— Надоела ты мне, гадина меркантильная, — прочитала в письме, написанном ее мужем, Вера, — я от тебя ухожу! Надо тебе сына везти на море? Вези, но только за свой счет! А я, знаешь ли, устал на вас двоих горбатиться! Счастливо оставаться, меня не ищи.
В жизни Веры много лет уже ничего интересного не происходило. За исключением, разве что того, что ее муж, Николай, недавно ушел от нее. Они прожили душа в душу почти двенадцать лет, а в марте он взял, и просто ушел, оставив после себя лишь короткую записку, в которой признался, что устал от жизни с ней.
Но не в ней одной была причина его ухода. У Виталика, сына Веры и Николая, обнаружили бронхиальную астму. Они потратили на его лечение немало денег, но болезнь все никак не отступала. Врачи рекомендовали им отвезти сына на отдых в горы или на море, но семейный бюджет Веры и Николая не мог позволить таких трат. Ссорились по этому поводу долго:
— Да имей ты совесть, Коля, — кричала на супруга Вера, — неужели тебе для собственного ребенка денег жалко? Ты прекрасно знаешь, что астма не рассосется сама по себе. Виталику нужно море!
— А где я деньги возьму? — ревел Николай, — я их печатаю, что ли?
— Коля, ты издеваешься?! — Вера почти визжала, — мы не можем позволить себе даже лекарств, а ребенку нужно море! Морской воздух ему необходим! Ты же мужчина, ты должен решать проблемы, а не ныть! Иди на вторую работу, если одной зарплаты не хватает…
— Я не ною! — Николай вскочил с кресла и начал нервно расхаживать по комнате, — я пашу, как проклятый, а ты только и делаешь, что тратишь деньги на свои прихоти!
— Прихоти?! — взвилась Вера, — это не прихоти, это необходимость! Виталику нужно дышать чистым воздухом, а ты не можешь этого обеспечить!
— Тебе легко говорить! Я устал, Вера. Устал от твоих постоянных требований!
Скандалы длились почти три месяца. Вера сначала просила по-хорошему, предлагала разные варианты: от кредита в банке до поиска подработки, но Николая ни один не устроил. Вера, несколько лет после рождения сына не работавшая, вернулась в парикмахерскую, но и это ситуацию не спасло. Как-то она вернулась с работы, в квартире вещей мужа не обнаружила. Зато на кухонном столе нашла записку, в которой Коля ее называл —меркантильной гадиной и сообщал, что больше с ней жить он не намерен.
Его уход Вера восприняла очень болезненно. В голове женщины, в одночасье ставшей матерью-одиночкой, не укладывалась простая истина: как Коля мог оставить родного больного сына? Как теперь она будет жить? На зарплату парикмахера? От депрессии Веру спасли только работа и забота о маленьком Виталике, который ходил в четвертый класс.
Пока не было клиентов, Вера перекинулась парой слов со своей коллегой и подругой Татьяной, которая обычно подстригала мужчин. Они разговорились о погоде, ценах на продукты и о прочих вещах, и не заметили, как дверь отворилась, и внутрь вошел парень.
Вера его узнала сразу — это был бездомный, который обитал неподалеку. Он робко прошел вперед и спросил, можно ли ему подстричься. Татьяна искривила губы в брезгливой усмешке.
— В твоей шевелюре вши небось табунами бегают, — пренебрежительно кинула она, — нет уж, извини. Попроси оболванить тебя кого-нибудь другого.
Парень покраснел и робко произнес:
— Утром я вымыл голову. Никаких вшей у меня нет. Сделайте доброе дело, Христа ради…
Татьяна разозлилась:
— Слушай, я потом инструменты обрабатывать устану. Ты можешь мне гарантировать, что у тебя ни паразитов, ни каких-нибудь болячек нет? Заражу кого-нибудь из клиентов, позора потом не оберешься!
Парень промолчал, повернулся и направился к выходу, но тут его окликнула Вера.
— Давайте я вас обслужу? — предложила она.
Парень уселся в кресло, и Вера, расчесав его мягкие локоны, спросила, как его подстричь.
— Покороче, если можно — сказал парень, и Вера принялась за работу.
Никаких паразитов у парня не было, и волосы были на удивление мягкими и шелковистыми. Вера укоротила их, снова расчесала и уложила по обе стороны головы. Глядя на клиента в зеркало, Вера отметила, что он совсем недурен собой, разве что мешки под глазами и ввалившиеся щеки слегка старили его.
