— Ну и что ты хочешь мне сказать? Что я должна отдать свою квартиру, чтобы вы с мамочкой дальше сливались в аферы?
— Ну не кипятись, Саша, это же МАМА… Она же не со зла…
— А я по-твоему кто, Максим?! Случайная прохожая?!
Александра влетела в квартиру как торнадо. В сумке позвякивали ключи, телефон раздражающе вибрировал, а на каблуке был след от жвачки — всё, как обычно. Только вот в воздухе уже витало что-то не то.
На кухне, как всегда, хозяйничала Галина Павловна. Вечно в халате, вечно с укоризной.
Она повернулась, утирая руки о клетчатое полотенце:
— Ты чего так поздно? Могла бы и пораньше, ужин остыл.
— А я что, школьница? По расписанию теперь жить? — буркнула Александра, кидая сумку на стул.
Максим сидел за столом, ковырял вилкой в гречке, как будто она была радиоактивная. Выглядел он как человек, который знает, что сейчас будет гром. И будет больно.
— Саша… — протянул он, не глядя в глаза, — тут такое дело…
— Максим, у тебя опять нет работы? Или ты снова не оплатил интернет? Что на этот раз?
— Да нет… Ну… Мамина квартира… — Максим сжал плечи, как будто пытался втянуть голову в плечи.
Галина Павловна тут же зашипела:
— Что значит «мамина квартира»? Это не «мамина», а моя! И я взрослый человек, сама решаю, куда вкладывать!
Александра резко повернулась:
— Подождите. Что вы натворили?
— Ну, был вебинар… очень солидные люди… Они показывали графики, рассказывали про «индекс доходности» и «кратный рост»…
— И вы, взрослый человек, заложили квартиру ради каких-то индексов?! — Александра уже почти кричала. — Галина Павловна, у вас голова есть?
— Там был гарантированный доход! По десять процентов в месяц!
— Это что, магия? Деньги из воздуха? — Александра нервно засмеялась, как человек, у которого нервный тик только что прописался насовсем. — Вы хоть понимаете, что это мошенники?
Максим хмуро перебил:
— Там всё по документам. Только вот сейчас у них «технические неполадки». И счета арестовали…
Александра резко отодвинула стул:
— Значит так. Я хочу услышать всё. Целиком. Без «ну там такое». Быстро.
Галина Павловна выпрямилась. Манера, как у прокурора на допросе.
— Я взяла кредит под залог квартиры. Пять миллионов.
— Пять?! — Александра схватилась за голову. — Вы сошли с ума!
— Не ори на меня! Я хотела как лучше! Мы могли бы всем купить новые машины! Максим бы свой бизнес открыл!
— Максим не может носки собрать в паре, а вы ему бизнес хотели! — Александра обернулась к мужу. — Ты знал?
— Ну… да. Но я думал, это небольшая сумма…
— Небольшая сумма?! Это же ВАШЕ жильё! Где вы теперь жить будете, если банк квартиру заберёт?
И тут прозвучало самое мерзкое предложение вечера.
— Мы думали… может, ты свою квартиру продашь. Всё равно она у тебя пустует. Мы бы рассчитались с кредитом. Потом бы заработали. Ну, всё вернули бы!
— Так… — Александра села. — Вы хотите, чтобы я ПРОДАЛА СВОЮ квартиру, купленную НА МОИ деньги, чтобы покрыть вашу гениальную авантюру?
— Это же ради семьи, Саша, — подал голос Максим, вытирая пот со лба. — Ну ты же знаешь… Мы ж семья…
— А ты когда последний раз что-то для этой семьи сделал, Максим? Ты же даже мусор выносишь только когда я тебе угрожаю сковородкой! — голос её дрожал от ярости.
Галина Павловна смерила её взглядом:
— Не надо истерик. Я в тебя с первого дня не верила. Всё у тебя «моё», «не дам», «сама заработала». Жадная ты, Саша. Не по-женски это.
— А по-женски — это заложить квартиру и строить из себя жертву?! — Александра вскочила. — Вы живёте у меня, едите за мой счёт, электричество тратите, стираете своё всё в моей машине… И ещё смеете на меня давить?
— Твоя квартира — это удача, а не заслуга, — резко выдала свекровь. — Кто тебя вообще с твоим характером замуж взял?
Александра замерла.
Вот оно, настоящее лицо. Без маски «милая мама Максима».
— Я ухожу, — тихо сказала она. — Завтра съезжаете.
— Что значит «съезжаете»?! — взвизгнула Галина Павловна. — У меня через месяц суд, меня выселят!
— Это не моя проблема. У вас был шанс. Вы его проиграли. Теперь всё.
