Дарья Игоревна вытерла руки о фартук и посмотрела на меня так, будто я принесла грязь на её безупречный паркет.
— Ты опять купила не то молоко? Я же говорила — только фермерское. Еве нельзя эту химию.
Я стояла с пакетами, ещё не разувшись. Ева спала в коляске — ей год и три. Три года я слышала это каждый раз, когда свекровь приезжала. А приезжала она через день.
— Врач сказал, что это молоко подходит.
— Врачи сейчас что угодно скажут. А я вырастила двоих здоровых детей.
Вера, сестра Кирилла, сидела на диване и листала телефон.
— Мама права. Ты же дома сидишь целыми днями — могла бы на рынок съездить. Или лень?
Я молчала. Потому что если начать отвечать — будет скандал. А Кирилл придёт уставший и скажет: «Ну мама же хочет как лучше».
Дарья Игоревна забрала Еву из коляски, даже не спросив. Понесла на кухню, бормоча про то, что ребёнка нельзя так долго держать на улице. Я осталась в прихожей. На вешалке висела моя старая куртка — рукав разошёлся по шву месяц назад, но я так и не зашила. Не видела смысла.
Вечером Кирилл молча поужинал, кивнул мне.
— Мама говорит, ты опять не то купила.
— Кирилл, врач одобрил. Но твоя мама считает, что я ничего не понимаю.
Он потер переносицу.
— Она переживает за Еву. Не принимай близко к сердцу.
— Они каждый день здесь. Командуют. Забирают Еву, будто я не мать.
— Алиса, не начинай. Я устал. Давай завтра.
Завтра не наступало никогда.
На следующий день я зашла в спальню и услышала их голоса на кухне. Дверь приоткрыта.
— Вера, надо Кириллу что-то сказать про неё. Сидит дома, ничего не делает, только тратит.
— Мама, он её не выгонит. Он слишком мягкий.
Дарья Игоревна замолчала. Потом голос стал тише.
— А если намекнуть, что она с кем-то переписывается? Телефон прячет, странно себя ведёт… Кирилл засомневается. И выгонит. А Еву мы заберём. Я сама воспитаю.
Вера хмыкнула.
— Жёстко. Но вариант.
Я замерла. Сердце колотилось так, что казалось — они услышат.
Я вернулась в спальню, закрыла дверь. Руки дрожали.
Они хотели меня выжить. И забрать Еву.
Я посмотрела на разошедшийся рукав куртки. Подумала: хватит.
Достала телефон, набрала Нине. Мы учились вместе, созванивались пару раз в год. Нина работала менеджером — не бог весть что, но умела держать себя так, будто она директор.
— Нина, мне нужна помощь. Можешь приехать и сыграть роль?
Она помолчала, рассмеялась.
— Что задумала?
Я рассказала. Про свекровь, Веру, подслушанный разговор. Про то, что нужен человек, который изобразит успешного рекрутера.
— Приеду через три дня. Держись, Алиска.
Нина приехала в субботу. Кирилл был дома, Дарья Игоревна с Верой тоже.
Я открыла дверь. Нина стояла в тёмно-синем костюме, с кожаной папкой и очками. Выглядела солиднее процентов на двадцать.
— Алиса, добрый день. Извините, что без звонка. Можно поговорить?
Дарья Игоревна вышла из кухни, вытирая руки. Вера высунулась из комнаты.
— Кто это?
Нина улыбнулась вежливо, без заискивания.
— Нина Сергеевна. Я из компании, которая открывает региональный филиал. Мы ищем руководителя отдела. Нам порекомендовали Алису.
Дарья Игоревна моргнула. Вера выпрямилась.
Кирилл вышел из спальни.
— Алису? Какой отдел?
Нина открыла папку, достала бумаги.
— Логистика и координация. Алиса работала в этой сфере до декрета. Её бывший руководитель очень хорошо отзывался. Мы ищем её два месяца, но она не отвечала.
Я молчала. Старалась не улыбаться. Кирилл нахмурился.
— Алиса, ты знала?
Я пожала плечами.
— Мне звонили. Думала, спам.
Нина кивнула.
— Понимаю. Много мошенников. Но я здесь лично. Предложение серьёзное — достойная зарплата, корпоративное жильё при необходимости, соцпакет.
Дарья Игоревна села на стул. Вера таращилась.
— Корпоративное жильё? Вы готовы столько вложить… в Алису?
Нина посмотрела на Веру спокойно.
— В специалиста, который нам нужен. Да.
Кирилл молчал. Смотрел на меня, будто видел впервые.
Нина предложила встретиться вечером в ресторане. Назвала «Панораму» — самое дорогое место в городе.
— Приглашаю всю семью. Это важный разговор. Хочу, чтобы Алиса чувствовала поддержку близких.
