— Света, выходи! Тебе сюрприз!
Антонина Алексеевна стояла в дверях и лучезарно улыбалась. Света отставила недопитый бокал с газировкой и вопросительно посмотрела на мать.
— Мам, какой сюрприз? Уже полночь прошла, все подарки раздали.
— Выходи, говорю! И детей бери!
Илья и Алина сразу сорвались с дивана. Восьмилетний Илья первым выбежал в коридор, пятилетняя Алина семенила следом, путаясь в новогоднем платье.
— Пап, ты куда? — Света обернулась на Егора, который остался сидеть за столом.
— Сейчас. — Муж поднялся неохотно, лицо у него было непроницаемое.
На улице их уже ждал отец. Илья Павлович стоял возле синей машины, припаркованной под окнами дома. Старая Лада Гранта, но чистая, явно недавно помытая.
— Это… это наша? — У Светы перехватило дыхание.
— Твоя, доченька. — Илья Павлович протянул ключи. — С Новым годом.
Света схватила ключи, и руки задрожали. Три года. Три года она мечтала о машине. Три года таскала Алину на руках в поликлинику, потому что автобус переполнен. Три года везла продуктовые сумки из магазина, пока пальцы не немели.
— Мам, пап… Откуда? Это же дорого!
— Копили. — Антонина Алексеевна обняла дочь за плечи. — Год копили. Видели, как ты мучаешься с детьми, и решили.
— Ура! У нас машина! — Илья запрыгнул на заднее сиденье. Алина полезла следом, спотыкаясь о порог.
Света повернулась к Егору. Муж стоял в стороне, засунув руки в карманы куртки. Улыбался, но как-то криво.
— Егор, ты рад?
— Конечно. Поздравляю. — Он кивнул тестю и теще. — Спасибо вам.
Но что-то в его голосе было не то. Света знала мужа девять лет и всегда чувствовала, когда он недоволен. Сейчас он был именно недоволен.
***
В машине пахло свежестью и чем-то пластиковым. Света осторожно вела по ночному городу, вцепившись в руль. Права у нее были, но за рулем она сидела впервые за два года.
— Мам, а мы теперь на машине в садик будем ездить? — Алина устроилась на заднем сиденье и болтала ногами.
— Будем, солнышко.
— А в школу меня отвезёшь? — Илья придвинулся ближе.
— Конечно. И в школу, и куда захотите.
Егор молчал. Сидел рядом, смотрел в окно. Света покосилась на него.
— Пап, ты чего молчишь? Тебе не нравится машина?
— Нормальная машина.
— Ты злишься?
— Нет.
— Точно?
— Света, я сказал — нормально. Веди давай, не отвлекайся.
Она стиснула зубы и замолчала. Дети на заднем сиденье начали дремать. Илья положил голову на спинку, Алина прижалась к брату.
Когда свернули на их улицу, Егор наконец заговорил. Тихо, но с обидой в голосе.
— Ну да. Тебе машину подарили. А мне что, даже открытку не дали?
Света резко затормозила перед домом и обернулась.
— Что?
— Я говорю, я что, не член семьи? Почему твои родители только тебе на Новый год машину подарили? А мне?
— Егор, ты серьёзно сейчас? Машина нужна мне, чтобы детей возить. Ты же понимаешь!
— Понимаю. Только получается, что твои родители меня вообще не считают. Зять — так, никто.
— При чём тут это? Они дарили мне, своей дочери!
— Вот именно. Своей дочери. А о зяте даже не подумали.
Света открыла рот, чтобы ответить, но Илья на заднем сиденье зашевелился и сонно пробормотал что-то. Она выдохнула.
— Поговорим дома. Давай детей затащим сначала.
Егор вышел из машины и хлопнул дверью громче, чем нужно.
***
Дети спали. Света укладывала их почти час — переодевала, умывала, слушала сонные рассказы про новогоднюю ночь. Когда наконец вышла на кухню, Егор сидел за столом с мрачным лицом.
— Ну что, поговорим? — Света села напротив.
— О чем тут говорить? Всё ясно. Твои родители меня не уважают.
— С чего ты взял?
— А с того! Зятя даже не считают за человека. Машину дарят, а мне — ничего. Я что, хуже всех?
Света почувствовала, как внутри закипает злость. Она весь вечер радовалась подарку, а теперь приходится оправдываться.