Максим вскочил:
— Подожди! Саша, ну так нельзя! Это же моя мама! Она на улицу пойдёт! Ну ты же не чудовище!
— А ты не ребёнок, Максим. Хоть раз повзрослей.
— Ты хочешь, чтобы я выбрал между вами?
— Я хочу, чтобы ты наконец понял, что в жизни бывают последствия. Удачи тебе с мамой.
Она схватила сумку, несясь к двери, как будто за ней гналась армия коллекторов.
Позади послышался вскрик:
— Ах вот как?! Значит, чужая тётка дороже семьи?!
Александра остановилась на пороге и обернулась:
— Я не чужая. Я единственный человек, кто в этой семье хоть что-то сделал своими руками. А теперь — да, я чужая. По вашей милости.
Дверь хлопнула. В прихожей осталась только тишина и запах остывшего ужина.
Прошло четыре дня.
Четыре дня тишины, как перед землетрясением. Ни звонков, ни сообщений, ни стука в дверь — как будто вся их маленькая семья испарилась. Только вот Александра знала: эта тишина — обманчивая. Перед бурей всегда солнце. А потом — всё к чертям.
На пятый день Максим объявился.
Без звонка, без предупреждения. Просто стоял у двери с двумя пакетами из «Пятёрочки», как будто они случайно встретились у мусорки и решили попить чаю.
— Открой, — сказал он, стуча ладонью по двери. — Не бойся, я с миром.
Александра открыла. В пижаме, с маской на лице, в тапках с заячьими ушами. Страшная и злая — идеальный образ разведённой фурии.
— С чем пришёл? — голос у неё был ледяной.
— Я соскучился… — Максим кашлянул и быстро добавил: — И вообще, нам надо поговорить. Как взрослые.
— Серьёзно? Ты внезапно стал взрослым?
— Саш, ну… — он пожал плечами. — Я не хочу, чтобы всё вот так рушилось.
— Не хочешь — не вкладывай маму в аферы, не живи за чужой счёт и не пытайся решить проблемы за мой счёт.
Он прошёл в квартиру, будто ничего и не было. Как будто она его не выгоняла. Как будто их жизнь была серией неудачных анекдотов, и сейчас как раз начнётся добивка шутки.
— Я тут подумал… Мы можем взять паузу. Просто на время. Я поживу у мамы. Ты — здесь. А потом, может, как-то наладим.
— Ты что, из сериалов свои реплики берёшь? — Александра закатила глаза. — Ты уже у мамы. И не на «паузе», а на постоянке.
Максим сел на край дивана. Он всегда так делал — сел и ждал, пока всё само рассосётся.
— Послушай. Я… Я поговорил с юристом. По поводу долга и квартиры мамы.
— И что, он тоже посоветовал взять паузу? — с насмешкой спросила Саша.
— Он сказал… что если мама не покроет долг в течение двух месяцев, её выселят. И она не может взять новый кредит — пенсия маленькая, залог уже использован.
— Какая жалость, — сухо отрезала она. — Прямо слезу пустила.
— Саша… Она старая. Она с ума сходить начала. Ночью не спит. Думает, что в окно лезут.
— Может, лезут. Те, кому она обещала доход в 10% в месяц.
— Ты не понимаешь… — Максим вдруг вскочил. — Она всю жизнь жила ради нас! Ради меня!
— Она всю жизнь жила ради контроля! Ради того, чтобы ты так и не научился отвечать за себя! — голос Александры дрогнул. — А теперь вы оба хотите, чтобы я оплатила ваше воспитание!
— Мы просто просим помощи. На время.
— А я просто отказываюсь. Навсегда.
— Так вот как ты со своей семьёй… — буркнул он, отводя взгляд.
— Это вы не моя семья. Ты стал мебелью в доме своей мамы. А я не собираюсь туда переезжать.
— Я думал, мы одна команда, Саша.
— А ты командуешь с кем? Со своей мамой? Ты даже свои носки делишь с ней по цвету!
— Не перегибай! — взвизгнул он. — Я не заслужил такого!
— А я заслужила?! — Александра подошла ближе. — Я заслужила, чтобы мою квартиру пытались отнять под видом «семейной помощи»? Чтобы меня называли жадной? Чтобы ты молчал, когда твоя мать меня унижает?
Он молчал. Потому что нечего было сказать.
Она открыла шкаф, достала из папки документы и швырнула их на стол:
— Вот. Заявление на развод. Подпиши.
— Ты с ума сошла. Ты ведь говорила, что любишь…
— Любовь — это не пожизненная ипотека. И уж точно не развод с приложением в виде свекрови.
Максим взял документы, встал. Плечи опущены. Лицо побледнело. Он вышел, не хлопнув дверью.
Александра села. Руки дрожали. Не от страха — от адреналина. Всё. Точка.
