Вероника тащила из магазина два тяжёлых пакета — молоко, хлеб, немного овощей, пачка стирального порошка. Лифт, пятый этаж, поворот ключа в замке… И вместо привычного тишины — голос за спиной:
— Вер, тебе-то зачем такая квартира? Детей же нет.
Она замерла. В проёме соседней двери стоял двоюродный брат Григорий, а рядом с ним — тётя Лидия. Улыбок ноль, только оценивающие взгляды.
— Стоп, — Вероника поставила пакеты на коврик и прижала дверь ногой. — А вы что тут делаете?
— Поговорить пришли, — Григорий уже в домашних тапках, будто давно в гостях. — По-хорошему.
— Вер, — Лидия отодвинула его локтем и прошла к кухне, не дожидаясь приглашения. — Мы на семейном совете решили: трёшка тебе велика. Ты к своей маме переедешь, вещи в «Газель», мы поможем. А ключи — нам.
— Серьёзно? — Вероника поставила молоко на стол, наблюдая, как Лидия уже раскладывает какие-то бумажки. — Семейный совет — это вы вдвоём? А я кто?
— Не начинай, — Григорий пододвинул табурет, садясь. — У нас с Таней второй на подходе, в однушке не развернуться. А у тебя две комнаты пустуют. Логично?
— Логично, что вы нахрапом берёте, — тихо ответила она. — И напоминаю: завещание на меня.
— Да кто этим завещанием пугает? — Лидия отмахнулась. — Никто по судам бегать не будет. Мы же по-родственному.
— По-родственному — это когда приходят в гости, а не за ключами, — Вероника опёрлась ладонью о столешницу. — Ключи останутся у меня.
— Вер, — Григорий смягчил голос. — Тебе одной незачем, а маме будет спокойней, если ты с ней. У неё сердце…
— С сердцем у мамы всё в порядке, — перебила она. — И нет, ключей не дам.
Лидия прищурилась:
— Ты об этом пожалеешь. Поговорим ещё.
Они ушли, громыхнув дверью так, что в прихожей зазвенело зеркало. Вероника осталась сидеть на краю стула, глядя на пакеты. Всё было как обычно — только «обычно» закончилось.
—————————————————————————————————————
Извините, что отвлекаю. Но… В моём канале Еда без повода в скором времени будут выходить новые рецепты. Подпишись чтобы не пропустить!
—————————————————————————————————————
Бумаги против слов
На следующий день, едва Вероника успела налить себе кофе, раздался звонок в дверь. Те же двое. Она открыла только на цепочку.
— Ты издеваешься? — Григорий улыбался, но глаза были холодными. — Мы по-деловому. Посмотри.
Лидия разложила на двери распечатки.
— Что это? — Вероника прищурилась.
— Выписка из ЕГРН, — торжественно. — Квартира была общей у бабушки с дедом. Дед умер — часть бабушкина, а по справедливости — всем внукам. Завещание можно оспорить. Но мы не хотим суда. Мы хотим мира в семье.
— Мира вы хотите? — Вероника фыркнула. — С «Газелью» под окнами?
— Вер, — Григорий стал говорить тихо, будто уговаривает ребёнка, — освободи хотя бы одну комнату. Мы заедем.
— Нет. Если попробуете войти без приглашения — замок поменяю, соседей предупрежу. Поняли?
— У тебя соседей-то нет, — усмехнулся он. — Тишина стоит — хоть эхо.
— Вот и пусть стоит, — отрезала она и захлопнула дверь.
Внутри было чувство, что они играют словами, надеясь, что она растеряется. Но вместо паники Вероника набрала номер тёти Маргариты. Та выслушала и сразу сказала:
— Приходи вечером. Документы возьми. И — замок меняй. Не впускай их.
Вероника впервые за день выдохнула. Если у Маргариты что-то «копится», то это всегда оказывается весомее, чем чьи-то угрозы.
Новые замки
Утром Вероника пошла в мастерскую по замкам. Мастер, крепкий мужчина в фартуке, выслушал и хмыкнул:
— Родня — она хуже коллектора. Ставим «Гардиан», не вскроют без шума.
За час всё было готово. Домофон тоже перепрошили, а у консьержки Валентины Павловны осталась запись её нового номера и маминого.
— Если кто придёт с «я родственник», — строго сказала Вероника, — звоните мне, а не впускайте.
— Конечно, — кивнула та. — У нас тут порядок.
Старшая по подъезду, энергичная Тамара Петровна из третьей квартиры, охотно добавила Веронику в чат дома. Там обсуждали, кто поставил велосипед в лифт, а кто шумел дрелью после девяти вечера. Смешно, но именно эта бытовая сплочённость успокаивала.
Дома Вероника набрала сообщение в семейный чат:
Квартира по завещанию. Документы у меня. Прошу не приходить без предупреждения. Тёте Маргарите спасибо за помощь со справками.
Сердечко поставила только мама. Остальные промолчали.
Вечером она наконец собрала стол, который месяц стоял в коробке. Поставила лампу, разложила книги по дизайну, включила колонку — получился настоящий рабочий кабинет.
На следующий день в 10:20 под окнами загудела «Газель». Вероника выглянула — у подъезда Григорий, Лидия и какой-то парень в майке. Заметили её, замахали.
— Мы вещи занесём в дальнюю комнату, — бодро сообщил Григорий через дверь на цепочке. — На время. Детская будет маленькая.
