Наташа оглядела старый дом и вздохнула. Покосившийся забор, облупившаяся краска на ставнях, заросший сорняками двор – не то о чем мечтают женщины в тридцать пять. Но выбирать не приходилось. После изматывающего развода, раздела имущества и долгих поисков жилья этот домик в небольшом поселке оказался единственным, что она могла себе позволить на сбережения и небольшую компенсацию от бывшего мужа.
— Ну что ж, добро пожаловать в новую жизнь, — пробормотала Наташа, нащупывая в кармане куртки старинный ключ, который вручил ей риелтор.
Замок поддался не сразу – скрипнул, словно жалуясь на беспокойство. Внутри пахло сыростью и заброшенностью. Сквозь пыльные окна пробивались тусклые лучи осеннего солнца, освещая скромное убранство: старый стол, пара стульев, древний комод и железная кровать с тощим матрасом.
Наташа поставила на пол чемодан и обошла свои новые владения. Две маленькие комнаты, крохотная кухня, сени. Никаких удобств – вода в колонке у дома, туалет во дворе, отопление печное. Зато крыша почти не протекает (только в углу кухни заметно сырое пятно), а стены крепкие, без трещин. И самое главное – тишина. Нет ни соседей, стучащих в стену, ни шума дорог, ни бесконечных окриков бывшего мужа.
Первую ночь Наташа едва пережила. Непривычные звуки за окном, скрип половиц, вой ветра в печной трубе. Каждая тень казалась чем-то зловещим. К утру женщина провалилась в тревожный сон, а проснулась от яркого солнца, бьющего прямо в окно.
— Что, испугалась нашей глуши? — усмехнулась продавщица в деревенском магазине, когда Наташа пришла за самым необходимым. — Городским тут непривычно.
— Привыкну, — Наташа взяла хлеб, консервы, спички, свечи. — А где тут строительные материалы можно купить?
Продавщица удивленно подняла брови:
— Тебе-то зачем? Мужика нового нашла?
— Сама справлюсь, — отрезала Наташа.
С этого момента и началась ее новая жизнь. Утром она работала – благо, профессия редактора позволяла трудиться удаленно. После обеда занималась домом – латала крышу, белила стены, чинила забор, выкорчевывала заросли во дворе.
Соседи – пожилые супруги Анна Петровна и Николай Федорович – поначалу смотрели на Наташу с недоверием. Но потом, видя ее упорство, стали иногда помогать советом. Анна Петровна показала, как растопить печь, чтобы не дымила. Николай Федорович подсказал, где лучше всего выкопать погреб.
Но большинство жителей поселка обсуждали Наташу за спиной. До нее долетали обрывки разговоров:
— Чего она тут одна? Небось, мужик выгнал…
— Долго не протянет без хозяина-то…
— В город сбежит, как холода ударят…
Наташа только усмехалась, слыша эти прогнозы. Упрямство, которое всегда было ее чертой, теперь превратилось в настоящий двигатель. Каждый забитый гвоздь, каждая отремонтированная доска становились маленькой победой над стереотипами.
К зиме Наташа подготовилась основательно. Заготовила дрова, утеплила окна, починила крышу, запаслась крупами и консервами. Когда ударили первые морозы, в ее доме было тепло и уютно. Печка гудела, на кухне пахло свежей выпечкой (Наташа неожиданно обнаружила в себе талант к пирогам), а на подоконнике цвели фиалки, привезенные из города.
К весне Наташа превратилась в настоящую деревенскую жительницу. Завела кур, разбила небольшой огород, научилась чинить электрику. Когда таял снег, начала планировать, как благоустроить двор – мечтала о клумбах с яркими цветами и небольшой беседке для летних вечеров.
Именно тогда в ее жизни появился Петр.
Они встретились у колодца. Наташа пыталась починить механизм для подъема воды, который заклинило. Выглядела она в тот момент не лучшим образом – растрепанные волосы, перепачканные руки, старый рабочий комбинезон.
— Давай помогу, — раздался над ухом мужской голос.
Наташа обернулась и увидела высокого мужчину лет сорока, с обветренным лицом и спокойным взглядом серых глаз.
— Справлюсь сама, — ответила привычно, но тут же поймала себя на мысли, что грубит без причины.
— Не сомневаюсь, — мужчина улыбнулся. — Просто я тут вырос, знаю этот колодец с детства. У него свой характер.
Наташа пожала плечами и отступила:
— Ну, попробуйте.
Мужчина несколькими уверенными движениями отладил механизм, проверил на прочность и наполнил ведро Наташи чистой водой.
— Я Петр, живу на соседней улице с батей, — представился он. — А ты новенькая, из города. О тебе тут много говорят.
