— И что теперь? Будешь всю жизнь на этого захребетника горбатиться? — тонкие пальцы с аккуратным маникюром нервно постукивали по столешнице.
— Не драматизируй, это временные трудности. Максим обещал со следующего месяца начать выплаты, — устало протянул мужчина, глядя в окно на серое октябрьское небо, с которого периодически срывались редкие капли дождя.
— Ну конечно! А до этого он обещал с прошлого месяца, а ещё раньше — с позапрошлого. — Карина подошла ближе, скрестив руки на груди. — И как долго это будет продолжаться, Антон?
За окном унылый пейзаж спального района казался особенно тоскливым в этот пасмурный вечер. Голые ветви деревьев, колышущиеся от порывов ветра, напоминали Антону его собственное состояние — обнажённое, уязвимое, неустойчивое.
— Я не могу просто так взять и выгнать родного брата на улицу, — проговорил он тихо, не поднимая глаз.
— А разоряться из-за него можешь? Мы уже третий месяц отдаём за его квартиру почти половину нашего бюджета! — Карина подошла к окну и задёрнула штору, словно отгораживаясь от внешнего мира, чтобы сосредоточиться на их общей проблеме.
В уютной, но небольшой квартире, которую они снимали вместе уже два года, сегодня было особенно холодно, несмотря на работающее отопление. Возможно, дело было не в температуре, а в атмосфере, пропитанной напряжением и недосказанностями.
— Я помню, как ты меня предупреждала, — сдался наконец Антон, поворачиваясь к невесте. — Не надо было оформлять на себя эту чёртову ипотеку.
— И что тебе мешало послушать меня тогда? — без тени злорадства спросила Карина, присаживаясь рядом с ним.
Антон закрыл глаза, мысленно возвращаясь на полтора года назад, когда мать позвонила ему с «небольшой просьбой»…
***
Весеннее солнце пробивалось сквозь плотные шторы, образуя на полу золотистые лужицы света. После ночной смены в глазах Антона ещё стояла пелена усталости, но звонок матери заставил его моментально проснуться.
— Антошенька, милый, мне нужна твоя помощь. Максимке квартиру помочь купить надо, а на него банк ипотеку не даёт — зарплата неофициальная, сам знаешь, — голос матери звучал ласково, но с характерными нотками, которые всегда появлялись, когда она что-то от него хотела.
— Мам, я сейчас не в том положении, чтобы…
— Да ты не понял! Не покупать самому — просто оформить на себя кредит. Платить-то он будет, просто документы на тебя. Это же твой брат, родная кровь!
Через какое-то мгновение холодная логика уже боролась в нём с привычкой не отказывать матери.
— А если он не сможет платить? Это же моя кредитная история, мои обязательства перед банком.
— Ой, ну что ты как маленький! Сколько у нас Максим работает на этой фирме? Шестой год! Стабильно всё, просто налоги экономят. Ему надо из съёмной квартиры выбираться, пора уже своё жильё иметь.
Карина, услышав только часть разговора, уже отрицательно качала головой, явно догадываясь, о чём идёт речь.
— Мам, это очень серьёзное решение, я должен подумать…
— О чём тут думать? Брату не поможешь? Я не думала, что так тебя воспитала. — В голосе появились нотки обиды. — Мы с отцом для вас всё делали, а ты даже в такой мелочи отказываешь.
После разговора Антон потёр виски, пытаясь унять начинающуюся головную боль.
— Ты же не собираешься соглашаться? — спросила Карина, присаживаясь рядом.
— А что такого? Это же формальность. Максим будет платить, просто оформление на меня.
— Антон, это не формальность. Это многомиллионный кредит на твоё имя. Если что-то пойдёт не так, банку будет абсолютно всё равно, кто должен был платить по договорённости — платить будешь ты.
— Да брось, это же мой брат. К тому же мама права — он стабильно работает, проблем не будет.
— Стабильно — это официальное трудоустройство и белая зарплата. А у него что? «Всё в конверте, никаких гарантий».
Антон вздохнул, мысленно уже склоняясь к решению.
— Я хотя бы поговорю с ним лично.
***
Встреча с братом состоялась в небольшой кофейне недалеко от дома родителей. Максим, младше Антона на три года, всегда отличался беспечностью и умением жить одним днём.
— Братишка, выручай! Съёмная хата съедает все деньги, а своя квартира — это же инвестиция. — Максим энергично жестикулировал, обрисовывая перспективы. — Я всё просчитал, платёж выходит даже меньше, чем я сейчас за аренду отдаю.
— А почему сам не можешь оформить? — спросил Антон, помешивая остывший кофе.
— Да ты же знаешь — у меня зарплата неофициальная. Иначе бы давно купил. — Максим пожал плечами. — Мне нужна только твоя подпись, всё остальное я беру на себя.
— А если потеряешь работу?
— За шесть лет ни разу такого не было! Да и найду новую быстро, с моим-то опытом. — Беззаботность в голосе Максима вызывала и зависть, и раздражение одновременно. — К тому же, это же ненадолго — годик покручусь, выведу часть зарплаты в белую, переоформим кредит на меня.