Дарья Игоревна закивала так энергично, будто её всю жизнь приглашали в дорогие рестораны.
— Конечно. Обязательно придём.
Вера смотрела на меня по-новому. Не презрительно. Настороженно.
Вечером мы сидели за столом у окна. Нина заказала красное сухое и закуски. Дарья Игоревна улыбалась так широко, будто челюсть вот-вот треснет.
— Алисочка, я всегда говорила Кириллу, что ты умная. Просто скромная. Не любишь хвастаться достижениями.
Я медленно отпила из бокала.
— Дарья Игоревна, вы говорили, что я ничего не умею и сижу на шее у Кирилла.
Она замерла. Вера поперхнулась. Нина невозмутимо резала мясо.
— Ну… я же не всерьёз. Просто переживала. Женщина должна развиваться, а не только дома сидеть.
— Переживали? — Я наклонилась вперёд. — Вы хотели, чтобы Кирилл меня выгнал. Чтобы Еву забрать.
Дарья Игоревна побледнела. Вера застыла с вилкой.
— Откуда ты… что за чушь?
— Я слышала ваш разговор на кухне. Про то, что надо намекнуть Кириллу, будто я с кем-то переписываюсь.
Тишина. Кирилл медленно повернулся к матери.
— Мама?
Дарья Игоревна открыла рот, закрыла. Выпрямилась.
— Это была болтовня. Мы пошутили. Кирилл, ты же знаешь…
— Заткнись.
Он сказал это так тихо, что она замолчала мгновенно.
Кирилл посмотрел на Нину.
— Вы правда из компании?
Нина отложила вилку, вытерла губы салфеткой. Посмотрела на меня — я кивнула.
— Нет. Я подруга Алисы. Она попросила сыграть роль.
Вера охнула. Дарья Игоревна схватилась за край стола.
— То есть… это обман?
Нина встала, взяла сумку.
— Проверка. Вы её провалили.
Она достала карту, оплатила счёт.
— Считайте подарком. Алиса, увидимся.
Нина ушла. Мы остались вчетвером. Дарья Игоревна сидела красная. Вера смотрела в тарелку.
Кирилл допил воду. Поставил стакан.
— Мама, Вера. Слушайте внимательно. Вы больше не приезжаете без звонка. Не командуете Алисой. Не забираете Еву. Если услышу ещё хоть слово про то, что моя жена ничего не умеет — увидите нас раз в год. Может быть.
Дарья Игоревна открыла рот. Он поднял руку.
— Всё.
Дома Кирилл долго молчал. Сидел на диване, смотрел в стену.
Я уложила Еву, вернулась. Села рядом.
— Злишься?
— Нет. Думаю. О том, что я три года был слепым идиотом.
— Ты не виноват в том, что они такие.
— Виноват в том, что позволял. — Он посмотрел на меня. — Прости. Правда не понимал, насколько плохо. Думал, мама заботится. Не думал, что они так далеко зайдут.
— Они хотели разрушить нашу семью.
— Знаю.
Он обнял меня.
— Теперь будет по-другому.
Дарья Игоревна звонила три дня подряд. Кирилл не брал трубку.
На четвёртый день она приехала. Без Веры. Стояла у двери с опущенными плечами.
— Кирилл, можно?
Он вышел в коридор, прикрыл дверь. Я слышала всё.
— Мама, я серьёзно. Больше никаких унижений. Алиса — моя жена. Ева — наш ребёнок. Не твой.
— Я просто хотела помочь…
— Ты хотела контролировать. Это не помощь.
— Я твоя мать…
— И это не даёт тебе права. Либо уважаешь Алису, либо не приезжаешь вообще.
Дарья Игоревна всхлипнула. Развернулась, ушла.
Через две недели она позвонила. Мне. Не Кириллу.
— Алиса, можно приеду? Хочу принести Еве подарок.
Я помолчала.
— Можете. Но без критики и команд.
— Обещаю.
Она приехала вечером с пакетом. Села на край дивана. Как гостья.
— Алиса, я… извините. Я была неправа.
Я смотрела на неё. Она не изменилась. Просто испугалась потерять сына и внучку.
— Дарья Игоревна, я не жду любви. Но жду уважения.
Она кивнула. Быстро. Покорно.
— Понимаю.
Теперь Дарья Игоревна приезжает раз в неделю. Звонит заранее. Спрашивает разрешения. Вера написала на день рождения — коротко, но написала.
Они не стали лучше. Просто поняли, что у меня есть зубы.
Я зашила рукав на куртке. Потом всё равно выбросила и купила новую.
Иногда встречаю Дарью Игоревну у двери. Она здоровается первой. Говорит «Алиса», а не «Алисочка». Не трогает мои пакеты.
Она встречает меня стоя.
Не потому что уважает.
Потому что боится.
И мне этого достаточно.
