«Простите, у нас тесно», — холодно сказала я в трубку свекрови, которая, овдовев, просилась пожить у нас. Я защищала свою идеальную жизнь, свою карьеру и свою новенькую квартиру. Я думала, что поступаю цивилизованно, предложив ей деньги на пансионат. А через месяц я увидела ее в своем офисе. В синей униформе уборщицы, с ведром и шваброй. Она не устраивала скандалов. Она просто улыбнулась мне и сказала: «Я тебе, Сашенька, пирожков принесла, а то ты на работе совсем исхудала». Так началась ее месть — месть заботой, которая оказалась страшнее открытой ненависти и которая почти стоила мне всего, что у меня было.
***
Телефонный звонок застал Александру в разгар квартального отчета. На экране высветилось «Елизавета Кирилловна». Александра вздохнула и провела пальцем по экрану. За последние две недели, с момента похорон свекра, это был уже десятый звонок.
— Да, Елизавета Кирилловна, здравствуйте, — максимально ровным тоном произнесла она, продолжая сверять цифры в таблице Excel.
— Сашенька, здравствуй, деточка, — голос свекрови в трубке дрожал, и Александра сразу поняла, к чему идет разговор. — Я тут подумала… Квартиру-то нашу продавать надо, долги отдавать отцовские. А мне куда? Одна я совсем осталась… Может, я к вам с Антоном перееду? Я же не помешаю, в уголочке где-нибудь пристроюсь, на кухне… Пенсия у меня есть, буду вам помогать, готовить, убирать…
Александра закрыла глаза. Она представила свою идеальную, вылизанную до блеска «евродвушку» в новостройке, где каждая вещь имела свое место. Их с Антоном гнездо, символ ее успеха и спокойствия. И в этом пространстве — вечно суетящаяся свекровь с ее борщами, советами и тихими упреками во взгляде.
— Елизавета Кирилловна, вы же знаете, у нас очень тесно, — начала Александра аккуратно, но твердо. — У нас всего одна спальня и кухня-гостиная. Мне для работы нужен покой, я часто засиживаюсь допоздна. Мы просто физически не поместимся.
— Сашенька, я же тихонько буду, как мышка, — запричитала свекровь. — Мне бы только крышу над головой… Сын ведь у меня единственный…
Сердце Александры неприятно сжалось. Она знала, что Антон, ее мягкотелый и любящий муж, уже сто раз уступил бы. Но она не могла. Эта квартира была ее крепостью, ее достижением. Она годами шла к этой должности руководителя проектов, к этой зарплате, к этой независимости. И пустить в свой мир хаос в лице свекрови было выше ее сил.
— Послушайте, я все понимаю, — Александра перешла на деловой тон, который всегда помогал ей держать эмоции под контролем. — Давайте поступим конструктивно. Я могу помочь вам с поиском хорошего пансионата для пожилых. Есть очень приличные заведения, с уходом, с общением. Я посмотрю варианты, мы выберем лучший, я даже готова помочь с первоначальной оплатой…
В трубке на несколько секунд повисла оглушительная тишина. Александра даже проверила, не прервался ли звонок.
— В дом престарелых? — ледяным, совершенно чужим голосом переспросила Елизавета Кирилловна. — Ты… ты мне, матери своего мужа, предлагаешь сдать меня в приют? Как ненужную вещь?
— Это не приют, это современный пансионат! — попыталась оправдаться Александра, чувствуя, как краска заливает щеки. — Там медицинский уход…
— Я все поняла, Александра, — отрезала свекровь. Голос ее больше не дрожал, в нем звенел металл. — Спасибо за «заботу». Не беспокойся. Я сама о себе позабочусь. Больше не потревожу.
Короткие гудки. Александра отложила телефон, чувствуя себя так, словно совершила предательство. Вечером состоялся тяжелый разговор с Антоном. Он вернулся с работы мрачнее тучи.
