— Ты что, совсем обнаглела?! — голос Тамары Ивановны резал воздух, как нож по стеклу. — Моя дочь мается на съемной квартире, а ты тут раскинулась, как царица! Места вам не хватает? Да у вас тут дворец целый!
Катя замерла у плиты, деревянная ложка застыла в руке. Борщ булькал в кастрюле, но она словно не слышала этого привычного звука. Только ощущала, как по спине ползет знакомый холодок — предвестник очередной семейной бури.
— Тамара Ивановна, мы же договаривались… — начала было Катя, но свекровь тут же перебила:
— Договаривались! А кто с тобой договаривался? Ты кто такая вообще? Я своего сына растила, не спала ночами, когда он болел, а ты тут явилась — и сразу хозяйка! Тамара Ивановна ходила по кухне, как разъяренная львица. Седые волосы, обычно аккуратно уложенные, растрепались. Глаза горели таким огнем, что Катя невольно отступила к окну.
Опять началось, — думала Катя, глядя на свекровь. — И зачем я только связалась с этой семейкой?
— Жанночка моя бедная снимает однушку за тридцать тысяч! Тридцать тысяч! А вы тут в трешке живете, места не знаете, куда деваться. Совесть есть?
— Но ведь у Жанны работа есть, — осторожно попробовала возразить Катя. — Зарплата хорошая…
— Работа! — фыркнула Тамара Ивановна. — Да она там надрывается! Представляешь, какой стресс? А тут дома было бы тепло, уютно, мама рядом… Катя прекрасно знала, что представляет собой работа Жанны. Золовка числилась менеджером в какой-то фирме, но появлялась там от случая к случаю. Зато каждые выходные устраивала походы по клубам, а потом неделю отсыпалась и жаловалась на мигрень.
— Мать, ты чего кричишь? — в кухню вошел Руслан, еще не снявший рабочую куртку. Устало потер лоб, оставив темную полоску от машинного масла.
— Русланчик! — тон Тамары Ивановны мгновенно изменился. — Сынок, я твоей жене объясняю, что Жанночке нужно к нам переехать. Она же совсем одна, бедная моя девочка.
Руслан тяжело опустился на стул. Ему было тридцать пять, но в этот момент он выглядел на все пятьдесят. Катя знала этот взгляд — когда муж оказывался между молотом и наковальней.
— Мам, мы же обсуждали это сто раз…
— Обсуждали! — взвилась Тамара Ивановна. — А решать так и не решили! Пока моя дочь страдает, а вы тут…
— Тамара Ивановна, — Катя набралась храбрости. — Жанна взрослая женщина. Ей двадцать восемь лет. Может, пора…
— Заткнись! — свекровь развернулась к ней так резко, что Катя отпрянула. — Тебе какое дело до моей дочери? Ты ей кто? Никто! А я мать! И пока я жива, буду защищать своих детей! В наступившей тишине слышалось только тиканье часов на стене. Руслан сидел, уткнувшись взглядом в пол. Катя чувствовала, как внутри все сжимается в тугой узел.
Вот она, семейка, — горько думала она. — Мать, которая своими руками превратила дочь в инфантильную эгоистку. Сын, который не может сказать матери «нет». И я посередине, как мальчик для битья.
— Руслан, — голос Тамары Ивановны стал вкрадчивым. — Сынок, ты же понимаешь, что Жанна не виновата. Она такая чувствительная, ранимая. После того развода она вообще еле на ноги встала.
Катя фыркнула. Развод случился три года назад, и «еле встала на ноги» Жанна успела сменить пятерых кавалеров.
— Что ты там хыкаешь? — накинулась на нее свекровь. — Тебе смешно, что человек страдает?
— Мне не смешно, — спокойно ответила Катя. — Мне просто интересно, когда ваша дочь наконец-то начнет сама о себе заботиться. Тамара Ивановна застыла, словно ее ударили током. Глаза сузились до щелочек.
— Так… — протянула она. — Так вот как ты к моей семье относишься. Русланчик, ты слышишь, что твоя жена говорит?
