Звонок в дверь прозвенел, когда я заканчивала пересаживать любимые фиалки. На подоконнике их уже целая коллекция – нежно-сиреневые, бархатные фиолетовые, с белой каймой по краям лепестков. Каждый цветок – как частичка моей новой жизни, которую я собирала по крупицам последние пять лет.
Вытерев землю с рук бумажным полотенцем, я неспешно направилась к двери. Никого не ждала – подруги обычно звонят заранее, а дочь Анна сейчас в командировке в Петербурге. В дверной глазок я увидела его – и сердце пропустило удар.
Олег стоял, ссутулившись, будто годы согнули его плечи. Куда делась та горделивая осанка, с которой он когда-то входил в любое помещение? Седина, которую он раньше тщательно закрашивал, теперь свободно серебрилась на висках. В уголках глаз залегли новые морщины – следы времени, которое мы провели врозь.
– Лида… – его голос звучал хрипло, будто простуженный. – Можно войти?
Я медлила, рука замерла на дверной ручке. Сорок лет совместной жизни пронеслись перед глазами: свадьба в студенческом общежитии, рождение Анечки, первая квартира, совместные отпуска на море… И тот последний вечер, когда он собирал вещи, а я стояла в дверях спальни, не находя слов.
– Молодая бросила тебя, и теперь ты вспомнил про меня? – слова вырвались сами собой, с горькой иронией, от которой защипало в глазах.
Он дёрнулся, словно от пощёчины. В коридоре повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только тиканьем старых часов – единственной вещи, которую я сохранила из нашей прошлой жизни.
– Лида, я… – он запнулся, провёл рукой по лицу. – Мне больше некуда идти.
Я смотрела на него – такого потерянного, постаревшего – и чувствовала, как внутри поднимается волна противоречивых эмоций. Жалость боролась с обидой, воспоминания о счастливых днях – с болью предательства. Пять лет я училась жить без него, пять лет строила свой собственный мир, где не было места его тени.
– Проходи, – наконец произнесла я, отступая в сторону. – Только ненадолго. У меня скоро занятия по флористике.
Он вошёл в квартиру неуверенно, словно впервые. А ведь когда-то это был и его дом – каждый уголок хранил отпечаток нашей общей жизни. Теперь же всё изменилось. Светлые обои вместо тёмных, новая мебель, и главное – атмосфера. Больше никаких семейных фотографий на стенах, только картины с цветами, которые я начала писать два года назад.
– Красиво у тебя, – пробормотал он, остановившись посреди гостиной. – Всё… по-другому.
Я прошла на кухню, включила чайник. Руки слегка дрожали, и я сжала пальцы в кулак, напоминая себе: я больше не та женщина, которая растворялась в чужих проблемах.
– Что случилось, Олег? – спросила я, не оборачиваясь. – Зачем пришёл?
Он тяжело опустился на стул – тот самый, где раньше всегда сидела Анна. Я услышала его прерывистый вздох.
– Вера… она выставила меня. Сказала, что не подписывалась содержать больного старика.
Я едва удержалась от горького смешка. Вера – его молодая любовница, из-за которой он разрушил нашу семью. Двадцать восемь лет, длинные ноги, амбиции и полное отсутствие тормозов. Я видела её однажды случайно в торговом центре – она примеряла дорогое платье, а Олег стоял рядом с блаженной улыбкой, держа пакеты с покупками.
– Я потерял работу три месяца назад, – продолжал он. – Сократили отдел. А потом… потом врачи нашли проблемы с сердцем. Вера сначала делала вид, что поддерживает, а потом…
– А потом поняла, что престарелый любовник с больным сердцем – это не то, о чём она мечтала? – я всё-таки обернулась, встречаясь с ним взглядом.
В его глазах мелькнула боль. Раньше я бы бросилась утешать, успокаивать. Но сейчас внутри было пусто – словно выгорело всё за эти пять лет одиночества.
– Лида, я понимаю, ты имеешь право злиться…
– Злиться? – я покачала головой. – Нет, Олег. Злость – это когда тебе не всё равно. А мне… мне просто интересно: ты правда думал, что я буду здесь сидеть и ждать, когда твоя сказка закончится?
Он молчал, разглядывая свои руки – руки, которыми когда-то обнимал меня, которыми качал нашу маленькую Анечку. Теперь эти руки казались чужими.
