— Слушай, это уже из серии «очевидное-невероятное». Твоя мать вчера заявила, что я не умею даже яичницу приготовить, — Евгения сидела на кухне, нервно помешивая чай ложкой.
— Ну, не преувеличивай. Она просто сказала, что сама делает её иначе, — Артём пожал плечами, не отрывая взгляда от телефона.
— Да? А потом добавила, что удивляется, как ты ещё не отравился, живя со мной. И всё это с такой милой улыбочкой, — Евгения отодвинула чашку в сторону. — Третий год одно и то же. Я устала, Артём.
Их кухня — светлая, с новеньким гарнитуром цвета слоновой кости — казалась тесной, когда разговор заходил об Инне Владимировне. Словно сама мысль о свекрови заполняла всё пространство, вытесняя воздух.
— Не бери в голову, — Артём наконец поднял глаза на жену. — Мама с детства привыкла за мной ухаживать определённым образом. Вот она так себя и ведёт.
— И что? Тебе что, два года? — Евгения подняла брови. — Почему постоянно приходит без звонка? Почему лезет в наш холодильник с комментариями? Почему роется в моих вещах, когда я не вижу?
Артём вздохнул. Такие разговоры повторялись с завидной регулярностью. Он оказывался между двух огней — с одной стороны, мать, воспитавшая его одна после ранней смерти отца, с другой — жена, которую он действительно любил.
— Женя, давай не будем сегодня об этом.
— Не будем? А когда будем? Когда она меня окончательно со свету сживёт? — Евгения встала, собирая посуду со стола.
Их отношения с Инной Владимировной не заладились с самого начала. Ещё когда Артём только познакомил Женю с матерью, та окинула девушку оценивающим взглядом и спросила: «И где же ты нашёл эту никчёмную куклу?» Евгения тогда рассмеялась, приняв эти слова за шутку. Но со временем поняла — ничего весёлого в них не было.
— Я поговорю с ней, обещаю, — сказал Артём, но в его голосе не было уверенности.
— Ты уже третий год это обещаешь, — Евгения загружала посудомоечную машину, с силой ставя тарелки на решётку. — Я честно пыталась наладить отношения. Спрашивала совета, делала вид, что мне интересны её рассказы о соседях, которых я даже не знаю. Но ничего не работает.
Артём подошёл к жене и обнял её сзади.
— Она просто немного своеобразна. Ей нужно время.
— Три года ей недостаточно? — Евгения развернулась в его объятиях. — Артём, я не требую, чтобы она меня полюбила. Я прошу элементарного уважения.
В этот момент зазвонил телефон Артёма. Он посмотрел на экран и нахмурился.
— Это мама. Мне надо ответить.
Евгения кивнула и отвернулась к окну. Кухонное окно выходило на детскую площадку, где сейчас играли малыши под присмотром молодых мамочек. Женя часто наблюдала за ними, думая о своём будущем ребёнке. Но сейчас эта мечта казалась всё более далёкой.
— Да, мам… Нет, сегодня не смогу… У меня работа… Хорошо, я передам…
Она слышала, как голос мужа становится тише, более покорным. Что бы ни говорила Инна Владимировна, Артём не мог ей отказать. Даже сейчас, когда они только что обсуждали проблему.
— Мама просила передать, что заедет к нам сегодня днём, — сказал Артём, закончив разговор. — Ей нужно забрать кастрюлю, которую она оставила в прошлый раз.
— Я сегодня на работе до шести, — напомнила Евгения.
— Я знаю, но у неё свои дела во второй половине дня. Я дал ей запасной ключ, она сама зайдёт.
— Ты дал ей ключ? — Евгения замерла. — Без обсуждения со мной?
— Жень, это же моя мать, не посторонний человек. Ты сама постоянно теряешь ключи, вот я и подумал…
— Значит, это я виновата? — Евгения покачала головой. — Ой, короче! Делай что хочешь. Я опаздываю на работу.
Она вышла из кухни, оставив мужа в растерянности. Быстро собралась и, не прощаясь, хлопнула входной дверью. Артём остался один в квартире, не понимая, почему такая мелочь вызвала такую бурную реакцию.