— Егор, послушай. Родители год копили на эту машину. Год! Они не богатые люди. Папа на фабрике работает, мама в магазине продавцом. Они себе ни в чем не отказывали, только чтобы мне помочь.
— И что? Мне можно было хоть что-то подарить. Или я не достоин?
— Ты взрослый мужчина! Ты сам можешь себе купить, что хочешь!
— Ага, конечно. А твоя машина — для всей семьи, да? Значит, и я могу ей пользоваться?
Света растерялась.
— Ну… да. Конечно. Но я же буду детей возить в основном.
— Понятно. То есть формально для всех, а на деле — твоя.
— Господи, Егор! Ты о чём? Машина нужна, чтобы Алину в садик отвозить, Илью в школу! Чтобы продукты не таскать на себе! Ты же видишь, как я каждый день мучаюсь!
— Мучаешься? А я, по-твоему, не мучаюсь? Я на стройке с утра до вечера вкалываю! Приходу домой — сил нет!
— И поэтому с детьми полчаса в день проводишь?
Егор дернулся, будто его ударили. Встал из-за стола.
— Вот оно что. Значит, и ты меня плохим отцом считаешь. Как и твои родители.
— Я такого не говорила!
— Не надо говорить. Всё и так понятно.
Он вышел из кухни. Света осталась сидеть одна, чувствуя, как радость от подарка превращается в тяжёлый комок в груди.
***
Утро первого января началось с натянутого молчания. Егор встал, оделся, вышел на балкон покурить. Нет, не курить — просто стоял там, глядя на двор. Света готовила завтрак, пытаясь не шуметь. Дети проснулись поздно, радостные и возбуждённые.
— Мам, а можно мы сегодня на нашей машине покатаемся? — Илья прибежал на кухню в пижаме.
— Нет, Илюша. Сегодня мы едем к бабушке Оксане. К папиной маме.
— На машине?
— На машине.
Егор вернулся с балкона, посмотрел на жену, ничего не сказал и пошёл в ванную. Света стиснула кулаки. Ненавидела такое поведение. Когда он молчал и делал вид, что всё нормально, хотя было очевидно — ничего не нормально.
За завтраком Егор почти не разговаривал. Отвечал односложно, ел молча. Дети переглядывались, но не решались спросить, что случилось.
***
Света вела осторожно, держась правого ряда. Машина ещё непривычная, тормоза чуть жёстче, чем она ожидала. Егор сидел рядом и смотрел в окно.
— Может, всё-таки поговорим? — тихо спросила Света.
— О чём говорить? Ты же всё равно считаешь, что я не прав.
— Я не считаю тебя неправым. Просто не понимаю, почему ты так обиделся.
— А ты бы не обиделась на моём месте? Если бы мои родители только мне что-то подарили, а тебе — ничего?
— Твои родители вообще никогда ничего не дарят. Ни мне, ни тебе.
Егор дернул плечом.
— У них денег нет.
— И у моих нет! Они год копили!
— Хватит. Приехали уже.
Света припарковалась возле дома свекрови. Пятиэтажка с облупленной штукатуркой, знакомая до боли. Оксана Сергеевна жила на третьем этаже, в двушке, где Егор вырос.
***
Свекровь встретила их на пороге. Высокая, крупная женщина с холодным взглядом. Света с самого начала чувствовала, что Оксана Сергеевна её недолюбливает, но всегда старалась быть вежливой.
— Здравствуйте, Оксана Сергеевна. С Новым годом!
— С праздником. Проходите.
Дети кинулись обнимать бабушку. Оксана Сергеевна улыбнулась им, погладила по головам, но когда взгляд её упал на Свету, улыбка исчезла.
За столом Оксана Сергеевна сначала молчала, расспрашивала внуков, как они встретили Новый год. Потом, когда дети убежали в комнату играть, заговорила.
— Слышала, твои родители машину подарили.
Света напряглась.
— Да. Очень нужная вещь, с детьми без машины тяжело.
— Ага. Только тебе машину. А Егору что?
— Оксана Сергеевна, машина для всей семьи. Чтобы детей возить, продукты.
— Не увиливай. Тебе подарили, не Егору. У нас в семье так не принято. Если дарить, то обоим. Это неуважение к мужу.
Света почувствовала, как вспыхивают щёки.
— Мои родители дарили мне. Своей дочери. Это их право.
— Право, говоришь? — Оксана Сергеевна выпрямилась. — А мой сын что, не достоин подарка? Он работает, семью содержит!
— Я тоже работаю!
