Софья взглянула на календарь и украдкой вздохнула. Пятая годовщина свадьбы приближалась. А вопрос о детях так и оставался болезненной темой в их семье. Тридцатипятилетняя учительница начальных классов мечтала стать матерью. Особенно с тех пор, как надела обручальное кольцо. Но обстоятельства складывались иначе.
— Коля, ты не видел мои конспекты? — спросила Софья, перерывая ящики письменного стола.
Муж поднял голову от ноутбука, в котором просматривал очередные вакансии.
— Ты вроде перед выходными их в портфель складывала.
— А, точно, — Софья потерла виски. — Совсем замоталась с этими тетрадями.
Николай вернулся к поискам работы. За пять лет брака он сменил десяток мест. Охранник, курьер, продавец-консультант, диспетчер такси. Очередное увольнение случилось неделю назад.
— Опять не заплатили? — интересовалась Софья каждый раз.
— Не в деньгах счастье, — отвечал Николай.
Софья сжимала зубы и молчала. Работая в школе, она еле-еле успевала покрыть основные расходы. Коммуналка, еда, проезд. Эта цепочка никак не заканчивалась. Одна квартира, доставшаяся ей от бабушки, спасала их от аренды жилья.
Звонок в дверь прервал размышления.
— Ой, мама пришла, — Николай вскочил с дивана.
— Так рано? — Софья глянула на часы. — Я думала, она к обеду.
Тамара Петровна влетела в квартиру, как ураган. С порога затараторила:
— Коленька, я тебе твой любимый пирог испекла. Кушай, сыночек. Тощий какой. Совсем жена не кормит.
Софья молча проглотила эту колкость.
— Здравствуйте, Тамара Петровна, — вежливо произнесла она.
Свекровь кивнула, не глядя на невестку.
— Коля, ты работу-то нашел? — Тамара Петровна разрезала пирог. — Или все без дела сидишь?
— Ищу, мам, вот прямо сейчас ищу.
— И все пять лет ищешь, — пробормотала Софья себе под нос.
— Что ты там бубнишь? — свекровь покосилась на невестку.
— Говорю, скоро найдет, — Софья натянуто улыбнулась.
Тамара Петровна уселась на стул и бесцеремонно осмотрелась:
— А ремонт-то когда делать будете? Обои старые, местами отходят. Мусор на балконе. Детям негде будет играть. Кстати, о детях.
Софья напряглась. Знакомая пластинка снова заиграла.
— Пять лет уже прошло, а внуков все нет. Софа, тебе не стыдно? Тридцать пять лет. Что ты думаешь? Часики-то тикают! Людмилка из третьего подъезда двоих родила к двадцати пяти.
Софья крепко сжала край столешницы. Стены маленькой кухни словно сдвинулись, давя на плечи.
— А я Коленьке сразу сказала — не торопись, присмотрись. Все невесты хороши до свадьбы. А потом что? Пять лет живете — ни внуков, ни ремонта, ничего.
— Мам, ну что ты начинаешь? — Николай неловко поерзал на стуле.
— Сынок, я же правду говорю. Жена твоя никудышная. Ни рубахи нормально не погладит, ни щей не сварит. Только книжки свои умные читает. А толку-то?
Софья глубоко вдохнула. В голове зашумело. Перед глазами возникли детские шапочки из магазина, на которые она все чаще заглядывалась.
— Внуков когда ждать, Софа? — Тамара Петровна перегнулась через стол. — Или у тебя проблемы по женской части, а нас не предупредила?
— Тамара Петровна, — Софья резко подняла голову. — Внуки появятся тогда, когда ваш сын станет стабильно зарабатывать деньги, а не менять работу раз в полгода! Мне одной детей не поднять на зарплату учителя!
Кухня погрузилась в оглушительную тишину. Тамара Петровна побагровела, словно перезрелый помидор, и вскочила с места. Стул жалобно скрипнул, отодвинувшись назад.
— Это что же получается? — голос свекрови звенел от возмущения. — Ты моего сына попрекаешь? За пять лет не смогла мужа понять?
Николай сидел с опущенной головой, не смея встрять в назревающий скандал.
— Если бы ты была нормальной женой, — Тамара Петровна ткнула пальцем в сторону Софьи, — то Коленька давно бы нашел хорошую работу! Мужчине нужен тыл, понимаешь ты это? Тыл! А ты что? Пилишь его постоянно, недовольство выражаешь.
— Я никого не пилю, — Софья изо всех сил старалась говорить спокойно. — Просто сказала правду.
— Правду? — Тамара Петровна всплеснула руками. — Правда в том, что ты эгоистка! О себе только думаешь. Сынок, собирай вещи. Хватит тебе здесь прозябать. Домой поедешь.
Софья замерла. Холодок пробежал. Неужели все закончится вот так?
— Мам, я никуда не поеду, — Николай наконец подал голос. — Это мой дом. Софья права, я действительно слишком часто меняю работу.
