Сегодня я снова достала кошелёк в супермаркете. Алексей стоял рядом, рассматривая жвачки на стойке возле кассы. Его руки были спокойно сложены на тележке, а взгляд блуждал где-то в витрине со сладостями, словно происходящее его не касалось. Кассирша привычно пробивала наши покупки: овощи для салата, хлеб, любимый сыр Алексея, который стоил почти вдвое дороже обычного, мясо на неделю…
– Три тысячи восемьсот пятьдесят рублей, – объявила она, и я машинально протянула карту.
Знакомое движение. Слишком знакомое.
– Марин, возьми ещё жвачку, – Алексей кивнул на стойку, улыбаясь той особой улыбкой, от которой у меня когда-то подкашивались колени. – Мятную люблю.
Я добавила жвачку к покупкам. Ещё пятьдесят рублей – капля в море. Не в деньгах дело. Дело в том, что за два года совместной жизни эта сцена повторялась с удручающей регулярностью. Менялись только суммы и набор продуктов.
Пакеты были тяжёлыми. Алексей взял два, я – остальные. По дороге домой он рассказывал о своём друге Михаиле, который недавно открыл автосервис.
– Представляешь, какой молодец! В наше время решиться на своё дело… – в его голосе звучало искреннее восхищение.
– А ты бы не хотел? – осторожно спросила я. – У тебя же большой опыт в ремонте…
– Марин, ну ты что? – он усмехнулся. – Какой бизнес в шестьдесят три? Сейчас такие времена сложные. Вот выйду на пенсию через два года…
Я промолчала. Последние полгода все разговоры о работе, деньгах или планах на будущее заканчивались одинаково: «времена сложные». Словно это объясняло, почему квартплату, счета за телефон и интернет, продукты, подарки его внукам на дни рождения – всё оплачивала я. Пятидесятивосьмилетняя женщина, чья зарплата бухгалтера не то чтобы позволяла шиковать.
Дома я разбирала покупки, а в голове крутился недавний разговор со Светой. Мы сидели у неё на кухне, и она, помешивая чай, вдруг спросила:
– Марин, а ты не думала, что содержишь взрослого мужика?
– Свет, ну что ты такое говоришь? – возмутилась я тогда. – Алексей… он хороший. Заботливый. Да, сейчас у него с работой не очень, но…
– Заботливый? – Светлана подняла бровь. – За твой счёт? Два года уже прошло, милая. Он даже спасибо не говорит, я же вижу.
Я отмахнулась, но слова подруги засели где-то глубоко внутри. И сейчас, раскладывая продукты по полкам, я вдруг поймала себя на мысли: когда Алексей в последний раз говорил «спасибо»? Не за ужин или глаженую рубашку – за финансовую поддержку, которая давно перестала быть временной?
Хлопнула входная дверь – Алексей вышел покурить. На столе остался новый блистер мятной жвачки. Я смотрела на эту пачку, и внутри что-то неприятно покалывало. Кажется, Света была права. Между нами действительно появились первые трещины, и дело было совсем не в деньгах.
Все началось с квитанции за квартиру. Обычно я просто оплачивала счета, не заостряя внимания, но в этот раз сумма была внушительной – коммунальщики подняли тарифы.
– Лёш, – позвала я, держа в руках бумажку с цифрами, от которых слегка кружилась голова. – Тут за квартиру пришло… Может, пополам разделим?
Он сидел в кресле, увлечённо листая что-то в телефоне. На мои слова даже не поднял глаз:
– Мариш, ну что ты опять начинаешь? – в его голосе появились знакомые нотки усталого раздражения. – Между любящими людьми не должно быть таких мелочных расчётов. Ты же знаешь мою ситуацию.
Я знала. Уже два года знала. Временные трудности, которые почему-то стали постоянными.
– Но восемь тысяч – это не мелочь, – мой голос дрогнул. – И в прошлом месяце было шесть…
– А что делать? – он наконец оторвался от телефона. – Цены растут. Может, квартиру другую поищем? Подешевле?
Я замерла. Квартира была моей, досталась от мамы. Неужели он предлагает съехать из моей квартиры, потому что ему дорого платить за коммуналку? Которую, кстати, все равно оплачиваю я…
– Нет, – я помотала головой, сворачивая квитанцию. – Ничего, справимся.
Вечером позвонила Света, позвала в кафе. Я хотела отказаться – не до того было, но она настояла: «Прошвырнемся, проветришься. А то совсем закисла в своей бухгалтерии».
В кафе было тепло и пахло ванилью. Мы заказали по чашке капучино и пирожным. Я по привычке потянулась к сумочке, когда принесли счёт, но Света решительно отодвинула мою руку:
– Я угощаю.
