Наша квартира пахла не так, как двадцать восемь лет назад. Тогда здесь пахло его дорогим одеколоном и моими французскими духами. Пахло возможностями и планами на выходные.
Когда любовь пахнет по-другому
Сейчас пахло успокоительными каплями, которые я принимала от бессонницы, старой мебелью и тем особым запахом, который появляется в доме, где ничего не меняется годами.
Запахом отложенной жизни.
— Лена, ты слышишь? — крикнул он из спальни.
— Слышу, — ответила я и подумала: «А ведь и правда. Молодость пахла совсем по-другому.»
Звук выдвигаемых ящиков разнёсся по квартире. Я закрыла глаза и вспомнила, как пахло наше первое утро в этой квартире.
Свежая краска на стенах смешивалась с ароматом кофе из новой турки. Игорь принёс цветы — белые хризантемы, и весь день мы вдыхали их терпкий запах, планируя, где поставить диван, куда повесить зеркало.
Сейчас те цветы только в воспоминаниях, а вместо них на подоконнике стоят фиалки — подарок коллеги на день рождения три года назад.
Они почти не пахнут.
— Где мой серый костюм? — донеслось из гардеробной.
— На дальней штанге, — ответила я, не поднимая головы.
Когда привычки становятся клеткой
Серый костюм. Помню, как выбирала его в торговом центре. Игорь тогда получил повышение в строительной компании, и мы решили обновить гардероб. Он примерял пиджак, а я стояла рядом и чувствовала запах новой ткани, смешанный с его одеколоном.
Тем самым, который он носил уже пятнадцать лет.
— Кстати, — сказал он, проходя через кухню с костюмом в руках, — не думай, что это как-то связано с тобой.
Я посмотрела на него. На седеющие виски, на морщинки вокруг глаз, на руки, которые когда-то гладили мои волосы после душа, когда они пахли шампунем с ромашкой.
— А с чем связано?
— Не знаю. Просто хочется… дышать по-другому.
Дышать по-другому. Вот оно. Он и правда чувствует запах времени в нашем доме. Запах того, как жизнь становится предсказуемой.
В первые годы наша квартира дышала переменами.
Пахло краской — делали ремонт. Пахло детским питанием и присыпкой — родился Максим. Пахло новыми книгами — я пошла на дополнительную учёбу после перехода из банка в министерство. Пахло морем — привозили гальку с отпуска.
А потом запахи стали повторяться.
Одни и те же блюда по выходным, один и тот же ополаскиватель для белья, одни и те же духи на праздники. Где-то между тридцатью и пятьюдесятью годами наша жизнь приобрела устойчивый аромат — не плохой, но знакомый до боли.
Аромат молодости нельзя вернуть
— Помнишь, как пахло на нашей первой съёмной квартире? — спросила я.
Игорь остановился в дверном проёме.
— Старое дерево и свежая побелка, — сказал он тихо. — И твои духи на подушке.
— Французские. Мама подарила.
— Да. На выпускной из института.
Мы помолчали. Он смотрел на чемодан, я — в окно.
— Знаешь, что самое странное? — продолжила я. — Тогда мне казалось, что этот запах временный. Что мы скоро переедем в новую квартиру, и всё будет пахнуть по-другому. А теперь понимаю — то была единственная квартира, где мы пахли молодостью.
Игорь сел на стул напротив.
— Лен, я не хочу делать тебе неприятно.
— Знаю.
— Просто… я задыхаюсь здесь. Будто живу в футляре.
— В каком футляре?
— В нашем. В этой правильной жизни, где всё на своих местах. Где я знаю, что ты приготовишь на ужин, какой фильм посмотрим вечером, о чём поговорим перед сном.
Я кивнула. Да, он был прав. Мы и правда жили в футляре из привычек.
— А она где живёт? — спросила я.
— Кто?
— Та, к которой ты уходишь.
Игорь покраснел.
— Откуда ты знаешь?
— Твоя куртка. Последние два месяца от неё пахнет чужими духами. Дешёвыми, но… свежими.
Он опустил голову.
— Ей за тридцать.
— Понятно.
Правда пахнет горькой свободой
Я встала и налила себе новый кофе. Наверное, где-то внутри я давно готовилась к этому разговору.
— Ты знаешь, что самое обидное? — сказала я, садясь обратно. — Не то, что ты нашёл другую. А то, что ты думаешь, будто с ней будешь пахнуть молодостью.
Игорь поднял голову.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что молодость — это не запах духов тридцатилетней женщины. Это запах надежды. А надежда у тебя та же, что была со мной двадцать восемь лет назад. Просто теперь ты пытаешься вдохнуть её через другого человека.
Мы снова замолчали.
За окном шумели машины, в соседней квартире играла музыка, а у нас пахло кофе и правдой, которую больше нельзя было не сказать.
