Резкий звонок разорвал тишину раннего утра. Ольга с трудом открыла глаза и нащупала телефон на тумбочке. На экране горело: «Тётя Лида». Сердце сжалось — они не общались больше года, не сошлись характерами после ссоры на юбилее дедушки.
— Алло… — прошептала Ольга, сбивая сонный голос.
— Оленька! Умоляю, не вешай трубку! — голос тёти звучал непривычно мягко, почти виновато. — Знаю, мы с тобой… не в ладах. Но мы с дядей Васей через неделю едем в Екатеринбург. Можно у тебя переночевать пару дней?
Ольга села на кровати. Перед глазами всплыла их последняя встреча.
— Когда уже замуж выйдешь? — гремела тогда тётя Лида на весь зал. — В твои годы я уже двоих нянчила! А ты всё в невестах ходишь, карьеру строишь. Эгоистка! Бабушка без внуков помрёт из-за тебя!
— Тётя… — Ольга сглотнула. — Я больше не в Екатеринбурге. Переехала.
— Как переехала? Куда?! — в голосе вновь зазвучали привычные властные нотки.
— В Пермь. Три месяца назад.
На том конце провода повисло молчание.
— И молчала? От родной тёти скрывалась? — возмущение нарастало. — Мать в курсе?
— Конечно, — Ольга почувствовала, как в горле застрял ком. — Я не сбегала. Просто… хотела начать всё заново.
— Ага, понятно, — протянула тётя. — Ну ничего, мы всё равно заедем. Дядя Вася давно хотел в Перми побывать. Да и Сашка с Леной соскучились…
— Тётя, нет! — Ольга чуть не крикнула. — Я не могу. У меня… гости.
— Какие гости?! Мы же родня!
— Правда, не надо, — взмолилась Ольга. — Квартира маленькая, и я занята…
Но тётя уже что-то кричала дяде Васе. Связь прервалась.
Следующая неделя прошла в тревожном ожидании. Ольга знала: если тётя что-то задумала, её не остановить. Телефон разрывался от звонков, но она не отвечала.
А потом случилось худшее. В субботу в семь утра пришло сообщение: «Мы у твоего подъезда. Выходи, поможешь вещи занести».
Ольга похолодела. Они приехали по её старому адресу в Екатеринбурге. Дрожащими пальцами она набрала ответ: «Я же сказала — я в Перми!»
Через минуту телефон взорвался звонком.
— Где ты шляешься дура неблагодарная?! Мы в гости приехали уже час под твоей дверью! — орала тётя.
В трубке раздался грохот — видимо, она стучала в квартиру.
— Открывай! Знаю, что дома!
Внезапно шум стих, и Ольга услышала незнакомый голос:
— Вы что себе позволяете? Какая Ольга? Я здесь живу полгода!
— Как это?! — растерялась тётя. — А Ольга где?
— Не знаю никакой Ольги! Прекратите шуметь, или вызову полицию!
Связь оборвалась. Ольга выключила телефон и опустилась на кровать. Руки дрожали. Она представила, как тётя стоит под чужой дверью с чемоданами, а дядя Вася уговаривает её успокоиться. Сашка с Леной, наверное, смущённо жмутся в стороне…
Вечером она включила телефон. Тридцать пропущенных от тёти, двадцать от мамы, куча сообщений. Первым делом позвонила матери.
— Ну и спектакль ты устроила, — устало сказала та. — Тётя Лида в ярости, кричит, что ты их намеренно обманула.
— Мам, я же просила не приезжать, — тихо ответила Ольга. — Ты знаешь, как она меня… достаёт.
Мать вздохнула:
— Знаю. Но они же семья…
— Семья не должна ранить, — твёрдо сказала Ольга. — Я устала слушать, какая я неправильная. Что пора замуж, пора детей, пора забыть о карьере… Я — это я. И это нормально.
В трубке повисла тишина.