А в это время Инна Владимировна, вертя в руках новенький ключ, уже планировала, какой порядок она наведёт в квартире сына, пока его неряшливая жена будет на работе.
Евгения вернулась домой к семи вечера. День выдался тяжёлым — клиенты были недовольны, начальник придирался к мелочам, а коллеги, заметив её плохое настроение, старались не попадаться на глаза. Она мечтала лишь лечь и отдохнуть немного.
Но стоило ей открыть дверь квартиры, как что-то показалось ей неправильным. Воздух пах по-другому — смесью незнакомого моющего средства и тех духов, которыми всегда пользовалась Инна Владимировна. Евгения прошла в гостиную и замерла. Вся её аккуратно расставленная коллекция книг была перемещена. Теперь они стояли строго по размеру, а не по авторам, как она привыкла.
Женя быстро прошла на кухню. Все кастрюли, которые обычно хранились в нижнем шкафу, теперь висели на крючках. Специи, ранее стоявшие по алфавиту, были переставлены в каком-то непонятном порядке.
— Что за… — пробормотала она, направляясь в спальню.
В спальне её ждал настоящий сюрприз. Ящик с нижним бельём, который Евгения всегда держала закрытым, был открыт и был пустым. Она рванула в ванную — и точно, её трусики и бюстгальтеры висели на верёвке, натянутой над ванной.
— Приятная неожиданность? — раздался голос Инны Владимировны, вошедшей в квартиру вслед за ней. — Ты не пугайся, я просто решила помочь.
Евгения медленно повернулась к свекрови. Инна Владимировна стояла в дверном проёме, улыбаясь той самой улыбкой, которая всегда вызывала у Жени желание забиться в угол.
— Что всё это значит? — спросила Евгения, стараясь сохранять спокойствие.
— Я пришла за своей кастрюлей, но когда увидела, какой беспорядок творится в квартире моего сына, не смогла пройти мимо, — Инна Владимировна прошла в комнату и поправила покрывало на кровати. — Знаешь, у мужчин совсем другие стандарты чистоты. Им важно, чтобы дом был уютным.
— Вы что сделали с моим бельём?! С какой стати вы вообще в него полезли?! Какого чёрта вы это всё стирали, когда там и так всё было чистое?! — Евгения проигнорировала замечание свекрови. — И… Где мои рабочие документы, которые лежали на столе?
— Я всё положила туда, где этому место, — Инна Владимировна обошла комнату, проводя пальцем по поверхностям. — Документы в папке в шкафу. Косметика в ванной. Украшения в шкатулке.
Евгения закрыла глаза, считая до десяти. Она чувствовала, как её трясёт от гнева, но не хотела давать свекрови повод для новых нападок.
— Инна Владимировна, я понимаю, что вы хотели как лучше, — начала она, тщательно подбирая слова. — Но это наша с Артёмом квартира. И у нас свой порядок, к которому мы привыкли.
— Порядок? — свекровь фыркнула. — То, что я увидела, сложно назвать порядком. Грязные чашки в раковине, пыль под кроватью. Тебе стоит научиться ещё очень многому, девочка.
В этот момент в квартиру вошёл Артём. Он удивлённо оглядел преображённую гостиную, затем посмотрел на мать и жену, стоящих в напряжённых позах.
— Что тут происходит? — спросил он.
— Твоя мать решила навести здесь свои порядки, — ответила Евгения, скрестив руки на груди. — Перевернула всю квартиру вверх дном. Я теперь даже не знаю, где что лежит. Она рылась в моих вещах! Всё моё бельё, вещи и документы…
— Мама? — Артём повернулся к Инне Владимировне.
— Я только помогла немного с уборкой, — та подошла к сыну и поправила ему воротник рубашки. — У тебя такая занятая жена, что даже на простую уборку времени не хватает.
— Да вы вообще ненормальная, что ли?! — вырвалось у Жени. — Какой нормальный человек придёт и будет заниматься таким в чужой квартире?!
— Тот, который переживает за то, в каких условиях живёт её сын! — парировала свекровь.
