— Ты издеваешься? — орал Филипп на жену, — у тебя хоть один здоровый родственник есть? Алиса, когда ты уже поймешь, что твои тетушки, дядюшки, сестрицы и братишки тобой откровенно пользуются! Они просто тянут из тебя деньги! Что на этот раз им понадобится? Чтобы я им звездочку с неба достал?
Алиса ворочалась уже пару часов. Сон к ней никак не шел. Женщина протяжно вздохнула и села на кровати.
— Ты куда? — Филиппа разбудил включенный женой ночник.
— Схожу, воды попью, — Алиса поставила ноги на мягкий прикроватный коврик и немного посидела, задумавшись.
— Опять заснуть не можешь? — он окончательно проснулся.
— Да. Все думаю, как помочь дяде Кириллу. Он ужасно переживает из-за развода с тетей Леной.
— О, а я уж голову сломал — кто там у нас следующий на очереди! — хлопнул себя по лбу супруг, — а это дядюшка Кир!
— Прекрати паясничать, Филипп, — обиделась Алиса, — он много помогал нам с мамой, когда я была совсем маленькой. Не думаешь же, ты, что я оставлю его в такой ситуации!
Филипп включил лампу со своей стороны кровати, пошарил под кроватью в поисках тапочек, но не нашел их и поплелся за супругой на кухню босиком. Налил себе молока и сел, положив ногу на ногу.
— Давай поговорим, Алис. Я хочу знать, когда закончится эта благотворительность?
— О какой благотворительности ты говоришь? — недоуменно покачала головой Алиса, — кто кроме меня ему поможет?
— Дядя Кирилл, тетушка Надежда Степановна, ее сын Игорек, двоюродная сестра со стороны матери Катерина, — загибал пальцы Филипп, — семейка Рыбаковых в полном составе, кузина Ангелина с двумя детьми, Толик… дальше продолжать?
— Перестань, прошу тебя, — поморщилась Алиса, — все они мои родственники. Какая разница — близкие, или дальние. Все мы одна большая и дружная семья. Я не могу не помогать им.
— Да, вы большая семья, но только от них ты благодарности за свои жертвы не дождешься. Слышишь? Ни—ког—да! — он со стуком поставил на стол допитую кружку.
— А я и не жду, — парировала супруга, — если бы твоим близким нужна была помощь, разве ты бы не кинулся на помощь?
— Мои близкие, Алис, к счастью, вполне самостоятельные люди. Которые привыкли свои личные проблемы решать сами. Не привлекая посторонних.
— Филипп, пойми же, наконец, — взмолилась Алиса, — они мне не посторонние… кстати, где твои тапочки? Ты хочешь заработать простатит?
— Вообще хотелось бы, — мечтательно улыбнулся Филипп, — тогда бы ты бросила всех своих родственников и стала заботиться только обо мне. Решено! С сегодняшнего дня начну зарабатывать простатит! Что там для этого необходимо?
Он взял в руки лежавший на столе телефон Алисы и быстренько пробежался глазами по результатам поиска.
— Так…переохлаждение…хорошо…малоподвижность…что-нибудь придумаем…отсутствие регулярной…так, а вот этого я допустить никак не могу, — он окинул оценивающим взглядом фигуру супруги в пеньюре, — Алис, все отменяется! Миль пардон, мадам, я вынужден вас ангажировать на некоторое время!
И с этими словами Филипп поднял жену на руки и поспешил в спальню. Алиса заливисто хохотала и шутливо отбивалась.
Возвращаясь пять дней в неделю домой с работы, Филипп гадал обычно, застанет ли свою супругу в одиночестве, или же в окружении алчущей ее любви и заботы родни. В этот раз он услышал зычный рев тети Виолетты, уже выйдя из лифта.
— О, у нас гости, я вижу! Добрый вечер, тетушка, — и он склонился в шутовском поклоне, целуя ее полную руку, увешанную перстнями, — что привело вас к нам в столь поздний час?
Тетя Виолетта юмора не оценила. Зыркнула из-под насурьмленных бровей на Филиппа и, взяв Алису за локоток, потащила ту в кухню. Голодный супруг помаялся—помаялся, да и сунулся на кухню, откуда вкусно пахло солянкой.