— Мать звонила. Она сказала, ты предложила ей дом престарелых, — без предисловий начал он.
— Антон, ну а что я должна была сделать? — вспыхнула Александра. — Поселить ее на нашем диване в гостиной? Ты представляешь, во что превратится наша жизнь? Я работаю по двенадцать часов в сутки, чтобы мы могли себе позволить эту квартиру, эту жизнь! Я прихожу домой, чтобы отдохнуть, а не чтобы выслушивать упреки, что у меня в холодильнике мышь повесилась!
— Она моя мать, Саша! Она меня вырастила! Она только что потеряла мужа! — Антон повысил голос, что случалось с ним крайне редко. — У нее никого нет, кроме нас!
— А у меня никого нет, кроме тебя! И я хочу, чтобы у нас была наша семья, а не коммунальная квартира! Я же не отказалась помогать! Я предложила реальный выход!
— Отправить ее умирать среди чужих людей — это реальный выход?! — в глазах Антона стояли слезы. — Я не узнаю тебя, Александра. Ты стала какой-то… жесткой. Бесчувственной.
Это был удар ниже пояса. Они кричали друг на друга до хрипоты, впервые за несколько лет их брака. Александра доказывала, что имеет право на личное пространство, Антон обвинял ее в эгоизме и черствости. В конце концов, уставшие и опустошенные, они разошлись по разным углам квартиры. Александра плакала в ванной, чувствуя себя одновременно и правой, и виноватой. Елизавета Кирилловна на звонки больше не отвечала. Через неделю Антон сказал, что мать продала квартиру, раздала долги и куда-то уехала к дальней родственнице в другой город. Александра с облегчением выдохнула, но в глубине души копошилось неприятное чувство, что эта история еще не закончена.
***
Прошло около месяца. Жизнь вошла в привычную колею. Аврал на работе сменился более спокойным периодом, и Александра наконец смогла выдохнуть. Она как раз вела утреннюю планерку в своем стеклянном кабинете, откуда открывался вид на весь опен-спейс, когда заметила в дальнем конце зала какое-то движение. Новая уборщица. Пожилая женщина в синей униформе с ведром и шваброй методично протирала пол. Александра не придала этому значения, клининговая компания часто меняла персонал.
Она закончила совещание и вернулась к своему столу, заваленному документами. Через пару минут дверь ее кабинета тихонько приоткрылась.
— Разрешите, я у вас тут полы протру, пока никого нет, — раздался до боли знакомый голос.
Александра медленно подняла голову. На пороге, сжимая в руках швабру, стояла Елизавета Кирилловна. Она выглядела похудевшей, осунувшейся, но глаза ее смотрели прямо и даже с каким-то вызовом. На ней была та самая синяя униформа с логотипом клининговой компании «Чистый мир».
У Александры перехватило дыхание. Мир качнулся. Этого не могло быть. Это был какой-то дурной сон, абсурд, сюрреалистическая шутка.
— Елизавета… Кирилловна? — прошептала она, не веря своим глазам. — Что… что вы здесь делаете?
— Работаю, Сашенька, — с обезоруживающей улыбкой ответила свекровь. — Ты же сказала, я должна сама о себе позаботиться. Вот, позаботилась. На пенсию-то не проживешь. А тут и коллектив хороший, и работа непыльная.
Она вошла в кабинет и с деловым видом начала двигать ведро. Александра сидела, парализованная шоком. Стыд, жгучий, всепоглощающий, ударил ей в голову. Ее свекровь. Моет полы в ее офисе. Где ее видят все ее подчиненные, ее коллеги, ее начальник.
— Но… как? Зачем? Почему именно сюда? — лепетала Александра, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.
— Да случайность, деточка, просто случайность, — невинно хлопая ресницами, ответила Елизавета Кирилловна. — Увидела объявление, позвонила. Меня взяли. А что это твой офис, я уже потом узнала. Мир тесен, правда?