— Ты в офисе сидишь. А он на стройке вкалывает!
— При чём тут это?
Егор молчал, глядя в тарелку. Света посмотрела на него, ожидая, что он вступится, скажет хоть слово. Но муж молчал.
Оксана Сергеевна продолжала:
— Твои родители показали своё отношение к Егору. Вот и всё. Не считают его за человека.
— Это не так!
— Ещё как так. У нормальных людей зятья в семье уважают. А у вас…
Света не выдержала. Встала из-за стола.
— Детей соберу, пойдём.
— Света, подожди, — наконец подал голос Егор.
— Что подождать? Твоя мать оскорбляет моих родителей!
— Никто никого не оскорбляет. Мама права. Это было неуважение.
Света остолбенела. Он встал на сторону матери. Против неё.
— Хорошо. Отлично. Раз так, пойдём сами. Без тебя.
Она вышла в коридор, накинула куртку. Руки дрожали, когда застёгивала молнию.
— Илья! Алина! Собираемся!
Дети выбежали из комнаты, испуганные.
— Мам, мы уже уходим?
— Да. Быстро одевайтесь.
Егор вышел в коридор, но ничего не сказал. Просто стоял и смотрел, как жена и дети одеваются. Света не взглянула на него ни разу.
***
Дома Света заперлась в ванной и дала волю слезам. Тихо, чтобы дети не услышали. Сидела на краю ванны, уткнувшись лицом в ладони, и плакала от обиды и бессилия.
Машина. Долгожданная, нужная машина превратилась в причину ссоры. Вместо радости — скандал. Вместо благодарности родителям — обвинения.
Когда вышла из ванной, Илья и Алина сидели на диване, притихшие. Света присела рядом, обняла обоих.
— Мам, а папа придёт? — спросила Алина.
— Придёт, конечно.
— А почему вы поругались?
— Взрослые иногда ругаются. Ничего страшного.
Но Илья смотрел на неё серьёзно, по-взрослому. Восемь лет, а уже всё понимает.
— Из-за машины, да?
Света вздохнула.
— Не совсем. Просто… бывает так, что люди не понимают друг друга.
— Бабушка Оксана сказала, что дедушка Илья и бабушка Тоня плохо поступили.
— Илья, не слушай. Они поступили правильно. Очень правильно.
Егор вернулся поздно вечером. Прошёл на кухню, налил себе воды, выпил. Света сидела в комнате, делала вид, что смотрит телевизор.
Он вошёл, остановился в дверях.
— Спят?
— Да.
— Света…
— Что?
— Ты зря так среагировала. Мама просто сказала, что думает.
— И ты с ней согласен, я поняла.
— Я не согласен. Просто… Ладно. Неважно.
Он развернулся и ушёл. Света услышала, как он лёг на диван в зале. Значит, ночевать там будет.
***
Следующие два дня прошли в холодной войне. Егор почти не разговаривал. Света тоже молчала. Дети ходили на цыпочках, стараясь не шуметь.
Третьего января Света позвонила родителям. Мать сразу услышала в её голосе напряжение.
— Светочка, что случилось?
— Мам… Можно я к вам приеду?
— Конечно. Приезжай, поговорим.
Света приехала одна. Детей оставила с Егором — он взял выходной. Илья Павлович открыл дверь, обнял дочь.
— Чего такая грустная?
Она рассказала всё. Про обиду Егора, про свекровь, про холодную войну дома. Родители слушали молча.
Когда Света закончила, Илья Павлович сел напротив неё и заговорил тихо, но твёрдо.
— Светочка, мы тебе дарили. Тебе. Ты наша дочь. Егор — взрослый мужчина, пусть сам зарабатывает.
— Пап, но он обиделся!
— И пусть обижается. Мы не обязаны зятя одаривать. Да и повода нет.
Антонина Алексеевна добавила:
— Света, скажи честно. Он тебе вообще помогает? С детьми, по дому?
Света открыла рот, чтобы ответить, и вдруг поняла, что ответить нечего. Егор работал, это да. Но дома? Вечером мог полчаса с детьми поиграть, потом усаживался перед телевизором. Выходные проводил с друзьями или дома, но от домашних дел уклонялся. Говорил, что устал, что на стройке тяжело.
— Почти не помогает, — тихо призналась Света.
— Вот видишь. — Мать взяла её за руку. — А ты и работаешь, и детей воспитываешь, и дом ведёшь. Машина тебе нужна. А он обиделся? Пусть задумается, почему мы именно тебе подарили, а не ему.