– Да ладно, – растерялась я. – У меня есть…
– Знаю, что есть, – она улыбнулась. – Но иногда так приятно просто принять заботу. Чувствовать, что о тебе думают. Что ты не только кошелёк на ножках.
Я замерла с приоткрытым ртом. «Кошелёк на ножках» – эти слова ударили под дых своей простотой и точностью.
– Марин, – Света накрыла мою руку своей. – Я же вижу, как ты изменилась за эти два года. Куда делась та женщина, которая путешествовала, ходила в театр, покупала себе красивые платья?
– У Лёши сейчас сложный период…
– Два года, подруга. Два года этот период длится. А ты всё оправдываешь его, затягиваешь пояс и… для чего? Чтобы он мог спокойно сидеть дома и говорить о «сложных временах»?
Я молчала, размешивая остывший кофе. Перед глазами всплывали картинки: как покупаю продукты, пока Алексей выбирает себе жвачку; как оплачиваю счета, пока он рассуждает о «мелочных расчётах»; как в прошлом месяце потратила половину премии на подарок его внучке…
– А помнишь, – вдруг сказала Света, – как в прошлом году ты хотела записаться на курсы английского?
Помню. Конечно, помню. Алексей тогда сказал: «Зачем тебе это в нашем возрасте? Лучше давай путёвку возьмём на море». Путёвку я тоже оплатила сама.
– Знаешь, что меня больше всего поражает? – Света придвинулась ближе. – Он даже спасибо не говорит. Принимает как должное всё, что ты делаешь.
«Между любящими людьми не должно быть расчётов…» Его слова эхом отдавались в голове. А должна ли быть благодарность? Должно ли быть хотя бы понимание, что я не обязана всё это делать?
Домой я вернулась в смятении. Алексей сидел перед телевизором, смотрел футбол. Даже не повернулся, когда я вошла. На столике рядом с ним лежала пустая пачка той самой мятной жвачки – маленькое напоминание о моей щедрости и его… его чего? Любви? Удобства?
Я прошла в ванную, включила воду посильнее, чтобы не слышать звуков телевизора. В зеркале отразилась усталая женщина с потухшими глазами. Где-то за эти два года я потеряла себя, растворилась в заботах о человеке, который воспринимал эту заботу как нечто разумное.
Пора было что-то менять. Но что? И главное – как?
В пятницу вечером Алексей предложил сходить в ресторан. Я удивилась – обычно инициатива исходила от меня.
– Давно никуда не выбирались, – сказал он, приобнимая меня за плечи. – В тот новый ресторанчик на набережной, а?
Я кивнула, пытаясь подавить нервную дрожь. Весь день я думала о разговоре со Светой, о своём отражении в зеркале, о квитанциях и чеках, которые исправно оплачивала все эти месяцы. Что-то внутри меня надломилось и требовало перемен.
Ресторан оказался уютным, с видом на реку. Алексей был в приподнятом настроении, рассказывал о своём друге Михаиле, который недавно взял ещё одного механика в автосервис.
– Представляешь, очередь на запись уже на две недели вперёд! – он жестикулировал, объясняя. – Миша говорит, если так пойдёт, придётся расширяться.
Я смотрела на него и думала: почему его так воодушевляют чужие успехи, но ничего не мотивирует изменить в собственной жизни?
– А ты бы не хотел к нему? – спросила я, отпивая вино. – Ты же отличный механик.
– Ну что ты… – он махнул рукой. – В моём возрасте уже поздно что-то менять. Да и времена сейчас…
– Сложные? – перебила я. Впервые за долгое время в моём голосе прозвучала горечь.
Алексей удивлённо поднял брови: – Ты чего?
Официант принёс горячее. Мы ели молча. Я чувствовала, как внутри нарастает решимость. Когда принесли счёт, я не потянулась к сумочке. Алексей выжидающе смотрел на кожаную папку с чеком, но я впервые за долгое время просто сидела и ждала.
Повисла неловкая пауза. Он начал ёрзать на стуле, его лицо заметно напряглось.
– Марин, – наконец произнёс он, и в голосе появились заискивающие нотки. – Я кажется, бумажник дома оставил…
– Нет, не оставил, – тихо сказала я. – Я видела, как ты клал его в карман пиджака.
Он замер. В его глазах промелькнуло что-то похожее на панику.
– Ты что, проверяешь меня? – его голос стал жёстче. – Это что за игры?
– Это не игры, Лёша. Это жизнь. Наша с тобой жизнь, где я почему-то всегда плачу, а ты… просто пользуешься.
– Что значит «пользуюсь»? – он повысил голос, и несколько посетителей за соседними столиками обернулись. – Ты же знаешь мою ситуацию! Я думал, мы вместе, мы семья!
