Сергей стоял у окна, машинально перебирая в руках связку ключей. Квартира, казавшаяся раньше тесной для четверых, теперь давила пустотой. Три дня назад Галина забрала детей и ушла.
Просто ушла, без криков и истерик, будто так и надо. Только записка на столе: «Прости, но так больше невозможно. Мы уезжаем.»
Ну и катись! — процедил он сквозь зубы, швыряя ключи на подоконник. — Подумаешь, великое дело! Без вас даже спокойнее будет.
Но спокойствия не было. Внутри всё кипело от злости и непонимания. Как она могла? После стольких лет? Он же всё для них делал — работал сутками, обеспечивал, создавал условия. А она? Забрала детей и исчезла, словно их жизнь ничего не значила.
Телефон молчал. Дашка и Витька будто провалились сквозь землю. Сергей пытался дозвониться, но их номера были недоступны. Родственники Галины тоже не отвечали — видимо, сговорились все.
Да пожалуйста! — крикнул он в пустоту квартиры. — Думаете, я побегу искать? Не дождётесь!
Вечером после работы Сергей впервые за много лет зашёл в супермаркет. Обычно продукты покупала Галина, он только давал деньги. Теперь, бродя между полками, он чувствовал себя потерянным.
Что-то подсказать? — участливо спросила молоденькая продавщица.
Справлюсь как-нибудь, — буркнул он, хватая первые попавшиеся полуфабрикаты.
Дома привычно крикнул: «Я пришёл!» — и осёкся. Некому отвечать. В детской кровать Вити аккуратно заправлена, на столе Дашки — забытый учебник физики. Сергей механически открыл холодильник, достал замороженную пиццу.
Вот и отлично, — сказал он вслух. — Никто не будет зудеть над ухом про «вредную еду».
Но пицца показалась безвкусной, а квартира — невыносимо тихой. Ночью он долго ворочался, прислушиваясь к пустоте. Не хватало привычного сопения Вити за стенкой, шороха страниц — Дашка любила читать допоздна. Не хватало тёплого дыхания Галины рядом.
Дни потянулись однообразной чередой.
Сергей погрузился в работу с головой, задерживался в офисе допоздна. Дома его ждала только тишина и остывший ужин из доставки. Коллеги замечали перемены, но вопросов не задавали — он всегда держал личную жизнь за семью замками.
Сергей Викторович, может, домой пора? — робко спросила секретарша Люда около десяти вечера. — Вы третий день засиживаетесь…
Работа не ждёт, — отрезал он, не отрывая взгляда от монитора.
Только дома, в темноте пустой квартиры, накатывало. Воспоминания приходили незваными гостями: вот Витька делает первые шаги, вот Дашка получает пятёрку по английскому, вот Галина встречает его с работы в новом платье… Когда он последний раз говорил им что-то важное? Не про деньги, не про учёбу — просто говорил, как любит?
Месяц спустя он случайно нашёл старый фотоальбом. Их первое лето вместе — молодые, счастливые. Галина в белом сарафане кормит голубей, смеётся, запрокинув голову. Когда она перестала так смеяться? Когда их жизнь превратилась в бесконечный день сурка: работа-дом-работа?
Мог бы и позвонить для приличия, — упрекнула как-то мать. — Внуки, небось, скучают.
Значит, ты знаешь, где они? — вскинулся Сергей.
Знаю. Но не скажу. Сам виноват, сынок. Довёл женщину.
Я?! Да я пахал как проклятый, чтобы у них всё было!
А любовь? А внимание? Деньгами не заменишь.
Он бросил трубку. Глупости какие — любовь, внимание… Но червячок сомнения уже грыз душу. Может, и правда что-то упустил? Может, надо было не только о материальном думать?
Однажды в супермаркете он увидел женщину, похожую на Галину. То же бежевое пальто, та же походка… Сердце ёкнуло, он рванул следом, расталкивая людей. Но это оказалась не она.
Извините, обознался, — пробормотал он, чувствуя себя последним идиотом.
А ночью впервые за тридцать лет заплакал, уткнувшись в подушку. Без них его жизнь рассыпалась, как карточный домик. Только признаться в этом было страшно даже самому себе.
Год пролетел как один бесконечно длинный день.
Сергей постарел, осунулся, в волосах прибавилось седины. Коллеги шептались за спиной, что трудоголик совсем с катушек съехал — теперь он не просто задерживался на работе, а частенько ночевал в офисе.
В тот день он зашёл в новый торговый центр недалеко от работы. Бродил между прилавков, механически складывая в корзину продукты, когда услышал знакомый звонкий смех. Сердце пропустило удар.
Мам, смотри какие кроссовки! — донёсся голос, от которого задрожали руки. — Можно примерить?