Александра понимала, что это не случайность. Это была месть. Изощренная, унизительная, публичная. Она вскочила, захлопнула дверь кабинета и зашипела, перейдя на шепот:
— Вы с ума сошли? Вы понимаете, что вы делаете? Вы же позорите меня! И себя! И Антона!
— Что ты, Сашенька, — свекровь выпрямилась и посмотрела на нее в упор. В ее глазах больше не было прежней мягкости. Там был холодный, расчетливый огонь. — Стыдиться нужно не работы, а черствости душевной. Я честно зарабатываю себе на хлеб. Или ты считаешь, что мыть полы — это унизительно? А ведь кто-то должен это делать, чтобы такие, как ты, в чистоте сидели.
Александра потеряла дар речи. Аргументы были убийственными. Она не могла сказать «да, это унизительно», не выставив себя заносчивой снобкой.
— Немедленно увольняйтесь, — процедила она. — Я дам вам денег. Сколько нужно? Только уходите отсюда!
— Денег? — Елизавета Кирилловна усмехнулась. — Нет, спасибо. Я не побираюсь. Я работаю. И кстати, обеденный перерыв скоро. Я тебе пирожков домашних принесла, с капустой и с картошкой. Ты же вечно на своих бутербродах сидишь, желудок испортишь.
Она поставила ведро, достала из своей сумки, висевшей в коридоре, увесистый узелок и положила его прямо на стол Александры, поверх важных договоров. Запах свежей выпечки мгновенно наполнил стерильный воздух кабинета.
— Кушай, не стесняйся, — сказала она громко, приоткрывая дверь, чтобы ее слышали в опен-спейсе. — А то совсем исхудала, карьеристка наша!
И она вышла, оставив Александру одну в состоянии, близком к истерике. Она смотрела на узелок с пирожками, на мокрый след от швабры на дорогом ламинате и понимала, что это только начало. Война была объявлена.
***
Следующие дни превратились для Александры в персональный ад, тщательно замаскированный под райскую заботу. Елизавета Кирилловна развернула свою «мстительную опеку» в полную силу. Она появлялась в самые неподходящие моменты, всегда с неизменной улыбкой и фразой, от которой у Александры дергался глаз: «Я же помочь хочу!»
Утро начиналось с того, что свекровь, протирая пыль с ее стола, громко, чтобы слышали все вокруг, комментировала: «Сашенька, деточка, ты опять до ночи работала? Посмотри, какие круги под глазами! Мужа совсем забросила, бедный мой мальчик. Кто ему ужин-то готовит?» Коллеги в опен-спейсе с любопытством поднимали головы. Самая языкатая из них, менеджер по продажам Света, уже вовсю строила догадки.
Потом наступало время обеда. Елизавета Кирилловна игнорировала все просьбы и мольбы Александры и приносила ей из дома полноценные обеды в контейнерах. Офис, пахнущий дорогим парфюмом и кофе, наполнялся густыми ароматами борща, жареной курицы и тушеной капусты.
— Сашенька, я тебе супчика принесла, горяченького! — кричала она через весь зал, направляясь к ее кабинету. — Поешь нормально, а то от твоих салатиков одна изжога!
Александра сидела красная, как рак, и мечтала провалиться сквозь землю. Она пыталась уносить контейнеры домой, но свекровь на следующий день устраивала ей допрос с пристрастием: «Ты почему суп не съела? Не вкусно? Я так старалась, всю душу вложила!»
Но апогеем «заботы» стала уборка. Елизавета Кирилловна терла и мыла кабинет Александры с таким рвением, будто участвовала в конкурсе на лучшего клинера вселенной. Она могла в самый разгар важного онлайн-совещания ворваться с пылесосом, который ревел, как турбина самолета, и с криком «Я быстренько, минуточку!» начать собирать пыль под ее столом. Александра, извиняясь перед партнерами, выключала микрофон и шипела на свекровь, но та лишь невинно улыбалась: «Чистота — залог здоровья!»