— Ты права, — неожиданно признала мать. — Я давно хотела сказать… Прости, что не защищала тебя. Просто… она старшая сестра, я привыкла ей подчиняться. Всю жизнь так: она командует, я молчу.
У Ольги запершило в горле:
— Спасибо, мам. Для меня это важно.
— Знаешь, — голос матери дрогнул, — я ведь тоже мечтала. В театр хотела. А тётя Лида сказала — блажь, замуж надо. Вот и вышла за твоего отца в двадцать…
— Жалеешь?
— Нет, конечно! Ты — самое лучшее, что у меня есть. Но иногда думаю: а если бы тогда постояла за себя? Может, и в театре играла бы, и тебя родила. Не обязательно выбирать что-то одно.
Ольга улыбнулась:
— Мам, никогда не поздно. В любительской студии всегда нужны актёры.
— Да ну, мне ли теперь…
— Помнишь, что ты мне в детстве говорила? «Не бывает «поздно», бывает «пора»»
Пермь встретила Ольгу золотой осенью. Новая работа в дизайн-студии захватила её полностью. Она с головой ушла в проекты, записалась на курсы иллюстрации. По вечерам гуляла по набережной Камы, впитывая атмосферу города, который постепенно становился домом.
Коллеги считали её странной — она не участвовала в перекурах, не сплетничала, не жаловалась. Вместо этого засиживалась допоздна, осваивая новые программы, или слушала подкасты в наушниках.
— Ты как робот, — как-то сказала Катя из бухгалтерии. — Всё работа да работа. А когда жить-то будешь?
Ольга лишь пожала плечами. Она не могла объяснить, что живёт впервые — без оглядки на чужие ожидания.
Зимой в отдел взяли нового дизайнера — Артёма. Высокий, немного неуклюжий, с тёплой улыбкой. Он не спрашивал, почему она не замужем. Не говорил, что пора «остепениться». Просто однажды положил на её стол круассан:
— Пропускаешь обед. Без энергии мозг не работает.
Потом они случайно встретились у дома — оказалось, живут в соседних дворах. Артём нёс огромный пакет с кормом для собак.
— Две собаки, — смущённо объяснил он. — Из приюта. Не смог оставить одну.
И Ольга неожиданно рассказала ему всё — про тётю Лиду, про переезд, про страх быть собой. Они просидели до утра на скамейке, замёрзшие, но счастливые от того, что наконец-то могут говорить и быть услышанными.
А потом они стали проводить вместе всё свободное время. Гуляли по заснеженным улицам, готовили смешные блюда, смотрели старые фильмы под одним пледом. Артём учил её кататься на лыжах, она его — разбираться в искусстве. И оба учились главному — доверять.
Летом они поженились. Без пышной свадьбы — расписались и устроили пикник с друзьями. Мама прилетела, обняла их:
— Какие вы счастливые…
Тётя Лида, конечно, разразилась гневными сообщениями: «На свадьбу родных не позвала! Совсем от рук отбилась! Платье хоть белое надела? Или как нынче модно — в рваных джинсах?»
Ольга не ответила. На ней действительно были джинсы — любимые, с вышивкой, которую она сделала сама. И белая рубашка, и венок из полевых цветов. И это было идеально.
Мама осталась на неделю. Однажды вечером, сидя на балконе, она вдруг сказала:
— Записалась в театральный кружок.
— Правда? — Ольга чуть не уронила чашку.
— Пока только на сценическую речь. Но знаешь… будто крылья выросли.
Они помолчали, глядя на закат.
— А тётя Лида в курсе?
— А я ей не сказала, — мама улыбнулась. — Учусь у дочери быть свободной.
Через год Ольга стала арт-директором. У неё была своя команда, свои проекты. Она научилась говорить «нет» и «да» — когда хотела.
Артём поддерживал её во всём. Когда она сомневалась, он просто обнимал её и говорил:
— Ты справишься. Ты сильная.
И она справлялась.
