— Алён, ты представляешь, Юльке предложили такую работу! Такую! — Миша ворвался в квартиру, не разуваясь, и пронёсся на кухню, где Алёна готовила ужин.
— Какую? — Алёна перевернула котлеты на сковороде и повернулась к мужу.
— Курьером! С личным автомобилем! Зарплата — огонь! — Миша сиял так, будто работу предложили ему. — Только ей нужна машина.
Алёна замерла с лопаткой в руке.
— А с чего вдруг Юле работать курьером? Она же всё время говорила, что это не её уровень.
Миша нахмурился.
— Ну перестань. У сестры наконец-то появился шанс на нормальный заработок. Радоваться надо!
Алёна вздохнула. За десять лет брака она привыкла к тому, что младшая сестра мужа — вечная тема для разногласий. Юля, двадцативосьмилетняя избалованная девушка, никогда не задерживалась ни на одной работе больше трёх месяцев. Каждый раз находилась причина: то начальник придирается, то коллеги завидуют, то работа слишком сложная, то слишком скучная.
— Я рада, конечно, — осторожно начала Алёна. — Но у Юли же нет водительских прав. И опыта вождения.
— Права есть, — отрезал Миша. — Она получила их прошлым летом, просто тебе не говорила.
«И почему же?» — подумала Алёна, но вслух сказала:
— Хорошо. А машину она где возьмёт?
Миша отвёл глаза.
— Ну… пока не знаю. Но мы что-нибудь придумаем. Мы же се… — он осёкся. — Мы поможем ей.
Алёна промолчала, сосредоточившись на ужине. Она точно знала, что это «мы» на самом деле означает «ты». И это беспокоило.
— Представляете, я нашла идеальную машину! — Юля хлопала в ладоши от восторга, сидя за столом в родительском доме, куда Миша с Алёной приехали на традиционный воскресный обед. — Синий «Фольксваген Поло», такой милый, компактный, и цена всего-то… — она на секунду запнулась, — всего шестьсот пятьдесят тысяч!
Алёна чуть не поперхнулась компотом.
— Шестьсот пятьдесят? Для первой машины начинающего водителя? — она постаралась, чтобы голос звучал ровно. — Может, стоит рассмотреть варианты подешевле? На первое время?
Лицо Юли мгновенно изменилось.
— Ты считаешь, я не заслуживаю нормальной машины? — губы девушки задрожали. — Думаешь, я разобью её?
— Юля, я не это имела в виду…
— Алёна, — вмешалась свекровь, Тамара Николаевна, — что же ты так категорично? Юлечка очень ответственная. И машина не такая уж дорогая по нынешним временам.
— Конечно, — поддержал жену Анатолий Петрович. — У Юли хороший вкус. И потом, надёжная машина — это безопасность.
Алёна почувствовала на себе неодобрительные взгляды всей семьи. Даже Миша смотрел с упрёком. Она промолчала, но внутри нарастало раздражение.
Дома разговор продолжился.
— Почему ты всегда против Юли? — Миша ходил по комнате, размахивая руками. — Она наконец-то нашла работу, пытается устроить свою жизнь!
— Я не против Юли, — устало ответила Алёна. — Я против необдуманных трат. Шестьсот пятьдесят тысяч! Миш, ты понимаешь, что это значит? Это же огромные деньги. Мы сами копим на новую квартиру. Помнишь?
Миша резко остановился.
— А кому ты копишь? У нас нет детей. И не будет, — он осёкся, увидев выражение лица жены. — Извини, я не хотел…
Алёна отвернулась к окну.
— Мы договаривались, что не будем поднимать эту тему, — тихо сказала она. — И да, у нас нет детей. Но это не значит, что мы должны спонсировать твою сестру. У неё есть родители.
— Родители не могут помочь, ты же знаешь. У отца пенсия, у мамы маленькая зарплата.
— А мы, значит, можем? — горько усмехнулась Алёна. — Я понимаю, что работаю главным бухгалтером, а ты… — она замолчала.
— Договаривай! — вспыхнул Миша. — Я всего лишь менеджер с нестабильным доходом, да? Это ты хотела сказать?
— Нет, Миша. Я хотела сказать, что мы не можем раздавать деньги направо и налево. У нас свои планы, свои цели.
Миша сел на диван и внезапно сменил тон.
— Ладно, я погорячился. Юля найдёт деньги на первый взнос. А дальше справится сама. Она обещала.