— Наташа, — коротко ответила женщина, взяв ведро. — Надеюсь, ничего плохого не говорят?
— Разное, — усмехнулся Петр. — Но я привык своими глазами смотреть, а не чужим языкам верить.
С того дня Петр стал появляться в жизни Наташи все чаще. То забор поможет доделать, то крышу починить, то дров наколоть. Делал все спокойно, без лишних слов и похвальбы. Никогда не навязывался, но всегда оказывался рядом, когда нужна была помощь.
Наташа поначалу настороженно относилась к такому вниманию. После болезненного развода ей казалось, что любые отношения – это потенциальная ловушка. Но Петр был не похож на ее экс-супруга – ни капризов, ни истерик, ни манипуляций. Просто спокойный, надежный человек, от которого веяло уверенностью и теплом.
К концу лета они стали проводить вместе все больше времени. Петр работал в лесничестве, часто привозил Наташе грибы, ягоды, мед от знакомого пасечника. Вечерами они сидели на крыльце, пили чай и разговаривали. Петр рассказывал о местных традициях, Наташа – о городской жизни, которую оставила позади.
Осенью, когда в саду поспели яблоки, Петр впервые поцеловал Наташу. Просто подошел, взял ее ладони в свои и сказал:
— Ты мне очень нравишься. Давно уже.
Наташа не стала отрицать очевидное – Петр тоже запал ей в душу своей основательностью и немногословной заботой.
Зиму они провели вместе. Петр часто оставался ночевать, помогал с хозяйством, привозил продукты из районного центра. К весне перевез свои немногочисленные вещи и стал жить в доме Наташи постоянно. Вдвоем они сделали пристройку, обновили фасад, разбили новые грядки.
В июне, ровно через год после знакомства, они расписались. Никакой пышной свадьбы – просто пригласили соседей на ужин и отметили в узком кругу. Наташа чувствовала себя по-настоящему счастливой. Впервые за долгое время она могла расслабиться, доверяя партнеру, не боясь подвоха или предательства.
А потом в их жизни появилась Зинаида Степановна – мать Петра.
Свекровь жила в соседней деревне, в стареньком доме, доставшемся ей от мужа. Раньше она почти не появлялась – лишь иногда Петр ездил проведать мать. Но после свадьбы Зинаида Степановна зачастила в гости. Приезжала, осматривала дом и хозяйство Наташи придирчивым взглядом, качала головой и цокала языком.
— У нас в деревне-то все по-другому делают, — говорила Зинаида Степановна, наблюдая, как Наташа готовит. — И суп у тебя жидкий, и тесто не так замешиваешь. Эх, городские…
Наташа старалась не реагировать. В конце концов, пожилая женщина имеет право на свое мнение. Да и не хотелось расстраивать Петра – он явно тяготился напряжением между женой и матерью.
Но со временем критика становилась все настойчивей. Зинаида Степановна обсуждала Наташу с соседками, жаловалась на невестку односельчанам, приехавшим из ее деревни:
— Сыночку командует. Все по-своему норовит сделать. А сама-то – с разводом за плечами. Не сумела мужа удержать, а теперь моего Петеньку захомутала.
Доброжелатели доносили эти сплетни до Наташи. Женщина старалась не придавать значения словам свекрови, но горечь все равно накапливалась.
— Может, поговоришь с матерью? — спросила она однажды мужа. — Зачем она подрывает мою репутацию в поселке?
Петр только отмахнулся:
— Не слушай ты их. Мать просто по-своему любит и беспокоится. Она к тебе привыкнет со временем.
Но с каждым визитом Зинаида Степановна становилась все смелее в своих нападках. Открыто критиковала хозяйство Наташи, давала непрошеные советы, пыталась перестроить быт молодой семьи по своему вкусу.
А потом начались намеки. Сначала туманные:
— Одной-то тяжело в таком доме. Хоть бы кто помогал…
Потом все более прозрачные:
— У меня крыша течет, того и гляди обвалится. А в доме холодно, еле дотапливаю…
Наташа молчала, не реагируя на эти высказывания. Но Петр впитывал каждое слово матери, хмурился, явно что-то обдумывая.
Кульминация наступила в начале осени. Зинаида Степановна приехала, когда Наташа была на работе. Петр встретил ее на крыльце, усадил за стол, налил чаю. Наташа, вернувшись, застала их за оживленной беседой.
— О чем разговор? — спросила она, разуваясь в прихожей.
— А вот хорошо, что ты пришла, — Зинаида Степановна выпрямилась на стуле. — Как раз о важном говорим. У меня в доме совсем беда – крыша течет, половицы проваливаются. Одной страшно – того и гляди, потолок на голову рухнет.
— Сочувствую, — ответила Наташа, чувствуя неладное. — Мы с Петром можем помочь с ремонтом.