Света кивнула. Внутри что-то оборвалось. Родители были правы. Но что теперь делать? Как жить с мужем, который считает себя обиженным?
***
На работе Света держалась из последних сил. Лена Горина, её коллега и единственная близкая подруга, сразу заметила, что что-то не так.
— Света, ты как? Вроде бы радоваться должна, а выглядишь так, будто на похоронах побывала.
Света рассказала. Лена слушала, качая головой.
— Так. Погоди. Он с детьми не сидит?
— Ну… иногда.
— Иногда — это сколько?
— Вечером полчаса. Может, чуть больше.
— А по выходным?
— По выходным он с друзьями.
— И дома не помогает?
— Говорит, что устаёт.
Лена выдохнула.
— Света, а не кажется ли тебе, что дело не в машине?
— Как не в машине?
— Ну вот послушай. Ты работаешь. Детей из садика и школы забираешь. Готовишь, убираешь, стираешь. Твои родители это видят. И решают тебе помочь. А твой муж что? Обиделся? Может, он просто почувствовал, что его вклад оценили правильно — никак?
Света молчала. Лена была права. Абсолютно права.
— Что мне делать?
— Поговори с ним. Честно. Без криков, без обвинений. Просто скажи, как есть.
— Он не будет слушать.
— Тогда пусть дальше дуется. А ты радуйся машине и живи своей жизнью.
Но Света не могла просто радоваться. Холодная война дома высасывала все силы.
***
Вечером пятого января случилось то, чего Света не ожидала. Егор пришёл с работы, поужинал молча и вдруг заявил:
— В субботу я на машине поеду.
Света подняла глаза от планшета.
— Куда?
— На рыбалку. С Серёгой.
— Как на рыбалку? Я хотела детей на каток свезти. Обещала им.
— Машина же наша, семейная? Как ты говорила? Значит, и я могу ей пользоваться.
Света почувствовала, как внутри всё закипает.
— Егор, ты серьёзно? Ты хочешь назло мне на рыбалку поехать?
— Причём тут назло? Я хочу порыбачить. Или мне нельзя?
— Можно. Только я обещала детям!
— Ничего, в следующий раз свозишь.
— Егор!
Но он уже вышел из комнаты. Света осталась сидеть, чувствуя, как подступают слёзы. Это была месть. Чистая, откровенная месть.
Илья зашёл на кухню, посмотрел на мать.
— Мам, а мы правда не поедем на каток?
— Не знаю, Илюша. Папа хочет на рыбалку.
— А мы что, не важнее рыбалки?
Света обняла сына, и слёзы всё-таки полились. Тихо, почти беззвучно, но Илья всё равно заметил.
— Мам, не плачь. Мы не хотим на каток. Правда.
— Хотите, солнышко. Я же вижу.
***
Суббота началась с того, что Егор встал рано, оделся, взял ключи от машины. Света лежала в кровати и слышала, как он собирается. Хотела выскочить, закричать, но удержалась. Бесполезно.
Егор вышел, не попрощавшись. Света услышала, как завелась машина, как уехала.
Дети встали позже. Алина сразу спросила:
— Мам, мы едем на каток?
— Нет, солнышко. Папа уехал на машине.
— Куда?
— На рыбалку.
— А мы?
— Мы дома побудем.
Алина надула губы, но ничего не сказала. Илья сжал кулаки. Света видела, как он сдерживается, чтобы не заплакать.
Около полудня позвонила мать.
— Света, как дела? Я тут подумала, может, приедете, пообедаем вместе?
— Мам, не можем. Егор на машине уехал.
— Как уехал? Куда?
— На рыбалку.
Пауза. Потом мать произнесла холодным голосом:
— Понятно. Ну ничего. Всё, забираем машину обратно.
— Мам, подожди…
— Нет уж. Мы дарили тебе, чтобы детям помочь. А он на рыбалку катается? Хватит!
Света попыталась успокоить мать, но та уже кипела от негодования.
— Мам, не надо. Пожалуйста.
— Света, я не могу на это смотреть! Ты вся на нервах, дети страдают, а этот…
— Мам, не надо. Я сама разберусь.
Антонина Алексеевна выдохнула.
— Ладно. Но если что — скажешь. Я серьёзно.
***
Через час позвонил Егор. Голос был странный, растерянный.
— Света, ты где?
— Дома. А где мне быть?
