Светлана застыла в дверном проёме, не в силах отвести взгляд от мужа, методично складывающего вещи в чемодан. Каждое его движение отзывалось острой болью где-то под сердцем.
Одиннадцать лет совместной жизни уместились в один серый чемодан на колесиках – ее подарок на его последний день рождения. Горькая ирония судьбы.
– Марат, может всё-таки поговорим? – голос предательски дрогнул, несмотря на все усилия казаться спокойной.
Мужчина на мгновение замер, его плечи едва заметно напряглись, но руки продолжили привычное действие – складывать рубашки аккуратными стопками.
– Света, мы уже всё обсудили. Нет смысла бередить раны. Я больше не могу притворяться, что у нас всё хорошо. Да и браком называть нашу совместную жизнь уже не представляется возможным. Мы — не супруги, мы — сожители.
– Из-за неё? – Светлана вцепилась в дверной косяк, почувствовав сильную слабость в ногах.
– Да. Из-за Полины. Я правда полюбил ее, – Марат наконец обернулся и посмотрел жене прямо в глаза. – Прости. Я не хотел, чтобы так вышло. Богом клянусь. Но я больше не могу лгать… ни тебе, ни себе.
Тяжёлая тишина заполнила комнату, нарушаемая лишь монотонным капанием воды на кухне. Этот привычный домашний звук теперь казался оглушительным набатом.
– А как же Маша? – Светлана с трудом сглотнула подступивший к горлу ком. – Она только во второй класс пошла. Ей нужен отец.
– Машенька – самое драгоценное, что есть в моей жизни! – в голосе супруга впервые проскользнули эмоции. – Я готов отдать за неё жизнь. Все, что угодно, лишь бы ей было хорошо! Света, давай сохраним нормальные отношения. Ради дочки. Я буду помогать материально, квартира достанется вам. Прошу только об одном. Разреши видеться с ней по выходным и на каникулах. И не говори ей обо мне плохо. Умоляю!
Светлана медленно опустилась на край дивана.
Перед глазами калейдоскопом пронеслись счастливые моменты их жизни: сияющие лица на свадьбе, первый крик новорожденной Маши, беззаботные дни отпусков. Как же так вышло, что всё рассыпалось, словно карточный домик?
– Где ты с ней познакомился? – вопрос вырвался помимо воли, хотя женщина точно знала, что ответ причинит новую боль.
– На работе. Она — новый юрист в нашей компании, – Марат щелкнул замками чемодана. – Я не искал этих отношений, Свет. Просто однажды понял, что влюбился как мальчишка. И обманывать тебя не хочу. Ты этого не заслужила?
– А что со мной не так? Я что же, постарела? Растолстела? – горечь в ее голосе смешалась с плохо скрываемой обидой.
– Нет, что ты! Ты по-прежнему прекрасна. Просто… просто чувства угасли. Я пытался их воскресить, честное слово. Но не смог.
Супруг присел рядом с женой. Она сразу почувствовала знакомый запах его одеколона – тот самый, который сама выбирала в прошлом году.
– Мы ведь взрослые люди, Света. Давай расстанемся достойно. Я перееду в бабушкину квартиру. Буду помогать вам с Машей, навещать её. Только позволь, прошу.
Женщина кивнула, до боли сжав руки в кулаки:
– Конечно, позволю. Ты прав. Мы — взрослые люди. И дочь не должна страдать из-за нас. Пусть у нее будет и папа, и мама.
– Спасибо, – прикосновение мужа к плечу показалось обжигающим. – Завтра заеду за вещами из гаража. И… прости меня, если сможешь.
Мужчина поднялся, взял чемодан и направился к выходу. У двери чуть замешкался и тихо произнес:
– Маше я сам всё объясню, хорошо?
– Нет, – в голосе жены прозвучала неожиданная твердость. – Я сама поговорю с дочерью. А ты приходи в воскресенье, заберешь ее на прогулку.
Входная дверь закрылась почти беззвучно, но для Светланы этот звук прозвучал как громкий взрыв. Она сидела, не шевелясь, глядя в пустоту, пока звонкий голос дочери не вырвал ее из оцепенения.
– Мамочка, я пятёрку по математике получила! – радостно воскликнула Маша, влетая в комнату вихрем положительных эмоций.