Однажды, когда Александра обсуждала с коллегой Ольгой детали нового проекта, в кабинет заглянула Елизавета Кирилловна.
— Ой, девочки, извините, я только мусор заберу, — проворковала она, направляясь к корзине. Вытряхивая ее, она бросила как бы невзначай: — Смотрю я на вас, все в делах, в проектах… Напомнило мне, как Антоша мой полочку в ванной вешал. Час, наверное, с дрелью мучился. А наша Александра рядом стояла, руководила: «На сантиметр левее. Нет, теперь на полсантиметра выше. Так, а теперь сверли». У нее глаз-алмаз, все должно быть идеально! Настоящая командирша, даже дома!
Ольга деликатно кашлянула в кулак, пытаясь скрыть улыбку. Александра почувствовала, как ее щеки горят. Эти мелкие, но точные уколы, замаскированные под милые семейные воспоминания, били точно в цель, выставляя ее перед коллегами педантичной и властной мегерой.
Вечерами дома она срывалась на Антоне.
— Твоя мать меня уничтожает! — кричала она. — Она планомерно разрушает мою репутацию! Она превратила мою работу в цирк!
Антон, разрывавшийся между двух огней, только устало вздыхал:
— Саша, ну что ты хочешь, чтобы я сделал? Запретил ей работать? Она взрослый человек. Может, она и правда просто заботится о тебе? Ты же знаешь, она по-другому не умеет.
— Заботится?! — Александра истерически рассмеялась. — Она мстит, Антон! Мстит за то, что я не пустила ее в нашу квартиру! Сегодня она рассказала всему отделу, как я в первый год нашего брака пересолила котлеты так, что их есть было невозможно! И добавила: «Ну ничего, она же у нас карьеристка, не до кухни ей!»
Разговоры были бесполезны. Александра чувствовала себя в ловушке. Она не могла пожаловаться начальству — как объяснить, что уборщица, которая идеально выполняет свою работу, на самом деле ведет против тебя партизанскую войну? Это звучало бы как бред сумасшедшей. Она была загнана в угол, и этот угол с каждым днем становился все теснее.
***
Напряжение достигло предела, когда компания Александры вступила в решающую фазу борьбы за крупный тендер. На кону стоял годовой бюджет и репутация фирмы. Александра, как руководитель ключевого проекта, дневала и ночевала на работе. Ее команда готовила презентацию, которая должна была разгромить конкурентов — наглую молодую компанию «Вектор», которая славилась своими агрессивными методами.
В один из вечеров Александра задержалась в офисе с двумя ведущими специалистами. Они обсуждали финальные штрихи своей стратегии в переговорной комнате. Дверь была прикрыта, но не заперта. В какой-то момент в коридоре зашуршала швабра и раздался знакомый голос Елизаветы Кирилловны, напевающей себе под нос какую-то народную песню. Александра поморщилась, но прогонять свекровь не стала — не было сил на очередную сцену.
— …главный наш козырь — это эксклюзивные условия по логистике, которые нам предложили «Транс-Карго», — говорил коллега Александры, Андрей. — «Вектор» о них не знает. Мы объявим об этом в самом конце презентации, это будет их нокаут.
— Главное, чтобы информация не утекла раньше времени, — нервно сказала Александра, потирая виски. — Виктор Петрович нас съест, если что-то пойдет не так.
В этот момент в щели двери показалось лицо Елизаветы Кирилловны.
— Сашенька, вы еще здесь? Уже поздно, деточка. Я вам чайку с ромашкой принесла, чтобы нервы успокоить.
Она вошла с подносом, на котором стояли три чашки. Специалисты неловко замолчали.
— Спасибо, Елизавета Кирилловна, не нужно, — отрезала Александра. — Мы заняты.