Под напором уверенности брата и настойчивости матери, звонившей каждый день, Антон сдался. Через две недели они вместе подписали ипотечный договор на квартиру-студию в новом жилом комплексе.
***
Первые три месяца всё шло по плану. Максим исправно переводил деньги на карту Антона, тот оплачивал кредит. Антон уже начал забывать о своих опасениях, а Карина перестала напоминать о возможных рисках.
А потом начались «временные трудности».
— Слушай, братан, у меня тут небольшая заминка с деньгами — премию задерживают. Сможешь этот месяц сам внести платёж? Я в следующем сразу за два отдам! — голос Максима по телефону звучал виновато, но без особого беспокойства.
Антон согласился, не желая создавать проблем из-за одного платежа. Но в следующем месяце ситуация повторилась.
— Понимаешь, на фирме финансовые проблемы, зарплату урезали. Я ищу подработку, но прямо сейчас денег нет. — На этот раз Максим даже не упомянул о возврате долга.
К шестому месяцу «временные трудности» превратились в постоянные. Антон уже вложил в братскую ипотеку почти триста тысяч рублей, а перспективы возврата становились всё туманнее.
— У меня, кажется, проблемы со здоровьем, сейчас не до того, — отмахивался Максим при встрече, когда Антон пытался завести разговор о финансах.
Обратившись к матери, Антон получил неожиданный отпор:
— Ты что, родного брата попрекаешь? Да у него сейчас такой сложный период! Он работу поменял, в новую сферу пошёл, ему сейчас каждая копейка нужна. А у тебя стабильный доход, что тебе стоит помочь?
— Мам, но я и так уже полгода оплачиваю его кредит! Это не копейки — это пятнадцать тысяч каждый месяц!
— И что с того? Ты бы лучше гордился братом — он не стоит на месте, развивается! А ты из-за каких-то денег готов родственные связи разорвать?
***
— Мне кажется, нам нужно принять радикальное решение, — прервала воспоминания Антона Карина, возвращая его в настоящее. — Ты хороший человек, ты хотел помочь. Но теперь ты сам под ударом.
За окном начался сильный дождь, капли барабанили по карнизу, создавая нервную, рваную мелодию.
— Я тоже об этом думал. — Антон встал и прошёлся по комнате. — Юридически квартира моя. Я могу просто… забрать её и продать, вернуть свои деньги.
— А ты готов к последствиям? Твоя мать этого не простит.
— А она простила мне то, что я вынужден платить ипотеку за брата? — В голосе Антона впервые за долгое время прозвучала горечь. — Знаешь, я пытался поговорить с отцом на днях. Он единственный, кто меня понял, но сказал, что вмешиваться не будет. «Это ваши дела, сами разбирайтесь».
Карина подошла и обняла его за плечи.
— Что бы ты ни решил, я на твоей стороне.
Впервые за много месяцев Антон ощутил странное облегчение. Путь вперёд был непростым, но хотя бы определённым.
Серый ноябрьский день выдался на удивление сухим, но промозглым. Антон специально выбрал время, когда брат должен был быть на работе, и приехал в квартиру с мастером по замене замков.
— Квартира-то новая, зачем замки менять? — поинтересовался мужчина средних лет, доставая инструменты.
— Ключи потерял, — коротко ответил Антон, отворачиваясь к окну. Новостройка, где находилась квартира, была одной из многих, выросших на окраине города. Стандартная планировка, стандартная отделка, стандартные обещания лучшей жизни. С высоты девятого этажа открывался вид на однообразные многоэтажки, игрушечные автомобили и безликие детские площадки.
Через два часа замки были заменены, а Антон остался наедине с братской квартирой. Неубранная постель, разбросанные вещи, немытая посуда в раковине — всё говорило о беспечном отношении Максима не только к финансам, но и к быту.
Методично собирая вещи брата, Антон испытывал странное отупение. Ни злости, ни обиды — лишь механическое выполнение необходимых действий. Одежду в чемоданы, технику в коробки, личные вещи в пакеты.
Первый звонок от брата раздался ближе к вечеру.
— Что за херня, Антон? Почему я не могу попасть в свою квартиру? — голос Максима дрожал от негодования.
— Это не твоя квартира. По документам она моя, и я принял решение её продать.
— Ты с ума сошёл? У нас же была договорённость!
— Да, была. Ты должен был платить ипотеку, а платил я. Полгода я тянул твой кредит, Максим. Мне это надоело.
— Ты… ты не имеешь права! Мои вещи там!
— Твои вещи я собрал. Можешь забрать их у консьержа, я всё оставлю внизу.
— Я матери позвоню! Отцу! Ты пожалеешь!
Антон нажал отбой и отключил телефон. Он знал, что шквал звонков ещё впереди.
***
Утро следующего дня началось со стука в дверь съёмной квартиры, где жили Антон и Карина.
— Открываю, — сказала Карина, когда Антон замешкался, доедая завтрак.
Мать влетела в квартиру, не дожидаясь приглашения. Её глаза блестели от слёз, а руки дрожали.
