Обеденный перерыв длился ровно час. Вера неспеша съела принесенный из дома легкий салат из овощей и небольшой кусочек пиццы с сыром, что купила по пути на работу. В кружке остывал терпкий, ароматный «американо» с корицей. Вера сделала первый глоток, прикрыв глаза от удовольствия. Все-таки, кофе – лучшее, что только могли придумать люди!
Работала Вера водителем троллейбуса. Непростая работа, зато доходная – зарплата у нее была хорошей. Правда, впахивать, как говорится, приходилось за четверых: она почти всегда брала «разрывные» смены. Может быть, если бы не были так нужны деньги, Вера и не стала бы «ломовой лошадью», но ипотека ведь сама за себя не заплатит.
— Хорошо хоть, что детей нет, — делилась она с подругой и коллегой Машей. – А то не знаю, как бы я успевала.
— Это да, — соглашалась Маша. – Но ты все же планируешь или как?
— Планирую… но не сейчас. Ты же знаешь, у Глеба трудности с работой, источник дохода в нашей семье пока что только моя зарплата.
Маша саркастически усмехнулась.
— Да уж знаю. Я бы на твоем месте гнала его в шею. Повис на тебе и висит, и нигде ему не колет.
— Маш, ну что говоришь такое! – с укором ответила Вера. – Как будто ты не знаешь, как сейчас трудно устроиться на нормальную работу!
— Кто хочет, тот устраивается, — не согласилась Маша. – А ему нигде не жмет, что его жена кормит. Ему и на диване хорошо! Зачем напрягаться! Ты и заработаешь, и постираешь, и приберешься, и приготовишь. А он живет себе как в санатории!
— Не нужно так говорить. Он обязательно найдет подходящее место.
— Ага, жди. Прямо завтра и найдет.
Вера не ответила – не хотела продолжать разговор на эту тему. Маша, по ее мнению, не понимала, о чем говорит, когда обвиняла Глеба в тунеядстве – ведь у всех без исключения бывают трудные периоды и кризисы в жизни. И ее задача, как жены, помочь и поддержать, а не устраивать скандалы.
Правда, кризис тянулся уже почти год. Глеб ходил уже, наверное, на тысячу собеседований, но каждое из них заканчивалось ничем: то ему не нравился коллектив, то начальник, то условия труда были рабскими, то зарплата не подходящей. Но Вера не теряла надежды, как могла, подбадривала супруга, соглашалась с его доводами, что «работать там – самый настоящий ад». И все ждала, когда же подвернется, наконец, что-то подходящее, потому что тянуть семью в одиночку с каждым днем становилось все труднее: цены не стояли на месте, все вокруг дорожало, и совсем скоро Вера поняла, что порой ей не хватает даже на то, над чем прежде она никогда не задумывалась.
— Ему, Верунчик, нормально, когда жена ходит на работу, горбатиться, жилы тянет, а он прохлаждается, — снова завела подруга. – Зачем булки напрягать, когда это можешь сделать ты? Еще и слова ему плохое сказать боишься. Хотел бы – да хоть в наше депо пришел бы и работал.
— Ему не подходит профессия водителя, — оправдала мужа Вера. – Он же переводчик. Почему он должен за руль лезть?
— Ну жди, жди. Удачи тебе.
Вера вздохнула, посмотрела на наручные часы. До конца перерыва было еще полчаса. Решила сменить тему разговора:
— Слушай, у меня такое дело… странности, в общем, в квартире происходят. Я не уверена, но мне кажется, будто кто-то копается в моих вещах. Глеб говорит, никто к нам не ходит, пока меня нет. А мне все время чудится, что белье переворошено в ящике. Недавно вот колготки куда-то задевались. Глеб говорит, мол, я их сама износила и не помню. А я помню, что они у меня даже не распечатанные лежали… Духов как будто меньше становится… я столько не пользуюсь ими.
— Хм, — задумчиво протянула Маша. – И правда странно.