— Ну как же не нужно, — обиженно протянула свекровь. — Вы же на нервах все. А я слышала, вы тут про какие-то «векторы» говорите… У соседки моей бывшей, Зинки, внук тоже в каком-то «Векторе» работает. Говорит, фирма хорошая, зарплаты большие…
Александра похолодела.
— Елизавета Кирилловна, выйдите, пожалуйста! — почти закричала она. — Это конфиденциальный разговор!
Свекровь поджала губы, но подчинилась. Она вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Но ущерб уже был нанесен. Атмосфера секретности была разрушена.
На следующий день случилось то, чего Александра боялась больше всего. Она стояла у кулера с той самой болтливой Светой из отдела продаж, когда к ним подошла Елизавета Кирилловна с тряпкой в руках.
— Ой, Светочка, здравствуйте, — лучезарно улыбнулась она. — А я вас вчера вспоминала. Внук моей знакомой, оказывается, в «Векторе» работает, как и ваш племянник! Тесен мир! Сашенька вчера так из-за этого «Вектора» переживала, до ночи сидела, бедняжка. Все какие-то «грузы» обсуждала…
Света заинтересованно вскинула брови. «Грузы», «Вектор»… Информация, пусть и обрывочная, была посеяна на самую благодатную почву в офисе. Александра схватила свекровь за локоть и оттащила ее в пустой коридор.
— Что вы наделали?! — зашипела она, в ее голосе звенела ярость и отчаяние. — Вы хоть понимаете, что вы сейчас ляпнули?!
— А что я такого сказала? — искренне удивилась Елизавета Кирилловна. — Я же просто…
— Вы не «просто»! Вы шпионите, подслушиваете и разбалтываете коммерческие тайны! Вы специально это делаете! Вы хотите разрушить мою карьеру, признайтесь!
— С ума сошла? — в глазах свекрови впервые за все это время появился испуг. — Я просто хотела показать, что я в курсе твоих дел, поддержать…
— Поддержать?! — Александра истерически рассмеялась. — Да вы мне всю жизнь отравили своей «поддержкой»! Я вас ненавижу! Слышите? Ненавижу! Я не пустила вас в свой дом, а вы влезли в мою жизнь через черный ход и теперь рушите ее по кирпичику! Убирайтесь! Убирайтесь из моей жизни раз и навсегда!
Она оттолкнула свекровь и, шатаясь, побрела в свой кабинет, оставив ее одну посреди коридора. Елизавета Кирилловна смотрела ей вслед. Маска обиженной мстительницы сползла с ее лица, обнажив растерянность и подлинный ужас от содеянного. Она хотела лишь уколоть, досадить, заставить Александру почувствовать себя виноватой. Но, кажется, она сломала что-то гораздо более важное.
***
Последствия не заставили себя ждать. Через два дня, за сутки до тендера, Александру срочно вызвал к себе генеральный директор, Виктор Петрович. Он был мрачнее грозовой тучи.
— Александра Андреевна, — начал он ледяным тоном, бросив на стол распечатку электронного письма. — Мне только что звонили из «Транс-Карго». Они разрывают с нами соглашение об эксклюзивных условиях.
Александра почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Как… почему?
— Потому что полчаса назад им поступило контрпредложение от «Вектора». С условиями на десять процентов лучше наших. Условия, о которых они могли узнать только от нас. Информация о нашем главном козыре утекла к конкурентам. Тендер мы проиграли. Объяснитесь.
Александра смотрела на начальника, не в силах вымолвить ни слова. В голове билась одна мысль: «Елизавета Кирилловна. Света. Племянник Светы в «Векторе». Это конец». Как она объяснит, что главный секрет компании разболтала уборщица, которая по совместительству ее свекровь и которая мстит ей за отказ в проживании? Это звучало как сценарий дешевого сериала. Любое объяснение выставило бы ее либо полной идиоткой, неспособной контролировать ситуацию, либо прямой соучастницей слива информации.