Руслан поднял голову. В его взгляде была такая усталость, что Кате стало почти жалко мужа.
— Мам, может, правда стоит подождать? Квартира небольшая, нас и так двое…
— Двое?! — взвыла Тамара Ивановна. — А я кто? Я что, мебель? Я сюда каждый день хожу, готовлю, убираю, за вами ухаживаю, а ты говоришь «двое»!
Готовит, — мысленно усмехнулась Катя. — Два раза в неделю приходит, суп сварит и требует благодарности до небес.
— Мам, я не то хотел сказать…
— Я знаю, что ты хотел сказать! — перебила его мать. — Тебя жена настроила против родной сестры! Против собственной матери!
Она опустилась на стул рядом с сыном, и Катя увидела, как лицо Тамары Ивановны приобрело страдальческое выражение.
— Я всю жизнь для вас живу, — начала она тихо. — Отца твоего хоронила одна, вас двоих растила одна. Работала на трех работах, чтобы вы ни в чем не нуждались. А теперь состарилась, и вы меня за порог выгоняете. Вот оно, — подумала Катя. — Классический номер. Сейчас будут слезы.
И действительно, в глазах свекрови заблестели слезы.
— Русланчик, — всхлипнула она. — Неужели ты позволишь своей сестре мучиться? Неужели тебе не жалко Жанночку?
Руслан заметался взглядом между матерью и женой. Катя видела, как он сдается. Как всегда.
— Катя, — обратился он к жене. — Может, и правда на время? Пока Жанна что-то решит со своим жильем?
На время, — Катя знала цену этим словам. — Как мама «на время» приезжала помочь с ремонтом и жила полгода.
— Руслан, — сказала она медленно. — Твоя сестра зарабатывает больше нас с тобой вместе взятых. Она может снять квартиру получше или вообще купить свою. — Деньги не главное! — вскрикнула Тамара Ивановна. — Главное — семья! Любовь! Поддержка! А ты только о деньгах думаешь!
— Да, думаю, — жестко ответила Катя. — Потому что мне есть о чем думать. Мы с Русланом кредит за эту квартиру платим. Коммунальные услуги. Продукты. А ваша Жанна деньги на ветер бросает.
— Как ты смеешь! — подскочила с места Тамара Ивановна. — Как ты смеешь так говорить о моей дочери!
— А как она смеет сидеть на шее у родных? — не выдержала Катя. — Ей почти тридцать лет! Пора бы самой…
Звонок в дверь прервал их спор. Все трое замерли.
— Это Жанна, — прошептала Тамара Ивановна и бросилась к двери.
Через минуту в кухню вошла высокая блондинка в дорогом пальто. Даже после рабочего дня она выглядела так, словно только что вышла из салона красоты.
— Привет всем, — бросила она небрежно и сразу же обратилась к матери: — Мам, ты уже все решила? Я тут риелтора встретила, он говорит, можно съехать хоть завтра. Тамара Ивановна засияла.
— Жанночка, дорогая! Конечно, все решила! Правда, Русланчик?
Руслан молчал, глядя в пол. Катя смотрела на эту сцену и понимала, что больше не может.
— Нет, — сказала она тихо.
— Что? — не поняла Жанна.
— Нет, — повторила Катя громче. — Ты не будешь здесь жить.
Повисла мертвая тишина. Жанна медленно обернулась к Кате, словно только сейчас заметила ее присутствие.
— Извини, а ты кто такая, чтобы мне что-то запрещать?
— Я хозяйка этой квартиры, — спокойно ответила Катя. — Равноправная хозяйка. И я против.
— Русик, — Жанна повернулась к брату, и в ее голосе появились злые нотки. — Скажи своей жене, что она забыла свое место.
Руслан поднял голову. В его глазах боролись страх и что-то еще. Может быть, остатки мужского достоинства.
— Жанна, — сказал он медленно. — Катя права. Квартира маленькая, и…
— И что?! — взорвалась Жанна. — Ты что, тоже против меня? Против родной сестры?