— Алис, дай хоть корочку хлеба, — жалобно простонал он, — иначе я протяну ноги. Покорми своего добытчика, а?
— Филипп Юрьевич, — басом пророкотала Виолетта, — вынуждена констатировать, что вы плохо, просто ужасно плохо воспитаны. Кто учил вас врываться, когда люди беседуют? Это беспардонно!
— Голод, Виолетта Васильевна, виноват только голод, — улыбнулся Филипп, — сам бы я, несомненно, никогда не позволил бы себе такой непростительной вольности.
— Нахал! — тетя поднялась со стула, — значит, Алиса, завтра я жду перевода. Откладывать больше нельзя, сама понимаешь.
— Понимаю, тетя Вета, — наклонила голову Алиса.
— Один момент, — вклинился Филипп, — могу я узнать, о каком переводе идет речь?
— Это не ваше де…— начала тетя Виолетта, бросив на Алису грозный взгляд.
— Нет уж, позвольте, Виолетта Васильевна, — сменил он юморной тон на серьезный, — бюджет у нас с супругой общий, она нигде не работает, получается, наполняю его только я. Имею ли я право знать, куда идут деньги, заработанные непосильным трудом?
— Филипп, — начала супруга, — у тети Виолетты возникла проблема…
— Только попробуй, Алиса! — прорычала тетя Виолетта. — Я тебе, как доверенному лицу, душу открыла! И совсем не для того, чтобы ты всем тут рассказывала!
— Так—так, — не обратил внимания Филипп на тетино негодование, — и что же случилось с нашей бесценной тетушкой? Ну же, я имею право знать, я ведь выступаю в роли спонсора. Смелей, Алиса!
— Проблема тети слишком деликатна, Филипп, — нашлась Алиса, — чтобы обсуждать ее в присутствии мужчин.
— И как мои деньги…наши деньги связаны с ее проблемой?
— Тетя нуждается в платном докторе.
— А чем ее не устраивает наша районная поликлиника?
— Там врач — мужчина.
— Я понял, — Филипп повернулся к багровой от гнева тете Виолетте, — Виолетта Васильевна, у нас действительно есть деньги, но завтра нам привезут новый гарнитур, и я уже оплатил грузчиков. Они потащат его к нам на двенадцатый этаж. Я дам вам деньги, и даже, заметьте, абсолютно безвозмездно, если сумею обойтись без них. Я отказываюсь от грузчиков, а эти деньги плачу вам. Конечно, если вы сумеете осуществить доставку своими силами. Итак, решение за вами.
— Вы мне предлагаете тащить свою мебель? — тетя Виолетта неистово вращала глазами, переводя их с Алисы на Филиппа и обратно.
— Почему бы и нет? — Филипп был совершенно спокоен. — Я же предлагаю отличную сделку. Вам как раз хватит на первичный осмотр в хорошей клинике. А там, глядишь, еще какую-нибудь работенку вам найдем.
— Это…это беспредел! — взвизгнула тетя Виолетта. — Алиса, почему ты позволяешь ему так со мной разговаривать?
Алиса тут же шикнула на мужа, принялась успокаивать тетку, обещала ей всяческое содействие в решении ее сложного вопроса. Виолетта Васильевна успокоилась, злобно зыркнула на Филиппа и отбыла восвояси.
Филипп был зол. Мужчине порядком надоели эти акции милосердия. В последнее время Алиса как будто сошла с ума. Она в ущерб семье помогала своим многочисленным родственникам. Страдал не только бюджет, в первую очередь под угрозой находились взаимоотношения супругов. Филиппа желание родственников со стороны супруги на чужом горбу в рай ехать не устраивало. Об этом он Алисе много раз говорил, но жена его как будто не слышала. Пауза затянулась. Алиса первой сделала мужу замечание.
— Зачем нужно было хамить? Что у тебя вообще за привычка грубо разговаривать с людьми, Филипп? Мне за тебя стыдно. Тётя ведь ничего плохого не сделала. Она просто обратилась ко мне за помощью, поделилась своей бедой. Я не пойму, что за реакция? Почему ты во всём всегда видишь негатив?
