Аглая Евгеньевна души не чаяла в своей Танечке. Единственный ребенок, поздняя и такая выстраданная дочка. Сколько бессонных ночей провела она у колыбели. Сколько тревог пережила, прежде чем увидела, как её девочка, такая хрупкая и нежная, расцветает.
Муж Аглаи, Филипп бурчал порой, что балует жена девчонку. Мол, балуешь ты её, Аглаша. Спускаешь с неё все узды. Но втайне сам был готов Татьяне луну с неба достать. Носил Тане и французские духи из командировок. То шелковые ленты, каких не сыскать в их маленьком городке. А как-то раз Филипп, к великому восторгу дочери и восхищению жены, привез Танечке модные сапожки. Лаковые, на высоком каблуке. Точь-в-точь как носили артистки в модных журналах
Росла Татьяна в любви и заботе, словно бутон розы в оранжерее. Красивая, статная девушка была, Добрая и ласковая. Неудивительно, что все парни за ней улепётывали. Аглая Евгеньевна была уверена, что Татьяна как-нибудь встретит подходящего жениха. Кого-то успешного, при деньгах. Ну и внешностью, конечно, необделённого.
Но как-то за Танечкой начал увиваться Пашка. Парень простой, работящий. Но, как говорится, не из их круга. Ухаживал Пашка за Татьяной просто. Без вычурных фраз и дорогих подарков. То букетик полевых цветов принесет, то с рыбалки примчится с уловом, чтобы зазнобу побаловать свежей рыбкой.
Аглая Евгеньевна внутри вся сжалась. «Ну не пара он моей девочке! — думала она про себя, — уж я то для своей доченьки принца на белом коне ждала, а тут…». Не такого будущего она мечтала для своей драгоценной дочери.
В её представлении будущий зять должен был быть видным мужчиной, образованным, из интеллигентной семьи. Только виду Аглая Евгеньевна не подавала. Понимала, что насильно мил не будешь. Да и Татьяна вся светилась от счастья. А дочкино счастье для матери дороже любых принцев.
Свадьбу играли скромную, без лишнего шума. Аглая, хоть и не одобряла выбор дочери, но накрыла щедрый стол. Сама спекла торт и встречала молодых, как и полагается. Пашка оказался парнем хозяйственным.
К Татьяне относился трепетно, носил на руках, в прямом и переносном смысле. Вскоре на свет появилась внучка, Алиса. Аглая растаяла, окунулась в заботы о малышке, да и с Павлом вроде бы смирилась. Казалось бы, живи да радуйся.
Но Аглая Евгеньевна не была бы собой, если бы не нашла повода для беспокойства. Ей все казалось, что зятя нужно «облагородить», «приучить к культуре». Начала она с мелочей: то замечания по поводу внешнего вида делала, то намекала на необходимость получить «более престижную» работу. Павел, человек неконфликтный, старался отшучиваться, но Аглая Евгеньевна настаивала на своем, чем все больше раздражала зятя.
В один из визитов Аглаи Евгеньевны к дочери произошел инцидент. Она увидела, как Павел, вернувшись с работы, в рабочей одежде, уселся за стол и взял на руки Алису.
— Павел, ты бы хоть руки помыл! — воскликнула Аглая Евгеньевна, — И вообще, переоденься! Разве можно в таком виде к ребенку?
Павел, уставший после рабочего дня, нахмурился.
— Мама, все в порядке, — мягко попыталась урезонить мать Татьяна.
— Да что ты говоришь! — не унималась Аглая Евгеньевна, — Он должен понимать, что такое гигиена! И вообще, внешний вид — это визитная карточка человека! Как он будет Алису воспитывать с таким подходом?
Павел молча встал из-за стола, поставил Алису на пол и вышел из комнаты. Татьяна бросила на мать укоризненный взгляд.
— Мама, ну зачем ты так? Он же устал!
— Я же для него стараюсь! — всплеснула руками Аглая Евгеньевна, — Хочу, чтобы он лучше был! Чтобы Алисе потом не стыдно было за отца!
Аглая Евгеньевна, тяжело вздохнув, опустилась на стул. «Неблагодарный! — думала она про себя, чувствуя, как обида жжет изнутри. — Стараюсь для него, как лучше хочу, а он». Ей казалось, что она, как в старые добрые времена, печется о своей Танечке, желая ей только самого лучшего.
