— Я тебе зуб даю, это не я! — Сергей орал так, что даже холодильник вздрогнул. — Ну не я, Алиночка! Ну чего ты начинаешь?
— Значит, холодильник сам открылся, сам пожрал мои роллы и сам вырубил свет во всей квартире? — Алина стояла в халате посреди кухни и ощущала, как у неё начинает дёргаться глаз. — У меня счёт за электричество пришёл на восемь тысяч! Я что, блин, промышленный цех открыла?
Он поднял руки, как школьник на собрании.
— Ну, может, ты забыла фен выключить или этот, ну как его, стерилизатор свой?
— Стерилизатор у меня в ОПЕРАЦИОННОЙ. И вообще, он на другом конце города, — процедила Алина сквозь зубы, — и я туда, если ты не забыл, хожу, ЧТОБЫ РАБОТАТЬ. А не биткоины майнить, как твой братец.
Сергей дёрнулся, как будто его щёлкнули током.
— А вот это уже обидно…
— Что обидно? Что я в своём доме не понимаю, почему у меня интернет как у NASA и почему даже в кладовке лампочка не тухнет?
Он потупился. И промолчал. А она вот — не собиралась.
Алина никогда не была параноиком. Работа в хирургии отбивает дурные фантазии: если тебе кажется, что кто-то за тобой следит, скорее всего, это просто санитар, который ждёт, когда ты освободишь лампу. Но последние три месяца начали происходить вещи, которые не поддавались объяснению.
Сначала — шумы. Как будто кто-то ходит по дому, пока она на дежурстве.
Потом — вещи, которые оказывались не на месте. Её любимый плед был брошен на кресло в гостиной, хотя она убрала его в шкаф неделю назад.
А потом пришёл счёт. Восемь. Тысяч. Рублей.
Она уставилась в квитанцию как в снимок КТ с опухолью на полчерепа. Нечто явно жило в её доме. И это было не животное.
В тот вечер, когда она вернулась с работы пораньше, потому что у пациентки начались преждевременные роды и смену закрыли раньше, она даже не разулась в коридоре. Потому что из спальни доносился чей-то голос.
— Мама, не трогай её косметику! Это для жирной кожи, у тебя другая!
Алина замерла.
Медленно, как в ужастиках, пошла на звук.
В спальне, в ЕЁ постели, на ЕЁ подушках — сидела Нина Петровна в халате и что-то изучала в её косметичке.
А из ванной вышел Виктор. В одних плавках. И с полотенцем на голове.
— Алина! — подпрыгнул он. — Ты чего так рано?
Она стояла, как истукан.
— Это вы чего так рано? — медленно произнесла она. — Добро пожаловать в мой дом. Или мне тут табличку «Семья Серёжи — 24/7» повесить?
— Да мы… Ну… это… — Нина Петровна закрутилась, как уж на сковородке. — Серёженька сказал, что у вас, мол, большие счета, вот мы и решили…
— Решили, что проще всего зарядить свою Теслу у меня в гараже, спать на моих простынях и копаться в моей косметике?
Виктор пожал плечами.
— А что, хорошая косметика. Франция?
Она схватилась за голову. Не как врач. Как женщина, которую только что морально изнасиловали изнутри.
— Вы, значит, когда я на работе, просто… живёте тут?
— Да это временно! — завопил Виктор. — Мы думали, ты не против! Ну мы ж семья!
Алина пошла на кухню. Помолчать. Но молчание не получилось.
Там был ноутбук. И к нему был подключён чёртов майнер.
Он шуршал так, как будто вырабатывал электричество на весь район.
Она зашла в личный кабинет Мосэнергосбыта. Последние три месяца — счёт на восемь, девять, семь тысяч. До этого — две, максимум три. Всё в момент, когда у неё начались ночные дежурства.
— Алина, подожди! — вбежал Сергей. — Ну не делай поспешных выводов!
Она закрыла ноут.
— Я хирург. Я не делаю поспешных выводов. Я ставлю диагноз.
Паразиты. Домашние. Семейные.
В ту же ночь она спала в гостинице рядом с больницей. А Сергей звонил ей раз двадцать. Последнее сообщение было коротким:
«Ты с ума сошла. Это была просто помощь родным. Прекрати истерику».
На что она ответила:
«Истерику прекратишь ты. Когда получишь повестку о разводе».
И выключила телефон.
— Ну и что ты теперь собираешься делать, Алина? — хмыкнул Сергей, положив на стол букет гвоздик, будто она была не жена, а участковый терапевт на пенсии. — Разводиться? Из-за глупой ошибки?
