Ты с ума сошёл?
Когда Алексей вернулся домой из института, он обнаружил свою младшую сестру Настю в подъезде. Семиклассница сидела на грязной лестничной ступеньке, пригорюнившись, а рядом лежал её яркий портфель.
— Что, двоек нахватала и боишься домой идти? — пошутил Алексей.
— Очень смешно, — сказала Настя, поднимаясь. — Я пришла домой, а ключей от квартиры в портфеле нет. Стучу, стучу, а бабушка не открывает.
— Почему ты не позвонила? Может, что-то случилось? — обеспокоился Алексей. — Где твой телефон?
— Да в том-то всё и дело, что и телефона нет. Ни телефона, ни ключей. А я точно помню, как положила всё это в портфель. Кажется, бабушка утром вынула. Она заходила в нашу комнату, когда я завтракала.
Алексей не стал опровергать слова сестрёнки. Такое было вполне возможно. Бабушкины причуды становились всё разнообразней. Ещё недавно Смирновы были вполне обычной и счастливой семьёй. Папа, мама, двое детей и бабушка, мамина мама, живущая вместе с ними. Папа Алексея и Насти работал дальнобойщиком всю жизнь и неплохо зарабатывал. Поэтому и решили Смирновы родить Настю. Она была довольно-таки поздним ребёнком. А потом, с разницей в два года, семью посетило несчастье. Сначала не стало отца. Несчастный случай на трассе. Потом у бабушки случился инсульт. После смерти мужа маме Алексея и Насти пришлось много работать. Работая раньше сутки через двое, теперь она практически не бывала дома. Одной тяжело семью содержать. Алексей несколько раз порывался уйти из института и тоже начать работать. Но женщина категорически запретила. Для неё это было «табу». Сын обязательно должен получить высшее образование. И Елена для этого «из кожи вон лезла».
После бабушкиного инсульта стало особенно сложно. Какое-то время Елене пришлось посвятить себя уходу за мамой. И вроде, казалось бы, пожилая женщина пришла в себя. Но не тут-то было. Начались странности. Бабушка начала всё забывать, даже имена внуков, путать события, заговариваться, совершать довольно-таки странные поступки.
Вот как сейчас. Алексей почему-то не был удивлен, когда Настя ему сказала, что это бабушка забрала из её портфеля ключи и телефон. Такое было вполне возможно. Причём, доктор на консультации сказал, что это последствия инсульта, и лучше уже не станет, будет становиться только хуже.
Парень отпер квартиру своим ключом, но переступив порог, сразу же учуял резкий запах газа.
— Не заходи пока, — крикнул он сестрёнке.
Сам побежал на кухню. Так и есть! Все конфорки на плите были включены, а на полу валялась разлитая кастрюля борща, который сварила Елена перед уходом на работу. Алексей быстро выключил все конфорки и распахнул пластиковую створку кухонного окна.
Бабушку парень нашел в зале. Она сидела в кресле, взъерошенная, и взгляд её был недобр. В руках старушка держала спицы для вязания.
— Ты кто такой? — визгливо завопила она на Алексея. — Ты как сюда попал?
— Бабушка, это я, твой внук, — Алексей пытался успокоить женщину.
Парень стоял возле двери не делая попыток приблизиться к бабушке. Он знал её эти агрессивные состояния. Именно в таком вот состоянии она ткнула ножницами в ногу своей дочери, внезапно узрев в ней врага.
— Уходи! Уходи немедленно! — визжала старушка, выставляя перед собой спицы. — Милиция, милиция! Помогите, грабят!
Алексей предпочёл отступить. Он абсолютно терялся в такие моменты и не знал, как успокоить бабушку.
В коридоре робко топталась Настя и морщила носик.
— Алексей, чем это пахнет?
— Газом пахнет. Выйди в подъезд, нечего тебе здесь дышать. И дверь оставь открытой. Надо все проветрить.
Вытолкав сестрёнку Алексей кинулся звонить матери. Он бы и сам ушел. В квартире было нечем дышать, но оставлять бабушку одну тоже было нельзя. А что, если она чиркнет спичкой?
Елена охнула в трубку, услышав сына.
— Алексей, надо хорошенечко и быстро проветрить квартиру. Я попробую сейчас отпроситься с работы и прибежать к вам. Ты только не оставляй бабушку одну. Где она сейчас?
— Она в зале, и у неё вязальные спицы. Она агрессивно настроена, как тогда, ну ты помнишь…
Елена застонала, и сын даже представил, как она стоит там на работе, держась за сердце.
— Сынок, я понимаю, тебе страшно, но надо за ней всё-таки приглядеть, пока я не приду. Там в зале, в комоде, среди разной мелочёвки есть папины зажигалки. Что, если бабушка до них доберётся?
— Я понял, мам. Я присмотрю, ты только приходи быстрей.