Через пару часов пришло сообщение:
«Я заберу вещи в выходные. Мама пока в больнице — давление. Потом решим, что с долгами».
Она не ответила. Нечего было решать.
На следующий день Александра сменила замки.
Мастер — бородатый, в синем комбинезоне — философски заметил:
— Знаете, в основном замки меняют женщины. После того, как их «половинка» уходит налево.
— Моя половинка ушла направо. К маме, — мрачно ответила она.
— Ну, туда им всем и дорога.
Позже, вечером, она сидела с бокалом вина и ноутбуком. Ей написала подруга:
«Саша, ты сумасшедшая. Но в хорошем смысле. Может, рванём куда? В Италию? Я нашла дешёвые билеты в сентябре».
И вот тут вдруг стало тихо. Спокойно. Как будто внутри всё выровнялось.
Александра медленно отпила вино. И ответила:
«Бронируй. Я в деле. А по возвращении — может, и фамилию сменю. Задолбали эти Павловны».
Александра не думала, что когда-нибудь увидит Галину Павловну в костюме и с папкой документов в руках. Но вот они сидели в коридоре суда. С деревянными скамейками, серыми стенами и запахом прокуренных пальто. Словно кто-то заказывал атмосферу — “развод с привкусом советской мелодрамы”.
Рядом сидел Максим. В мятой рубашке, с бегающими глазами и пластиковой папкой. Между ним и матерью — глухое напряжение. Ни тебе “мам”, ни “сынок”. Саша подумала: у них теперь тоже весело… без меня.
Галина Павловна молчала. Нет, не так — временно не говорила. Слишком долго копила. И вот когда пристав позвал их в зал, она заговорила:
— Это ж ты всё разрушила. Семью развалила! Сына на улицу выставила!
— Я его в роддом не привозила. Он давно взрослый. Хоть бы раз это понял, — спокойно отрезала Александра.
— Ах ты, хищница. Выманила, квартиру схватила, а теперь ещё и развод по-быстрому. Ну ничего, я тут всё расскажу!
— Давайте, расскажите, как вы заложили свою квартиру под пирамиду. Думаю, судье будет интересно, — с фальшивой вежливостью улыбнулась она.
Судья оказалась сухая женщина лет пятидесяти с выражением лица “у меня внуки, давайте без цирка”. Она вскинула бровь, глянув в документы.
— Ну что, граждане Павловы. Развод, да?
— Да, — спокойно сказала Саша.
— Нет! — неожиданно воскликнула Галина Павловна.
Судья даже очки поправила:
— Простите, а вы кто?
— Мать! Его мать! Я против этого развода!
Судья постучала ручкой по столу:
— Вас никто не спрашивал, уважаемая. Это гражданское дело между супругами.
— Она разрушила нашу семью! Она отказалась помогать, когда мы были в беде! — голос Галины дрожал от ярости. — И ещё выставила моего сына!
— Ваш сын сам ушёл, — спокойно сказала Саша. — Он выбрал маму вместо семьи.
— Я вас не выбирал, — вдруг заговорил Максим. Тихо, но чётко. — Я просто… не знал, как правильно.
Судья взглянула на него, прищурилась:
— Значит, с разводом согласны оба?
— Да, — он кивнул.
И всё. Пять минут — и вся их “семейная крепость” лопнула, как пакет из “Пятёрочки”. Александра не знала, плакать ей или смеяться.
А Галина Павловна, как только вышли из зала, подскочила к ней и шепнула, зло и быстро, с ядом в голосе:
— Я тебя уничтожу. Ты думаешь, всё просто так закончится? Я через суд докажу, что ты обязана нам! Ты часть нашей семьи, даже если тебе это не нравится!
Александра засмеялась. Настоящим, от души.
— Вы судите меня как бывшую невестку. А я теперь — просто чужая женщина. Вам. И вашему сыну. Поживите с этим.
— Ты… ты ещё пожалеешь! — зашипела Галина, хватаясь за сердце.
— Не сомневаюсь. Вот только я уже жалею. Что терпела вас три года.
Максим всё это время стоял в стороне. Без голоса, без мнения, как всегда. Галина что-то шипела ему в ухо, но он только пожал плечами.
И ушёл.
Александра тоже пошла прочь. Вышла на улицу, вдохнула воздух. Холодный, живой, как будто весь город говорил: ну что, девочка, освободилась?
На следующее утро, в аэропорту, она не чувствовала ни тревоги, ни сомнений. Только лёгкость.
— Рим, встречай. У меня теперь свекрови нет. И мужа нет. Есть только я. И я, знаешь ли, ничего так… — подумала она, кидая чемодан на ленту.
И впервые за долгое время — улыбнулась.