Артём переводил взгляд с матери на жену, явно не зная, чью сторону принять.
— Женя устаёт на работе, мам, — сказал он наконец. — У неё ответственная должность. И да у нас не всё идеально, как ты любишь, но мы справляемся.
— Конечно-конечно, — Инна Владимировна кивнула с понимающим видом. — Я же не говорю, что это плохо. Просто тогда, может быть, стоило бы нанять домработницу? Или я могла бы приходить раз в неделю…
— Нет! — выпалила Евгения, затем спохватилась. — То есть, спасибо за предложение, но мы справимся сами. — стараясь дальше не усугублять и без того ненормальную ситуацию, добавила она.
Инна Владимировна поджала губы.
— Как знаешь. Кстати, я приглашаю вас в воскресенье на обед. Придёт тётя Лида с мужем, дядя Ваня. Будет приятный семейный вечер.
Евгения внутренне застонала. «Приятный» и «семейный» были последними словами, которые она связывала с родственниками Артёма.
— Мы придём, — сказал Артём, не спрашивая мнения жены. — Правда, Жень?
Евгения сдержанно кивнула, не доверяя себе открыть рот. Инна Владимировна победно улыбнулась, поцеловала сына в щёку и, взяв с кухни свою кастрюлю, удалилась.
Когда дверь за ней закрылась, Евгения повернулась к мужу.
— Почему ты ничего не сказал? — её голос дрожал от сдерживаемого гнева. — Она перерыла все мои вещи! Даже моё нижнее бельё!
— Женя, она просто хотела помочь, — Артём устало опустился на диван. — Это же не преступление.
— Помочь? — Евгения почти кричала. — Она вторглась в наше личное пространство! Трогала мои вещи! А ты — ты даже не заступился за меня!
Артём потёр лицо руками.
— Давай не будем ссориться из-за такой ерунды. На выходных обед у родителей, давай хотя бы там будем вести себя прилично.
Евгения покачала головой. Ей хотелось кричать, но она понимала — это бесполезно. Артём не видел проблемы. Он никогда её не видел.
Воскресный обед у родителей Артёма наступил быстрее, чем хотелось Евгении. Последние дни она намеренно задерживалась на работе, чтобы меньше времени проводить дома с мужем. Его неспособность понять её чувства после вторжения Инны Владимировны в их жизнь оставила горький осадок.
— Готова? — спросил Артём, когда они подъезжали к родительскому дому.
Евгения кивнула, поправляя воротник блузки. Словно готовилась к деловым переговорам, а не к семейному обеду.
— Постарайся быть… Ну, ты понимаешь, — Артём неловко замялся, паркуя машину.
— Какой? — холодно поинтересовалась Евгения. — Невидимой? Немой?
— Просто не начинай конфликтов, — он выключил зажигание. — Это важно для меня, Женя.
Евгения ничего не ответила. Они вышли из машины и направились к двухэтажному дому, где Артём вырос. Дом выглядел безупречно — аккуратно подстриженные кусты, идеально ровные дорожки, новая краска на заборе. Как и всё, к чему прикасалась Инна Владимировна, он излучал педантичный порядок.
Дверь открылась, ещё до того как они позвонили. На пороге стояла Инна Владимировна в парадном синем костюме и жемчужных серьгах.
— Наконец-то! — она буквально втянула Артёма внутрь, обнимая и целуя в обе щеки. — Все уже собрались. Евгения, — она кивнула невестке без улыбки, — проходи.
В гостиной уже сидели упомянутые тётя Лида с мужем и дядя Ваня — брат покойного отца Артёма. Все они были страстными почитателями Инны Владимировны и считали, что Артём мог найти «девушку и получше»». Не то чтобы они когда-то говорили это прямо, но Евгения чувствовала их настрой каждый раз, когда приходила в этот дом.
— Артёмка! — дядя Ваня, грузный мужчина с красным лицом, поднялся навстречу. — Как работа? Всё ещё в своей айтишке? Может, ко мне в бизнес? У меня как раз место управляющего освободилось.
— Спасибо, дядь Вань, но мне и так неплохо, — Артём пожал ему руку.