— А еще недавно хотела надеть свое платье, помнишь, то, синее? Снимаю его с вешалки, а на нем дырка, представляешь? Глеб опять, мол, ты сама порвала и не помнишь. Я уже сомневаться начала в своем рассудке. Потому что я точно помню, что не рвала.
— Хочешь, я тебе камеру скрытую дам? – вдруг предложила Маша и пояснила: — У нас в том году кто-то повадился овощи воровать на участке, вот мы с Толей и решили поставить. А сейчас лежит без дела.
— Давай! – обрадовалась Вера. – Так а кто, в итоге, воровал?
— Соседка. Старушка такая, божий одуванчик. Меньше всего от нее ожидали!
Маша звонко, весело засмеялась.
На следующий день она принесла камеру и проинструктировала подругу, как нужно ее устанавливать. Вера подключила ее тем же вечером, пока Глеб был в душе.
— Как твое собеседование? – поинтересовалась она, когда он вышел. – Удачно прошло?
Муж поморщился.
— Какой там! Зарплата такая, что самому смешно. А работать требуют от зари до зари. При этом никакого соцпакета даже не наблюдается.
— Да уж, — вздохнула Вера, перемешивая в мультиварке овощное рагу. – Но, может, лучше маленькая зарплата, чем совсем никакой?
Глеб, казалось, обиделся.
— Ну да, только за эту зарплату нужно работать за себя и за того парня! Я лучше что-нибудь другое поищу.
— Год уже ищешь, — напомнила Вера. – И ничего не попадается.
— Это я, что ли, виноват? – с раздражением воскликнул Глеб. – Это моя вина, что все такие условия плохие предлагают?!
— Нет, не твоя, — пошла на попятную Вера. – Но, может, нужно лучше искать?..
— Дай лучше поесть, — перебил ее Глеб.
— Кстати, и поесть ты мог бы приготовить. Меня целыми днями дома нет, а ты ничего не делаешь.
— Как это ничего не делаю?! А по собеседованиям кто ходит?
— Так ты ходишь раз в неделю, — не сдавалась Вера.
— А в остальное время ищу, куда сходить. И вообще, все. Хватит. Разговор окочен.
Вера передернула плечами. Она чувствовала себя обиженной; все чаще и чаще ей начинало казаться, что Глебу и так хорошо и что Маша целиком и полностью права. Хотя какая-то часть души все еще искала ему оправдания и, что самое удивительное, — находила. Да и ругаться с мужем совсем не хотелось, лучше провести вечер в тишине и спокойствии.
Но на этот раз внутри кипело негодование. Она так устает, что к вечеру может думать только о подушке, но приходится вставать к плите и готовить, прибирать кухню, закидывать и развешивать стирку, гладить вещи, мыть зеркала и протирать пыль – то, чем Глеб даже не думал заниматься.
— Быт – это женское дело, — любил повторять он. – Нечего мужчине там делать.
И первое время Вера охотно с ним соглашалась. Но усталость накапливалась, а вместе с ней – раздражение. Неужели Глебу совсем не хочется хоть как-то помочь жене? Неужели это так трудно? Тем более, что он сам говорит, якобы, бытовые дела ничего сложного из себя не представляют. Так почему бы не сделать хотя бы небольшую их часть?..
Про камеру она мужу, конечно же, ничего не сказала. Первое время ничего интересного Вера не наблюдала: вот Глеб валяется на кровати с ноутбуком, вот звонит куда-то по телефону, вот опять смотрит в экран. Наверное, ищет вакансии, — решила Вера.
Но через неделю, заглянув на обеденном перерыве в камеру, она обомлела. В спальне была Рита, сестра Глеба. Она копалась в ящиках Вериного комода, потом перешла к шкафу и принялась одно за другим висящие там отглаженные платья. Прикидывала на себя, смотрела в зеркало, крутилась туда-сюда. Несколько платьев примерила, но повесила обратно на вешалки.