В другом конце зала стояла Галина. Рядом — высокая девушка с собранными в хвост волосами. Дашка? Неужели это его маленькая Дашка? А чуть поодаль — подросток, почти с мать ростом… Витька?
Сергей застыл, не в силах пошевелиться. Год одиночества, год глухой тоски — и вот они, в трёх метрах. Живые, настоящие, такие родные и такие чужие.
Папа? — первым заметил его Витя. В голосе мальчика смешались удивление и настороженность.
Галина обернулась. Их взгляды встретились. Она похудела, в уголках глаз появились новые морщинки. Но держалась прямо, с достоинством.
Здравствуй, Серёжа, — тихо сказала она.
Я… — голос предательски дрогнул. — Вы… как вы?
Нормально. Живём потихоньку.
Дашка демонстративно отвернулась, делая вид, что разглядывает витрину. Витька переминался с ноги на ногу, не зная, как себя вести.
Можно… можно с вами поговорить? — слова давались с трудом. — Хотя бы пять минут?
Зачем? — в голосе дочери прозвучал металл. — Год молчал, а теперь вдруг приспичило?
Даша! — одёрнула её Галина. — Не здесь.
А где? — девушка развернулась, глядя отцу в глаза. — Когда я пыталась до тебя дозвониться первые месяцы — ты трубку не брал. Когда у Витьки был день рождения — тебя не интересовало. А теперь что изменилось?
Сергей стоял, оглушённый правдой дочериных слов.
Действительно, он сам отгородился от них стеной молчания. Гордость, обида, страх — всё смешалось тогда в toxic коктейль.
Я… я был неправ, — выдавил он наконец. Эти слова, которые никогда раньше не произносил, дались с трудом. — Простите меня. Все.
Витька шагнул ближе, в его глазах мелькнуло что-то детское, незащищённое:
Пап, а ты правда извиняешься? Или просто так говоришь?
Правда, сынок. Я много думал этот год. Очень много.
Галина внимательно смотрела на мужа, словно видела впервые. Куда делась его вечная самоуверенность? Перед ней стоял потерянный, постаревший человек.
Может, присядем где-нибудь? — предложила она неожиданно мягко. — Здесь наверху кафе есть.
В кафе было немноголюдно. Они заняли столик в углу, подальше от посторонних глаз. Заказали чай, пирожные. Дашка всё ещё демонстративно молчала, но уже не отворачивалась.
Ты похудел, — заметила Галина.
А ты… ты всё такая же красивая, — вырвалось у Сергея.
Мам, может, домой пойдём? — Дашка нервно мяла салфетку. — Зачем это всё?
Подожди, — Галина накрыла ладонью руку дочери. — Дай отцу сказать.
Я знаю, что виноват, — начал Сергей, глядя в чашку. — Думал, достаточно приносить деньги, решать бытовые проблемы. А вы… вы просто хотели, чтобы я был рядом. Чтобы слушал, понимал, участвовал в вашей жизни.
Ты никогда не приходил на мои выступления, — тихо сказал Витя. — А я ждал.
И на мой выпускной не пришёл, — добавила Даша. — Сказал — важное совещание.
Я всё пропустил, — Сергей поднял глаза, в них блеснула влага. — Ваше детство, ваши победы и поражения. Галя… помнишь, как мы познакомились?
В парке, — чуть улыбнулась она. — Ты кормил голубей и рассказывал им про свои мечты. Я подумала — какой странный и искренний человек.
А потом я перестал быть искренним. Закрылся в своём мирке из отчётов и совещаний.
Дашка впервые посмотрела на отца без злости:
Знаешь, пап, я ведь поступила в университет. На журналистику.
Правда? — его лицо просветлело. — Ты же всегда хорошо писала…
А я в баскетбольную секцию хожу, — подал голос Витя. — Тренер говорит, есть перспективы.
Сергей жадно вслушивался в каждое слово, боясь пропустить хоть что-то. Дети постепенно оттаивали, рассказывая о своей новой жизни. Галина молча наблюдала за ними.
Можно… можно мне иногда видеться с вами? — спросил он наконец. — Я не прошу вернуться. Просто… быть рядом. Узнавать вас заново.
А ты не исчезнешь опять? — в голосе Дашки звучало недоверие.
Нет. Клянусь. Я многое переосмыслил за этот год. Понял, что деньги — ничто по сравнению с семьёй.
Мам? — Витя вопросительно посмотрел на мать.
Галина помолчала, потом медленно произнесла:
У Вити через неделю соревнования. Если хочешь, приходи поболеть за него.
Правда можно? — оживился мальчик.
Я приду, — твёрдо сказал Сергей. — Обязательно приду.
Следующая неделя тянулась бесконечно. Сергей впервые за год взял отгул, купил новый костюм. Хотелось выглядеть достойно на соревнованиях сына.
