Все началось с того, что моя дочка, Лизочка, внезапно заболела. Ей всего девять месяцев, и когда у нее поднялась температура, началась рвота и понос, я запаниковала. Я — молодая мама, мне 23, и, честно говоря, опыта в таких ситуациях у меня было немного. Муж, Саша, был дома, но, как обычно, сидел за компьютером, играя в свои танки и попивая пиво.
— Саш, Лиза плохо себя чувствует, посмотри на нее, — крикнула я, пытаясь укачивать плачущую дочку.
— Да ладно, может, зубы? — отмахнулся он, не отрываясь от экрана. — Дай ей что-нибудь, пройдет.
Я вздохнула. Спорить с Сашей — это как биться головой о стену. В итоге я сама вызвала скорую, когда поняла, что температура не спадает, а дочка становится вялой. Врачи приехали быстро, посмотрели Лизу и сказали: «Ротавирус. Нужно в больницу, срочно».
— Саш, собирайся, едем! — крикнула я, пока врачи готовили дочку к транспортировке.
— Да я… я же не могу, у меня работа завтра, — промямлил он, даже не встав с кресла. — Ты же справишься, да?
Я посмотрела на него, на его банку пива и мерцающий экран, и просто молча вышла за скорой. В тот момент я была слишком занята страхом за Лизу, чтобы разбираться с его равнодушием.
В больнице нас положили в инфекционное отделение. Лиза плакала, я металась между ней и врачами, которые ставили капельницы и брали анализы. Ночь была тяжелой: я почти не спала, держа дочку на руках, пока она наконец не уснула под утро. А утром наступил мой день рождения.
В 8 утра зазвонил телефон. Это был Саша. Я обрадовалась: думала, он спросит, как Лиза, или хотя бы поздравит нормально. Но вместо этого услышала:
— Поздравляю, ты старуха! — хохотнул он в трубку. — Ну, как там дела? Лежите еще?
Я замерла. «Старуха»? Мне 23 года, я сижу в больнице с больной дочкой, а он… шутит?
— Саш, ты серьезно? — голос у меня дрожал. — Лиза под капельницей, я всю ночь не спала. Мог бы хоть спросить, как она.
— Да ладно, не начинай, — отмахнулся он. — Вы же в больнице, там врачи разберутся. Я просто звоню поздравить. Что, уже нельзя пошутить?
— Нельзя, — отрезала я. — И это не смешно. Ты вообще собираешься приехать? Или хотя бы продукты привезти? Нам тут ничего нет, даже воды.
— Ну, я подумаю, — буркнул он. — Ладно, я побежал, дела.
И повесил трубку. Ни «я люблю тебя», ни «держитесь там», ни даже банального «с днем рождения». Я сидела, глядя на телефон, и чувствовала, как внутри что-то ломается. Но тогда я еще не знала, что это только начало.
Через пару часов позвонила свекровь, Тамара Ивановна. Я всегда относилась к ней с уважением, хотя она частенько вмешивалась в нашу жизнь с Сашей. Думала, она хотя бы поддержит меня в такой ситуации. Но разговор оказался… мягко говоря, неожиданным.
— Аня, с днем рождения, дорогая! — начала она бодро. — Ну, как вы там? Лизонька жива-здорова?
— Тамара Ивановна, Лиза под капельницей, — устало ответила я. — Ротавирус, обезвоживание. Я тут одна, Саша даже не приехал.
— Ой, ну что ты начинаешь? — хмыкнула она. — Саша у меня мужчина, ему тяжело. Он же отец, устает, работает. Ты же понимаешь, мужики — они такие. Им надо расслабляться.
Я опешила. Расслабляться? Он сидит дома, пока я с ребенком в больнице!
— Тамара Ивановна, он не работает, он в танки играет, — не выдержала я. — И даже не спросил, как Лиза. Это нормально, по-вашему?
— Аня, не нагнетай, — отмахнулась она. — Мужики, они все такие. Мой тоже в молодости гулял, и ничего, жили же. А Сашка… ну, непутевый он у меня, ну и что? Мы тебе потом тоже любовника найдем, не переживай!
Я чуть не уронила телефон. Что?! Любовника? Это что, теперь официально мне предлагают смириться с изменами?
— Тамара Ивановна, вы серьезно? — выдавила я. — Вы мне предлагаете… что?
— Ой, Анечка, не строй из себя святую, — засмеялась она. — Все мужики гуляют, а жены терпят. А потом, когда дети вырастут, и ты себе найдешь кого-нибудь. Это жизнь, девочка.
Я повесила трубку, не в силах продолжать этот бред. В голове крутилось: «Что вообще происходит? Это теперь нормально — изменять и считать, что все так живут?»
Через пару дней Лизе стало лучше, и нас перевели в обычную палату. Я начала замечать, что Саша почти не звонит. Один раз в день, и то с каким-то раздражением. «Ну как вы там? Скоро выпишут?» — и все. Ни тепла, ни заботы. А потом мне написала моя подруга Катя. Та самая Катя, с которой мы дружили еще со школы. Она всегда была рядом, поддерживала, приходила к нам домой, играла с Лизой. Я доверяла ей как сестре.