— Из-за системного паразитизма, — спокойно сказала Алина, убирая гвоздики в мусорное ведро. — Пиши заявление на выписку. Добровольно. Пока у тебя ещё есть зубы.
Он усмехнулся.
— Боже, да ты совсем с ума сошла… Это что, из-за того, что моя мама пару раз ночевала у нас? Ну не на улице же ей!
— Ага, и не в отеле, а в моей спальне. А заодно и твой брат в мой душ ходит. Не забудь рассказать суду, как они «пару раз» за три месяца намылили мне интернет на тридцать тысяч.
— Адвокат сказал, что ты не имеешь права меня просто так выгнать, — съехал он с темы. — Мы же семья. Полгода в браке — уже совместно нажитое.
Она усмехнулась.
— Ты дом-то посмотрел в Росреестре? Куплен за четыре года до тебя. До тебя, Серёженька. Даже чайник тут раньше поселился. Дом не делится. Вот что делится — так это ответственность за свои поступки.
— Да какой ты человек после этого, Алина! — голос Сергея стал визгливым. — Врач называется! Людей лечишь, а сама — злая как акула! У тебя сердце есть вообще?
— Есть, — отрезала она. — Я его берегу. От таких, как ты.
Через неделю он всё-таки пришёл. Не один. С адвокатом. Молоденький, наглаженный, в костюме, как у ведущего из дешёвого ток-шоу. С порога начал уверенно.
— Здравствуйте, Алина Сергеевна. Мы хотим урегулировать всё полюбовно. С учётом вложенного Сергеем труда в содержание дома…
— А какой конкретно труд вы имеете в виду? — подняла бровь Алина. — То, как он открыл холодильник и съел мой ужин? Или как запустил майнинг на моей сети?
Сергей поёжился.
— Он обеспечивал моральную поддержку, пока вы были на работе, — пробормотал адвокат, не глядя ей в глаза. — Разговаривал с вами по телефону, ухаживал…
— А ещё пользовался душем и паролем от Wi-Fi, — усмехнулась Алина. — Вам, наверное, расписку подписать? Что он морально меня обеспечил?
— Мы хотим предложить компромисс, — адвокат растерянно пролистал папку. — Разделить имущество, как полагается. Пятьдесят на пятьдесят.
Она молча достала документы:
— Дом — до брака. Машина — моя. Счёт в банке — мой. Вот вам официальные справки. Ваш клиент получит… два халата и сломанный чайник. Если очень повезёт.
Сергей вспыхнул.
— Алина, ты серьёзно? После всего, что между нами было?
— Между нами было ты и твоя семейка на моей кровати. Так что да, серьёзно.
Через день ей позвонила Нина Петровна.
— Алиночка, ну ты чего, как чужая? Семья же. Сыночка моего выгоняешь, из дома — да ещё с такой обидой! А ведь он тебя любил…
— Серьёзно? А я-то думала, он больше розетки в кладовке любит.
— Да ладно тебе! Мы же не вредили. Это всё из-за работы твоей… Хирургия, ночи… Ну скучно же ему было одному. А так — хоть с мамой поболтает, пока тебя нет.
Алина прищурилась.
— Вы в суд тоже так скажете? Что от скуки залезли в чужой дом, пользовались светом, интернетом, водой, лежали на моих подушках, выливали мой шампунь, ели мои продукты и ни разу не извинились?
— Да что ж ты такая злая-то! Женщина без ребёнка — всегда злее, я замечала. Может, потому и развелись-то, что ты ни мужа, ни материнства ценить не умеешь?
И тут у Алины дрогнул голос:
— А может, потому что я в отличие от вас, Нина Петровна, умею зарабатывать. И не жру с чужой ложки. Досвидания.
И повесила трубку.
Вечером она распечатала заявление на развод и отнесла в суд.
Потом села на кухне с бокалом красного и впервые за долгое время почувствовала: дышать стало легче. Никто не топает в кладовке. Не перетаскивает одеяло. Не трёт чужой щёткой её умывальник.
Тишина. Настоящая.
Но была одна деталь, которую она всё ещё не замечала:
Сергей уходить не собирался.
Он молчал. Затаился.
А в доме… опять включился свет в гараже.
— Значит, ты решил поиграть со мной в прятки? — тихо сказала Алина, глядя на экран телефона.