— Да какой там ремонт, — махнула рукой свекровь. — Дом старый, латай не латай – все одно развалится. А я же одна, боюсь. Вот я и говорю Петеньке – возьми меня к себе, ты же мужик, должен о матери позаботиться.
Наташа замерла, пытаясь осмыслить услышанное. Зинаида Степановна предлагает переехать к ним? В их маленький дом, где две крошечные комнаты? Где они с Петром только-только наладили быт и создали уют?
— Мы как раз обсуждали, что можно пристроить для мамы комнату, — сказал Петр, глядя куда-то мимо Наташи. — Вот, с южной стороны. Там солнечно.
— С южной стороны? — Наташа нахмурилась. — Но мы же планировали там веранду сделать.
— Ну, планы можно и поменять, — вмешалась Зинаида Степановна. — Что мне с той веранды? Мне бы комнатку теплую. Да чтоб с отдельным входом, чтоб вам не мешать, молодым.
Наташа заметила, как непривычно мягко говорит свекровь, как умело подбирает слова. Явно заранее продумала стратегию, как втереться в дом.
— Петя, ты это серьезно? — Наташа решила уточнить позицию мужа.
— А что такого? — Петр пожал плечами. — Мать одна, дом разваливается. Нельзя же ее в таких условиях оставлять.
— Но это очень серьезное решение, — Наташа пыталась говорить спокойно, хотя внутри все клокотало. — И дорогое. У нас нет таких средств.
— Ну, кредит можно взять, — Петр почесал подбородок. — Ты вот как раз на повышение идешь, зарплата увеличится…
— Кредит? — Наташа не верила своим ушам. — На мое имя? Чтобы построить комнату для твоей матери, которая меня терпеть не может?
— Ну, а на кого еще? — Петр развел руками. — У меня же неофициальная работа, мне не дадут. А у тебя стаж, хорошая зарплата. Банк точно одобрит.
Зинаида Степановна кивала, поглядывая на Наташу с плохо скрываемым торжеством.
Наташа вдруг почувствовала удивительное спокойствие. Словно туман рассеялся перед глазами, и все стало предельно ясно. Петр никогда не встанет на ее сторону. Всегда будет между ней и матерью, с креном в сторону Зинаиды Степановны.
— Если ты считаешь, что я должна взять кредит, чтобы чужая мне женщина жила за мой счет — ты не тот, за кого я тебя принимала, — тихо сказала Наташа.
— В каком смысле — чужая? — возмутилась Зинаида Степановна. — Я тебе мать!
— Нет, вы мне не мать, — отрезала Наташа. — Вы мать моего мужа. И за этот год вы ни разу не проявили ко мне ни капли теплоты или заботы. Только критика и осуждение.
— Наташ, ну ты чего? — Петр выглядел обескураженным. — Мать есть мать. Куда ей деваться?
— Например, отремонтировать свой дом? — предложила Наташа. — Мы можем помочь материалами, руками. Но я не собираюсь залезать в многолетний кредит, чтобы жить под одной крышей с человеком, который меня не уважает.
— Как это ты не хочешь брать кредит? А мама где жить будет?! — Петр повысил голос. — Я не понимаю, в чем проблема!
Наташа только покачала головой. Петр не понимал, и это само по себе было ответом на ее сомнения.
— Обсудим это без свекрови, — сказала она и вышла из комнаты.
Весь вечер Наташа не проронила ни слова. Механически готовила ужин, мыла посуду, кормила кур. Внутри зрело решение, которое еще утром показалось бы невозможным. Но сейчас, в свете последних событий, оно выглядело единственно верным.
Зинаида Степановна уехала ближайшим автобусом, напоследок поджав губы и бросив многозначительный взгляд на сына.
Когда дверь за свекровью закрылась, Наташа повернулась к мужу:
— Петя, я все обдумала. Нам лучше расстаться.
Петр уставился на нее, словно не понимая смысла слов:
— Из-за мамы, что ли? Ты что, ревнуешь?
— Нет, не из-за мамы. Из-за тебя. Ты выбрал — и это не я, — ответила Наташа. — Ты готов заставить меня влезть в долги ради комфорта твоей матери, не думая о последствиях для меня. Это не любовь, Петя.
— Да брось ты! — отмахнулся Петр. — Переночуем, утром поговорим. Все образуется.
Но утром ничего не образовалось. Наташа встала пораньше, приготовила завтрак и начала собирать вещи Петра в чемодан. Немного одежды, инструменты, рыболовные снасти, книги. Не так уж и много оказалось у мужчины вещей.
Когда Петр проснулся и увидел сложенные вещи, он не сразу понял, что происходит.
— Это что? — спросил он, потирая глаза.