— Я тут… Слушай, ты можешь приехать? К Серёге на дачу?
— Что случилось?
— Приезжай. Пожалуйста.
Света насторожилась. В голосе мужа звучало что-то непривычное. Не злость, не обида. Растерянность.
Она взяла детей, вызвала такси. Дача Серёги была за городом, в садовом товариществе. Небольшой домик, участок, заросший снегом.
Егор встретил их на крыльце. Серёга стоял рядом, курил. Увидел Свету, кивнул.
— Здравствуй, Света.
— Здравствуй, Серёга. Что случилось?
Серёга усмехнулся.
— Ничего особенного. Просто твой муж тут решил мне всю дорогу ныть про машину. Я ему мозги вправил.
Егор стоял, опустив голову. Света никогда не видела его таким — смущённым, словно школьника, которого поймали на плохом поступке.
— Серёга, о чём ты?
— Да о том, что этот придурок совсем офонарел. Жена с детьми мается, а он из-за машины бузит. Я ему всю дорогу объяснял, что он не прав.
— Я…
— Молчи, Егор. — Серёга затушил сигарету. — Света, ты извини этого… Ну, в общем, извини. Моя Катька каждый день твердит — вот Света молодец. И работает, и дети при деле, и дом в порядке. А Егор что? Дуется, как ребёнок.
Света растерянно посмотрела на мужа. Егор молчал, глядя в землю.
— Ладно, я пойду. Рыбалка не задалась. — Серёга хлопнул Егора по плечу. — Думай, братишка. Думай, пока не поздно.
Он ушёл в дом. Света осталась стоять с детьми. Егор поднял на неё глаза.
— Поехали домой?
— Поехали.
***
Дорога обратно прошла в молчании. Дети сидели на заднем сиденье, притихшие. Егор вёл машину, не глядя на жену. Света смотрела в окно и думала о том, что будет дальше.
Дома Егор помог детям раздеться, проводил их в комнату. Света прошла на кухню, поставила чайник. Руки дрожали.
Егор вошёл, сел за стол. Молчал. Света налила ему воды, поставила стакан перед ним.
— Хочешь поговорить?
Он кивнул.
— Я… Света, я не из-за машины. Если честно.
— А из-за чего?
— Мне показалось, что все меня считают плохим мужем. Твои родители машину подарили, как будто говорят — смотри, мы за дочь отвечаем, раз уж ты не справляешься.
Света села напротив.
— А ты справляешься?
Он поднял голову, посмотрел на неё.
— Что?
— Я спрашиваю, ты справляешься? С ролью мужа и отца?
— Я работаю. Деньги домой приношу.
— Это да. А ещё?
— Что ещё?
— Когда ты последний раз с Алиной к врачу ходил? Или в садик её забирал?
Егор молчал.
— Когда в последний раз с Ильёй уроки делал? Или на прогулку с ним ходил?
— Я устаю на работе.
— Я тоже работаю. И тоже устаю. Но почему-то детей из садика я забираю. Уроки с Ильёй я делаю. Ужин я готовлю. Стирку я делаю.
— Ты же дома раньше приходишь.
— На полчаса. Полчаса, Егор. А ты приходишь и сразу на диван. Полчаса с детьми поиграешь — и всё, устал, мол.
Егор сжал кулаки.
— Я на стройке работаю! Там не в офисе сидишь!
— И что? Это значит, что ты освобождён от отцовских обязанностей? Дети — это только моя забота?
— Я не это имел в виду.
— А что ты имел в виду? Что тебе, взрослому мужчине, обидно, что тебе не подарили машину? Что ты готов из-за этого детей лишить катка, на который они неделю ждали?
Егор опустил голову.
— Я не подумал.
— Вот именно. Ты не подумал. Ты вообще редко думаешь о нас. О детях, обо мне.
— Света…
— Машина — это не роскошь для меня. Это необходимость. Чтобы Алину без мороза в садик отвозить. Чтобы Илью на секцию возить. Чтобы продукты не на себе тащить. Мои родители это видят. Они видят, как я мучаюсь. И решили помочь. Им.
Егор кивнул.
— Я понял. Прости.
Света не ответила. Слова «прости» было мало. Слишком мало после всего, что было.
— Егор, я устала. Очень устала. Я не могу одна тянуть всё. Работу, детей, дом. Мне нужна помощь. Настоящая помощь, а не полчаса в день.
— Я буду помогать.
— Сколько раз ты это уже говорил?