— А что я должен видеть? — завёлся Филипп. — Я должен радоваться тому, что денежки из нашего семейного бюджета утекают в карманы твоих вечно нищих и вечно болеющих родственников, Алиса? Когда мы начнём думать о себе? Нам что, деньги тратить некуда? У нас своих потребностей нет? Твоя дражайшая Виолетта Васильевна прискакала сюда не просто так. Она в очередной раз пыталась тебя прогнуть и заставить раскошелиться. Ты что думаешь, я дурак?
— Филипп, ты её обидел. Но неужели нельзя было как-нибудь помягче? Что это за дурацкие предложения? Ты действительно считаешь, что Виолетта Васильевна в состоянии поднять с первого на двенадцатый этаж кухонный гарнитур? Зачем ты над ней издеваешься? Ей и так плохо, из-за тебя она расстроилась.
— Вообще-то из-за неё я тоже расстроился, — парировал Филипп, — почему все твои родственники уверены, что я за честь считаю горбатиться на их капризы? Ну сколько можно, Алиса? Тебе самой не надоело?
— Филипп, прекрати, — Алиса вскочила со стула, — тётя Виолетта заболела. Она нуждается в сочувствии. Ты же не знаешь, что с ней произошло. А я знаю.
— Ой, только избавь меня от подробностей, — скривился Филипп, — её не жалеть надо. Её нужно посадить на строгую диету, тогда и проблем со здоровьем не будет! Она ест за троих, а потом жалуется на больные ноги, навечно ноющую спину. Пусть шевелится больше. Ей физическая нагрузка совсем не повредит! Я бы на её месте устроился грузчиком. А что? И деньги платят, и жир уходит!
Алиса подошла к окну. Как с ним бороться? Беседовать с мужем было невозможно. Ну почему он такой бессердечный? Почему он не может войти в положение близких для неё людей? Филипп молчал, и Алиса, воспользовавшись моментом, протянула:
— А тебе её не жалко? Она ведь одинока, у неё никого кроме нас нет. Неужели тебе сострадание чуждо?
— Интересно девки пляшут, если снизу посмотреть… Почему я её жалеть должен? — разозлился Филипп. — Твоя дорогая тётя Виолетта не нуждается. Если она хотя бы один перстень продаст, то может месяц, а то и два жить безбедно, посещая при этом каждый день частную клинику! Я, значит, должен от семьи последнее оторвать, а тётка твоя как жила на широкую ногу, так и будет жить? Слушай, покорми меня, а? Я ведь с работы вернулся.
Алиса молча налила мужу в тарелку солянку.
— Слава богу, выпросил, — вздохнул Филипп, — с этим скандалом про ужин забыл.
— Филя, к нам завтра Самсоновы заедут, — аккуратно объяснила Алиса, — я прошу тебя, пожалуйста, хотя бы им не хами. Не позорь меня.
— Ну, не удивила, — хмыкнул Филипп, — у нас каждый день, вернее, каждый вечер ошивается кто-то посторонний. Я к этому уже привык. А насчёт твоей просьбы… Ничего обещать не могу. Как получится. Слушай, я знаешь, чего подумал? Наверное, нужно заказать красивую табличку и повесить её на входную дверь.
— Какую табличку? — не поняла Алиса.
— Ну, что-то вроде «Центр финансовой помощи больным и обездоленным» или «Благотворительный фонд имени милосердной Алисы».
Алиса нахмурилась. Филипп, хихикая, направился в ванную. Ругаться с женой было бесполезно. Он всегда проигрывал в спорах с ней.
Самсоновы пришли ровно в восемь. Естественно, всей семьей. Филипп открыл дверь и в квартиру закатились вначале младшие Самсоновы — четверо постоянно кричащих ребятишек, которые, даже не успев снять верхнюю одежду, устроили в коридоре потасовку.
Старшие Самсоновы обошлись без потасовок. Они зашли чинно, друг за другом.
Филипп не помнил, кем они приходятся Алисе, но она их уважала и любила, поэтому он деланно улыбнулся и поприветствовал гостей.
— Вот так и живем, Алисонька, — с некоторой печалью взглянув на сцепившихся отпрысков, произнесла Аля Самсонова, высокая брюнетка с длиннющими стрелками и неизменно кроваво-красной помадой на губах, — конечно, вам легко без детей, а у нас с Павликом — вечный бой.