Вера закончила работу, смахнула состриженные волосы на пол и сняла с парня накидку. Тот встал и полез в карман, после чего протянул Вере горсть мелочи. Вера помахала головой:
—Уберите, — улыбнулась она, — вам они нужнее.
Парень попытался уговорить ее, но она продолжала отмахиваться. Тогда парень сунул свою мелочь в карман брюк, надел потрепанный пиджак, горячо поблагодарил ее и вышел из парикмахерской.
Татьяна удивленно уставилась на Веру:
— Дорогая, а что это было? Ты ударилась в волонтеры? Начала помогать сирым и убогим?
—Ничего, — сказала Вера, подметая пол, — людям, Тань, нужно помогать. И зря ты на него налетела! Человек на улице живет, но за собой ухаживает. От него даже пахнет приятно.
Татьяна фыркнула:
— Не забудь протереть все инструменты спиртом. Мало ли чего можно было подцепить от… бездомного.
—Что ты к нему прицепилась? — раздраженно ответила Вера, — ну бездомный, и что с того? Не повезло в жизни, бывает. Мне вот тоже не слишком-то везет в последнее время. Однако это не повод так отвратительно ко мне относиться. Тань, давай забудем об этом инциденте, хорошо?
Татьяна пристыженно замолкла.
Больше в тот день ничего интересного не произошло, и Вера, как обычно в пятом часу вечера отправилась домой.
К ее приходу Виталик уже вернулся из школы и учил уроки, лежа на полу своей комнаты. Он услышал ее шаги на лестнице, и побежал открывать дверь, но не преодолев и нескольких метров, остановился, задыхаясь. Вошедшая в квартиру Вера присела рядом с сыном и стала гладить его по спине. Она быстро отвела Виталика в его комнату, достала из его школьного рюкзака ингалятор и сунула его Виталику в рот. Виталик пару раз глубоко вздохнул, и приступ, наконец, отступил.
Спустя полчаса Вера и Виталик сидели на кухне и пили чай. Виталик, дожевывая булочку, спросил маму:
— Мам, а на море мы поедем? Летом?
Вера пожала плечами.
— Не знаю, сынок, — сказала она, — возможно, если у нас будут деньги.
Виталик разочарованно заметил:
— Ты всегда так говоришь. Все время обещаешь, а мы так никуда и не поехали ни разу. Может, попросить денег у папы? Он всегда давал мне денег, если я у него просил.
Вера замялась. О том, что отец ушел из семьи, она сыну пока не рассказывала. Не хотела травмировать психику ребенка. Пришлось импровизировать на ходу:
— Папа уехал в командировку, — сказала она, — и пока не вернулся. Не знаю, как долго он там пробудет.
Виталик задумался:
— А если он не вернется? — спросил он, — так же бывает, мам…
Вера вздохнула.
— Я надеюсь, что вернется, — ответила она, — но мы не можем рассчитывать только на него. Нам нужно научиться жить самостоятельно.
Она посмотрела на сына, который сидел, опустив голову.
— Ты же знаешь, что папа всегда был для тебя примером, — продолжила она, — но ты должен понять, что жизнь не всегда идет по плану. Иногда приходится принимать решения самим.
Виталик кивнул, но в его глазах все еще читалась тревога.
— Наверное, ты права, — сказал он, — но я все равно хочу поехать на море.
Вера улыбнулась.
— Мы что-нибудь придумаем, — пообещала она, — а пока допивай чай, и пойдем спать. Завтра у тебя школа, и нам обоим нужно отдохнуть.
Когда Виталик ушел в свою комнату, Вера осталась на кухне, размышляя о том, как лучше поддержать сына и помочь ему справиться с неопределенностью. Она понимала, что впереди их ждет много трудностей, но верила, что вместе они смогут преодолеть любые преграды.
На следующий день парикмахерская снова пустовала, и Вера с Татьяной убивали время, выпивая одну чашку кофе за другой. После обеда к Татьяне зашел один постоянный клиент. Она быстро обслужила его, и после его ухода посетителей не было до самого конца рабочего дня. Уходя, Вера сказала Татьяне, что, если дела пойдут так и дальше, за месяц они не заработают даже на хлеб.