Вера наблюдала за ней, едва дыша. Вот же какая сорока наглая! А Глеб ведь уверяет, что никто к ним не приходит в ее отсутствие! Рита тем временем взяла стоящие у столика с зеркалом духи и щедро побрызгалась. Вера аж вскрикнула, до прикусила губу. Эти духи были очень дорогими, она откладывала на них два месяца! Наносила очень аккуратно и не каждый день, старалась экономить, а эта ворона просто взяла и полила себя, как из брандспойта!
— Обязательно нужно сказать Глебу! – пробормотала она. – Он, наверное, ничего не знает!
И тут в поле зрения камеры попал Глеб, словно опровергая ее мысли, причем зашел он не с той стороны, где была дверь – а значит, все это время присутствовал в спальне и все видел. Не мог не видеть.
— Ах, вот как! – сощурилась Вера.
Гнев поднимался медленной, но жгучей волной. Она и так неплохо помогала Рите, которая училась в педагогическом, однажды даже почти полностью оплатила курс обучения, а еще не скупилась на хорошие подарки. Рита была молодой, только-только вступала во взрослую жизнь, и Вере было за радость помочь ей. Тем более, что она всегда мечтала о сестре, а родители у Глеба и Риты умерли. Квартиру решили оставить дочери, так как сын поселился у невестки. К моменту свадьбы Вера уже шесть лет выплачивала ипотеку.
— Ну, это хорошо, что хотя бы не какую-то наглую девицу в квартиру таскает, а сестру, — ухмыльнулась Маша, выслушав Верин рассказ о наблюдении через камеру. – Я, честно признаюсь, именно об этом и думала. А он просто сестру водит. Непонятно только, зачем ей твои вещи? Я бы побрезговала чужие колготки тырить и носить.
— Маш, это же кошмар какой-то! – восклицала Вера. – Они же оба мне на шею спокойно сели и сидят! А я, как кобыла, тащу их!
— Ну наконец-то ты заметила, и десяти лет не прошло! – засмеялась Маша.
Вернувшись домой, Вера решила не спрашивать у Глеба ни о чем напрямую. Муж опять копался в ноутбуке, но что делал, она не видела – экран был повернут к ней боком.
— Ты сегодня куда-нибудь ходил? – спросила она.
Глеб мотнул головой.
— Нет, ничего не нашел.
— Так один и просидел дома?
— Ну да. А кого мне звать?
«Лжец!» — чуть было не закричала Вера, но сдержалась.
— Просто я хочу, чтобы ты побыстрее нашел работу… Мне тяжело стало. Надо и за ипотеку платить, и жить на что-то, а еще неплохо было бы в отпуск съездить к морю. А у меня не получается ничего откладывать.
— У тебя? – оскорбился Глеб. – То есть, не у нас? У тебя? Это ты мне так жирно намекаешь, что в семейный бюджет вкладываешься только ты? Попрекнуть решила?
Вера глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Она понимала, что вот-вот взорвется – и тогда вся семейная идиллия и взаимопонимание пойдут псу под хвост. Впрочем, могут ли они существовать после того, что она увидела сегодня на скрытой камере? Любимый муж позволяет своей сестре пользоваться вещами жены.
Даже будучи за рулем, Вера все равно поглядывала на включенный экран смартфона, наблюдая за Глебом. Утром он куда-то ушел и вернулся через пару часов. Потом снова пришла Рита, но не одна, а с каким-то юношей. Они пили чай на кухне, брали что-то в холодильнике, танцевали – и вообще отлично проводили время.
Вера кипела от негодования. Да как он смеет? Как у него наглости хватило пусть в их квартиру свою сестрицу с ее ухажерами?! Это ведь еще придумать нужно! Вера уже не могла реагировать на Глеба так же, как прежде: он потихоньку становился ей противен и она едва выдерживала вечера с ним, изо всех сил притворяясь, будто ничего не знает и пытаясь имитировать счастливую семейную жизнь. Костерила саму себя на все лады: да как же можно было быть такое слепоглухонемой?! Как можно было не видеть, что творится у нее практически перед носом?!