Алёна с сомнением покачала головой, но спорить больше не стала.
***
Спустя неделю Миша вернулся с работы особенно воодушевлённым.
— Алён, у меня потрясающая идея, — он сел рядом с женой на диван. — Что если мы поможем Юле с кредитом на машину?
Алёна отложила книгу.
— В каком смысле поможем?
— Ну, выступим поручителями. Или, — он сделал паузу, — возьмём кредит на себя. На тебя, если точнее.
— На меня? — Алёна даже привстала. — Почему на меня?
— У тебя идеальная кредитная история. Стабильная работа. Хорошая зарплата. Банк даст самые выгодные условия.
— Миша, ты серьёзно предлагаешь мне взять кредит на шестьсот тысяч для твоей сестры? — Алёна старалась говорить спокойно, но получалось плохо.
— Не для сестры, а для семьи! И потом, платить будет она. Тебе только подпись поставить.
— А если она не будет платить? Что тогда?
Миша вскочил.
— Почему ты всегда думаешь о плохом? Юля изменилась. Она повзрослела. Тебе сложно поверить в человека хоть раз?
— Дело не в вере, Миша. Дело в ответственности. Кредит будет на мне. И если что-то пойдёт не так…
— Ничего не пойдёт не так! — перебил Миша. — Я ручаюсь за сестру.
— Извини, но твоего ручательства банку будет недостаточно, — Алёна тоже встала. — Я не возьму этот кредит. Точка.
Миша посмотрел на неё с таким разочарованием, что Алёне стало не по себе.
— Я думал, ты любишь меня, — тихо сказал он. — И уважаешь мою семью.
— Не надо манипулировать, — Алёна почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Это нечестно.
— Нечестно? — Миша горько усмехнулся. — Нечестно отказывать в помощи близким людям, когда ты можешь помочь.
Он ушёл в другую комнату, громко хлопнув дверью. Алёна осталась одна, с растущим чувством тревоги. Что-то подсказывало ей: это только начало.
— Представляете, она отказалась! — голос Юли доносился из кухни, где она разговаривала с родителями.
Алёна остановилась в коридоре. Они с Мишей снова приехали на воскресный обед, и она вышла в туалет, а теперь случайно услышала разговор.
— Вот что с ней делать? — вздыхала Тамара Николаевна. — Миша говорит, она упёрлась и ни в какую.
— Гордая слишком, — проворчал Анатолий Петрович. — А ведь ей ничего не стоит помочь Юльке.
— Может, попробовать всем вместе на неё повлиять? — предложила Юля. — В конце концов, я же не прошу денег. Только формальность — подпись в банке. Я сама буду платить.
— Конечно, сама, — согласилась мать. — Надо будет поговорить с ней серьёзно. Миша сказал, что вы придёте в субботу. Вот тогда и обсудим.
Алёна тихо вернулась в гостиную. Значит, в следующую субботу её ждёт семейный суд. И её муж уже всё спланировал с родными, даже не посоветовавшись с ней.
— Алёна Викторовна, можно вас на минутку? — новая сотрудница бухгалтерии, Ирина, заглянула в кабинет Алёны в понедельник утром.
— Конечно, Ирина. Проходите.
Женщина присела на стул напротив.
— Я хотела проконсультироваться по поводу ипотеки. Вы, я слышала, разбираетесь в финансах не только на работе.
Алёна улыбнулась.
— Не то чтобы эксперт, но что-то знаю. А в чём вопрос?
— Понимаете, — Ирина замялась, — я развелась с мужем три года назад. И до сих пор выплачиваю кредит, который взяла на покупку машины для его брата.
Алёна напряглась.
— Вот как.
— Да. Классическая история. «Ты только подпиши, платить будет он». И конечно, через полгода платежи прекратились. А я осталась с долгом. Бывший сказал, что это мои проблемы, раз кредит на мне.
— И что вы сделали? — тихо спросила Алёна.
— Что я могла сделать? Плачу до сих пор. Ещё год остался, — Ирина грустно усмехнулась. — Поэтому теперь и думаю об ипотеке на себя. Больше никому не доверяю.
Алёна задумчиво постукивала ручкой по столу.
— Спасибо, что поделились, Ирина. Это… даёт пищу для размышлений.