– Умница моя! – улыбнулась женщина, крепко обнимая дочь и стараясь унять предательскую дрожь в руках. – Пойдем мыть руки и обедать.
Тяжёлый разговор с дочерью подождет до вечера. Пусть у её девочки будет ещё несколько часов беззаботного счастья, прежде чем её детский мир перевернется с ног на голову.
Маша сидела на диване, поджав под себя ноги, и пристально смотрела на мать большими карими глазами. Светлана мучительно подбирала слова. Как объяснить восьмилетнему ребенку, что родители больше не могут быть вместе?
– Доченька, нам нужно поговорить, – начала мать, опускаясь рядом с девочкой на диван. – Понимаешь, иногда так случается, что взрослые…
– Папа от нас уходит? – голос Маши прозвучал неожиданно спокойно. Светлана замерла, пораженная этим недетским хладнокровием.
– Почему ты так решила?
– Я видела его чемодан в коридоре. И слышала ваш разговор, – пальцы девочки нервно теребили край футболки. – Он больше не любит нас?
Женщина почувствовала, как предательски защипало в глазах:
– Что ты, милая! Папа любит тебя больше жизни. Просто мы с ним решили, что нам будет лучше жить отдельно. Но это никак не связано с тобой!
– Неправда! – девочка резко вскинула голову; в её глазах блеснул яростный гнев. – Ты не хочешь, чтобы он уходил. Я же вижу! Ты плачешь по ночам, когда думаешь, что я сплю.
Светлана растерянно молчала. Проницательность дочери ее искренне поражала. Действительно последние недели она часто рыдала в подушку, когда весь дом погружался в ночную тишину.
– Мам, это из-за той тёти? – в голосе девочки звучала горечь. – Которая приходила к папе в кабинет? Я видела их вместе, когда ты просила меня заехать к нему в офис за деньгами на школьную форму.
Сердце болезненно сжалось. Оказывается, её маленькая девочка давно всё поняла. Молча наблюдала, делала выводы, страдала в одиночестве.
– Машенька, послушай, – Светлана притянула дочь к себе. – Бывает так, что взрослые перестают любить друг друга. Но это никогда не касается детей. Слышишь? Ты же у меня умница и должна это понимать. Папа будет навещать тебя, брать на выходные. Ты сможешь видеться с ним, когда захочешь.
– Не хочу я с ним видеться! – Маша резко отстранилась. – Он предатель! Бросил нас из-за какой-то…
– Не надо так говорить, – мягко перебила женщина дочь. – Папа очень переживает. Он хочет остаться твоим другом.
– А тебе разве не больно? – в карих глазах заблестели слезы.
Светлана на миг прикрыла веки. Больно? Нет, это слово слишком слабое для той бури, что бушевала в ее душе. Но дочери знать об этом необязательно.
– Я справлюсь, малыш. Мы обе справимся! – мать нежно погладила дочь по шелковистым волосам. – Главное – твоё счастье.
– А вдруг он её больше полюбит? Вдруг у них будут другие дети?
– Машенька, – женщина развернула девочку к себе и заглянула в заплаканные глаза. – Никто и никогда не заменит тебя в папином сердце. Ты — его единственная доченька. Так было, есть и будет всегда!
Девочка уткнулась лицом в материнское плечо. Её тело сотрясалось от рыданий.
Светлана баюкала дочь, шептала ласковые слова утешения, а в голове билась единственная мысль: «Только бы выдержать. Только бы не сломаться самой».
Время тянулось болезненно медленно.
Прошёл месяц. Маша, как и договорились, ездила к отцу на выходные. Возвращалась притихшая, погруженная в свои мысли.
Женщина намеренно ничего не расспрашивала. Пусть дочь сама решает, чем делиться, а что оставить при себе.
Но однажды вечером всё изменилось. Маша влетела в квартиру с каким-то лихорадочным блеском в глазах, явно переполненная эмоциями.
– Мамочка! – торжествующе воскликнула она с порога. – Я отомстила папе! За тебя!
Светлана почувствовала, как холодеет всё внутри:
– Что ты такое говоришь? Какая месть?
– Я сделаю так, что его противная Полина больше не захочет нас видеть! – в голосе дочери звучала неприкрытая гордость. – Я всё правильно делаю, вот увидишь!
Мать в оцепенении смотрела на дочь, пытаясь осмыслить услышанное. Что же могло прийти в голову этому маленькому мстителю? И главное, какими последствиями это может обернуться для всех них?