— Твои вещи, — спокойно ответила Наташа. — Думаю, тебе лучше вернуться в дом к отцу или матери. Раз уж она нуждается в заботе, ты можешь сам о ней позаботиться.
— Ты серьезно? — Петр вытаращил глаза. — Это из-за моей матери?
— Нет. Из-за тебя, — повторила Наташа. — Ты выбрал — и это не я.
— Да ничего я не выбирал! — воскликнул Петр. — Просто предложил помочь матери!
— За мой счет. За счет моего комфорта, моего будущего, моих денег. Без моего согласия, — Наташа смотрела мужу прямо в глаза. — Петя, я уже была в отношениях, где меня не слышат и не уважают. Больше не хочу.
Петр схватил чемодан и вышел, хлопнув дверью. Наташа слышала, как он скидывает вещи в машину, громко ругаясь.
Не прошло и часа, как у калитки затормозил автомобиль Зинаиды Степановны. Свекровь выскочила из машины и ринулась к дому.
— Это ты, змея подколодная! — закричала Зинаида Степановна, потрясая кулаком. — Сына моего выгнала! Из его же дома!
— Дом мой, — спокойно ответила Наташа, выйдя на крыльцо. — Я его купила, я его отремонтировала. И решать, кто в нем живет, буду я.
— Да она тебя без штанов оставит! — крикнула Зинаида Степановна сыну, который мрачно сидел в машине. — Опомнись!
— По крайней мере, шорты будут его, а не ваши, — улыбнулась Наташа, чувствуя странную легкость.
Видимо, что-то в ее голосе или взгляде заставило Зинаиду Степановну отступить. Свекровь поджала губы, забралась в машину и уехала, на прощание осыпав Наташу проклятиями.
На следующий день новость облетела весь поселок. На скамейке у магазина судачили старушки:
— Слыхала, что Наташка-то из города выкинула? Мужа родного выставила!
— Да ну? А за что?
— Говорят, мать его к себе пускать не хотела. Эгоистка!
Но другие соседки, те, что ближе знали ситуацию, шептались по-другому:
— Молодец Наташка. Не дала себя под себя.
— И правильно сделала! Зинка-то всегда такая была – сына под каблуком держала. И невестку хотела в служанки определить.
Анна Петровна, заходя вечером к Наташе за яйцами, тихо сказала:
— Не переживай, милая. Обойдется. Главное – ты сильная.
Первая ночь в одиночестве выдалась странной. В доме стояла тишина, нарушаемая только тиканьем часов да свистом чайника. Но Наташа впервые не боялась этой тишины. Потому что теперь она ее выбирала. Не было страха перед одиночеством, перед осуждением, перед неизвестностью. Была только спокойная уверенность в правильности своего решения.
Спустя неделю Петр появился у калитки. Выглядел он осунувшимся, уставшим.
— Наташ, я все понял, — сказал он, переминаясь с ноги на ногу. — Без тебя пусто. Давай попробуем еще раз?
Наташа внимательно посмотрела на мужа. Раньше ее сердце дрогнуло бы, раньше она бы обрадовалась, что он «все понял». Но сейчас она видела его насквозь – Петру просто неуютно у матери, он скучает по комфорту, по заботе.
— Мне с собой — уже не пусто, — ответила Наташа. — И этого достаточно.
— Но я же люблю тебя!
— Петя, любовь – это не когда ты готов пожертвовать другим ради своего комфорта. Это когда ты готов защищать близкого человека даже от собственной матери, если та неправа.
Петр еще несколько раз приходил, пытался уговорить, но Наташа была непреклонна. Постепенно его визиты стали реже, а потом и вовсе прекратились – по слухам, он сошелся с девушкой из районного центра, которая была более сговорчивой.
А Наташа вернулась к своей жизни. Снова красила стены, меняла шторы, заводила кур. Жила без громких слов, без кредитов — и без тех, кто путает заботу с потреблением.
Весной, когда расцвели яблони, к Наташе зашла соседка, Марина.
— Слушай, и как ты это делаешь? — спросила она, глядя на ухоженный двор. — Одна, без мужика, а все у тебя крепко. Вот бы мне такую силу духа.
Наташа улыбнулась, не прекращая работу:
— Она приходит, когда дом — действительно твой.
У калитки Наташа прибила новую табличку: «Не входить без разрешения». Это было не только про двор. Это было про Наташу – про ее личные границы, про самоуважение, про право решать самой.
Иногда, сидя вечером на крыльце, Наташа думала о том пути, который прошла. От испуганной разведенки, сбежавшей из города, до уверенной в себе женщины, способной отстоять свое право на выбор. И приходила к одному и тому же выводу: иногда, чтобы защитить свой дом, нужно не забор выше строить. А вовремя сказать: «Нет. Мне хватит».