Когда коллега ушла, Алёна откинулась в кресле. Странное совпадение или знак свыше? В любом случае, история Ирины только укрепила её в решении не брать кредит для Юли.
***
— Ты уверена, что не хочешь взять кредит для сестры мужа? — спросила Светлана, лучшая подруга Алёны, когда они встретились в кафе после работы.
— Абсолютно уверена, — кивнула Алёна. — Светка, это же ненормально! Почему я должна рисковать своей кредитной историей, своими деньгами ради прихоти девушки, которая в свои двадцать восемь ни дня не проработала на серьёзной работе?
— А муж что говорит?
Алёна вздохнула.
— Миша на стороне сестры, конечно. Кажется, он готов отдать ей последнюю рубашку. И меня заставить отдать.
— И что будешь делать? В субботу, говоришь, они собираются на тебя давить всей семьёй?
— Не знаю, — Алёна отпила кофе. — Может, к родителям уехать на выходные?
— Сбежишь? Не похоже на тебя, — покачала головой Светлана. — Нет, надо встретиться с ними лицом к лицу. Отстоять свою позицию.
— Легко сказать! Ты не представляешь, какое давление они умеют оказывать. Особенно свекровь. Как будто я какая-то злодейка, которая мешает счастью её доченьки.
— А Миша? Неужели он не понимает, что это неправильно?
— Миша… — Алёна помолчала. — Знаешь, в последнее время я его не узнаю. Как будто между нами стена выросла. Он всё время на взводе, нервничает. Думаю, у него проблемы на работе, но он не признаётся.
— И вымещает всё на тебе? — нахмурилась Светлана. — Мне это не нравится, Алён.
— Мне тоже. Но что делать? Десять лет вместе, не разбежишься из-за одной ссоры.
— Из-за одной — нет. А если это система? — Светлана внимательно посмотрела на подругу. — Только честно: он всегда ставил интересы своей семьи выше ваших?
Алёна задумалась.
— Не всегда. Но часто. И с годами всё чаще.
— Вот и ответ, — Светлана сжала руку подруги. — Подумай об этом. И главное — не поддавайся. Это твои деньги, твоя кредитная история, твоё будущее.
Пятница прошла в напряжённом ожидании. Миша почти не разговаривал с Алёной, уходил рано, возвращался поздно. Они существовали в одной квартире, но как будто в параллельных мирах.
В субботу утром раздался звонок в дверь.
— Открой, — бросил Миша из кухни. — Это мои.
Алёна глубоко вздохнула и пошла открывать. На пороге стояли Анатолий Петрович, Тамара Николаевна и сияющая Юля.
— Здравствуй, Алёночка, — свекровь чмокнула её в щёку и прошла в квартиру. — Мы решили заглянуть. Миша сказал, вы никуда не собираетесь сегодня.
,
«Как удобно», — подумала Алёна, но вслух сказала:
— Проходите, конечно. Чай будете?
— Лучше кофе, — улыбнулась Юля, проходя мимо. От неё пахло дорогими духами.
Когда все расселись в гостиной, Тамара Николаевна перешла к делу.
— Алёна, мы хотели поговорить с тобой о Юлиной машине.
— Вернее, о кредите на Юлину машину, — уточнил Анатолий Петрович.
— Я уже говорила с Мишей на эту тему, — Алёна старалась, чтобы голос звучал спокойно. — Я не готова взять кредит на себя.
— Но почему? — всплеснула руками Тамара Николаевна. — Это же такая малость для тебя! И большая помощь для Юли.
— Малость? — Алёна усмехнулась. — Шестьсот пятьдесят тысяч — это не малость.
— Но ты же не будешь платить! — воскликнула Юля. — Платить буду я. Со своей зарплаты курьера.
— А если не будешь? — прямо спросила Алёна. — Если уволишься через месяц, как обычно?
— Алёна! — возмутился Миша. — Как ты можешь так говорить?
— Я просто спрашиваю, — пожала плечами Алёна. — Ведь если Юля перестанет платить, платить придётся мне. Верно?
В комнате повисла тишина.
— Юля повзрослела, — наконец сказала Тамара Николаевна. — Она ответственная девушка. И потом, если что, мы все поможем.
— Как вы помогли с прошлым кредитом? — вырвалось у Алёны.
Все замерли.
— Каким кредитом? — спросил Миша.
Алёна поняла, что сказала лишнее. Но отступать было поздно.