Однажды ей написала Лена, двоюродная сестра: «Ты молодец, что уехала. Я тоже хочу свой путь. Мама кричит, что «нормальные» девушки не идут в режиссёры. А я больше не хочу быть «нормальной». Хочу быть счастливой».
Ольга улыбнулась и ответила: «Приезжай. Только тёте не говори. У меня есть свободный диван».
Лена приехала с рюкзаком, полным страхов и надежд. Они говорили до утра — о мечтах, о праве быть собой, о том, что семья — это те, кто помогает тебе расти.
— Я всегда думала, ты эгоистка, — призналась Лена. — А теперь понимаю — ты просто смелая.
Ещё через год Ольга узнала, что ждёт ребёнка. Они с Артёмом не планировали — просто позволили жизни идти своим чередом.
Тётя Лида, узнав, позвонила:
— Ну наконец-то образумилась! — в голосе звучало торжество. — А я что говорила? Женское предназначение…
Ольга спокойно перебила её:
— Тётя, я не «образумилась». Я просто живу. И рожаю не потому, что «надо», а потому что хочу. И воспитывать буду так, как считаю нужным.
— Да как ты смеешь…
— Смею, — твёрдо сказала Ольга. — И знаешь что? Я благодарна тебе.
— За что?!
— За то, что показала, какой я не хочу быть. Каждый твой упрёк делал меня сильнее. Спасибо.
И положила трубку.
Теперь по вечерам они с Артёмом сидят на балконе, пьют чай и строят планы. О путешествиях, о детской, о том, как научат своего ребёнка быть собой. Мама приезжает часто — играет в любительских спектаклях и сияет. Лена учится на режиссёра. А тётя Лида… что ж, у каждого свой путь.
Иногда нужно уехать далеко, чтобы найти себя. Иногда — разорвать старые связи, чтобы обрести новые. И иногда — просто разрешить себе быть собой, даже если это кому-то не нравится.
Ольга часто вспоминает ту девушку, которая когда-то сбежала в чужой город от чужих правил. Если бы можно было передать ей привет из будущего, она бы сказала:
«Держись. Всё будет хорошо. Лучше, чем ты можешь представить»
А потом она гладит свой округлившийся живот и шепчет:
— А тебя, малыш, никто никогда не заставит быть «как все». Обещаю.
Глава, которой не было в планах
Лето выдалось жарким. Ольга сидела на балконе с ноутбуком, дорабатывая макет для нового клиента, когда почувствовала лёгкий толчок внутри. Она замерла, положив ладонь на живот.
— Артём! — крикнула она, не отрывая взгляда от экрана.
Из кухни донёсся грохот упавшей кастрюли.
— Что случилось? — муж влетел в комнату с половником в руке.
— Кажется, он только что пнул меня в ребро.
Артём опустился на колени перед креслом, осторожно прижавшись щекой к её животу.
— Эй, ты там, — строго сказал он. — Маме больно делать нельзя.
В ответ последовал ещё один ощутимый толчок. Ольга рассмеялась:
— Похоже, твои нравоучения его только раззадорили.
— Значит, будет с характером, — ухмыльнулся Артём.
Они не стали узнавать пол ребёнка заранее. «Сюрприз должен быть настоящим», — упрямо твердила Ольга. Хотя тётя Лида, узнав об этом, возмутилась:
— Как же я связать правильные пинетки-то буду?!
Но пинетки всё равно пришли по почте — жёлтые, универсальные. Вместе с ними — записка: «Для моего единственного племянника или племянницы. Тётя Лида».
Ольга перечитывала эти строки три раза, пытаясь найти скрытый подтекст. Не нашла.
Схватки начались среди ночи. Ольга разбудила Артёма лёгким толчком в бок:
— Поехали.
— Куда? — он сел на кровати, мгновенно проснувшись.
— В роддом. Только не паникуй. У нас ещё часа три.
Артём, конечно, запаниковал. Забыл дома сумку, которую они месяц собирали, перепутал этажи в роддоме и врезался в столб на парковке. Когда Ольгу отвезли в предродовую, он звонил всем подряд с одним и тем же сообщением:
— Мы рожаем! Ну, это Ольга рожает. А я… я тут просто.