Разве не очевидно, что Павел — не та партия, которая нужна ее девочке? Ну не пара он ей! Вот пройдет время, и Таня сама это поймет. А пока… нужно брать воспитание зятя в свои руки.
Скоро должен был быть юбилей Аглаи Евгеньевны. Шестьдесят лет! Она уже представляла, как они будут обедать в ресторане, а гости рассыпятся в комплиментах.. Конечно, жемчужиной вечера должна была стать её Татьяна, в элегантном платье, с идеальной укладкой и сногсшибательным мужчиной под руку. Этим мужчиной должен был стать некто, о ком можно сказать: «Вот он, достойный зять!» Но реальность, как назло, имела очертания Павла.
Аглая Евгеньевна не хотела портить себе праздник, поэтому решила действовать деликатно, но настойчиво. Она намекнула Татьяне, что неплохо бы пригласить на торжество Виктора Степановича, директора фирмы, где работала Татьяна.
Виктор Степанович был вдовцом, импозантным мужчиной, с положением в обществе. Аглая Евгеньевна подумала, что если они с Татьяной пообщаются в неформальной обстановке, может быть она переключится со своего разнорабочего. «Вот увидишь, как утрется этот твой Пашка! — думала про себя Аглая Евгеньевна. — Поймёт, что до идеала ему ещё расти и расти!».
В день юбилея Павел надел свой единственный костюм, который был ему тесноват в плечах. Но теща попросила. Он старался держаться в тени, помогал Татьяне. Но от наблюдательного взгляда Аглаи Евгеньевны не укрывался. Наконец, настал момент дарить подарки.
Гости, один за другим, произносили тосты, вручали цветы, конверты. Когда очередь дошла до Павла, Аглая Евгеньевна многозначительно улыбнулась: «Ну, зятек, удиви!» Павел протянул ей небольшой сверток.
— Это вам, Аглая Евгеньевна, от меня. Скромно, но от души.
Аглая Евгеньевна развернула подарок. На ладони лежала деревянная брошь в виде ласточки, аккуратно выточенная и покрытая лаком.
— Какая красота! – восхитились некоторые гости. – Своими руками? Вот это да!
— Спасибо, конечно, – процедила она сквозь зубы Аглая Евгеньевна. — Очень… оригинально.
И с этими словами она отложила брошь на край стола, как будто от неё исходило нечто неприятное.
Весь оставшийся вечер Аглая Евгеньевна не упускала Виктора Степановича из виду. Она постоянно находила поводы подозвать к ним Татьяну. То ли бокал вина подлить, то ли какое-нибудь изысканное блюдо предложить. Сама же Аглая Евгеньевна рассказывала гостю о талантах дочери, невзначай упоминая о ее любви к классической музыке и французской поэзии.
Виктор Степанович, будучи человеком воспитанным, вежливо поддерживал разговор. Но понимающим людям было видно, что все эти ухищрения Аглаи Евгеньевны его скорее забавляют. Татьяна чувствовала себя неуютно. Павел, наблюдавший за всем этим спектаклем, держался в стороне.
Когда гости начали расходиться, Аглая Евгеньевна, словно невзначай, попросила Виктора Степановича проводить Татьяну с дочкой до дома, сославшись на то, что Павел уже довольно навеселе.
— Виктор Степанович, вы ведь не откажете даме в такой мелочи? — с приторной улыбкой пропела она, поправляя волосы дочери. — А то мало ли что в темноте случиться может!
Татьяна хотела было возразить, но Павел, взяв дочку на руки, спокойно сказал:
— Не стоит беспокоиться, Аглая Евгеньевна, — спокойно произнес Павел, мягко перехватив Алису с рук тещи. — Мы с Таней и Алисой возьмем такси. Может, я и не трезвенник. И не такой культурный человек, как вы. Но позволяю себе только по праздникам. В отличие от некоторых. Для вас это, видимо, тоже культура какая-то?
Аглая Евгеньевна была ошарашена. Она не ожидала такой дерзости от своего зятя. Её лицо побагровело от возмущения. Она открыла рот, чтобы ответить, но слова застряли в горле.
На следующий день Павел пришел к Аглае Евгеньевне и откровенно поговорил с ней. Сказал, что постоянные замечания и попытки перевоспитать его утомляют. Попросил ее уважать его выбор и больше не вмешиваться в их семейную жизнь. Аглая Евгеньевна так и не смогла принять Павла как своего родного сына. Но постепенно смирилась, что Татьяна выбрала именно его. А это было самое главное для любящей матери.