— Юля брала кредит на ноутбук два года назад. И не выплатила его. Родителям пришлось вмешаться.
— Откуда ты знаешь? — прошипела Юля.
— Случайно услышала разговор с коллегой твоей мамы, — призналась Алёна. — Она упомянула, что вам пришлось снять деньги, отложенные на лечение, чтобы погасить Юлин долг.
Тамара Николаевна побледнела.
— Это было давно. Юля была неопытной.
— А сейчас она опытная? — Алёна повернулась к золовке. — Юля, скажи честно: ты действительно собираешься работать курьером? Или это просто предлог, чтобы получить машину?
Юля вскочила.
— Да что ты о себе возомнила? Думаешь, раз у тебя есть деньги, можешь всех судить?
— Я никого не сужу, — Алёна тоже поднялась. — Я просто хочу понять, на что меня просят подписаться.
— Алёна, хватит, — вмешался Миша. — Ты ведёшь себя некрасиво.
— Некрасиво? — Алёна повернулась к мужу. — А как насчёт того, что ты забрал деньги из нашего общего сейфа и отдал их Юле на первый взнос? Это красиво?
Миша побледнел.
— Ты копалась в сейфе?
— Это наш общий сейф, Миша. И наши общие деньги. Которые мы копили на квартиру.
— Подождите, — вмешался Анатолий Петрович. — Миша, ты взял деньги без ведома жены?
— Это… это был заём, — пробормотал Миша. — Юля вернёт, когда получит первую зарплату.
— Когда это случится? — Алёна скрестила руки на груди. — Юля, у тебя хоть собеседование было в этой курьерской службе?
Юля покраснела и отвела глаза.
— Нет ещё. Но будет. Как только я получу машину.
— То есть ты берёшь машину в кредит ради работы, которой у тебя ещё нет? — уточнила Алёна. — И ты считаешь это разумным?
— Дело не в разумности! — взорвалась Юля. — Дело в поддержке! Которой я от тебя не вижу!
— Юля права, — поддержала дочь Тамара Николаевна. — Алёна, ты всегда была… особенной. Всегда всё просчитывала. Но где же сердце? Где человечность?
Алёна почувствовала, как к горлу подступает ком.
— Человечность не в том, чтобы безоглядно потакать капризам. А в том, чтобы поступать честно. И ответственно.
— Хватит разговоров, — внезапно сказал Миша. — Алёна, мы решили. Завтра мы едем в автосалон, и ты подписываешь документы на кредит. Точка.
Алёна смотрела на мужа и не узнавала его. Чужое, жёсткое лицо. Холодные глаза.
— Нет, — тихо, но твёрдо сказала она.
— Что? — переспросил Миша.
— Я сказала — нет. Я не возьму кредит на Юлину машину.
Миша побагровел.
— Ты обязана взять на себя кредит на Юлину машину! — выкрикнул он, ударив кулаком по столу. — Ты моя жена! Ты должна поддерживать меня и мою семью!
Алёна молча смотрела на него. Потом, не говоря ни слова, встала и пошла в спальню. Открыла шкаф, достала чемодан и начала складывать в него вещи Миши.
— Что ты делаешь? — Миша стоял в дверях, за его спиной маячили растерянные лица родных.
— Собираю твои вещи, — спокойно ответила Алёна. — Раз уж ты так рвёшься помогать сестре, помогай. Но без меня.
— Ты с ума сошла? — Миша шагнул к ней. — Ты выгоняешь меня из-за какого-то кредита?
— Не из-за кредита, — Алёна повернулась к нему. — А из-за того, что ты не уважаешь меня, мои желания и мои интересы. Из-за того, что ты готов пожертвовать нашим будущим ради прихоти своей сестры. Из-за того, что ты берёшь наши общие деньги без спросу. И из-за того, что ты пытаешься принуждать меня к тому, чего я не хочу.
— Алёночка, девочка, — вмешалась Тамара Николаевна. — Ты погорячилась. Давай всё обсудим спокойно.
— Нечего обсуждать, — Алёна продолжала методично складывать вещи. — Решение принято. Кредит я не беру. А Миша пусть живёт там, где его понимают и ценят. У вас большая квартира, места хватит.
***
Три недели спустя Алёна сидела у родителей на кухне.
— Миша звонил? — осторожно спросила мать, Вера Сергеевна.