— А зачем заводили тогда? — встрял Филипп, — сейчас вроде снабжение нормальное, перебоев нет, и не предвидится.
— Какое снабжение, — не поняла Аля Самсонова.
— Раньше такие штуки называли «резиновыми изделиями номер два», — пояснил хорошо разбирающийся в исторических фактах Филипп.
Аля закатила глаза и прошла в комнату. Как обычно, Алиса готовилась к приходу гостей тщательно, поэтому стол был заставлен всякими разносолами. Супруги Самсоновы, минуя прелюдии, привычно приступили к трапезе. Павлику с Алей нравилась стряпня Алисы, и иногда они даже снисходили до того, чтобы искренне поблагодарить ее.
За полчаса большое семейство смело со стола все. В хлебнице даже хлеба не осталось.
— Вот видишь, Филипп, — Алиса мыла посуду за гостями и одновременно разговаривала с Филиппом, — а ты говоришь, всем от меня чего-то надо! Самсоновы-то, ни копейки, ни попросили и не просят никогда!
— Самсоновы жрут нашу еду два раза в неделю, — меланхолически ответил уставший от сегодняшнего вечера Филип, — ты хотя бы представляешь, сколько они экономят на продуктах? За наш счет, между прочим. А что, хорошо устроились! Ты продуктов перед их приходом закупаешь на три-четыре тысячи, это семь-восемь тысяч в неделю! Посчитаем, сколько они экономят в месяц?
— Фу, как грубо, Филипп, — не согласилась Алиса, — мне не сложно было все это приготовить. А зато как душевно пообщались, а?
— Очень, — съехидничал Филипп, — весь вечер выслушивали стоны Алевтины и жалобы Павла. Еще и детей, разбежавшихся по квартире, ловили. Сколько посуды отпрыски Самсоновых переколотили? Давай на досуге посчитаем?
Алиса нахмурилась, но промолчала. В чем-то муж действительно был прав. Дети четы Самсоновых абсолютно не умели себя вести, они не понимали слова «нельзя».
Филипп зевнул и подумал, что пора как-то разруливать этот нездоровый ажиотаж вокруг его супруги. Сама она точно не справится. Слишком наивная. А еще, чувствительная, нежная, с тонкой душевной организацией. Когда Филипп начинал думать о жене, он всегда умилялся. Вот и теперь чуть не прослезился. Нет, надо ее вытаскивать из этого родственного болота. Да и сам он не проклятый — на родню вкалывать с утра до ночи.
— Надо ехать к Митяю, — подумал Филипп, — он — парень умный, чего-нибудь да посоветует.
Жене он, естественно, о своих планах ничего не сказал.
— Митяй, — радостно воскликнул Филипп, издалека увидев лучшего друга, — сколько лет, сколько зим!
— Филька, запомни, я тут тебе не Митяй, — усмехнулся высокий мужчина в белой шапочке, — я — Дмитрий Константинович. Ты мне здесь весь персонал развратишь. У меня же этот…как его…авторитет, во!
— Ладно, профессор, — засмеялся Филипп, — у меня проблема нарисовалась. Посоветоваться надо. Мы с тобой год не виделись. Я за это время жениться успел. История, на самом деле, серьезная.
Митяй заведовал модной и дорогой столичной клиникой. Он выслушал историю друга и задумался.
— Есть одна идейка, только придется тебе на сутки с работы отпроситься.
— Не вопрос. Есть, кому заменить, — согласился Филипп, — выкладывай, чего надумал.
Звонок застал Алису, когда она готовила рассольник. Приготовить нужно было на двенадцать персон — сегодня ожидался большой семейный ужин. В казане томился плов, в духовке — поросенок. А холодильник был забит салатами и пирожными.
— Добрый день. Алиса Владимировна?
— Слушаю.
— Вашего супруга, Филиппа Юрьевича, доставили в нашу клинику. Когда сможете подъехать? Состояние угрожающе тяжелое.
— Что…что с ним случилось, — пальцы Алисы беспомощно разжались и половник грохнулся на кафельную плитку.