Алексей приоткрыл дверь зала и, сквозь щёлочку, начал присматривать за бабушкой. Она всё так же сидела в кресле и всё так же сжимала спицы. Глаза её поблескивали зловеще.
— Я тебя вижу, — заявила она. — Ты кто такой? Следишь за мной?
Алексею становилось жутко. Хорошо хоть Настя согласилась уйти к подруге, бросив в прихожий портфель. Однако к тому времени, когда Елена прибежала с работы, её мама почти пришла в себя. Она встала с кресла, воткнула спицы в клубок пряжи, валявшийся на полу, и начала бормотать что-то про вязание носков. Потом повела носом и шумно втянула в себя воздух.
— Это что, газом пахнет? — спокойно спросила пожилая женщина. — Алексей, ты чего там заглядываешь? Заходи. Чем пахнет в квартире?
Парень выдохнул. Бабушка стала вновь почти прежней его бабушкой, и он спокойно вошел в комнату. Открыл балконную дверь.
— Бабуль, пусть проветрится. Ты права, в квартире чем-то пахнет.
Так как дверь квартиры была распахнута настежь, Елена вошла неслышно. Она застыла на пороге зала, переводя взгляд с мамы на сына. Глаза женщины были на мокром месте.
— Ты зря отпросилась, — постарался улыбнуться Алексей. — У нас уже всё хорошо, правда, бабуль?
— Хорошо-то хорошо, — ворчала старушка. — Только вот почему так газом пахнет? Елена, а ты чего дома? Ты разве не работаешь сегодня?
— Работаю, мам. Я ненадолго, скоро снова убегу.
Женщина бочком зашла в комнату и, стараясь сделать это незаметно, сунула себе под кофту клубок пряжи с воткнутыми в него спицами. Сделала сыну знак рукой.
Они ушли на кухню, и там женщина увидела разлитый по всему полу борщ. Бросилась его убирать и одновременно говорила сыну:
— Алексей, наверное, пришло время спрятать все колющие и режущие предметы. Я сейчас убегу на работу, а вы с Настей соберите все ножи, вилки, ножницы, спицы и всё такое, ну, ты понял. А потом мы вместе подумаем, где у нас это будет храниться так, чтобы бабушка не нашла. И постарайся не задерживаться после института, когда я на работе. Думаю, Насте не стоит больше оставаться с бабушкой вдвоём.
— Я и сам так думаю, — горько вздохнул Алексей. — Да я уж и так бегом бегу, а не успеваю. Как представлю, что было бы, если бы бабушка чиркнула спичкой или нашла зажигалку…
— Алексей!!! — Елена к тому времени убрала кухню и схватилась за голову. — Я стараюсь об этом не думать. Я не знаю, как нам жить дальше. Просто не знаю! Я не могу уйти с работы. Вам нужно учиться. Нам нужно на что-то жить.
Алексей видел, что мама готова разрыдаться, и мягко прикоснулся к её плечу.
— Ну всё, мам, ладно. Запах почти выветрился. А бабушка сейчас нормальная. Я позвоню Насте, пусть она возвращается домой. И ты беги на работу. Сегодня мы как-нибудь справимся.
— Сегодня, вот именно сегодня! — протяжно выдохнула Елена. — А что дальше? Как нам жить? Господи, что же делать?
Елена, коря себя за то, что бросает больную маму на своих детей, убежала на работу. А Алексей позвонил сестренке и принялся думать, чем он будет её кормить в отсутствие борща. Остановился на яичнице с колбасой, и к тому времени, как Настя прибежала от подружки, живущей в соседнем подъезде, на столе её ждал горячий ужин. Позвали кушать и бабушку. Она пришла, как ни в чём не бывало. Но возмутилась, когда Алексей подал ей ложку.
— Кто это яичницу ложкой ест? Алексей, ты чего? Вилки давай.
— А нет у нас больше вилок, — отвёл глаза парень. — Мама их все в ломбард сдала, — ляпнул он, не зная, что сказать.
— Какой ломбард, Алексей? Ты с ума сошёл?
Тут же, забыв, о чём они разговаривали, бабушка переключила своё внимание на Настю.
— А кто эта девочка за столом? Твоя подружка? Такая невежливая, уселась тут есть и даже не поздоровалась.
Настя сделала большие глаза, состроила гримасу брату и наспех затолкнув себе яичницу, побежала в комнату. Бабушка ела не спеша и на неё вновь накатывало. Алексей понял это, когда она обратилась к нему, назвав молодым человеком, и отругала за плохое обслуживание.
Несколько дней семья прожила относительно спокойно. Бабушка их не узнавала, но, по крайней мере, не сильно чудила. А потом грянул гром. Она затопила соседей. Оставила открытыми краны в ванной комнате. Никто так и не понял, хотела ли бабушка помыться, набрать ванну, либо сделала это специально. Это уже не имело значения, когда на Елену орал злющий мужик с нижнего этажа.