На видео с камеры чётко было видно, как Сергей в два часа ночи отмыкает заднюю дверь запасным ключом и проникает в дом. Не воровато, не спеша. Домашний. Как будто он тут до сих пор хозяин. Шлёпки — её, старая майка — её, пакет из супермаркета — полный. Уверенно идёт прямиком в гараж, включает свет, проверяет розетку, достаёт свой ноутбук и… запускает майнинг.
— Мать его, — прошептала она, налив кофе, — он что, меня вообще за дуру держит?
Впрочем, подозрения были давно. После «официального» расставания, в доме снова начали происходить мелкие странности. Чайник утром уже был тёплым. Окно в ванной — приоткрытым, хотя она его плотно закрывала. Ну а счет за электричество снова пришёл такой, будто она заряжала космический корабль.
Она сначала подумала на сбой. Потом — на склероз. Потом — на паранойю.
А потом вбила в поисковик «мини-камера скрытого наблюдения с датчиком движения» и оформила заказ.
— Ты больная! — заорал Сергей, когда она показала ему видео. — Ты что, за мной следишь, что ли?! Это вообще нарушение Конституции! Я на тебя в суд подам!
— Подай, — спокойно ответила Алина, сложив документы в папку. — Только ты зайдёшь в суд с одной повесткой, а выйдешь с двумя. Знаешь, что такое «самоуправство со взломом»?
— Да я ключ не крал! Я… Я его просто не отдал. Он же у меня был. По любви.
— Ага, а ты, выходит, по любви ещё и ноутбук подключил, когда я на дежурстве была? — прищурилась она. — И майнил по любви, на моей сети, на моём счёте, в моём доме?
Он отшатнулся, будто его ударили.
— Я просто… не знал, как быть. Ты всё сделала одна. Всё у тебя своё: дом, работа, машина. А я… я чувствовал себя лишним.
— Ты и был лишним, Серёж. С самого начала. Я просто тогда ещё верила, что можно прижиться — хоть и взрослые уже.
— Ну прости меня. Прости, что я не хирург, не супермен, не зарабатываю миллионы. Я — обычный. Но я тебя любил.
— Любовь — это не когда ты воркаешь на кухне, а потом прячешь свои шмотки в гараже и жрёшь мой сыр. Любовь — это уважение. А ты… Ты — клоп. Присосался, жил, сосал, и даже не чихнул в знак благодарности.
Вечером она вызвала участкового. Всё было по букве закона:
— Вот заявление, вот видеозаписи, вот список зафиксированных входов по ночам.
— Да-да, ключ у него был до развода, но я официально уведомила, что доступ в дом прекращён.
— Вот копия. Вот роспись, что он получил.
— Ну что, посадят его? — скривилась соседка Галина Николаевна, когда узнала. — Или только штраф?
— Не знаю, — ответила Алина. — Но точно больше не войдёт.
На следующее утро замки в доме сменили. Алина впервые за много лет проснулась одна, в полной тишине. Ни скрипа холодильника. Ни чужих шагов по лестнице. Ни запаха чужого дезодоранта.
Она достала с антресоли старую кофеварку, сварила себе кофе и села у окна.
Там, во дворе, пустовал гараж. Раньше там жужжал блок Сергея, хранились его провода, коробки, инструменты. Теперь — тишина. Свобода.
И тут раздался звонок.
— Алина Сергеевна? Доброе утро. Вас беспокоят из районного суда.
— Слушаю.
— Ваш бывший муж… подал ходатайство о признании брачного союза недействительным, мотивируя тем, что «брак был построен на заблуждении».
Алина усмехнулась:
— Ну правильно. Он думал, что я — бесплатная розетка.
И вот тогда, в эту секунду, она поняла — всё. Больше она не будет ни мамкой, ни спонсором, ни гарантом. Она — не приложение к чьей-то жизни. Она — сама себе жизнь.
А вечером она поехала в садовый центр. Купила табличку.
Большую, железную, как любят на заводах:
«Посторонним вход воспрещён. Хищение энергии преследуется по закону».
И прибила её прямо на калитку.
Сосед смеялся:
— Алина, ты что, себе электростанцию открыла?
— Нет, — хмыкнула она. — Закрыла бордель.
ФИНАЛ
Алина подала встречный иск, в котором подробно расписала все эпизоды самоуправства, воровства электроэнергии и незаконного проникновения. Суд принял её сторону. Сергей получил условный срок и солидный штраф.
Алина — покой.
И свободу.
И полную, звенящую тишину — в доме, в душе и в будущем.