В глазах девочки плясали озорные огоньки, но за этим показным торжеством Светлана различила затаенную боль и отчаяние своего ребёнка. И от этого становилось ещё страшнее.
Женщина с нарастающей тревогой слушала возбужденный рассказ дочери. С каждым словом тяжесть на сердце становилась все ощутимее.
– Представляешь, мам, эта Полина возомнила себя шеф-поваром! – глаза Маши лихорадочно блестели, когда она размахивала руками. – Соорудила какой-то модный салат с авокадо. Я его демонстративно понюхала и заявила: «Фу, какая гадость! У мамы в сто раз вкуснее получается!»
– Маша… – попыталась вставить слово Светлана.
– А потом она курицу пожарила. Такую сухую, будто её в пустыне коптили! – девочка торжествующе продолжала. – Я сказала, что давлюсь, и потребовала другую еду. Она переделывала три раза! А я всё равно отказывалась есть. Заявила, что лучше голодной останусь, чем буду такое в рот брать.
Мать тяжело опустилась на край дивана:
– Доченька, но так нельзя…
– Можно! С теми людьми, которые этого заслуживают, даже нужно! А ещё я специально устраиваю беспорядок. Повсюду! Она убирает, а я снова разбрасываю. И в ванной «нечаянно» проливаю воду. Пусть старается!
Девочка победно улыбнулась:
– А когда она не выдерживает и начинает меня отчитывать, я мигом бегу жаловаться папе. Он ей такие выговоры устраивает! Твердит, что она не имеет права повышать на меня голос. Что я маленькая, поэтому она обязана со мной найти общий язык!
Светлана молчала, раздираемая противоречивыми чувствами. Материнское сердце тайно радовалось преданности дочери, но разум понимал: эта детская месть может обернуться настоящей трагедией.
– Если б ты видела, как она беситься! – продолжала упиваться своими «подвигами» Маша. – Особенно когда я ей говорю, что ты и красивее, и готовишь лучше. А ещё я ей намекнула на возраст. Представляешь? Ей же целых тридцать два года! Старушка просто!
– Машенька…
– А вчера я «случайно» опрокинула сок на ее новое платье. Чуть не расплакалась! – девочка довольно хихикнула. – И знаешь что? Она теперь панически боится оставаться со мной наедине. Как только папа за порог, она вся на нервах.
– Доченька, выслушай меня. Я понимаю твои чувства, правда понимаю. Но месть – это путь в никуда. Она не исцелит боль, только сделает её сильнее. И не исправит ситуации. Мы с папой уже все решили, независимо от Полины.
– Но она же разрушила нашу семью! – в голосе Маши зазвенели слезы. – Я же вижу, как ты страдаешь! Как плачешь по ночам, когда думаешь, что я сплю. Как прячешь глаза, когда смотришь на старые фотографии!
Светлана притянула дочь к себе и крепко обняла:
– Родная моя, я справлюсь, обещаю. Но нельзя делать больно другим людям, даже если они причинили боль тебе. Это только умножает зло в мире.
– Нет, можно! – дочь упрямо мотнула головой так, что её хвостики подпрыгнули. – Вот увидишь, она скоро сдастся. У меня ещё столько идей!
В этот момент тишину разорвала трель телефона. На экране высветилось имя Марата.
– Да? – Светлана включила громкую связь, и голос бывшего мужа наполнил комнату.
– Света, нам необходимо поговорить, – в его тоне сквозила усталость. – О Маше.
– Что-то случилось?
– Полина в отчаянии. Говорит, что Маша невыносима. Но я же знаю нашу дочь. Она не может быть такой! Наверное, Полина просто не находит правильный подход.
Маша торжествующе показала маме большой палец и беззвучно прошептала:
«Получилось!»
Женщина окинула дочь долгим, задумчивым взглядом. В её маленькой девочке словно поселился другой человек – расчетливый и жестокий мститель. С этим срочно нужно что-то делать.
– Знаешь, Марат, давай встретимся завтра. Нам действительно необходим серьезный разговор.
Повесив трубку, Светлана тяжело вздохнула. В ее жизни нарисовалась новая проблема. Теперь нужно спасать не только отношения бывшего мужа с дочерью, но и душу своего ребёнка, которая постепенно наполняется горечью и злостью.