— Вы хоть понимаете, что натворили? Я только недавно ремонт сделал. Вы мне всё оплатите! Все, до копейки. И вообще, почему вы оставляете в одиночестве невменяемого человека? Мало ли как она у вас может учудить. Соседи говорят, недавно в подъезде газом пахло. Это её фокусы? Вы нас всех опасности подвергаете. Так дальше продолжаться не может.
Елена ползала по полу, собирая тряпкой воду и молчала. Ей нечего было сказать.
Сосед убежал, крикнув напоследок, что ущерб им придется оплатить. Елена в сердцах отбросила мокрую тряпку, забрызгав кафель на стенах, уселась в лужу и расплакалась. Алексей пытался ободрить мать, продолжая собирать воду. Нужных слов не находилось. А что тут скажешь?
Вечером, когда бабушка и Настя улеглись спать, Елена устроила на кухне семейный совет. Совет состоял всего из двух человек — её и сына.
— Алексей, ты у меня уже взрослый, — неуверенно начала женщина. — Я хотела с тобой посоветоваться. Вот смотри, что мне дали на работе.
Елена положила на стол белую пластиковую визитку. Алексею бросилось в глаза написанное крупными чёрными буквами слово «Интернат».
— Знаю, Алексей, знаю, это очень плохо, — затараторила Елена, словно оправдываясь перед сыном. — Но у нас нет с тобой другого выхода. Это хорошее место, я узнавала, там к больным относятся по-человечески. Расходы на содержание бабушки будет покрывать её пенсия. Мы будем её часто навещать.
Алексею стало стыдно, что мама, тянущая на себе всю семью, ещё и оправдывается перед ним. И он быстро закивал головой.
— Мам, да, конечно. Другого выхода у нас нет. А если мы увидим, что бабушке там плохо, мы же всегда сможем её забрать. Да?
Через несколько дней бабушку определили на новое место проживания. В тот день она никого не узнавала. Ей казалось, что её привезли в санаторий, где она отдыхала с мужем по молодости. Бабушка придирчиво осматривала условия в палате, называя её «номером», ворчала и не понимала, почему эта незнакомая ей женщина и парень всё время стыдливо отводят глаза.
Без бабушки дома стало очень спокойно. Выдохнула Настя и вновь начала приглашать в гости своих подружек. Только Елене было очень стыдно, и она навещала свою маму так часто, как только у неё предоставлялась возможность. Хотя, могла бы этого не делать. Пожилая женщина почти никогда её не узнавала. Но выглядела вполне довольной жизнью.
Через пару недель к Елене из соседнего города приехала её сестра Ирина. Это не было приездом в гости, Ирина узнала, что Оля сдала маму в интернат. Она разразилась проклятиями, едва только вошла в квартиру.
— Как ты могла? Это же наша с тобой мама! Никогда не думала, что ты такая с..ка, что при живых детях оставишь маму гнить в интернате.
Оля пыталась объясниться. Рассказывала, что другого выхода у неё просто не было. Но Ирина не слушала, продолжая орать:
— Слава Богу, мама вырастила одну такую неблагодарную дочь. Я не такая. Я сегодня же её забираю и увожу к себе.
После ухода сестры Елена вновь плакала. Сын обнял её, пытаясь утешить. А Настя язвительно спросила:
— А чего это тётя Ирина так орет? Она хоть представляет, какая бабушка сейчас? Она же у нас очень давно не была.
Это было правдой. Ирина, хоть и была старшей сестрой Елены, всё ещё работала, как и её муж. Единственная их взрослая дочь давно вышла замуж и жила отдельно.
Ирина сдержала своё слово и увезла маму к себе. Елена пыталась ей звонить, узнавать о мамином состоянии, но Ирина только фыркала в трубку, ничего не рассказывая сестре.
Через месяц у Елены выдалась пара выходных и, как бы ей не было стыдно, она поехала в соседний город к Ирине, чтобы навестить маму. Для Ирины её визит стал неожиданностью, и она застыла на пороге квартиры, будто не желая пропускать внутрь сестру. Потом опомнилась, отошла в сторонку, но на её лице уже не было прежнего напора, а виднелась растерянность.
Елена вошла и спокойно спросила:
— Где мама? Как она себя чувствует? Я приехала её навестить.
— Мамы здесь нет. Она в интернате, — Ирина отвела глаза.
— В интернате? — ахнула Елена. — Ирина, ты же кричала на меня, что я неблагодарная дочь, заставившая маму гнить в интернате. А теперь что?
— Прости, Елена, я была неправа. Мама действительно стала невменяемой. Мой муж не выдержал, сказал, что либо она, либо он, и что не будет жить с ней в одной квартире. Не переживай, я отвезла её в тот же интернат, что и вы. Маме там нравилось.