В спортзале было шумно и многолюдно. Он нервно озирался, пока не увидел знакомые лица в третьем ряду. Галина приветливо махнула рукой:
Мы здесь!
Пап, ты правда пришёл! — Витька выскочил из раздевалки в спортивной форме, глаза сияют.
Конечно пришёл, сынок. Удачи тебе!
Дашка сидела рядом с матерью, украдкой поглядывая на отца. Что-то неуловимо изменилось в нём — может, взгляд стал мягче, может, морщины разгладились.
Наш выходит! — воскликнула Галина, когда Витя появился на площадке.
Сергей так волновался, что вспотели ладони. Сын играл здорово — быстрый, техничный. Трибуны скандировали, когда он забросил решающий мяч.
Молодец! — Сергей вскочил, аплодируя. — Вот это да!
После матча они вчетвером зашли в кафе. Витька, раскрасневшийся от победы, взахлёб рассказывал о игре. Дашка смеялась, поддразнивая брата. Галина улыбалась, глядя на детей.
Спасибо, что позволила прийти, — тихо сказал Сергей, когда они остались вдвоём за столиком.
Ты изменился, — она внимательно посмотрела на него. — Стал… настоящим, что ли.
Я многое понял за этот год. Как глупо было гнаться за призрачным успехом, теряя самое главное.
Знаешь, — Галина помедлила, — дети скучали по тебе. Особенно Витя. Он всё спрашивал: «Почему папа не звонит?»
А ты?
А я… я тоже скучала. Несмотря ни на что.
После соревнований их встречи стали регулярными. Каждое воскресенье Сергей приходил к детям — гулял с Витей, слушал стихи Даши, учился заново быть отцом. Галина наблюдала за этими изменениями с осторожной надеждой.
Представляешь, пап, — делилась Дашка за очередным семейным обедом, — мой репортаж взяли в университетскую газету!
Обязательно почитаю, — улыбался Сергей. — А о чём писала?
О том, как важно слышать друг друга в семье. Как легко потерять связь и как трудно её восстановить.
Повисла пауза. Все понимали, о чём на самом деле этот репортаж.
Знаете, — вдруг сказал Витя, — а я рад, что мы снова вместе. Пусть и не живём в одной квартире.
Галина украдкой смахнула слезу:
Мы все рады, сынок.
Вечером, провожая бывшую семью до дома, Сергей набрался смелости:
Галя, может… может, попробуем начать сначала? Я знаю, сразу всё не исправить, но…
Ты правда этого хочешь? — она остановилась, всматриваясь в его лицо.
Больше всего на свете. Я понял — без вас моя жизнь пуста. Все эти успехи, должности — они ничего не стоят, если некому рассказать о них вечером.
А работа? Она всегда была для тебя важнее всего.
Я уволился на прошлой неделе, — признался Сергей. — Нашёл другую должность, с нормированным графиком. Теперь буду дома к шести.
Галина молчала, и он торопливо добавил:
Я не тороплю. Просто… дай мне шанс всё исправить.
Знаешь, — медленно произнесла Галина, — я ведь тоже многое поняла за этот год. Уходить было страшно. Начинать новую жизнь — ещё страшнее. Но иногда нужно потерять что-то, чтобы понять его ценность.
Дети стояли поодаль, затаив дыхание. Дашка крепко сжимала руку брата.
Я не прошу вернуться сразу, — Сергей осторожно взял Галину за руку. — Давай начнём с малого. Может, сходим куда-нибудь вдвоём? Как тогда, в молодости?
В парк? — улыбнулась она. — Покормить голубей?
И рассказать им о мечтах, — он тоже улыбнулся, вспоминая их первую встречу.
Ура! — не выдержал Витька. — Значит, вы попробуете?
Попробуем, — кивнула Галина. — Только теперь всё будет по-другому. Правда, Серёжа?
Правда. Я больше не упущу главного.
Дашка подошла к родителям:
А можно, я напишу об этом? О том, как любовь сильнее обид и гордости?
Пиши, доченька, — Сергей притянул её к себе. — Только обязательно со счастливым концом.
Они стояли вчетвером, обнявшись, и каждый чувствовал — жизнь даёт им второй шанс. Шанс стать настоящей семьёй, где главное не карьера и деньги, а способность слышать друг друга, быть рядом, любить без условий.
Кстати, — вспомнил Сергей, — у меня появилась новая мечта.
Какая? — спросила Галина.
Научиться быть счастливым. Вместе с вами.
Снежинки кружились в свете фонарей, оседая на их плечах. Впереди была целая жизнь — новая, другая, но теперь они точно знали: самое важное — не потерять друг друга в погоне за призрачным успехом. Ведь настоящее счастье измеряется не деньгами, а теплом семейного очага и любовью близких.