Мама прилетела через четыре часа — как раз к моменту, когда Ольгу перевели в родовой зал.
— Всё будет хорошо, — она крепко сжала дочь за руку. — Ты сильная.
— Знаю, — сквозь зубы прошипела Ольга, ловя дыхание между схватками.
Артём стоял бледный, но держался. Когда акушерка сказала: «Тужься!», он вдруг начал задорно кричать:
— Давай, солнце! Ты можешь! Ты же у нас самая упрямая!
Ольга между потуг успела ему сказать:
— Заткнись… или я… убью тебя…
В 14:37 на свет появилась Алиса.
Первые недели пролетели в тумане недосыпа и бесконечных пелёнок. Ольга, которая привыкла всё контролировать, вдруг осознала, что теперь её жизнь зависит от трёхкилограммового комочка, орущего по ночам.
— Ты представляешь, — сказала она Артёму однажды утром, — я только что два часа пыталась уложить её спать. И знаешь, что её в итоге усыпило?
— Что?
— Звук работающего фена.
— Гениально, — засмеялся он. — Надо записать: «Лайфхак для молодых родителей №47».
Мама осталась помогать на месяц. Она варила супы, гладила пелёнки и рассказывала Ольге, какой та была в младенчестве.
— Ты тоже не спала по ночам. И знаешь, что меня спасало?
— Что?
— Мысль, что это когда-нибудь закончится.
Ольга рассмеялась.
Через два месяца раздался звонок в дверь. На пороге стояла тётя Лида с огромным пакетом.
— Ну что, показывайте мою крестницу!
Ольга замерла. Она не приглашала тётю.
— Как вы…
— Мама ваша сообщила адрес, — тётя Лида бодро прошла в квартиру. — А что, родную тётю не позвать?
Алиса в этот момент мирно спала в кроватке. Тётя Лида заглянула в неё и вдруг… расплакалась.
— Вылитая ты в детстве, — прошептала она.
Ольга не знала, что сказать.
Тётя Лида провела у них три дня. Она не критиковала, не давала советов. Просто помогала — мыла посуду, гуляла с коляской, пекла пироги.
Перед отъездом она вдруг сказала:
— Ты хорошая мать.
— Спасибо, — Ольга растерялась.
— Я… — тётя Лида замялась. — Я, наверное, не всегда была права.
Это было максимально близко к извинению, на что она была способна.
Алисе исполнился год, когда Ольга вернулась к работе. Не полностью — на удалёнке, по четыре часа в день.
— Ты уверена, что готов? — спросил Артём.
— Нет, — честно ответила Ольга. — Но если ждать уверенности, можно никогда не начать.
Лена, которая теперь снимала свой первый короткий метр, приехала в гости с подарком — серебряным колокольчиком.
— Для Алисы. Чтобы звенел, когда она начнёт ходить.
— Спасибо, — Ольга улыбнулась. — Как съёмки?
— Тётя Лида узнала, что я режиссёр, и сказала: «Хоть бы мужа на съёмочной площадке нашла».
Они рассмеялись.
Вечером, укладывая Алису спать, Ольга вдруг осознала: она счастлива. Не так, как в кино — безмятежно и идеально. А по-настоящему — с бессонными ночами, спорами, усталостью, но и с тёплыми объятиями, смехом и этим маленьким чудом, которое спит в кроватке.
Артём обнял её сзади:
— О чём думаешь?
— О том, что жизнь — странная штука.
— В хорошем смысле?
— В лучшем.
За окном шёл снег. Где-то в другом городе тётя Лида, наверное, вязала новые пинетки. Мама репетировала роль в любительском спектакле. Лена монтировала свой фильм.
А здесь, в этой квартире, пахло пирогом, на полу валялись игрушки, а в углу тихо звенел серебряный колокольчик — первый шаг Алисы уже был не за горами.