— Звонил, — кивнула Алёна. — Каждый день звонит. Говорит, что одумался, что готов вернуться.
— А ты? — Виктор Анатольевич, отец Алёны, внимательно посмотрел на дочь. — Готова его принять?
Алёна помолчала.
— Не знаю, папа. Всё так запуталось. Десять лет вместе, как-никак.
— Десять лет — не причина терпеть неуважение, — твёрдо сказала Вера Сергеевна. — Ты правильно поступила. И я горжусь тобой.
— Спасибо, мам, — улыбнулась Алёна. — Но иногда я думаю: может, я слишком жёсткая? Может, стоило уступить?
— И остаться с кредитом на шестьсот тысяч? — покачал головой отец. — Который пришлось бы выплачивать тебе? Нет, дочка. Ты всё сделала правильно.
— А что Юля? — спросила мать. — Нашла деньги на машину?
— Нет, — усмехнулась Алёна. — Как выяснилось, никакой работы курьером ей не предлагали. Она просто хотела машину. А Миша повёлся, как обычно.
— И он это признал?
— Не сразу. Но когда я попросила показать объявление о работе или контакты фирмы, выяснилось, что ничего этого нет. Миша был в шоке. Оказывается, Юля ему наврала.
— А родители Миши? Они поняли наконец, что их дочь — манипулятор?
— Вряд ли, — вздохнула Алёна. — Они считают, что я разрушила семью. Хотя Миша вроде бы стал прозревать. Он даже заставил Юлю вернуть деньги, которые взял из нашего сейфа.
— Уже прогресс, — кивнул Виктор Анатольевич.
— Да, — согласилась Алёна. — Но осадок остался. Я не уверена, что смогу снова доверять ему. Особенно в финансовых вопросах.
— Доверие восстанавливается медленно, — сказала мать. — Но если он действительно раскаивается и готов меняться…
— Вот это и нужно проверить, — заметил отец. — Не торопись, дочка. Время покажет, насколько искренне его раскаяние.
— Привет, — Миша выглядел непривычно серьёзным, когда они встретились в кафе месяц спустя. — Спасибо, что согласилась увидеться.
— Привет, — Алёна внимательно посмотрела на мужа. Он похудел, осунулся. — Как ты?
— Честно? Паршиво, — Миша слабо улыбнулся. — Без тебя всё не так. Я… я очень скучаю, Алён.
Алёна молчала, ожидая продолжения.
— Я много думал за этот месяц, — продолжил Миша. — И понял, как несправедливо с тобой обошёлся. Ты была права по поводу Юли. По поводу кредита. По поводу всего.
— Что именно ты понял? — тихо спросила Алёна.
— Что позволял сестре манипулировать собой. Что ставил её интересы выше наших. Что… что был слабым и безответственным.
Алёна кивнула.
— И что изменилось сейчас?
— Я изменился, — Миша поднял на неё глаза. — Я нашёл новую работу. С хорошей зарплатой. И съехал от родителей — снял комнату.
— Зачем? — удивилась Алёна.
— Потому что я понял, что мне нужно научиться быть самостоятельным. Стоять на своих ногах. Не полагаться на родителей или… на тебя, — Миша провёл рукой по волосам. — Эти недели без тебя были тяжёлыми, но нужными. Я многое переосмыслил.
— И какие выводы сделал? — Алёна внимательно изучала его лицо, пытаясь увидеть признаки искренности.
— Что я был неправ, требуя от тебя брать на себя ответственность за мою сестру. Что я предал твоё доверие, когда взял деньги из сейфа, — он помолчал. — И что я долгое время позволял своей семье вмешиваться в наши отношения. Это было… нечестно по отношению к тебе.
Алёна медленно кивнула, отпивая кофе.
— А как отреагировали твои родители на твой переезд?
Миша невесело усмехнулся.
— Мама была в шоке. Сказала, что я неблагодарный сын. Юля вообще со мной не разговаривает с тех пор, как я заставил её вернуть деньги, — он пожал плечами. — Но я понимаю, что это часть взросления. Моего взросления. В тридцать шесть лет, представляешь?
— Лучше поздно, чем никогда, — слабо улыбнулась Алёна.
— Точно, — Миша набрал воздуха, словно перед прыжком в воду. — Алён, я понимаю, что предал твоё доверие. И что одного разговора недостаточно, чтобы всё исправить. Но я хочу попробовать. Хочу доказать, что я могу измениться. Стать лучше. Стать достойным тебя.