— Виктор Петрович, это… это чудовищное недоразумение, — пролепетала она.
— Недоразумение?! — рявкнул директор. — Недоразумение стоило нам многомиллионного контракта! Разговор был в вашем кругу. Ответственность на вас. Пишите заявление по собственному. Я не хочу скандала и статьи «за утрату доверия», но чтобы завтра духу вашего здесь не было.
Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. Александра вышла из кабинета, как в тумане. Она не видела сочувствующих и любопытных взглядов коллег. Она механически собрала свои вещи в коробку, не обращая внимания на оцепеневшую Свету. Проходя по коридору, она увидела Елизавету Кирилловну. Та стояла у окна, и вид у нее был совершенно потерянный. Их взгляды встретились. Во взгляде Александры была только пустота.
Дома разразилась самая страшная буря за всю их совместную жизнь с Антоном. Когда Александра, рыдая, рассказала ему о своем увольнении и его причине, он взорвался.
— Я же говорил тебе! Я же просил — будь с ней мягче! Это моя мать! Ты довела ее, унизила, вышвырнула, а теперь удивляешься последствиям?!
— Я ее довела?! — закричала Александра сквозь слезы. — Это она пришла на мою работу, чтобы методично меня уничтожать! Она добилась своего! Она сломала мне карьеру, которую я строила десять лет!
— Она просто хотела твоего внимания! Хотела быть нужной! А ты видела в ней только угрозу своему комфорту! Ты сама виновата, Саша! Во всем виновата только ты!
Слова Антона были страшнее увольнения. Они били наотмашь, разрушая все, что было между ними. Он, ее опора, ее тыл, не просто не поддержал ее — он обвинил ее во всем. Это было предательство.
— Если я во всем виновата, — сказала она, вытирая слезы и чувствуя, как внутри все замерзает, — то, наверное, нам больше не о чем говорить.
Она пошла в спальню и начала собирать сумку. Антон стоял в дверях, его лицо было искажено болью и гневом, но он молчал. Он не остановил ее. Александра бросила в сумку первые попавшиеся вещи, схватила ключи от машины и выбежала из квартиры, которая еще утром была ее крепостью, а теперь стала местом ее самого большого поражения. Она ехала по ночному городу, не разбирая дороги, и слезы застилали ей глаза. Работа потеряна. Муж ее предал. Жизнь была разрушена до основания. И виной всему была одна женщина — ее свекровь.
***
Елизавета Кирилловна не находила себе места. Слова Александры «Я вас ненавижу!» и ее пустой, мертвый взгляд в коридоре стояли у нее перед глазами. Узнав от сердобольной Ольги, что Александру уволили, она почувствовала не злорадство, а ледяной ужас. Она не этого хотела. Она хотела досадить, уязвить, заставить почувствовать свою важность, но не ломать жизнь. Она вспомнила, как Александра, еще совсем юная, впервые пришла к ним в гости. Такая серьезная, амбициозная, с горящими глазами. Она всегда была чужой в их простой семье, но Антон ее так любил…
Вечером Елизавета Кирилловна пришла в пустой офис, чтобы закончить уборку. Ее руки машинально терли полы, а в голове крутился вихрь мыслей. Она понимала, что сплетница Света, услышав обрывки фраз, раздула из мухи слона и через своего племянника слила информацию конкурентам. Но первопричиной была она. Ее глупая, злая месть.
Она зашла в переговорную комнату, где еще вчера сидела команда Александры. Комната была пуста, но в воздухе все еще витало напряжение. Машинально протирая стол, она заметила под ним небольшую черную флешку, которую, видимо, кто-то обронил в спешке. Наверное, кто-то из команды Александры. Она подняла ее и положила в карман своей униформы, чтобы отдать завтра на ресепшен.