Но чем дольше Вера удаленно наблюдала за супругом и квартирой, тем в большее изумление впадала. Глеб приводил в квартиру не только сестру и ее кавалера, но и других людей, оставлял на пару часов, а потом возвращался. Иногда Вере удавалось увидеть, как они дают ему деньги – видимо, Глеб сдавал квартиру как место встреч для парочек.
Вера не спешила предъявлять мужу записи с камеры – хотела набрать побольше компромата. А когда набрала, скандал вышел просто грандиозный. Сперва Глеб отпирался, утверждая, что Вера все сочиняет. На вопрос, зачем ей это, ответить не мог и переходил к нападкам. Тогда она показала ему записи.
— Так ты следила за мной все это время! – заистерил Глеб. – Подсматривала!
— Ну да, — невозмутимо ответила Вера. – Нужно же мне было узнать, что с моими вещами происходит, кто их рвет и портит, кто духи мои выливает. Оказалось, что твоя сестрица. Я вот только понять не могу, почему ей нужно было со своим визави встречаться у нас, а у не в квартире ваших родителей?..
— Там мебели нет, — сквозь зубы прошипел Глеб.
— Продали всю? – зло усмехнулась Вера. – В общем, видеть тебя здесь больше не желаю, тебе ясно? Это ж надо было додуматься бизнес такой у меня за спиной открыть! Пока я жилы за рулем троллейбуса тяну, ты тут риелтором устроился.
— Как мог, так и крутился! – закричал Глеб.
— Да? А почему же деньги себе лично прикарманивал, а кормила и обслуживала тебя я?
— Да иди ты, — рыкнул Глеб и, резко развернулся и бросился в спальню собирать вещи.
Вера прошла за ним, остановилась на пороге, прислонившись плечом к косяку и скрестив на груди руки.
— Правильно. Собирай свои пожитки и катись.
— Учти, я подам в суд, — пригрозил Глеб. – И половину стоимости твоей халупы тебе придется отдать. Я тоже претендую на это имущество.
— А больше ты не на что не претендуешь? – наигранно громко засмеялась Вера. – Тебе здесь даже квадратного сантиметра не принадлежит, все куплено мной до брака. Из твоего тут только тряпки, и то не все. Многое я тебе дарила, когда думала, что ты нормальный.
— Я больше не желаю с тобой разговаривать. Увидимся в суде.
Хлопнула входная дверь. Вера долго стояла на месте, пытаясь прийти в себя. Конечно, ни о какой семье с Глебом и речи идти не могло, но все же расставание – всегда испытание, которое нужно пережить. Тем более, что какие-никакие чувства у нее сохранились.
После развода, едва зайдя домой, Вера позвонила Маше.
— Ты как насчет «и снова седая ночь»? – спросила она.
— Я за! – радостно согласилась подруга.
«Седой ночью» они называли свои девчачьи посиделки. Маша приехала через полтора часа. Сперва они плакали над горькой Вериной участью, потом до надрыва смеялись над нелепой, поистине дурацкой ситуацией, потом всячески ругали Глеба и его сестру, потом снова плакали.
— Ничего, нового найдешь, — уверяла Маша. – Попорядочнее. Который не будет квартиру сдавать незнамо кому.
— Я не хочу искать, — вздыхала Вера. – Пока одна поживу. Мне эта нервотрепка сейчас не нужна.
— Эх, подруга, не все мужчины такие, — улыбнулась Маша.
Они засмеялись.
За окном потихоньку вечерело, зажигались уличные фонари. Вера смотрела на стремительно темнеющее небо и грустно думала: да, может быть, когда-нибдудь они и отважится на новые отношения. Но только не сейчас. Не сейчас.
Вера приехала навестить свою подругу Олесю, с которой они не виделись несколько лет. Обе выглядели измотанными.
— Олесь, я так рада тебя видеть! Мне срочно нужно с кем-то поговорить. У меня такое в жизни творится…, — начала Вера.
— М-да, у тебя действительно непросто, но это еще что! А у меня вот какая неприятность случилась с девушкой брата, я случайно услышала ее странный телефонный разговор»