Звонок телефона разрезал тишину – звонила Марина, моя новая подруга из группы по йоге. Мы собирались сегодня на мастер-класс по флористике, и я совсем забыла предупредить, что задержусь.
– Прости, я должна ответить, – сказала я, доставая телефон. – И ты… ты не можешь остаться здесь, Олег. Это больше не твой дом.
Телефонный разговор с Анной состоялся поздно вечером. Я как раз закончила расставлять букеты, созданные на мастер-классе – три композиции из нежно-розовых пионов и полевых трав. Дочь позвонила сама, будто почувствовала неладное.
– Мам, ты какая-то странная, – сразу заметила она. – Что случилось?
Я помедлила, перебирая пальцами лепестки цветов. Врать дочери не хотелось, но и тревожить её тоже.
– Отец приходил сегодня, – наконец произнесла я.
В трубке повисла тишина. Я слышала только тяжёлое дыхание Анны.
– Что ему нужно? – её голос дрогнул. – Опять деньги?
– Нет, милая. Всё сложнее. Вера его выгнала. Он… он болен. И работу потерял.
Анна резко выдохнула. Я почти видела, как она сейчас нервно ходит по гостиничному номеру в Петербурге, теребя прядь волос – привычка с детства.
– Значит, когда всё было хорошо, мы с тобой были не нужны, а как припекло – сразу вспомнил про семью? – В её голосе звенела обида пятнадцатилетней девочки, которая однажды утром проснулась и узнала, что папа больше не живёт с ними.
– Анечка…
– Нет, мам, послушай. Помнишь, как я умоляла его остаться? Как плакала? А он даже не обернулся. А теперь что – мы должны его пожалеть?
Я присела на диван, чувствуя внезапную усталость. Пять лет назад я была сломлена предательством мужа. Но видеть, как страдает дочь, было в тысячу раз больнее.
– Он всё-таки твой отец, – тихо сказала я.
– Отец? – Анна горько усмехнулась. – Отец не бросает свою семью ради женщины, которая годится ему в дочери. Отец не пропускает свадьбу единственного ребёнка, потому что его новая пассия устроила истерику. Знаешь, что самое обидное? Я ведь правда любила его. Верила, что он самый лучший. А оказалось…
Её голос сорвался. Я закрыла глаза, пытаясь сдержать подступающие слёзы.
– Он спрашивал о тебе, – солгала я, хотя Олег даже не упомянул дочь. – Наверное, хочет помириться.
– А я не хочу, мам. Не хочу больше разочаровываться. У меня теперь своя жизнь, свои планы. И знаешь… я горжусь тобой. Тем, как ты справилась. Тем, какой стала. Не позволяй ему всё разрушить снова.
В этот момент я поняла: моя девочка давно выросла. Стала мудрее меня, сильнее. И она права – некоторые раны лучше не бередить.
– Я прилечу послезавтра, – сказала Анна уже спокойнее. – Встретишь?
– Конечно, солнышко. Как всегда.
Положив трубку, я долго смотрела на фотографию дочери, стоящую на книжной полке. Единственный снимок, который я оставила из прошлой жизни – Анна в выпускном платье, счастливая, с букетом роз. Тогда мы ещё были семьёй. Тогда всё казалось простым и понятным.
Наша встреча в кафе «Акварель» проходила каждую среду – традиция, появившаяся три года назад. Марина, Галина и я – три женщины, чьи судьбы странным образом переплелись на занятиях йогой. Сегодня я опоздала, и они уже ждали меня за нашим любимым столиком у окна.
– Лидочка, на тебе лица нет, – Марина отодвинула для меня стул. – Что-то случилось?
Я опустилась на мягкое сиденье, чувствуя, как дрожат колени. Последние два дня я металась между решениями, и мысли путались в голове, как клубок спутанных ниток.
– Олег вернулся, – выдохнула я, глядя в пространство между чашками с капучино.
Галина едва не поперхнулась пирожным.
– Тот самый Олег? – она нахмурилась. – Который бросил тебя ради этой… как её?
– Вера, – кивнула я. – Только теперь она его самого бросила. У него проблемы со здоровьем, работы нет…
– И он приполз обратно? – Марина покачала головой. – Типичная история. Знаешь, моя соседка простила такого вот «раскаявшегося». Через год он снова ушёл, только теперь к другой.