Тамара Петровна задохнулась от возмущения, схватила сумку и выскочила из квартиры, громко хлопнув дверью.
Почти месяц от свекрови не было ни звонков, ни визитов. Софья не могла сказать, что скучала. В доме стало спокойнее. Николай устроился кладовщиком на склад строительных материалов. Зарплата была невысокая, но стабильная.
В один из вечеров, когда Софья проверяла тетради, раздался звонок в дверь. На пороге стояла преображенная Тамара Петровна. Новая стрижка, стильное пальто, ухоженные руки с ярким маникюром. От нее пахло дорогими духами.
— Здравствуй, невестушка, — свекровь улыбалась так, словно месяц назад ничего не произошло. — Коля дома?
Софья молча пропустила Тамару Петровну в квартиру.
— Ой, сыночек! — воскликнула свекровь, увидев Николая. — Как я соскучилась!
— Мам, ты что, в лотерею выиграла? — удивленно спросил Николай, разглядывая мать.
— Ну что ты, глупенький! — Тамара Петровна кокетливо поправила волосы. — У Зинки юбилей на следующей неделе, вот я и приоделась. Нужно же выглядеть достойно. Еще и спа-процедуры сделала, и маникюр.
Софья кивнула, не вдаваясь в подробности. Что-то подсказывало ей, что за этим преображением стоит нечто большее, чем юбилей подруги.
Прошел еще месяц. Николай вернулся с работы мрачнее тучи. Бросил ключи на тумбочку и молча прошел на кухню.
— Коля, что случилось? — встревоженно спросила Софья, видя его состояние.
— Мама звонила, — Николай тяжело опустился на стул. — Нам нужно отправить ей пятьдесят тысяч.
— Что? — Софья опешила. — Откуда у нас такие деньги?
— Не знаю, — Николай потер лицо руками. — Она взяла микрозайм, чтобы утереть нос Зинке на юбилее. Оделась, как королева, всем рассказала, что я на новой работе много зарабатываю. А теперь там бешеные проценты набежали.
Софья опустилась на стул, не веря своим ушам.
— Коля, этого не может быть, — Софья смотрела на мужа широко открытыми глазами. — Пятьдесят тысяч? Откуда мы их возьмем?
— Не знаю, — Николай развел руками. — Может, в школе тебе премию дадут?
— Премию? — возмутилась Софья. — Ты в своем уме? Милый, объясни своей маме, что я не буду оплачивать ее кредиты. Пусть ищет другого спонсора!
Николай вскочил со стула и заходил по кухне.
— Софья, ты что такое говоришь? Это же моя мать! Ей нужна помощь!
— А нам не нужна? — Софья тоже поднялась. — Мы еле концы с концами сводим. Ты только устроился на работу. У нас самих долги за коммуналку!
— Можно подумать, что это какая-то посторонняя женщина, а не мама, — в голосе Николая зазвучали обиженные нотки. — Нельзя ее в беде бросать.
— В какой беде? — Софья всплеснула руками. — Она сама эту беду на свою голову навлекла! Чтобы покрасоваться перед подругой!
Софья подошла к мужу и заглянула ему в глаза.
— Коля, вспомни, как часто твоя мать меня унижала и оскорбляла. «Никудышная жена», «не хозяйка» — это самые мягкие выражения. А теперь я должна платить за ее выходки?
— Ты преувеличиваешь, — пробормотал Николай, отводя взгляд. — Мама просто прямолинейная.
— Прямолинейная? — у Софьи задрожали губы от обиды. — Она намеренно выставляет меня виноватой во всех грехах!
— Ну и что ты предлагаешь? — Николай раздраженно дернул плечом. — Бросить ее на растерзание коллекторам?
— Пусть продаст свои обновки! — выпалила Софья. — Или займет у Зинки, перед которой так хотела выпендриться!
— Уже поздно, — буркнул Николай. — И я не оставлю маму в беде.
Спали они в разных комнатах. Впервые за пять лет брака.
Николай молча ушел на работу. Даже не попрощавшись. Софья завтракала в одиночестве. Внезапно раздался звонок в дверь. На пороге стояла Тамара Петровна, все в тех же дорогих обновках.
— Здравствуй, Софьюшка, — голос свекрови был слащавым, но глаза оставались холодными. — Не пригласишь?
Софья молча отступила от двери. Свекровь прошла на кухню, по-хозяйски осмотрелась. Тамара Петровна повесила сумочку на спинку стула.
— Ну что, поговорила с Колей? Вы мне поможете?
— Нет. У нас нет таких денег.
Свекровь изобразила удивление.
— Как это нет? А квартира у вас есть. Можно что-то придумать.
Софья глубоко вдохнула, сдерживая раздражение.
— Тамара Петровна. Это моя квартира. И я не собираюсь брать кредит, чтобы покрыть ваши долги.
— Вот значит как? — лицо Тамары Петровны исказилось. — Жадничаешь? Забыла, что я позволила сыну жениться на тебе?