Закончив уборку, она уже собиралась уходить, когда в здание вошли двое мужчин. Она узнала в них представителей «Вектора», которые несколько раз приезжали на переговоры. Они громко смеялись.
— …эта дура из отдела продаж сама все выложила! Пара наводящих вопросов от нашего стажера, ее племянничка, и готово! — говорил один из них. — Главное, шеф вовремя подсуетился и перехватил «Транс-Карго».
— А начальница ее, эта Александра, оказалась крайней. Уволили сегодня же. Красота! — добавил второй.
Они прошли мимо Елизаветы Кирилловны, не обратив на «обслуживающий персонал» никакого внимания. А она стояла, похолодев. Все было именно так, как она и думала. Но теперь у нее были не догадки, а прямое подтверждение. Они подловили, спровоцировали и подставили. И из-за ее глупости пострадала невиновная Александра.
Чувство вины обожгло ее с новой силой. Она должна была что-то сделать. Но что? Ее словам никто не поверит. И тут она вспомнила про флешку. Дрожащими руками она достала ее из кармана. А что, если?..
Она вернулась в опен-спейс, подошла к компьютеру Александры, который еще не успели заблокировать, и вставила флешку. Отчаяние пересилило все нормы приличия. На флешке нашелся всего один аудиофайл: «Запись совещания_финал». Она дважды щелкнула по нему мышкой.
Сначала раздались уже знакомые голоса — Александра и ее коллеги, обсуждающие стратегию. Елизавета Кирилловна слушала, не находя ничего нового. Совещание закончилось, и наступила тишина. Она уже хотела выключить, но запись продолжалась. Через минуту раздался голос Светы, которая, очевидно, забыла выключить диктофон и сразу после совещания позвонила кому-то.
«Олежек, привет, родной! Да, на работе еще, завал полный… — щебетала Света в трубку. — Наша Александра тут всех на уши поставила, с тендером носятся. Представляешь, весь вечер обсуждали супер-секретный козырь — фирму «Транс-Карго». Якобы они им эксклюзивные условия предложили. Сашка так из-за них трясется, смотреть жалко. А у тебя как дела?»
Последовала короткая пауза.
«Да-да, «Транс-Карго», что-то связанное с перевозками… — продолжила Света. — Ой, ладно, не буду тебя нашими офисными войнами грузить. Ты покушал?»
Елизавета Кирилловна замерла, а потом нажала на паузу. Вот оно. Не злонамеренное предательство, а обычная, глупая, преступная болтливость. Света, в простоте душевной, в обычном разговоре с племянником, работающим у конкурентов, выболтала ключевую информацию. Она не хотела зла, она просто сплетничала. Но именно эта сплетня, а не злой умысел, стоила Александре карьеры. Александра была ни при чем!
На следующий день, рано утром, Елизавета Кирилловна, не переодеваясь в униформу, пошла прямо в кабинет Виктора Петровича. Секретарша пыталась ее остановить, но она была непреклонна.
— Виктор Петрович, — сказала она, войдя без стука. Директор поднял на нее удивленный взгляд. — Я свекровь Александры Андреевны. И я знаю, кто на самом деле слил информацию.
Она положила перед ним флешку и в двух словах пересказала содержание разговора представителей «Вектора» и то, что нашла на записи. Она не стала скрывать и свою роль, честно признавшись, что ее болтовня со Светой стала дымовой завесой, которая так удачно прикрыла настоящего предателя.
— Я пришла мстить своей невестке, а в итоге чуть не разрушила ей жизнь, — с горечью закончила она. — Она ни в чем не виновата. Она лучшая сотрудница, которую вы когда-либо найдете. А я… я просто глупая, обиженная старуха.
Виктор Петрович молча слушал, его лицо становилось все более суровым. Он взял флешку и вставил ее в свой ноутбук. Через десять минут напряженной тишины он поднял глаза на Елизавету Кирилловну. В них не было гнева. Было уважение.
