«Ира, ты где? Гости уже собрались, а кормить их нечем.»
Сообщение мигнуло на экране. Она посмотрела на него и… выключила телефон.
***
Когда Андрей впервые подошёл к ней в техникуме — Ира тогда ещё смущённо отводила глаза, — она подумала, что это сон. Чтобы на неё, девчонку из неблагополучной семьи, на которую весь двор пальцем тыкал, обратил внимание преподаватель – молодой, амбициозный, в рубашке с острым воротом — да такого не бывает!
Это было нереально.
Он водил её в кино, читал стихи Пастернака, держа за руку в парке. Он забирал её с пар на своей старой Ладе, и она чувствовала себя как в фильме. Ей хотелось кричать: «Смотрите, я тоже кому-то нужна!»
Она верила ему. Хотела семью. Верила, что может стать нормальной. Не такой, как мама — вечно навеселе с мутными глазами. Не такой, как отец — шумный, злой, без имени, потому что давно был «бывший».
***
Они просто расписались и начали жить вместе. Андрею выделили служебную квартиру с правом выкупа.
Дочери родились под Новый год, в метель. Две крохотные снежинки — Алина и Марина. Ира плакала от счастья. Она носила их на руках по очереди, пела колыбельные, готовила пюре из брокколи, гуляла с ними в парке часами — потому что хотела быть идеальной.
Андрей улыбался. Иногда. Чаще — приходил поздно.
Он говорил, что задерживается, но в доме пахло чужими духами. Ирина ничего не замечала. Поначалу.
А после — она терпела ради детей. Изо всех сил. Дочки росли — и ей казалось, что ради них можно вытерпеть всё.
— Мам, ты у нас такая хорошая, — говорили они, обнимая её.
***
К тридцати девяти Андрей стал ещё холоднее. Они разговаривали как чужие. Он не смотрел в глаза, перестал замечать, что у неё новая стрижка, новые туфли, что она похудела, потому что перестала есть.
Он стал звать её «Ира», не «малышка», не «зайка», не «любимая». Просто Ира. Как бухгалтершу на работе.
Когда она спросила: «Ты меня ещё любишь?» — он пожал плечами. Мол, что за глупости.
А потом сказал:
— Ты должна понимать, это просто… жизнь. Люди меняются.
***
Ира сидела на кухне у Лены, своей давней подруги. За окном мело — март капризничал, как мужчина под сорок: то солнце, то снег, то снова ничего не понятно.
— Лен, ну скажи мне… вот честно… Это нормально, да? Когда ты стираешь ему рубашки, гладишь, супы варишь, а он тебе даже спасибо не говорит.
— Ты его избаловала, подруга.
Лена вздохнула, поёрзала на стуле.
— И смотрит он на меня как будто сквозь, совсем не замечает.
— Ты что-то подозреваешь?
— Подозреваю? Да я уже не подозреваю, я знаю. Он поздно приходит, чужие волосы в машине, духи такие… — она закрыла глаза. — Не мои. Точно не мои. Сладкие, приторные как аромат в дешёвой парикмахерской.
— Ты с ним говорила?
— Намекнула. Он сказал: «Ты себе что-то напридумывала». Как будто я истеричка. И добавил «Ира, ты просто устала».
Лена пожала плечами.
— Ну, может, правда поговорить? Жёстко. Поставить ультиматум?
Ира посмотрела на подругу с вызовом.
— А смысл? Уйти? Куда? К кому? И что девчонкам сказать? «Папа теперь встречается с тётей, и мы должны переехать в съемную квартиру»? Квартира ведь его.
— Девчонки взрослые уже. Они поймут, они тебя очень любят.
— Не совсем взрослые. Я не могу сейчас подать на развод и устроить делёжку. Пусть сначала дочки встанут на ноги. А там — хоть трава не расти.
Она замолчала. Посмотрела в окно.
— Лен… я не ради него терплю. Понимаешь?
Лена кивнула.
— Понимаю. Ради них.
Ира слегка улыбнулась, но это была такая улыбка — как у человека, который поддерживает руками рухнувшую стену и радуется, что в тепле.
— Я потерплю. До их дипломов. До съёмных квартир, до первых окладов. — А потом уйду…
Лена кивнула.
— Понимаю, Ир, ты — сильная.
— Да я замучилась быть сильной, если честно. Просто по-другому не умею.
***
На день рождения он хотел собрать всех. Сорок пять.
Дочери должны были приехать из столицы. Они месяц назад уехали туда жить и работать.
Андрей крутился перед зеркалом в коридоре, поправляя рубашку, и говорил быстро:
— Так, Ира, слушай. Надо, чтобы всё было на уровне. Не как в прошлый раз, когда салаты простые и котлеты сухие. Ну, сама помнишь.
Она стояла на кухне и жарила блинчики.
— Я заказал хорошие напитки. Не то, что ты обычно берёшь, — продолжал он, застёгивая часы. — Ты за рыбкой сбегай, форель нужна. И сыр такой, как у Ларисы на юбилее был. Помнишь? Я тебе в чат бросал название.
Ира не отвечала. Просто слушала… Или делала вид, что слушала.
— А, и десерт. Надо что-то лёгкое. Может, тирамису? Или панна-котта. Сейчас модно, чтоб красиво было.
— А ты чем-нибудь поможешь? — вдруг спросила она, не оборачиваясь.
Он застыл на секунду. Усмешка скользнула по губам.