— При чем тут это? — Софья опешила от такого поворота.
— А при том! Зарабатываешь ты мало! — Тамара Петровна стукнула ладонью по столу. — Так должна хоть мужа уважать! И меня!
— Уважение не измеряется деньгами, — твердо сказала Софья.
— Измеряется, еще как измеряется! — Тамара Петровна поднялась. — Ты что думаешь, я не знаю, как все устроено? Невестка должна свекрови угождать. Это закон жизни!
— Нет такого закона, — покачала головой Софья.
— Есть! — Тамара Петровна повысила голос. — А ты что? Ни детей, ни уважения, ни помощи! За что Коленьке такое наказание?
Софья молчала, понимая, что любой ответ лишь подольет масла в огонь.
— Нет у тебя сердца, — продолжала Тамара Петровна, видя, что невестка не реагирует. — Думаешь только о себе. А я Колю вырастила, выучила… Всю жизнь ему отдала!
Свекровь схватила сумочку и направилась к выходу. У двери остановилась:
— Запомни, девочка. Если любишь сына — плати. А не заплатишь — пожалеешь.
Дверь захлопнулась. Софья осталась одна в пустой квартире. Слезы потекли по щекам. Она опустилась на пол и разрыдалась, как маленькая девочка. За что ей все это? Почему она должна расплачиваться за чужие прихоти? Мысли путались, сердце разрывалось от боли и обиды.
Пятьдесят тысяч. Почти вся ее месячная зарплата. И сколько месяцев придется платить? Деньги, отложенные на лечение зубов. Деньги, которые должны были пойти на мечту о ребенке…
Когда пришел Николай, Софья сидела на кухне, бледная, с опухшими от слез глазами.
Николай бросился к жене. Испуганно спросил:
— Софья, что случилось?
Софья подскочила, резко выкрикнула:
— Твоя мать случилась! Она приходила утром! Отчитывала меня как девчонку! Выставляла виноватой во всех грехах!
Николай попытался обнять жену, но та отстранилась.
— Погоди, успокойся.
Голос Софьи дрожал:
— Не трогай меня! Я больше не буду терпеть такое отношение! И ультиматумы мне не нужны! Мне тридцать пять лет, Коля! Я не буду подчиняться другой женщине, словно я ребенок!
— Какие ультиматумы?
Софья процитировала свекровь, кривя губы:
— «Если любишь сына — плати». Понимаешь? Твоя мать шантажирует меня нашими отношениями!
— Софа, ты все не так поняла, — Николай провел рукой по волосам. — Мама просто переживает…
— Она переживает только о том, как выглядит перед подругами! — прервала его Софья. — Ей плевать на нас! На наши отношения, на наше будущее!
Николай повысил голос.
— Не смей так говорить о моей матери! Она одна меня вырастила!
Софья горько усмехнулась.
— И прекрасно вырастила. Инфантильного мужчину, который не может постоять ни за себя, ни за свою жену!
Николай молча смотрел на жену, сжимая и разжимая кулаки.
— Знаешь что. Я не буду выбирать между вами. Мама — это святое.
— Конечно, — кивнула Софья. — Святее, чем наша семья. Чем наш брак.
Николай молча развернулся и вышел из квартиры, громко хлопнув дверью.
Утром Софью разбудил настойчивый звонок. На пороге стояла Тамара Петровна.
— Пришла за вещами сына, — отчеканила свекровь, проходя мимо Софьи.
У Софьи перехватило дыхание. Значит, Николай даже не удосужился сам прийти и разорвать отношения.
— Знала я с самого начала, что ты не пара моему Коленьке, — Тамара Петровна методично складывала вещи сына в большую сумку. — Бесчувственная, черствая.
Софья молча наблюдала за ней, не находя в себе сил ответить.
— Это ты во всем виновата, — продолжала Тамара Петровна. — Ты разрушила семью.
— Нет, — тихо сказала Софья. — Семью разрушили вы. Своим эгоизмом. Своими манипуляциями.
— Да что ты понимаешь! — свекровь махнула рукой и, закончив сборы, направилась к выходу.
Но Софье было уже все равно. Она смотрела на сборы отстраненно, словно со стороны. Все чувства к Николаю испарились. Осталась лишь пустота и странное облегчение.
После ухода свекрови Софья долго сидела в тишине. Столько лет мечтать о ребенке с человеком, который всегда будет ставить мать выше жены? Пять лет надеяться на стабильность с тем, кто не может даже постоять за свой выбор?
Софья поднялась, подошла к окну. За ним начинался новый день. Ее день. Без оправданий, без чувства вины, без постоянных упреков. Пусть ей тридцать пять, но жизнь только начинается. И в этой новой жизни она будет строить счастье по своим правилам. Без людей, которые пытаются сломать ее под себя. Без тех, кто не ценит ее. Иногда потеря — это не конец, а начало чего-то настоящего. И Софья была готова к этому началу.