— Спасибо, Елизавета Кирилловна, — сказал он. — Вы спасли репутацию компании. И не только.
***
Александра сидела в дешевом придорожном кафе, тупо размешивая остывший кофе. Она провела ночь в машине, а утром сняла номер в мотеле на окраине города. Она не знала, что делать дальше. Телефон разрывался от звонков Антона, но она не брала трубку. Все было кончено.
Внезапно на экране высветился номер начальника. Она хотела сбросить, но что-то заставило ее ответить.
— Александра Андреевна? Это Виктор Петрович, — раздался в трубке голос ее теперь уже бывшего начальника. — Я очень прошу вас приехать в офис. Немедленно.
— Зачем? Чтобы я забрала остатки своих вещей? — безжизненно спросила она.
— Чтобы вы вернулись на свое рабочее место, — твердо сказал директор. — И возглавили новый проект. Мы нашли предателя. И тендер… мы будем его оспаривать. У нас появились веские доказательства недобросовестной конкуренции. Александра, вас ждет весь отдел. И еще один человек.
Заинтригованная, Александра все же поехала в офис. Когда она вошла в опен-спейс, ее встретили аплодисментами. Коллеги улыбались ей, а Света смотрела виновато и стыдливо. В кабинете директора ее ждал Виктор Петрович и… Елизавета Кирилловна. Она сидела на стуле, съежившись, и не поднимала глаз.
Виктор Петрович вкратце рассказал Александре о находке свекрови, о записи, о подслушанном разговоре.
— Ваша свекровь спасла нас всех, Александра Андреевна, — заключил он. — Она проявила смелость и честность, на которую способны немногие. Я восстанавливаю вас в должности и выписываю вам обоим — вам и Елизавете Кирилловне — премию.
Он вышел, оставив их вдвоем. Александра смотрела на свекровь, и в ее душе боролись десятки чувств: шок, благодарность, недоумение.
— Зачем? — только и смогла вымолвить она.
— Прости меня, Сашенька, — тихо сказала Елизавета Кирилловна, поднимая на нее полные слез глаза. — Я такая дура. Обида глаза застила. Я ведь не со зла… Я просто хотела, чтобы ты поняла, как мне было больно и одиноко. Чтобы ты хоть на минутку увидела во мне не помеху, а родного человека. А когда я поняла, что натворила… что ты из-за меня все потеряла… лучше бы я умерла.
Она заплакала, беззвучно, сотрясаясь всем телом. И в этот момент вся броня, которую Александра выстраивала годами, рухнула. Она увидела перед собой не монстра, не мстительную фурию, а просто несчастную, одинокую женщину, которая совершила ошибку из-за боли и отчаяния. Точно так же, как и она сама совершила ошибку из-за эгоизма и страха.
Александра подошла и опустилась на колени перед креслом. Она взяла морщинистые, пахнущие чистящим средством руки свекрови в свои.
— И вы меня простите, Елизавета Кирилловна, — прошептала она. — Простите за черствость. За пансионат. За все.
Они плакали вместе, и эти слезы смывали всю боль, обиды и недопонимание, накопившиеся за долгое время.
Вечером они вместе вошли в квартиру. Антон, измученный и бледный, бросился к Александре, обнимая ее.
— Прости меня, Саша, прости, я такой идиот…
— Все хорошо, — улыбнулась Александра, прижимаясь к нему. — Мы все были идиотами.
Она посмотрела на Елизавету Кирилловну, которая нерешительно стояла на пороге.
— Проходите, мама, — сказала Александра впервые назвав ее так. — Ужинать будем. Квартира у нас, конечно, тесная… но для родного человека место всегда найдется.
Елизавета Кирилловна расплакалась снова, но на этот раз это были слезы счастья. Да, квартира была маленькой. Но в тот вечер она казалась самой просторной и светлой во всем мире, потому что в ней наконец-то поселилась настоящая семья.