— Вы что, глухие? — спросила Вероника. — Я вчера всё написала.
— Вер, не начинай! — фыркнула Лидия. — Мы за два часа управимся.
— Нет, — отрезала она. — Без суда, без истерик — просто нет.
— Ты пожалеешь, — прошипела Лидия.
— Валентина Павловна! — громко сказала Вероника в домофон. — Здесь пытаются без разрешения проносить вещи. Запишите, пожалуйста.
Григорий дёрнулся.
— Приходите вечером к Маргарите, — добавила она. — Поговорим там. По-семейному.
Газель уехала пустой.
Голос из прошлого
Вечером у Маргариты собрались почти все. Мама сидела тихо сбоку, Лидия с натянутой улыбкой, Григорий положил телефон на стол, как нож. Пришла даже двоюродная тётя Ольга, известная тем, что чужие истории пересказывает с приправами.
— Начнём, — Маргарита убрала очки. — Вероника, говори.
— Квартира по завещанию на меня, — спокойно начала она. — Я ухаживала за бабушкой два года. Живу и работаю здесь. Никого подселять не собираюсь.
— Это не по-семейному! — вскинулась Лидия. — У нас дети, у тебя пустые комнаты.
— А конкретнее? — Маргарита подняла ладонь.
— Бабушка всем обещала поровну! — выпалила Лидия.
— Обещала — одно, подписала — другое, — ответила Маргарита. — Вот, слушайте.
Она включила запись. Голос бабушки, сипловатый, но уверенный:
Маргарита, если меня не станет, скажи Веронике: я оставила квартиру ей. Она меня вытянула. Григорию я дала триста тысяч, расписка у тебя. Лидия дачу продала сама. Пусть не обижаются.
— Это монтаж! — крикнула Лидия.
— Запись сделана у меня на кухне, — холодно ответила Маргарита. — И вот расписка, — она положила листок. — «Получил 300 000». Григорий, помнишь?
— Да мало ли… я потом отдал, — замялся он.
— Найдём выписки, — вмешалась мама.
Лидия вскочила:
— Ты что, нас врагами считаешь?
— Я считаю вас людьми, которые хотят забрать чужое, — сказала Вероника. — И которые решили, что «одна» — значит «лишняя». Я — не лишняя.
Григорий сжал телефон, но промолчал. Они ушли, хлопнув дверью.
Жизнь в квартире
После встречи у Маргариты родственники перешли в «тихую войну». В семейный чат начали сыпаться странные картинки: то фото малыша с подписью «А кто-то живёт один в трёшке», то снимок коробок «Переезд мечты». Вероника не отвечала.
Однажды Лидия позвонила её маме:
— А вдруг Вероника замуж выйдет, всё равно переедет… Чего ей жадничать сейчас?
— Это не твоё дело, — отрезала мама и повесила трубку.
Соседка с пятого принесла пирожки и шёпотом сказала:
— Видела вашу сцену с «Газелью». Мы вас поддержим. Нам склоки тут не нужны.
В эти дни к Веронике зашла подруга София, осмотрела квартиру и заметила:
— Теперь тут дышать можно. Ты раньше этот угол как склад держала, а сейчас — офис.
— Я думаю, кресло новое купить, и шторы, — улыбнулась Вероника.
— Слушай, у меня студентка есть с мужем и младенцем. Живут в общаге, сил нет. Им бы на пару месяцев угол. Сдадим официально, договор, деньги тебе на кресло, им — передышка.
— Лидия это увидит и скажет, что чужим сдаю, а своим нет, — усомнилась Вероника.
— А ты скажи: «Своим не чужие, но наглые», — пожала плечами София.
Ночь она думала, утром решила: да. Договор оформили в МФЦ, в комнату заехали Алексей и Ирина с трёхмесячной дочкой. Люди тихие, всё по времени, даже «тихий час» соблюдают.
Вскоре позвонил Григорий:
— Вер, я хочу иногда приходить с сыном, делать уроки. У нас дома шумно. Два часа в неделю, без Лидии.
— Ладно, — согласилась она. — Но по правилам: тихий час жильцов, и… ты же помнишь расписку? Верни хоть часть, маме на лекарства.
— Постараюсь, — сказал он. — С получки переведу.
Тишина и порядок
Два месяца пролетели быстро. Алексей и Ирина съехали, Вероника купила себе удобное кресло, новые шторы и матрас. Работы стало больше — клиент из Новосибирска оформил с ней постоянный контракт.
Григорий стал приходить по договорённости, приносил тетрадки сына. Иногда она слышала, как он говорил мальчику:
— Видишь, как можно тихо?
Лидия почти исчезла из поля зрения. Пару раз кидала в чат колкие ссылки, но без реакции быстро замолчала. От Маргариты Вероника узнала, что Лидия теперь живёт у дочери на старой квартире и в их съёмном жилье соседи жаловались на шум — хозяйка грозила выселить.
Однажды Григорий, собираясь уходить, задержался в прихожей:
— Вер… Я тогда был неправ. И Лидия тоже. Ты держись. И если что — зови.
— Позову, — улыбнулась она. — Только без «Газелей».
Они оба засмеялись. Дверь закрылась мягко, без хлопка.
Теперь в квартире было не пусто, а упорядоченно: кабинет с книгами, кухня без лишних разговоров, и тишина — не как знак одиночества, а как символ того, что здесь живёт хозяйка, а не «временная соседка».