— Не против тебя, — устало ответил Руслан. — Просто… может быть, и правда пора тебе самой…
— Самой?! — Жанна посмотрела на него с таким видом, словно он предложил ей полететь на Марс. — Я что, бомж какой-то? У меня есть семья!
— Семья — это не только права, но и обязанности, — вмешалась Катя. — Ты когда-нибудь задумывалась о том, что можешь кому-то помочь, а не только требовать помощи?
Жанна рассмеялась. Смех был красивый, но холодный.
— Помочь? А чем я могу помочь? Я работаю, плачу налоги, не сижу на шее у государства. Этого мало?
— Мало, — твердо сказала Катя. — Потому что ты сидишь на шее у родных.
— Жанночка, — встряла Тамара Ивановна, — не слушай ее. Это она тебя так ненавидит, что готова на улицу выгнать.
— Я никого не ненавижу, — сказала Катя. — Но я устала быть в собственном доме гостьей.
— В собственном доме? — усмехнулась Жанна. — Кто тебе сказал, что это твой дом? Ты тут временно, а мы — семья. Навсегда. Временно, — повторила про себя Катя. — Пять лет замужества — временно.
— Знаешь что, — сказала она, снимая фартук. — Если я здесь временно, то и готовить временно не буду. И убирать временно не буду. И стирать временно не буду.
— Катя, — попробовал вмешаться Руслан.
— Нет, Руслан, — Катя повернулась к мужу. — Пять лет я пытаюсь стать частью твоей семьи. Но ваша семья — это закрытый клуб, куда посторонним вход запрещен. Так пусть твоя семья и живет сама по себе.
Она направилась к выходу из кухни, но голос Тамары Ивановны остановил ее:
— Стой! Ты куда собралась?
— Собирать вещи, — не оборачиваясь, ответила Катя. — Раз я тут временно, значит, мое время вышло.
— Катюха, — окликнул ее Руслан. — Постой, мы же можем все обсудить…
Катя обернулась. Муж сидел между матерью и сестрой, и в этот момент она поняла, что он навсегда останется тем мальчиком, которого мама защищает от всего мира.
— Обсуждать нечего, — сказала она. — Твоя мама права. Вы — семья. А я — чужая. И чужие долго не задерживаются.
— Катька, да подожди ты! — Руслан вскочил с места. — Мы же любим друг друга!
— Любим? — Катя остановилась в дверях. — Ты любишь меня, когда твоя семья разрешает. А когда не разрешает — ты молчишь. Это не любовь, Руслан. Это удобство. Тамара Ивановна и Жанна переглянулись. В их взглядах читалось облегчение. Наконец-то чужачка уходит сама.
— А почему бы вам не впустить в квартиру мою дочь? — с ехидством прошипела Тамара Ивановна вслед Кате. — Места всем хватит!
Катя замерла на пороге. Повернулась и посмотрела на свекровь долгим взглядом.
— Хватит, — сказала она тихо. — Теперь точно хватит. На всех.
Дверь за ней закрылась с тихим щелчком.
Через полчаса Катя стояла у окна съемной квартиры подруги, куда приехала с одним чемоданом. Телефон разрывался от звонков Руслана, но она не отвечала.
Странно, — думала она, глядя на вечерний город. — Я ушла из дома, а чувствую себя так, словно наконец-то пришла домой.
А в трехкомнатной квартире Тамара Ивановна хлопотала, готовя комнату для любимой дочери. Руслан сидел в гостиной с банкой пива.
Жанна лежала на диване, и пялилась в телефон.
Семья воссоединилась. Но счастья не прибавилось.
Прошло три недели Руслан возвращался с работы в квартиру, которая больше не была домом. Жанна действительно въехала, разложив свои вещи по всей квартире. Дорогие кремы заняли ванную, туфли — прихожую, а ее настроение — всю атмосферу дома.
— Русик, — встретила его сестра, не отрываясь от телефона. — Там еда на плите. Мама готовила.
Руслан кивнул и прошел на кухню. Тамара Ивановна суетилась у плиты, но готовила она теперь с каким-то механическим упорством, без прежнего энтузиазма.