… В то злополучное воскресенье всё пошло наперекосяк с самого утра.
Полина проснулась с пульсирующей головной болью, предчувствуя очередной изматывающий день с падчерицей.
Маша появилась на пороге, как обычно, с ангельской улыбкой на лице, за которой таилось столько коварства, что женщина невольно поежилась.
– Машенька, я блинчики приготовила, – предприняла очередную попытку наладить контакт Полина.
– С черникой? – глаза девочки прищурились. – Мама всегда делает с черникой.
– Нет, с яблоками.
– Тогда не буду, – отрезала Маша и демонстративно отвернулась, словно её оскорбили до глубины души.
День тянулся мучительно долго. К обеду Полина была измотана бесконечными придирками, капризами и «случайно» пролитым компотом на новую скатерть.
Но последней каплей стала затопленная ванная комната.
– Боже мой! – вскрикнула женщина, увидев потоп. – Маша, как можно быть такой неаккуратной?!
– Я же нечаянно! – пропела девочка с притворной невинностью, выплывая из ванной. – Почему вы все время на меня кричите? Я скоро вас бояться начну!
Полина почувствовала, как внутри что-то оборвалось:
– Марат! Иди сюда немедленно!
Когда мужчина появился в дверях, сожительница уже не сдерживала слёз:
– Я больше не выдержу! Неужели ты не видишь? Она делает это намеренно! Издевается надо мной!
– Не говори ерунды, – нахмурился Марат. – Она же просто ребенок. Это нормальное поведение для ее возраста.
– Ребёнок?! – Полина сорвалась на крик. – Да она маленькая манипуляторша! Она…
– Не смей так говорить о моей дочери! – резко оборвал ее мужчина. — Лучшее, что ты можешь сделать, это найти к ней подход. Вопрос не обсуждается. Тебе нужно полюбить Машу как свою дочь.
– Нет! Это невозможно. Увы! Я не собираюсь этого делать! – внезапно ледяным тоном произнесла Полина. – Выбирай! Или я, или она.
В коридоре повисла гнетущая тишина. Девочка притаилась за дверью, затаив дыхание и чувствуя, как гулко стучит сердце.
– Что значит «выбирай»? – голос Марата стал пугающе тихим.
– То и значит. Я больше не могу так жить. Либо она перестаёт приезжать, либо я ухожу.
Мужчина смерил Полину долгим, оценивающим взглядом:
– Знаешь, я не раз слышал эту фразу: «выбирай – или я, или…» И каждый раз поражаюсь, насколько люди могут быть самонадеянными. Что ж, я отвечу на твое предложение. Нет на земле человека, ради которого я откажусь от родной дочери. Даже не пытайся меня этим шантажировать.
– Но я твоя любимая женщина! – воскликнула Полина дрожащим голосом.
– Да, ты права. Только есть одно “но”! Бывших детей не бывает, а вот бывших любимых женщин сколько угодно! – отчеканил Марат. – Дверь найдёшь сама.
Сожительница застыла, оглушенная его словами, потом резко развернулась и направилась в спальню собирать вещи.
Маша выскочила из своего укрытия с торжествующей улыбкой:
– Пап, я домой хочу!
– Хорошо, солнышко, сейчас поедем, – устало ответил мужчина, потирая виски.
Спустя час Маша уже делилась с мамой своим триумфом:
– Представляешь, она сама ушла! Я же говорила, что отомщу!
Светлана молча гладила дочь по голове, пытаясь справиться с противоречивыми чувствами. Она не понимала, как на эти слова дочери должна реагировать и должна ли вообще.
Через несколько дней позвонил бывший муж. Просил вернуться, говорил об осознании ошибки. Но Светлана была непреклонна:
– Знаешь, Марат, предательство случается только раз. Второго шанса не будет.
– Но я же понял…
– Поздно, – тихо ответила женщина. – Теперь ты знаешь, что значит терять самое дорогое. Береги хотя бы дочь.
Положив трубку, женщина вышла на балкон. На детской площадке Маша раскачивалась на качелях, о чём-то увлеченно болтая с подружкой. Она невольно улыбнулась, будучи абсолютно уверенной, что они вместе со всем справятся.
Ведь нет в мире силы могущественнее, чем любовь маленькой девочки к своей маме. Чувство, способное сокрушить любые преграды и залечить самые глубокие раны.