Галина задумчиво помешивала ложечкой в чашке:
– Но ведь сорок лет вместе – это не шутка. Может, заслуживает второго шанса? Всё-таки отец твоей дочери…
– Которую не замечал пять лет, – я почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. – Знаете, что самое странное? Он даже не извинился. Просто пришёл и ждёт, что я снова стану его тихой гаванью.
Марина положила свою руку на мою:
– А ты? Ты чего хочешь, Лида?
Я замолчала, разглядывая свое отражение в оконном стекле. Женщина напротив меня выглядела совсем не так, как пять лет назад – уверенный взгляд, прямая спина, стильная стрижка вместо привычного пучка.
– Знаете, когда он ушёл, я думала, что умру. Правда. Ходила по квартире как призрак, перебирала старые фотографии, ждала звонка… А потом встретила вас. Начала ходить на йогу, потом на рисование, на танцы. Впервые в жизни начала жить для себя, а не для кого-то.
Галина понимающе кивнула:
– И теперь боишься всё это потерять?
– Нет, – я вдруг поняла, что улыбаюсь. – Теперь я знаю цену своей свободе. Знаете, что я поняла за эти годы? Счастье – это не когда тебя любят. Это когда ты любишь себя достаточно, чтобы не цепляться за тех, кто делает тебя несчастной.
– А может, устроим ему проверку? – неожиданно предложила Марина. – Пригласи его в ресторан. Не домой, где всё напоминает о прошлом, а в какое-нибудь новое место. Посмотри на него там, где он не сможет давить на жалость.
Я застыла с чашкой у губ. А ведь в этом что-то есть. Пусть увидит меня такой, какая я есть сейчас – не домашней хозяйкой в фартуке, а женщиной, которая научилась жить своей жизнью.
– Знаешь, в чём твоё преимущество, Лидочка? – Галина лукаво прищурилась. – Ты теперь не просто его бывшая жена. Ты – женщина, которая сумела стать счастливой без него. И это, поверь мне, самая сильная позиция.
Ресторан «Панорама» располагался на двенадцатом этаже нового бизнес-центра. Я выбрала его намеренно – светлый, современный, с видом на вечерний город. Такой непохожий на те места, где мы бывали с Олегом раньше.
Я пришла первой, выбрала столик у окна. Вечернее платье цвета морской волны, любимые серьги с жемчугом, новая укладка – я готовилась к этой встрече как к премьере спектакля. Впрочем, так оно и было – финальное действие нашей с Олегом истории.
Он появился ровно в семь, как договаривались. Замешкался на входе, явно чувствуя себя неуютно среди зеркальных стен и модных интерьеров. На нём был старый костюм – тот самый, в котором он когда-то ходил на важные совещания. Теперь костюм висел мешком, подчёркивая, как сильно Олег похудел.
– Здравствуй, – он неловко поцеловал воздух около моей щеки. – Красивое место.
– Присаживайся, – я жестом подозвала официанта. – Здесь отличная средиземноморская кухня.
Олег неуверенно взял меню, и я заметила, как дрожат его пальцы. Раньше он всегда сам делал заказ за нас обоих, любил показать свою осведомлённость в винах и блюдах. Теперь же растерянно листал страницы, явно не вчитываясь в названия.
– Может, что-нибудь посоветуешь? – наконец спросил он.
– Палтус под соусом из белого вина, – я даже не заглянула в меню. – И бокал «Шардоне».
Официант записал заказ и удалился. Мы остались наедине, разделённые столиком и пятью годами молчания.
– Ты… изменилась, – Олег разглядывал меня так, словно видел впервые. – Тебе идёт.
– Знаешь, жизнь не замирает, когда кто-то уходит, – я отпила глоток вина, чувствуя, как горчит каждое слово. – Она просто становится… другой.
Его пальцы нервно смяли салфетку. Он поднял на меня глаза – те самые, которые я когда-то любила до дрожи в коленях:
– Лидочка, если бы ты знала, как я жалею… Всё осознал, всё понял…
– Понял? – я горько усмехнулась, чувствуя, как предательски щиплет в носу. – А ты помнишь утро, когда Анечка примеряла свадебное платье? Она до последнего ждала, что ты придёшь. Всё повторяла: «Мам, папа же не может пропустить мою свадьбу». А ты знаешь, что она плакала в туалете во время торжества? Что гостям врала, будто ты в срочной командировке? – я перевела дыхание. – Сорок лет, Олег. Сорок лет нашей жизни ты променял на девочку, которая годится тебе в дочери. А теперь хочешь всё понять?