— Ира, ну ты же знаешь, у меня сегодня аврал. Я только к вечеру освобожусь. Сама понимаешь, я весь в делах… Ну, ты справишься, ты у нас хозяйка.
Она кивнула. Справлюсь. Конечно, справлюсь. Справляюсь же уже двадцать лет.
Он обулся.
— Только, Ир… сделай красивую сервировку, ладно? Праздник всё-таки. Не хочу, чтоб опять было как… ну, ты поняла.
Он хлопнул дверью, и тишина после него показалась неестественно громкой. Как будто всё в доме затаилось, выжидая. Даже настенные часы замерли — батарейка села.
Ира стояла и смотрела на часы с застывшей цифрой и понимала — это знак. А за стеклом — мартовский день, серый, невыразительный. Как она. Как её жизнь. Как праздник, который не для неё.
Уютно…
Сделай уютно, Ира.
Как будто уютом можно прикрыть трещину между двумя людьми, которые когда-то были «мы», а стали просто «он» и «она».
***
Андрей влетел в квартиру с чувством лёгкой паники. Часы на руке показывали без пятнадцати семь. Гости были приглашены к семи, а ещё нужно было принести из машины напитки. Андрей немного задержался у Юли, десятой по счёту красавицы на стороне за двадцать лет брака с Ирой.
Но с порога его встретила… тишина.
Кухня — пуста, стол — без скатерти. В духовке — ничего, на плите — дырка от бублика. Ни тебе форели, ни панна-котты, ни даже банки оливок. Ничего.
— Ира?.. — он громко позвал, но в ответ тишина.
Он прошёлся по комнатам. Заглянул в шкаф. Полка с её вещами — пуста. Даже домашние халаты исчезли. Ни одной резинки для волос на тумбочке. Ни одного следа того, что она тут вообще была.
Он достал телефон, и набрал её номер. Один гудок. Второй. Гудки тянулись до отбоя вызова.
— Блин… — выдохнул он сквозь зубы.
Пальцы бегло набрали сообщение : «Ира, ты где? Гости уже собрались, а кормить их нечем.»
Он нажал «отправить» и в этот момент в дверь позвонили.
Первыми вошли Борис с женой — те самые, что всегда приходили раньше всех и ели больше всех. За ними — Костя, его коллега, потом Лариса с мужем. Смех, объятия, подарки — весёлый гул толпы, ещё не знающей, что веселье отменяется.
— Андрюх, а где у тебя салатики? — спросил Борис, невесело шаря взглядом по пустому столу.
— Эээ… — Андрей запнулся, — сейчас, буквально пару минут. Ира вот… задерживается. Уже едет.
— Стол помочь накрыть? — предложила Лариса. — Давай, я помогу!
Андрей поднял руки, как будто защищаясь от факта:
— Подожди, подожди, щас… разберусь…
Он снова набрал Иру. И снова не получил ответа. Ни «прости», ни «я в дороге», ни даже «я тебя презираю».
Гости начали беспокоиться.
— Так праздник будет? — бросил Костя. — Ты же не просто нас позвал телевизор посмотреть…
— Да, сейчас, — Андрей отмахнулся, достал телефон, с яростью открывая приложение для доставки.
Пальцы дрожали от злости и непонимания.
И тут позвонили в дверь.
На пороге стояли две девушки — Алина и Марина. Его дочери. Высокие, красивые, как две разных версии Иры.
— Привет, пап, — сказала Алина спокойно.
— Привет, — глухо ответил он. — А где мама…
— Мама не придёт, — сказала Марина. — Мы заехали просто поздравить и пожелать тебе всего хорошего.
— Что?
— Мама ушла от тебя, мы сейчас к ней, очень соскучились. Прости, что не будем с тобой праздновать, можешь приглашать свою новую.
— Девочки, подождите, — Андрей попытался улыбнуться, — вы не так всё поняли…
— Нет, мы всё поняли правильно, — Алина смотрела прямо в глаза. — Мы всё видели. Мы не дети и давно всё понимаем.
Внутри у него что-то сжалось. Но не от вины — от ощущения, что всё вышло из-под контроля. И он не знал, как вернуть назад свою прежнюю счастливую жизнь.
Сзади доносились голоса гостей:
— Где угощение?..
— Кто-нибудь вообще хозяйку видел?
Андрей стоял у двери, смотрел на дочерей и вдруг понял: занавес опустился, теперь можно быть собой.
— Передайте ей…что она…
— Это ты подлец, — перебила его Алина. — Мама очень здорово придумала с твоим праздником.
Девушки рассмеялись, а Андрей со злостью захлопнул дверь.
А дальше он сорвался. Он кричал, чтобы все уходили, чтобы оставили его в покое, и что он хочет побыть один.
Ради своей безопасности друзья разошлись, они никогда не видели его а таком гневе.
Андрей остался совсем один. Никто не смог ему заменить хозяйственную, покладистую Ирину со вкусной домашней едой, чистотой в квартире и выглаженными рубашками. Ведь она не умела по-другому.
Юля была хороша для встреч, чтобы разнообразить скучную семейную жизнь, но хозяйка — никудышняя. Как и все остальные, кто ещё мог клюнуть на него. Они просто не хотели обслуживать мужчину в быту. Общение — пожалуйста, но супы готовить — зачем?
Алина и Марина забрали маму с собой. Они хоть и выросли, но очень её любили и хотели, чтобы она была счастлива. Отцу они не звонили. Не заслужил.