— Сынок, садись, — сказала она, не поворачиваясь. — Борщ еще горячий.
Он сел за стол и попробовал. Борщ был хорош, но не такой, как готовила Катя. Впрочем, теперь он понимал, что Катин борщ был хорош не только вкусом.
— Мам, — сказал он осторожно. — Может, все-таки позвоним Кате?
Тамара Ивановна резко повернулась.
— Зачем? Она же ушла. Сама ушла! Никто ее не выгонял.
— Но мы же… мы же любили друг друга.
— Если бы любила, не ушла бы, — отрезала мать. — Семья — это навсегда. А она при первой сложности сбежала. Из комнаты донесся звонкий смех Жанны. Она говорила по телефону с очередным поклонником, планируя встречу.
— Мам, — сказал Руслан тише. — А почему Жанна не помогает? С готовкой, с уборкой?
Тамара Ивановна нахмурилась.
— Она устает на работе. Ты что, не видишь, как она выкладывается?
Руслан промолчал. Он видел, как Жанна «выкладывается» — приходила в офис к обеду, уходила пораньше, а остальное время проводила в салонах красоты и кафе.
— А кто будет за квартиру платить? — спросил он. — Кредит же на мое имя.
— Жанночка поможет, — неуверенно сказала мать. — Она же работает.
Но Жанна не помогала. Она покупала себе новые наряды, ходила в рестораны и жила так, словно была в отеле со шведским столом.
Еще через неделю Руслан понял, что больше не может.
В субботу утром он собрался и поехал к Катиной подруге. Стоял под окнами, не решаясь подняться, пока не увидел знакомый силуэт на балконе.
— Катя! — крикнул он снизу.
Она обернулась, увидела его и скрылась в квартире. Руслан подождал, но она не вышла. Тогда он набрал ее номер.
— Катя, пожалуйста, выйди. Поговорим.
— Говорить не о чем, — услышал он в трубке. — Ты сделал свой выбор.
— Я был дураком, — сказал он. — Я понял, что…
— Что понял? — в ее голосе была усталость. — Что жить с мамой и сестрой не так уж весело? Что я была полезна в хозяйстве? — Нет, — он замолчал, подбирая слова. — Я понял, что без тебя я не живу. Я существую.
Она не ответила, но и не повесила трубку.
— Катя, я люблю тебя. По-настоящему. И я готов…
— Готов к чему? — перебила она. — Снова поставить меня между собой и семьей? Снова молчать, когда твоя мама будет меня унижать?
— Я поговорю с ними, — сказал он. — Скажу, что…
— Руслан, — ее голос стал мягче. — Пять лет. Пять лет я ждала, что ты заговоришь. Но ты молчал. Всегда молчал.
— Я боялся, — признался он. — Боялся их потерять.
— И потерял меня.
В трубке повисла тишина.
— Катя, — сказал он наконец. — Дай мне еще один шанс. Я изменился.
— Люди не меняются, Руслан. Они только показывают, кем были всегда.
— Тогда позволь мне показать, кем я могу быть.
Она долго молчала.
— Хорошо, — сказала наконец. — Но не мне. Покажи своей семье.
Вечером Руслан вернулся домой с твердым решением. Тамара Ивановна мыла посуду, Жанна выпрямляла волосы.
— Мам, давайте поговорим — сказал он.
— Что стряслось? — не поворачиваясь, спросила мать.
— Стряслось то, что я наконец-то вырос.
Тамара Ивановна обернулась, почувствовав что-то неладное в его тонусе.
— Жанна, — позвал он сестру. — Иди сюда.
— Я занята, — отмахнулась она.
— Жанна, немедленно — повторил он со злостью.
Жанна подняла голову. К ней в зал вошла мать.
— Жанна, — сказал Руслан. — Завтра ты съезжаешь.
— Что? — не поняла сестра.
— Завтра ты покидаешь эту квартиру. Навсегда.
Жанна рассмеялась.
— Русик, ты что, с ума сошел? Это же моя семья!