— Как ты мог так поступить с родным братом? — повторила она, оглядывая кухню, где Антон застыл с чашкой кофе. — Выгнать его на улицу! За что?
Карина молча отошла в сторону, давая пространство для неизбежного разговора. Антон медленно поставил чашку.
— За то, что я полгода вместо него выплачивал кредит, мам, — спокойно ответил он. — За то, что он ни разу не извинился и не предложил хоть какой-то план возврата денег.
— Он просто в трудной ситуации! У него был сложный период! — Мать присела на край стула, сжимая в руках сумочку. — А ты… ты всегда был более успешным. Неужели тебе жалко?
— Не жалко. Было не жалко, — Антон покачал головой. — Но я не подписывался оплачивать его ипотеку годами. Это не одолжение в пять тысяч — это серьёзные деньги, которые мне самому нужны.
— Да что же вы за люди такие стали? Всё деньги, деньги! А как же родственные узы? — Мать перевела взгляд на Карину. — Это ты его настраиваешь? Чтобы между братьями разлад был?
Карина вздохнула, но ответить не успела.
— Не впутывай её, — твёрдо сказал Антон. — Это моё решение. Я продаю квартиру, возвращаю себе деньги, которые вложил, а остальное пусть Максим забирает и ищет себе новое жильё.
— Максим с тобой разговаривать не хочет! — воскликнула мать. — Он сказал, что ты ему больше не брат после такого предательства!
Антон почувствовал укол боли, но внешне остался спокоен.
— Значит, придётся действовать через отца. Ему я перечислю Максимову долю после продажи.
— Ты разрушил семью, ты понимаешь это? — В голосе матери звучало обвинение. — Мы столько лет жили дружно, а теперь…
— Семью разрушил не я, — тихо ответил Антон. — А тот, кто решил, что можно паразитировать на родственных связях.
Через три недели сделка по продаже квартиры была закрыта. Антон стоял у входа в родительский дом, сжимая в руке конверт. Впервые за всё это время он испытывал не только усталость, но и странную лёгкость.
Дверь открыл отец — поседевший, но всё ещё крепкий мужчина с внимательным взглядом. Он молча пропустил сына в прихожую.
— Мама дома? — спросил Антон, разуваясь.
— На даче. Проходи на кухню.
Они сели за стол, между ними — только конверт и две чашки чая, которые отец молча разлил из чайника.
— Здесь восемьсот тысяч, — Антон подвинул конверт. — Это доля Максима. То, что осталось после вычета моих расходов на ипотеку и продажу. Передашь ему?
Отец кивнул, не прикасаясь к конверту.
— Передам. Хотя считаю, что ты имел право оставить всё себе.
Антон удивлённо поднял брови.
— Ты так думаешь?
— Да. Максим поступил безответственно. И твоя мать… — Отец замолчал, подбирая слова. — Она всегда его баловала. Считала, что младшему нужно больше поблажек. Но это не оправдание.
Антон медленно пил чай, чувствуя, как внутри что-то отпускает. Впервые за долгие месяцы он не ощущал себя виноватым.
— Знаешь, пап, я многое понял за это время, — наконец произнёс он. — Главное — что всё важное в жизни нужно решать вместе с тем, с кем ты строишь будущее. С Кариной. А не с теми, с кем связывает только прошлое.
Отец долго смотрел на сына, потом слегка кивнул.
— Ты повзрослел. Жаль, что это произошло таким способом.
— Мама когда-нибудь сможет меня простить?
— Сможет, — отец слабо улыбнулся. — Когда поймёт, что ты не обидел Максима, а преподал ему важный урок. Хотя, возможно, на это потребуется время.
***
Вечером Антон вернулся домой — в небольшую съёмную квартиру, где Карина уже накрывала на стол. Обычный ужин, обычный вечер, но ощущение правильности происходящего наполняло каждый момент.
— Как всё прошло? — спросила она, раскладывая салат по тарелкам.
— Хорошо. Передал деньги отцу для Максима, — Антон обнял её сзади за плечи. — Знаешь, я впервые за долгое время чувствую, что поступил правильно.
— Я горжусь тобой, — Карина повернулась к нему. — Это было непростое решение.
— Зато теперь мы можем начать копить на собственное жильё, — улыбнулся Антон. — Только на этот раз я обещаю: никаких важных решений без тебя. Никогда.
За окном начинался снегопад — первый в этом году. Белые хлопья кружились в свете фонарей, стирая очертания привычного мира. Антон смотрел на этот танец, держа Карину за руку, и думал о том, что иногда конец — это просто новое начало.
— Мы справимся, — тихо сказала Карина, словно прочитав его мысли.
— Теперь — точно справимся, — ответил он, чувствуя, как внутри растворяются последние остатки вины и сомнений. Впереди была новая жизнь — их собственная, созданная вместе, на основе взаимного уважения и честности. И это стоило всех потерь прошлого.
«Родственные связи обязывают нас выносить друг друга, но не обязывают разоряться друг из-за друга.» — Оскар Уайльд