— Женя, деточка, — тётя Лида осмотрела девушку с ног до головы, — ты прямо с работы? Такая… Официальная.
— Нет, я специально готовилась к встрече, — ответила Евгения, стараясь сохранять спокойствие.
Инна Владимировна многозначительно кашлянула:
— Проходите к столу, я уже всё накрыла.
Стол буквально ломился от блюд — салаты, закуски, горячее. Инна Владимировна постаралась на славу, и Евгения понимала, что любой её комментарий будет воспринят как критика. Поэтому она молчала, старательно накладывая себе понемногу каждого блюда.
— Артём говорил, у вас на работе какие-то проблемы? — невинно спросила свекровь, передавая ей соусник. — Он сказал, ты в последнее время всё время задерживаешься.
Евгения метнула быстрый взгляд на мужа. Значит, он обсуждал её с матерью.
— Просто много работы, — ответила она сдержанно.
— Работа это хорошо, — кивнула тётя Лида, — но нельзя же забывать о доме, о муже. Мужчины как дети — им внимание нужно, забота.
— Артём взрослый человек, — сказала Евгения, отпивая воду. — Он и сам может о себе позаботиться.
За столом повисла неловкая пауза.
— Конечно, может, — первой нарушила тишину Инна Владимировна. — Я своего Артёмушку самостоятельным вырастила. Но мужчине нужен уют. Кстати, как вам моя помощь с уборкой? Нашли всё на местах?
— На ваших местах — да, — не удержалась Евгения. — Только пришлось потом всё переставлять обратно.
— Переставлять? — Инна Владимировна приподняла брови, бросив взгляд на сына. — Тебе не понравилось, как я всё организовала?
— Дело не в этом, — Евгения отложила вилку. — У каждого человека свои привычки. Свои представления о порядке.
— Если мы говорим о твоём «порядке», — в голосе свекрови звучал металл, — то там была настоящая свалка. Грязная посуда в раковине, пыль на книжных полках, смятое бельё.
— Мама, — Артём попытался вмешаться, но Инна Владимировна продолжала:
— Знаете, когда я увидела, как живёт мой сын, мне стало не по себе. Неужели я вырастила его для такой жизни? С женщиной, которая не может даже простейший порядок поддерживать?
— Инна Владимировна! — Евгения повысила голос, чувствуя, как её лицо горит от унижения и гнева. — Ваш сын живёт так, как ему удобно. Я никогда не слышала от него жалоб. И то, что вы называете «свалкой», было всего лишь обычной жизнью двух работающих людей!
— Женя, — предупреждающе сказал Артём.
— Нет, Артём, я не буду молчать! — Евгения встала из-за стола. — Твоя мать при каждом удобном случае унижает меня, а ты делаешь вид, что ничего не происходит!
— Уни-жа-ю? — по слогам переспросила Инна Владимировна. — Я просто говорю правду! Артёму с тобой не повезло. Ты неряха и плохая хозяйка!
Это было последней каплей. Евгения, не контролируя себя, резко смахнула со стола тарелку с салатом, которая с грохотом упала на пол. Затем она специально опрокинула стул, на котором сидела.
— Знаете что, — она обвела взглядом шокированные лица родственников, — вы все можете думать обо мне что угодно. Но я больше не собираюсь это терпеть.
С этими словами она вышла из-за стола и направилась к выходу. Артём, опомнившись, бросился за ней:
— Женя, стой! Куда ты?
— Домой, — ответила она, не оборачиваясь. — Можешь оставаться со своей драгоценной мамочкой.
И не дожидаясь ответа, она вышла из дома, оставив за собой гробовую тишину.
Евгения добралась домой на такси. Всю дорогу она пыталась сдержать слёзы, но стоило закрыть за собой дверь квартиры, как они хлынули потоком. Не разуваясь, она прошла в гостиную и рухнула на диван, сотрясаясь от рыданий.
Телефон разрывался от звонков Артёма, но она не отвечала. Через час звонки прекратились, и настала тишина. Опустошённая, она поднялась и побрела в спальню. Открыв шкаф, Евгения достала большую дорожную сумку и начала складывать в неё вещи. Несколько блузок, джинсы, нижнее бельё. Потом фотографию их с Артёмом из путешествия в Прагу, которую она хранила на прикроватной тумбочке.