— Может, ты права, — сказал наконец Игорь. — Но я всё равно не могу остаться.
— Знаю, — ответила я. — И не прошу.
Он встал, подошёл к чемодану.
— Лен, а ты… Ты не будешь пытаться вернуть тот запах?
Я посмотрела на него внимательно. В этом вопросе было что-то важное, что он не мог сформулировать прямо.
— Ты спрашиваешь, буду ли я искать мужчину помоложе?
Он кивнул, не поднимая глаз.
— Нет, — сказала я. — Не буду. Потому что поняла одну вещь: молодость нельзя вернуть. Её можно только вспоминать или подделывать. А я хочу узнать, чем пахнет настоящая зрелость.
Игорь замер с рубашкой в руках.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что у каждого возраста свой запах. И я устала притворяться, что мне всё ещё двадцать пять. Хочу узнать, чем пахнет женщина, которая не боится быть собой.
Он сложил рубашку в чемодан и прикрыл крышку.
— Лен, мне жаль, что так получилось.
— Мне тоже, — сказала я. — Но знаешь что? Первый раз за много лет я чувствую, что в доме появится место для новых запахов.
Он взял ручку чемодана, постоял у двери.
— Я оставлю ключи у Максима. Если что-то понадобится…
— Хорошо.
— И Лен… Не сердись на меня.
— Не сержусь, — сказала я и поняла, что это правда. — Иди. И… спасибо.
— За что?
— За то, что заставил меня проснуться.
Когда дом учится дышать свободно
Дверь закрылась, и я осталась одна в квартире, которая двадцать восемь лет пахла нами двоими.
Первое, что я сделала — открыла все окна.
Октябрьский воздух ворвался в комнаты, принеся запах опавших листьев и первого холода. Я глубоко вдохнула и поняла: да, пахнет по-другому. Не лучше и не хуже — по-другому.
Потом пошла в ванную и начала разбирать полочки. Его средство для бритья, мой дорогой крем от морщин, который покупала, чтобы ему нравиться, просроченные добавки, которые никто не принимал.
Оставила только то, что действительно нужно мне.
Без всех этих баночек и тюбиков ванная сразу стала просторнее. И пахнуть стала чище.
В субботу утром я проснулась от тишины.
Впервые за двадцать восемь лет никто не сопел рядом, не скрипел кроватью, вставая ночью, не бормотал что-то во сне. Я лежала и слушала, как дышит пустая квартира.
И знаете что? Она дышала свободно.
Я встала, сварила кофе — не из автоматической кофемашины, которую подарил Игорь на юбилей, а в старой турке, доставшейся от бабушки. Кофе получился крепкий, с горчинкой, совсем не такой, как привык он.
Мой кофе.
Аромат новой жизни
Через неделю после его ухода я пошла в хороший парфюмерный магазин. Долго стояла у стеллажей, нюхая разные флаконы. Консультантка — девочка лет двадцати пяти — с энтузиазмом предлагала мне ароматы «для зрелых леди».
— А что, по-вашему, должна источать зрелая женщина? — спросила я.
— Ну… благородство, элегантность, утончённость, — затараторила она.
— А если я не хочу быть благородной?
Девочка растерялась.
— То есть как?
— Если я хочу пахнуть живой женщиной, которой пятьдесят семь лет, и которая только что поняла, что жизнь не заканчивается?
Консультантка явно не была готова к такому повороту.
— Тогда вам в отдел нишевой парфюмерии, — сказал мужской голос за спиной.
Я обернулась. Мужчина лет сорока пяти, с внимательными глазами и лёгкой сединой в бороде.
— Меня зовут Андрей, я здесь консультант по необычным ароматам. Видел, как вы выбираете, и подумал — вот она, женщина, которая ищет что-то особенное.
Он провёл меня к отдельному стеллажу и протянул небольшой флакон без яркой упаковки.
— Попробуйте.
Я нанесла каплю на запястье. Аромат был странный. Ни цветочный, ни фруктовый. Что-то между запахом утреннего воздуха и свежей земли. С лёгкими нотками пряностей и чего-то неуловимо тёплого.
— Что это?
— Это создано специально для женщин, которые начинают новую главу жизни. Аромат называется «Свобода». Не самый популярный, но у него есть особенность — он раскрывается по-разному в зависимости от настроения.
Я ещё раз вдохнула запах с запястья. Да, это было то, что нужно. Не молодость, не попытка казаться моложе — просто я, новая.
— Беру, — сказала я.
Когда прошлое стучится в дверь
Дома я поставила флакон на туалетный столик, рядом с фотографией, где мы с Игорем молодые стоим у Чёрного моря. На фото мне двадцать девять, волосы длинные, глаза счастливые. Я пахла тогда дорогими духами и верила, что так будет всегда.
Сейчас мне пятьдесят семь, волосы короткие, в глазах усталость, но и что-то новое — любопытство к собственной жизни. Я пахну «Свободой» и понимаю, что «всегда» бывает очень разным.