– Семья – это когда вместе. Во всём, – я почувствовала, как предательски дрожит голос, но продолжила: – А у нас что? Я плачу за квартиру, за продукты, за подарки твоим внукам. Даже за жвачку твою любимую плачу! А ты… когда ты в последний раз сказал «спасибо»?
Алексей побагровел: – Значит, деньги для тебя важнее чувств? Я думал, ты другая…
– Дело не в деньгах, – я покачала головой. – Дело в уважении. В благодарности. В желании что-то делать для человека, которого любишь.
Он молчал, буравя взглядом счёт. Потом резко достал бумажник, бросил на стол несколько купюр и встал.
– Знаешь что? – его голос дрожал от обиды и злости. – Раз тебе так важны эти копейки, держи! – он достал ещё денег. – Вот, за все твои обеды и ужины! За квартиру твою! За заботу, которую ты теперь решила предъявить!
Люди откровенно таращились на нас. А я сидела, глядя на разбросанные по столу деньги, и чувствовала странное опустошение. Будто из меня выкачали весь воздух.
– Я ухожу, – бросил он. – Раз всё, что тебе нужно – это деньги… Я думал, у нас любовь. А ты… ты просто…
Он не договорил, резко развернулся и направился к выходу. А я смотрела ему вслед и понимала: вот оно, моё «или». Или я продолжаю платить за иллюзию отношений, или…
Я аккуратно сложила деньги, которые он разбросал, попросила у официанта счёт за вино – единственное, что заказывала я сама – и расплатилась. Внутри было пусто и одновременно легко, словно я сбросила тяжёлый рюкзак, который тащила два года.
Выйдя из ресторана, я глубоко вдохнула прохладный вечерний воздух. Где-то далеко на набережной играла музыка, в небе мерцали первые звёзды. Я достала телефон и набрала номер Светы.
Прошло три месяца. За окном расцветала сирень – та самая, которую я посадила ещё при маме. Я сидела на кухне, пила утренний кофе и думала о том, как странно устроена жизнь. Иногда нужно потерять что-то, чтобы найти себя.
После того вечера в ресторане Алексей забрал свои вещи. Молча сложил рубашки, брюки, забрал бритву из ванной. Стоя в дверях, бросил:
– Надеюсь, ты будешь счастлива со своими деньгами.
Я не ответила. Что тут скажешь? Для него всё случившееся было про деньги. Для меня – про достоинство.
Первую неделю было тяжело. Я просыпалась среди ночи, по привычке прислушиваясь к чужому дыханию. Готовила на двоих и спохватывалась только у плиты. Все вокруг напоминало о нём: кружка с отбитой ручкой, которую он всё собирался склеить, диван, на котором он любил смотреть футбол, запах его лосьона после бритья, который ещё держался в ванной.
Света звонила каждый день: – Ну как ты? Держишься?
– Держусь, – отвечала я, и с каждым днём в этом слове было всё больше правды.
Постепенно я начала замечать перемены. В кошельке стало больше денег – оказывается, я тратила на наши «совместные» расходы почти половину зарплаты. Появилось время на себя – больше не нужно было готовить огромные ужины, стирать чужие рубашки, подстраиваться под чужие привычки.
Однажды утром я проснулась и поняла: хочу перемен. Не просто в быту – в жизни. Достала старую копилку, пересчитала сбережения. На курсы английского хватало с запасом.
– Ты с ума сошла! – восхищённо воскликнула Света, когда я рассказала ей о своём решении. – В нашем возрасте – и английский?
– А почему нет? – я улыбнулась, чувствуя, как внутри разливается давно забытое тепло предвкушения. – Помнишь, я всегда мечтала съездить в Англию? Посмотреть на эти их живые изгороди, посидеть в настоящем пабе…
– И купить себе шляпку, как у королевы! – подхватила она со смехом.
Мы сидели в том же кафе, где когда-то Света открыла мне глаза на мои отношения с Алексеем. Только теперь я была другой. Научилась говорить «нет». Научилась ценить себя. Научилась отличать любовь от удобства.
Вчера встретила его в супермаркете – он стоял у кассы с какой-то женщиной. Она доставала кошелёк, а он привычным жестом разглядывал жвачки на стойке. Меня не заметил, а я… я почувствовала только благодарность. За урок, который он мне преподал. За то, что помог понять простую истину: любовь измеряется не деньгами, а поступками.
Мой телефон тихо звякнул – пришло уведомление из языковой школы. Через неделю начинались занятия. Я улыбнулась, представляя, как буду учить новые слова, знакомиться с новыми людьми, строить новые планы.
Говорят, в жизни никогда не поздно начать новую главу. Мне пятьдесят восемь, и я наконец-то начала свою. Без оглядки на чужие «сложные времена». Без попыток купить любовь. Без страха остаться одной.
Потому что лучше быть одной, чем с тем, кто заставляет тебя чувствовать себя одинокой.