— Приезжайте. Диктую адрес…
Бледная Алиса сидела в кабинете заведующего и смотрела на него умоляющими глазами, расширенными от ужаса.
— Водички, Алиса Владимировна?
— Нет, спасибо. Мой муж будет жить? Я, собственно, даже не знаю, что произошло… Он всегда выглядел таким здоровым…
— А такие болезни всегда настигают человека внезапно, Алиса Владимировна. Может не быть никаких симптомов.
— Дмитрий…
— Константинович. У него церебральный атеросклероз. Точнее, подозрение. Если обследование выявит, что подозрения наши не беспочвенны, потребуется оперативное вмешательство. Не буду скрывать, что деньги потребуются большие.
— Я сейчас же займусь поиском денег, — решительно сказала Алиса, — если есть хоть малейшие шансы, мы его спасем.
Выйдя из клиники, Алиса открыла список контактов — о, сколько там было имен и фамилий! Она начала с дяди Кирилла.
— Прости, Алисушка, — мямлил дядя Кирилл, узнав, что требуются денежные вливания, — сейчас совсем никак. В лучшие времена, конечно, помог бы.
Самсоновы и Рыбаковы отказались даже слушать о проблеме.
— Алисонька, ты меня прости, солнышко, убегаю за младшеньким, — поспешила закончить разговор Аля Самсонова, — я же тебе говорила, что он у меня теперь рукопашным боем занимается?
Другие родственники и вовсе не отвечали на звонки. Видимо, дядя Кирилл успел пустить новость по цепочке.
Мозг Алисы лихорадочно соображал. Это что же получается? Любимый муж сейчас лежит совсем беспомощный на больничной койке, а она не может ничего для него сделать. Если она не найдет денег, не станет ее любимого человека. А бесплатно такие операции не делают? Наверное, нет, иначе врач сказал бы ей об этом. Что делать? Куда бежать?
И отчего, в конце концов, она оказалась совсем одна в этой ситуации? Ведь у нее куча родственников. Каждого она выслушивала, всем помогала, сидела с детьми, давала денег. За немощными и малолетними ухаживала, влюбленных брала под свою защиту, угнетенным давала кров, униженных заверяла в своей любви.
Но факт оставался фактом: никто из четырех десятков родственников не мог оказать ей поддержку. Не мог или не хотел?
Получается… получается, все что она делала, было игрой в одни ворота? А Филипп все это терпел, хотя другой на его месте быстренько свинтил бы к любовнице. А он всегда был рядом, всегда готов выслушать, насмешить и обнять. А она не ценила этого.
Ей вдруг так ясно представилось, как он лежит на операционном столе — такой родной и такой далекий сейчас от нее. Она разрыдалась от жалости к себе и к нему.
— Митяй, мне кажется, пора ей звонить, — беспокоился Филипп, — я ее очень хорошо знаю. Она уже всех обзвонила.
— Давай подождем еще немного, — возражал Митяй, — для уверенности надо подождать.
— Нет, Митька, надо звонить. Боюсь, как бы она делов не натворила. Она такая ранимая.
— Ну как знаешь, — Митяй достал мобильник.
— Алиса Владимировна? — Митяй подмигнул Филиппу, — спешу вас обрадовать. Подозрения не подтвердились. Можете забирать своего супруга, — и нажал «отбой».
Сейчас приедет.
— Не люблю я врать, Митяй, но тут, сам понимаешь, другого выхода не было.
— Пиши, если что, — похлопал его по плечу приятель, — жена у тебя красивая, я бы тоже за такую сражался.
Филипп ждал супругу у выхода. Дверь такси распахнулась, и она выскочила ему навстречу, потеряв туфлю.
— Филя, — и подняла заплаканные глаза.
— Все будет нормально, Алис. Все у нас с тобой будет хорошо.
По выражению ее глаз он понял, что его план сработал. Все, больше никаких родственников. В этом даже не сомневался. Алиса убедилась в том, что своим родственникам она не нужна. Она умели только просить, а давать никто не хотел. Чета Самсоновых была с позором изгнана, тете Виолетте в довольно-таки грубой форме было велено самой решать свои проблемы. Филипп женой гордился — надо же, как она быстро учится на своих ошибках.