— Семья — это не только права, — повторил он слова Кати. — Это еще и обязанности. Месяц ты живешь здесь, ни копейки не принесла, не приготовила ни одного ужина, не убрала ни одной комнаты. — Но я же работаю! — возмутилась Жанна.
— Работаешь? — Руслан достал телефон. — Вчера звонил твой начальник. Спрашивал, долго ли ты еще будешь болеть. Оказывается, ты уже неделю на больничном.
Жанна побледнела.
— Русланчик, — встряла Тамара Ивановна. — Что на тебя нашло? Это же твоя сестра!
— Моя сестра, — согласился он. — Которой двадцать восемь лет, а ведет себя как подросток. Мам, ты ее воспитала или испортила?
— Как ты смеешь так со мной разговаривать! — взвилась мать.
— Смею, — спокойно ответил Руслан. — Потому что я взрослый мужчина, а не маменькин сынок.
— Русик, — Жанна попробовала другую тактику. — Ну куда я пойду? Я же одна…
— Одна? — он усмехнулся. — У тебя больше поклонников, чем у актрисы. Живи с кем-нибудь из них.
— Но это же не серьезно…
— А что серьезно? Висеть на шее у брата? Жанна, ты красивая, умная женщина. Но ты паразит. И я больше не позволю тебе паразитировать на моей жизни. — Сынок, — Тамара Ивановна схватила его за руку. — Что с тобой? Это та стерва тебе мозги промыла?
Руслан аккуратно высвободил руку.
— Мам, эта «стерва» пять лет готовила, убирала, стирала, терпела ваши выходки и никогда не жаловалась. А вы называете ее стервой.
— Она разрушила нашу семью!
— Нет, мам. Семью разрушили вы. Своей любовью, которая превратила Жанну в эгоистку, а меня — в безвольную тряпку.
— Руслан, — Жанна попробовала заплакать. — Ты же меня любишь…
— Люблю, — согласился он. — Но любить не значит потакать. Завтра ты съезжаешь.
— А если я не съеду?
— Тогда я заберу свои вещи и уйду. К Кате. А вы можете жить здесь и платить кредит.
Жанна и Тамара Ивановна переглянулись. Впервые за много лет они увидели в Руслане не мальчика, а мужчину.
— Ты серьезно? — прошептала мать.
— Абсолютно. Я выбираю жену. Я выбираю свою семью. Настоящую семью.
На следующий день Жанна все-таки съехала. Не потому что согласилась, а потому что поняла: брат не шутит. Тамара Ивановна устроила истерику, обещала никогда его не простить, но тоже в итоге ушла.
Руслан остался один в квартире, которая когда-то была домом.
Он набрал номер Кати.
— Они ушли, — сказал он просто.
— Это еще ничего не значит, — ответила она.
— Значит. Я понял, что такое семья. Семья — это те, кто остается с тобой не потому, что обязан, а потому, что хочет.
— Руслан…
— Я не прошу тебя вернуться, — перебил он. — Я прошу тебя дать мне шанс заслужить твое возвращение. Она долго молчала.
— Хорошо, — сказала наконец. — Но не дома. Встретимся в кафе. Поговорим.
Через год Руслан и Катя обвенчались. А Жанна так и не нашла серьезных отношений и в итоге вернулась к матери. Тамара Ивановна иногда звонила сыну, но разговоры были короткими и натянутыми.
Зато в их квартире, наконец, поселился мир. Катя снова готовила борщ, но теперь Руслан помогал ей на кухне. Они говорили о работе, о планах, о детях, которых хотели завести.
— Знаешь, — сказала Катя однажды вечером, — когда я уходила, я думала, что теряю семью.
— И что теперь думаешь?
— Теперь думаю, что наконец-то ее обрела.
Руслан обнял жену и понял, что дом — это не стены и не кровь. Дом — это место, где тебя любят таким, какой ты есть, и где ты можешь быть собой. Настоящим собой.
А Жанна до сих пор не понимает, почему все мужчины такие странные и почему никто не хочет с ней серьезных отношений.