– Я был глупцом, – он провёл рукой по лицу. – Думал, что смогу начать всё сначала. А оказалось…
– Что молодость нельзя купить? – я улыбнулась, но без злости. – Знаешь, я должна сказать тебе спасибо.
Он поднял на меня удивлённый взгляд:
– За что?
– За то, что ушёл. Если бы не это, я бы никогда не узнала, какой сильной могу быть. Никогда бы не нашла себя настоящую.
Принесли вино. Я сделала глоток, наслаждаясь букетом. Пять лет назад я не разбиралась в винах – это была твоя прерогатива, Олег. А теперь…
– Я многому научилась за эти годы, – продолжила я. – Путешествовать одной. Принимать решения. Ценить свободу. Знаешь, что самое удивительное? Я перестала бояться одиночества. Оно оказалось лучше, чем жизнь с человеком, который тебя не ценит.
– Лида, – его голос дрогнул. – Я… я могу измениться. Дай мне шанс…
– Поздно, Олег, – я покачала головой. – Ты ищешь не меня. Ты ищешь свою тихую гавань, свой запасной аэродром. Но я больше не та женщина, которая будет хранить твой покой. У меня теперь другая жизнь. И знаешь что? Она мне нравится.
Анна встретила меня в аэропорту. Я заметила её издалека – яркое синее пальто, рыжие волосы собраны в небрежный хвост. Такая красивая, такая взрослая. Моя девочка.
– Мам, я всё решила, – она крепко обняла меня. – Еду с тобой в Грецию. К чёрту эти совещания, пусть Михаил сам разбирается с поставщиками.
Я растерянно моргнула: – Милая, но твоя работа…
– Важнее побыть с мамой, – она подхватила мою сумку. – И знаешь, что? Я горжусь тобой. Тем, что ты не пустила его обратно.
В груди что-то трепетало, будто птица расправляла крылья. Я шла к машине и впервые за долгие годы чувствовала себя по-настоящему свободной. Тот разговор в ресторане… Он будто смыл всю горечь прошлого, всю боль, все метания. Я больше не была «брошенной женой», я была просто собой – и как же хорошо было от этого понимания!
– Знаешь, что он сказал напоследок? – я улыбнулась, вспоминая. – «А кто будет заботиться обо мне в старости?»
Анна фыркнула: – И что ты ответила?
– Что это уже не мои проблемы. Представляешь, я сказала это – и не почувствовала ни капли вины.
В машине пахло свежестью и цветами. На зеркале заднего вида качался брелок – маленькая фиалка из стекла, подарок моих учениц из группы флористики.
– Мам, а помнишь, как мы с тобой первый раз поехали на море вдвоём? После его ухода?
Я кивнула. Тогда это казалось безумием – потратить отложенные на ремонт деньги на путёвки в Сочи. Но именно там, на берегу моря, глядя на закат, я впервые подумала: может, жизнь только начинается?
– Слушай, а давай махнём на острова? – вдруг предложила Анна. – В Грецию всё равно лететь с пересадкой в Афинах. Возьмём паром до Санторини…
Я рассмеялась: – С ума сошла? Мы же не планировали…
– А знаешь, что я поняла, мам? – она лукаво подмигнула. – Иногда лучшее в жизни происходит именно тогда, когда мы отпускаем старые планы и решаемся на что-то новое.
Мы выехали на набережную. Весеннее солнце играло в волнах реки, деревья только-только покрывались нежной зеленью. Я опустила стекло, впуская свежий ветер, и достала телефон:
– Алло, Марина? Помнишь, ты говорила про путешествие мечты? Как насчёт Санторини?
Через неделю мы с Анной и Мариной сидели в самолёте. Я смотрела в иллюминатор на тающий внизу город и думала: как странно устроена жизнь. Иногда нужно потерять что-то привычное, чтобы найти себя настоящую.
Телефон пискнул – пришло сообщение от Галины: «Лидочка, твои фиалки в надёжных руках. Возвращайся загорелой и счастливой!»
Я улыбнулась и закрыла глаза. Впереди было море, белые домики на скалах, новые впечатления и самое главное – свобода быть собой. Той женщиной, которой я всегда хотела стать.