Алёна смотрела на него задумчиво.
— Миша, я ценю твои слова. Правда. Но ты прав — одного разговора недостаточно. Мне нужно время, чтобы подумать. И мне нужны доказательства, что эти изменения настоящие и долговременные.
— Я понимаю, — кивнул Миша. — Я готов ждать. И готов доказывать.
— Что будет с Юлей? Она нашла другой способ получить машину?
— Нет, — Миша покачал головой. — И знаешь, я думаю, это к лучшему. Ей нужно научиться зарабатывать и копить, а не рассчитывать на помощь других. Я сказал ей об этом, и она, конечно, обиделась. Но я больше не буду потакать её капризам.
— А родители? Они по-прежнему считают меня виноватой?
— Они… они привыкли видеть ситуацию определённым образом, — осторожно сказал Миша. — Им нужно время. Но я больше не позволю им плохо говорить о тебе. Даже если мы… даже если ты решишь, что нам не стоит быть вместе, я всё равно буду защищать тебя. Потому что ты была права.
Алёна почувствовала, как что-то тёплое разливается в груди. Не прощение — ещё нет. Но, возможно, начало пути к нему.
— Я предлагаю начать с малого, — сказала она. — Давай будем встречаться. Разговаривать. Узнавать друг друга заново. Без спешки и без давления.
— Как свидания? — в глазах Миши мелькнула надежда.
— Да, как свидания, — кивнула Алёна. — Посмотрим, что из этого выйдет.
— Я согласен, — быстро сказал Миша. — На любые условия. Я просто хочу шанс.
— И ещё кое-что, — добавила Алёна. — Если мы когда-нибудь снова будем жить вместе, нам придётся установить чёткие правила относительно денег. И твоей семьи.
— Абсолютно справедливо, — серьёзно кивнул Миша. — Я понимаю. И я готов к этому.
Три месяца спустя Алёна стояла у окна в своей квартире и смотрела на вечерний город. Телефон завибрировал — сообщение от Миши: «Я буду через 20 минут. Захватить что-нибудь к ужину?»
Она улыбнулась и набрала ответ: «Только себя. Остальное уже готово».
За эти месяцы многое изменилось. Миша действительно работал над собой. Он не просто говорил, а делал — регулярно откладывал деньги на их общее будущее, научился отказывать сестре, когда та просила о необоснованной помощи, и самое главное — научился уважать границы Алёны. Он больше не позволял своей семье вмешиваться в их отношения.
Неделю назад он переехал обратно. Не потому, что настаивал, а потому, что Алёна сама предложила. Они составили семейный бюджет, обсудили правила и принципы, по которым будут жить дальше. И впервые за долгое время Алёна чувствовала себя услышанной и понятой.
Юля в конце концов нашла работу — настоящую, в офисе. И теперь копила на подержанную машину сама, без кредитов и без помощи брата. Родители Миши постепенно смирились с новой реальностью, хотя отношения с Алёной оставались прохладными. Но её это не беспокоило — главное, что они больше не пытались диктовать, как им с Мишей жить.
Звонок в дверь прервал её размышления. На пороге стоял Миша с букетом её любимых цветов.
— Решил, что цветы лучше еды, — улыбнулся он.
Алёна обняла его.
— И правильно решил.
Она пропустила мужа в квартиру и закрыла дверь. Этот кризис сделал их сильнее — и как пару, и как отдельных людей. Миша наконец повзрослел и начал нести ответственность за свои решения. А она научилась отстаивать свои границы, не боясь потерять отношения.
Впереди их ждало много испытаний — так всегда бывает в жизни. Но теперь Алёна была уверена: они справятся. Потому что научились слышать друг друга и уважать. А это и есть основа настоящей семьи.
***
Прошло два года. Алёна и Миша наконец купили новую квартиру, о которой так долго мечтали. Жизнь наладилась, а прошлые обиды остались в прошлом. В один из жарких летних дней, развешивая занавески на новой кухне, Алёна услышала звонок в дверь. На пороге стояла заплаканная соседка Марина с чемоданом.
— Алён, прости… мне больше не к кому пойти. Муж выгнал меня из дома и требует взять кредит на его новую машину. Ты единственная, кто поймёт…
Алёна застыла, вспоминая собственную историю. Некоторые ошибки, видимо, обречены повторяться