Ее сообщение было коротким: «Ань, нам надо поговорить. Это про Сашу».
Я сразу почувствовала холод в груди. Позвонила ей.
— Катя, что случилось? — спросила я, стараясь держать голос ровным.
— Ань, я не знаю, как сказать… — она замялась. — В общем, пока ты в больнице, Саша… он с Настей.
— С какой Настей? — переспросила я, хотя уже знала ответ.
— С твоей подругой Настей. Они… ну, в общем, я видела их вместе. У вас дома.
Я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Настя — это моя другая подруга, с которой мы не так близко общались, но я всегда считала ее порядочной. Она часто заходила к нам, приносила Лизе игрушки, болтала с Сашей. И вот это.
— Катя, ты уверена? — голос дрожал. — Может, ты ошиблась?
— Ань, я видела, как они целовались, — тихо сказала она. — Прости, что говорю тебе это. Но ты должна знать.
Я поблагодарила Катю и повесила трубку. Внутри все кипело. Я набрала Сашу.
— Саш, ты можешь объяснить, что у тебя с Настей? — спросила я без предисловий.
Молчание. Долгое, тяжелое молчание.
— Ань, ну что ты начинаешь? — наконец выдавил он. — Я отец, я устаю. Мне надо расслабляться. Это ничего не значит.
— Ничего не значит?! — закричала я, забыв, что в палате спит Лиза. — Ты спишь с моей подругой, пока я с нашей дочкой в больнице, и это «ничего не значит»?!
— Да не ори, — огрызнулся он. — Все мужики так делают. И вообще, это ты виновата, вечно с ребенком возишься, на меня времени нет.
Я бросила трубку. Слезы текли по щекам, но я не могла позволить себе развалиться. Рядом спала Лиза, и она была важнее всего этого кошмара.
Следующие дни в больнице прошли как в тумане. Лиза поправлялась, а я пыталась собрать себя по кусочкам. Я думала о том, как я дошла до такого. Почему я терпела Сашину лень, его равнодушие? Почему позволяла свекрови навязывать мне свои странные взгляды на жизнь? И главное — как я могла не замечать, что моя «подруга» Настя так подло поступит?
Я позвонила маме. Она всегда была моим голосом разума.
— Мам, я не знаю, что делать, — призналась я, рассказав ей все.
— Аня, послушай, — твердо сказала она. — Ты молодая, красивая, у тебя замечательная дочка. Зачем тебе этот человек, который тебя не уважает? И эта свекровь со своими «любовниками»? Ты достойна большего. Соберись и уходи.
— Но как, мам? — всхлипнула я. — Лиза, деньги, жилье…
— Мы разберемся, — отрезала она. — Я приеду, помогу с Лизой. А ты начинай планировать свою жизнь без него. Ты справишься.
И я поверила ей. Впервые за долгое время я почувствовала, что у меня есть силы. Я начала думать о том, как устроить свою жизнь. Подать на развод, найти работу, снять квартиру. Это пугало, но в то же время давало надежду.
Когда нас с Лизой выписали, я решила встретиться с Настей. Не для скандала, а чтобы понять, как человек, которого я считала подругой, мог так поступить.
Мы встретились в кафе. Настя выглядела виноватой, но в то же время пыталась держаться уверенно.
— Ань, прости, — начала она. — Это не специально. Просто… Саша сказал, что вы на грани развода, что ты его не любишь.
— Настя, я была в больнице с ребенком, — холодно ответила я. — А ты воспользовалась этим, чтобы залезть к нему в постель. Это подлость.
— Я знаю, я виновата, — она опустила глаза. — Но он сам начал. Я не хотела…
— Не хотела? — перебила я. — Ты приходила к нам домой, играла с Лизой, а потом спала с моим мужем. Это не «не хотела». Это выбор.
Она молчала. А я поняла, что мне не нужны ее оправдания. Я просто встала и ушла. Эта встреча поставила точку в нашей «дружбе».
Сейчас, спустя несколько месяцев, я могу сказать, что тот день рождения стал для меня поворотным. Я подала на развод. Саша пытался меня уговорить остаться, но я была непреклонна. Мама помогла мне с Лизой, я нашла подработку на фрилансе, а вскоре устроилась на полноценную работу. Мы с Лизой сняли небольшую квартиру, и, знаете, я впервые за долгое время почувствовала себя свободной.
Свекровь еще звонила пару раз, пытаясь «помирить» нас с Сашей, но я просто перестала брать трубку. А Настя… она пыталась писать, но я заблокировала ее. Я поняла, что мне не нужны люди, которые не уважают меня и мою дочь.
Теперь я смотрю на Лизу, которая уже бегает и смеется, и понимаю, что все сделала правильно. Мой 23-й день рождения был самым странным и тяжелым в моей жизни, но он научил меня главному: я достойна счастья. И я его найду — для себя и для своей дочки.
