– Надо продавать твою двушку, Ира, – заявила Тамара Сергеевна, даже не поприветствовав меня. Она стояла у проходной, будто вызывала меня не на разговор, а на собрание по выговору.
– Что-то с Сашей? – выдохнула я, кидаясь к ней через двор. Пока добежала от склада, сердце колотилось в горле.
– С нами всё в порядке, – сухо уточнила свекровь, выделив «с нами» так, будто меня уже исключили из этой формулы.
Я пыталась отдышаться. В голове сразу всплыло худшее: кредит, болезнь, авария. Но нет. Всё оказалось куда банальнее.
– Я тебе с утра звонила, писала. Пришлось самой приезжать, – продолжила она. – Ты совершенно не считаешься с нашей семьёй.
– Я была на планёрке. Не могла ответить, – говорю, хоть и знаю, что ей всё равно.
– Ой, тоже мне — важная персона. Кофе пьёшь с подружками, вот и вся работа. Считаешь себя незаменимой, только потому что получаешь больше Саши? А ведь замужем, между прочим.
Она легко перескочила к новому пункту обвинений:
– Вам давно пора всё узаконить. Свадьба, ребёнок — вот что тебе нужно. Или хотя бы ЭКО сделай. Не можешь сама, поможет наука.
Я молчала. Всё это я слышала не впервые. Особенно, когда свекровь пыталась уколоть насчёт отсутствия детей. Только если бы она знала, насколько хорошо мне подошли назначенные врачом таблетки…
Отношения с Сашей за два года не продвинулись ни на шаг. Всё устраивало — в первую очередь, его: моя квартира, моя работа, мои счета. Он не настаивал, но и не предлагал ничего. А теперь его мать выдвигает идею: продать мою собственность и вложиться в коттедж.
– Там сейчас хороший дом продаётся. Улица зелёная, две веранды, банька. Надо брать, пока не ушёл, – настаивала свекровь.
– Я не готова обсуждать это, – отрезала я. – И, если честно, странно, что этот разговор происходит без Саши.
– Ну и ладно! – вспылила она. – Обидишься ещё, небось.
Я развернулась и пошла обратно. Уже у турникета пришло сообщение от Саши:
«Почему ты снова игноришь маму?»
«Работала», – отписалась я, не добавляя лишнего.
«У тебя всё — работа важнее семьи», – пришёл ответ тут же.
Он и раньше так говорил. Только вот «семьёй» называл нас он, а строила её — я.
В офисе было жарко, в голове — пусто. Только ближе к обеду стало легче: пришло сообщение от начальника, что ситуация с водителем разрешилась. Груз нашли. Скандала не будет.
Я выдохнула. В первый раз за день. А потом — снова включилась в работу. Дела, таблицы, логистика, сроки. Всё как всегда. До самого вечера.
Перед самым уходом я получила СМС от Саши:
«Ира, давай поженимся. И детей заведем. Станем настоящей семьей!»
Вот это поворот! Неужели сам додумался?
Уже ближе к семи я заехала в магазин, купила мясо, овощи, сыр. Подумала о вине — и передумала. Пусть он сам что-нибудь предложит. Я поставила в пакет то, что должно было стать ужином, и поехала домой.
Семейный ужин
– Саш, помоги с сумками, – крикнула я с порога, едва дверь за мной закрылась.
– Позже, я занят, – откликнулся он из комнаты. Голос раздражённый, как будто я прервала не игру, а хирургическую операцию.
Я сняла пальто, поставила пакеты в коридоре, прошла в комнату.
– Чем занят? – заглянула через плечо.
На экране – всё та же игра. Он не повернулся. Только буркнул:
– Сейчас бой закончится. Не отвлекай.
Я молча вышла. Расставила продукты, поставила сковороду. Отбивные шипели в масле, салат резался почти автоматически. Всё было, как всегда. Только внутри что-то дрожало. Не злило, не бесило — именно дрожало. Как стекло, на грани трещины.
Я накрыла стол. Свечи, два бокала, аккуратно разложенные салфетки. Потом — душ, чистый халат с кружевом, волосы свободно распущены. Я подошла к двери кухни и замерла.
На столе — пусто. Точнее, осталась только моя тарелка. Миска с салатом почти пуста. А Саша… Он сидел в той же позе, с тарелкой на коленях, доедал последнюю отбивную. Пальцем подцепил хлеб, вытер соус и бросил корку на стол. Даже не заметил, что я стою в дверях.
– Уже всё? – спросила я.
– Ты же не говорила, что ждёшь. Я подумал, ты поела уже, – ответил спокойно, не отрывая глаз от экрана.
Я не стала кричать. Не стала плакать. Просто вышла. Открыла шкаф, достала чемодан. Начала складывать вещи. Саша появился минут через пять, в носках и домашних шортах.
– Что опять не так? – спросил устало. – Из-за чего спектакль?
– Я уезжаю.
– Серьёзно? Из-за ужина? Ты же взрослая женщина. Может, хватит истерик?
– Не из-за ужина. Из-за всего. Ты не слышишь, не видишь и не собираешься меняться.
Он стоял, почесывая затылок.
– И куда ты поедешь? В свою квартиру? Квартиру, которую не захотела продать ради общего будущего?
– Ради «общего будущего»? – усмехнулась я. – Саш, ты даже бутылку вина не купил к нашему ужину. Даже стол не накрыл. Даже не предложил сесть вместе.
– Я устал, – сказал он. – День тяжёлый.
– Знаю. Танковые бои до четырёх утра изматывают.
Он поднял руки.
– Вот и пошло. Упрёки, язвительность. А ты идеальна, да?
– Нет. Я просто устала быть одна в отношениях. Делать всё, тащить, искать поводы для праздников, мотивировать, уговаривать, терпеть.
Я застегнула молнию на чемодане.
– Ира, ну не смеши. Это просто обида, пройдёт. Ты всегда так. Поживёшь отдельно и вернёшься.
– Нет, Саша. Не вернусь.
Он смотрел, не веря. Словно я говорю не по-настоящему.
– Так и скажешь потом всем? Что я тебя довёл, потому что не поделился ужином?
Я посмотрела в его глаза.
– Я скажу, что ты ничего не делал: ни хорошего, ни плохого. Просто был рядом. Как мебель.
Он молчал. Я вышла.
На улице было прохладно. Чемодан тяжёлый, но я его не чувствовала. За рулём — включила музыку. Без эмоций. Только голос певицы и фонарь за фонарём в лобовом стекле.
Позвонила маме. Сказала: «Можно я приеду к вам».
И впервые за долгое время не чувствовала тревоги.
Итог
Мама встретила меня на крыльце в халате и тапках. Без слов обняла. Я сдержалась, но в душе защемило — тепло, настоящее, без условий.
Через неделю я попросила арендаторов своей квартиры съехать, вернула им деньги, и к выходным окончательно перевезла туда вещи. Работу не бросала. Только появилась странная лёгкость — будто занозу вынули, которая годами мешала дышать.
Саша писал. Говорил, что был не прав. Что соскучился. Что просто не справлялся с давлением. Но всё это звучало так… поздно.
Через год я познакомилась с Алексеем. Он не обещал ничего особенного, просто был рядом: ставил чайник, держал за руку, слушал. Мы не строили планов, не ссорились из-за мелочей. Мы просто жили.
А Вадим? Ой, то есть Саша. Да, он до сих пор жалуется, что я из-за одной отбивной разрушила семью.