В пятницу вечером испекла яблочный пирог с корицей и кардамоном — просто потому, что захотелось. Не к приходу гостей, не к празднику — для себя.
Пока пирог пёкся, квартира наполнилась запахом пряностей и карамели.
Я сидела на кухне, и думала, что это и есть мой новый аромат. Не чужих духов на куртке, не лекарственных капель — а корицы, свежего постельного белья, которое покупаю теперь не практичное бежевое, а красивое, и книг, которые читаю вслух, не стесняясь собственного голоса.
В дверь позвонили.
Я открыла — Игорь стоял с небольшим букетом белых хризантем.
— Можно войти? — спросил он. — Поговорить нужно.
— Конечно.
Он вошёл, принюхался.
— Пахнет пирогом. И чем-то ещё… Ты сменила духи?
— Да.
— И мебель переставила?
— Немного. Убрала то, что мешало дышать.
Игорь прошёл на кухню, сел за стол. Я налила ему чай, отрезала кусок пирога.
— Лен, я хотел сказать… Там, с той женщиной… Всё закончилось.
— Понятно.
— Она оказалась… Не знаю, как сказать. Требовательная очень. Всё время говорит о планах, о детях, о том, что я должен сделать её счастливой. А я устал от этого.
— От чего именно?
— От необходимости кем-то быть. Молодым ночью, успешным мужчиной, источником её счастья. Я понял — я просто сбежал от одной роли к другой.
Я молча смотрела на него. В его глазах была растерянность — видимо, молодость пахнет не так романтично, как он думал.
— А теперь что?
— Не знаю. Может быть… может быть, мы могли бы … снова? Но по-другому.
Когда зрелость пахнет честностью
Я встала, подошла к окну. Внизу во дворе играли дети, их смех долетал до четвёртого этажа. За соседним домом садилось солнце, окрашивая небо в розовый цвет.
— Игорь, помнишь, ты сказал, что я пахну музеем?
— Да. Прости, это было жестоко.
— Нет, ты был прав. Я действительно превратилась в экспонат — жену Игоря Петровича, маму Максима, заместителя начальника отдела. И знаешь что? Спасибо, что заставил меня это увидеть.
Он поднял голову.
— То есть ты не сердишься?
— Наоборот. Я благодарна. Оказалось, что под всеми этими ролями живёт женщина, о которой я забыла. Та, которая любит корицу в пироге и может час читать стихи вслух, не стесняясь. Которая покупает цветы не к празднику, а просто потому, что они красивые.
Игорь встал.
— Значит, мы… мы могли бы начать знакомиться заново?
Я повернулась к нему.
— Нет, Игорь. Потому что ты хочешь вернуться к женщине, которой больше нет. А новую меня ты не знаешь. И вряд ли полюбишь — она слишком самостоятельная. Слишком честная. И пахнет совсем не так, как тебе привычно.
— Но мы же двадцать восемь лет…
— Да, были вместе. Это дорого. Но время не повод продолжать то, что изжило себя.
Он взял букет, который так и лежал на столе.
— Хризантемы. Как тогда, помнишь?
— Помню. Но тогда они пахли началом. А сейчас от них пахнет попыткой вернуть прошлое.
Аромат возможностей
После его ухода я поставила хризантемы в воду — не выбрасывать же живые цветы — и села у окна с чашкой чая.
Где-то там, в большой Москве, живёт мой бывший муж, который ищет свой запах в объятиях других женщин. Где-то живёт наш сын со своими планами и надеждами.
А здесь, в этой квартире, которая больше не пахнет компромиссами, живу я.
Новая я — с короткими волосами и долгими планами, с незнакомыми духами и привычкой говорить правду.
Я, которая больше не боится пахнуть своим возрастом, потому что поняла: в пятьдесят семь лет можно пахнуть очень интересно.
Послезавтра позвоню Максиму и предложу встретиться в том кафе, которое он любит. Не как контролирующая мать, а как женщина, которой интересно узнать, каким стал её взрослый сын.
Я встала, подошла к зеркалу, посмотрела на себя. Да, я изменилась. В глазах появилось что-то новое — любопытство к собственной жизни. К тому, кем я могу стать, если перестану быть тем, кем должна была быть для других.
И знаете, чем пахнет женщина, которая в пятьдесят семь лет решила начать жить заново?
Свободой. Немного пугающей, но очень честной свободой.
Утренним кофе, который варится только для неё. Новыми книгами, которые можно читать до двух ночи. Цветами, купленными просто так. И духами с названием, которое не нужно никому объяснять.
А ещё — возможностями.
Да, именно так пахнет зрелость, когда она не боится быть собой. Возможностями, которые наконец-то можно почувствовать.
А у вас есть история о том, как жизнь после 50 круто поменялась?