Он поднял на неё глаза, и Света увидела в них что-то новое. Не обиду, не злость. Понимание. Наконец-то понимание.
— На этот раз серьёзно. Обещаю.
Света хотела сказать, что не верит. Что слышала эти обещания раньше. Но что-то удержало её. Может, усталость. Может, надежда.
— Посмотрим.
***
Следующая неделя прошла как-то иначе. Егор приходил с работы и, не садясь на диван, сразу шёл к детям. Играл с ними, помогал Илье с уроками. В среду сам забрал Алину из садика — попросил начальника отпустить пораньше.
Света наблюдала за этим с осторожностью. Боялась поверить, что изменения настоящие.
В субботу Егор встал рано и сказал:
— Собирайтесь. Едем на каток.
Дети взвизгнули от радости. Света посмотрела на мужа с удивлением.
— Серьёзно?
— Я же обещал.
На катке Егор катался с детьми, учил Алину стоять на коньках, гонялся за Ильёй. Света стояла у бортика и смотрела на них. Внутри что-то отпускало. Медленно, осторожно, но отпускало.
Вечером, когда дети уснули, Егор сел рядом с ней на диване.
— Света, я правда не понимал. Серёга мне всю голову проел. Сказал, что Катька с ним разговаривала. Они с тобой случайно в магазине встретились недели две назад. Катька рассказала, как ты с сумками шла, еле тащила, а Алина на руках сидела. И тут ещё автобус пропустила, потому что не влезла. Стояла на остановке, вся красная, и плакала.
Света вздрогнула. Она помнила тот день. Помнила, как рыдала на остановке, пока Алина гладила её по щеке и говорила: «Мама, не плачь».
— Катька мне потом позвонила, — продолжал Егор. — Спросила, почему я не помогаю. Я сказал, что работаю, устаю. Она меня послала. Сказала, что ты тоже работаешь и устаёшь, но ещё и детей тянешь. А я… я не хотел слышать. Пока Серёга не вправил мне мозги.
Света молчала. Не знала, что сказать.
— Я буду стараться. Честно. Может, не всегда буду успевать, но буду стараться.
Света кивнула.
— Хорошо.
Он взял её за руку.
— Прости меня. За всё.
Она посмотрела на него. В глазах было раскаяние. Настоящее.
— Посмотрим, — тихо ответила Света.
***
В воскресенье они поехали к родителям Светы. Всей семьёй. Антонина Алексеевна встретила их настороженно, но, увидев, как Егор играет с детьми, чуть оттаяла.
За столом Егор поднял свой стакан с соком.
— Илья Павлович, Антонина Алексеевна, спасибо вам. За машину. Я понял, что это правильный подарок. Свете он нужнее, чем мне.
Илья Павлович кивнул.
— Главное, чтобы ты это понял, Егор.
— Понял. Теперь понял.
Антонина Алексеевна поставила на стол блюдо с жареной курицей. Дети радостно потянулись к еде. Света посмотрела на мужа, на родителей, на детей.
Что-то изменилось. Может, не навсегда. Может, Егор снова соскользнёт в старые привычки. Но сейчас, в этот момент, всё было хорошо. И Света позволила себе в это поверить.
Илья, доедая курицу, спросил:
— Дедушка, а ты правда целый год копил на машину?
— Целый год, внучек.
— А почему ты не купил себе что-нибудь?
Илья Павлович посмотрел на внука, потом на дочь.
— Потому что маме твоей нужнее было. Когда любишь, так делают.
Алина, размазывая по тарелке картошку, добавила:
— А папа теперь тоже нам помогает. Правда, мам?
Света улыбнулась.
— Правда, солнышко.
Егор опустил глаза, но губы его дрогнули в улыбке. Света поняла — он услышал. И понял.
Вечером, когда они ехали домой, Алина уснула на заднем сиденье, Илья дремал рядом. Света вела машину, Егор сидел рядом.
— Спасибо, что не бросила меня, — тихо сказал он.
Света посмотрела на него.
— Я не бросаю тех, кого люблю. Даже когда тяжело.
Он кивнул и отвернулся к окну. Но Света видела, как он утирает глаза рукой.
Может, они справятся. Может, всё будет хорошо. Пока рано говорить. Но надежда появилась. И это уже было немало.
Машина ехала по вечернему городу, мимо светящихся окон, мимо засыпающих улиц. Дома ждали тепло, тишина и завтрашний день. Новый день, где всё может быть иначе.