В тот момент, когда она застёгивала молнию на сумке, в замке повернулся ключ. Евгения замерла, напряжённо вслушиваясь.
Артём вошёл в спальню, осторожно, словно в чужой дом. Его взгляд сразу упал на собранную сумку.
— Ты… Уходишь? — голос дрогнул.
Евгения подняла на него покрасневшие от слёз глаза:
— А ты как думал? Что после всего этого я останусь?
— Жень, послушай… — он сделал шаг к ней, но она отступила, прижимая сумку к груди.
— Нет, это ты послушай, — она с трудом сдерживала новую волну слёз. — Три года, Артём. Три года я пыталась стать частью твоей семьи. Уважала твою мать, несмотря на все её колкости. Терпела её постоянные визиты и замечания. А ты? Ты ни разу не встал на мою сторону. Ни разу не сказал ей, чтобы она прекратила так ко мне относиться.
Артём опустился на край кровати:
— Но она моя мать…
— А я твоя жена! — Евгения почти выкрикнула это. — Или нет? Может, в твоём представлении жена — это прислуга, которая должна молча выполнять все указания твоей матери?
— Конечно нет, — он выглядел искренне растерянным. — Просто мама всегда обо мне заботилась. Она одна меня вырастила после смерти отца. Я просто не могу… Не могу её обидеть.
— А меня, значит, можно? — Евгения горько усмехнулась. — Знаешь, я тоже не могу больше. Не могу делить мужа с его матерью. Не могу жить, постоянно ожидая новой критики. Я устала, Артём. Устала быть чужой в собственном доме.
Она прошла мимо него к двери, но Артём неожиданно схватил её за руку:
— Подожди! Не уходи.
Что-то в его голосе заставило Евгению остановиться.
— Я был неправ, — сказал Артём, не отпуская её руки. — Всё это время я был неправ, Женя. Да. Но ты должна хотя бы просто уважать мою маму!
— Вот когда твоя мать сама начнёт ко мне уважение хоть какое-то проявлять, тогда и я подумаю, стоит ли её тоже уважать! Понял меня?
— Но ведь ты первая должна проявлять это всё! А она…
— Да пошла она! Вот как я буду её уважать! — злобно ответила Евгения мужу.
— Жень, ты неправильно рассуждаешь! Ты всех. А особенно мою маму сейчас обидела! Уехала так резко! А теперь ещё и…
— Слушай, я уже давно поняла, что ты никогда не встанешь на мою сторону. Знаю, что все мои надежды были напрасны. И пытаться больше не буду мешать вашей ненормальной связи с твоей мамочкой. Но если ты ещё хоть раз меня попросишь, чтобы я проявила к ней хоть какое-то уважение, я просто сожгу её вместе с её идеальным домом! Ты понял меня? Я больше не ваша девочка на побегушках, которую вы все можете шпынять, как хотите!
— Но ты моя жена!
— Не надолго! Поверь! Завтра я подам заявление на развод и на раздел имущества! Сейчас я еду к своим родителям! Так что всё, с меня хватит!
— Нет! Да как же так? Я не хочу с тобой разводиться! — воскликнул Артём, хватаясь за голову.
— Раньше надо было думать об этом! А сейчас можешь дальше бежать к своей мамочке и лизать… Что обычно ей!
На этом разговор был завершён. Женя сходила в ванную забрала свои средства и направилась к выходу из квартиры, прихватив с тумбочки ключи от машины мужа, потому что, по факту, это была машина её отца.
Это в итоге разозлило Артёма больше всего. Это и то, что им придётся разделить квартиру, большая часть которой принадлежала Евгении, потому что её родители оплатили им половину квартиры, чем старались обезопасить имущество дочери. Теперь Жене принадлежала три четверти квартиры, а мужу оставалось только продать ей свою часть и вернуться в дом к матери, где его всегда ждут, и где ему уже давно найдена новая жена, про которую он и не знает…