— Чем за аренду платить будем? — вздохнула Вера, — сын на море просится, а у меня денег ни копейки!
— Если придется уходить, я клиентов своих домой приглашать буду, — сказала Татьяна, — так даже лучше. Ходить никуда не надо, деньги за место платить не придется. Быстренько постригла клиента на кухне — и адью. Тебе, кстати, советую поступить точно так же.
— Я бы с удовольствием, но у Витальки астма. Боюсь, как бы волосы чужие приступы не спровоцировали. Не выход это, в общем…
Вера попрощалась с подругой и вышла из салона. Город купался в теплом майском вечере, и отовсюду доносились птичье чириканье, слушая которое Вера возвращалась в своей памяти к тем дням, когда была еще совсем юной девчонкой. Тогда ей казалось, что жизнь всегда будет наполнена одной только радостью. Как же она ошибалась…
Но не успев пройти и десятка метров, кто-то окликнул ее, и она остановилась. Вера обернулась и увидела спешащего к ней парня — ее вчерашнего клиента. В одной руке он держал букет сирени, а в другой какой-то белый свиток. Парень подошел к ней и протянул цветы. Вера заметила, что в этот раз он был одет в клетчатую рубашку, из-под которой виднелась помятая футболка. Вера приняла букет.
— Возьмите, пожалуйста, — попросил парень, — от чистого сердца. Очень мне хочется сделать вам приятное.
Парень развернул свиток, и Вера увидела, что это портрет ее самой. Он был написан небрежными штрихами, но черты ее лица при этом были переданы очень точно, и изображение выглядело невероятно живым. Вера взглянула в него словно в зеркало, и восхищенно улыбнулась.
—Это ваша работа? — спросила она парня, и тот утвердительно кивнул.
Парень протянул ей испачканную в краске руку и представился:
— Павел. Можно просто — Паша.
—А я — просто Вера, — ответила Вера и пожала ему руку.
Паша спросил ее, понравился ли Вере ее портрет.
— Еще бы, — воскликнула она.
Вера спросила:
— Как вам удалось так точно воспроизвести мое лицо? Вы видели меня всего каких-то пятнадцать минут.
—Я сфотографировал его своими глазами и сохранил в памяти, а потом просто проявил ваше лицо на бумаге, — рассмеялся он, а затем предложил, — хотите покажу вам кое-что? Это тут, недалеко.
Вера согласилась, но предупредила, что не может слишком задерживаться.
— Сын у меня один, — объяснила она.
— Это всего на пару минут, — заверил ее Паша, и взяв под руку, повел по улице.
Паша привел Веру в небольшой гараж, который находился в одном из дворов. Гараж был полуразрушен и у Веры возникло впечатление, что он вот-вот должен рухнуть. Она спросила у Паши, как он тут живет, но тот лишь улыбнулся.
Внутри гаража было темно. Паша зажег висящий на стене фонарь, и помещение постепенно заполнилось тусклым светом. Когда глаза Веры немного привыкли к полутьме, она разглядела стоящие вдоль стен холсты. На них были изображены разные люди, пейзажи, животные, какие-то абстрактные пятна и линии. Небольшой стол, стоящий посередине, был завален красками, обрывками бумаг и пустыми упаковками от чипсов.
—Это моя галерея, — с гордостью сказал Павел и вопросительно посмотрел на Веру, — ну, и как вам?
Вера ходила от одного холста к другому, внимательно разглядывая каждое изображение. Особенно ей приглянулась картина, на которой был изображен маленький домик у озера, окруженного горами. Над крышей домика нависали сосновые ветви, и в таинственном свете фонаря Вере показалось, что они качаются на ветру. Она спросила Пашу, что это за место и где оно находится, но тот лишь пожал плечами.
— Мне часто снилось это место. Так часто, что я в мельчайших подробностях запомнил эти сны и написал эту картину по памяти. Красиво, правда?
Вера кивнула. Она спросила Пашу, почему при таком таланте он живет здесь, в грязи и нищете. Паша убрал со стола разбросанные вещи, достал из тумбочки термос и две кружки и налил в них кофе. Потом придвинул к столу пустой ящик из-под овощей, служивший, по всей видимости, стулом, и предложил Вере присесть. Пока Вера пила горячий сладкий кофе, Паша рассказывал ей свою короткую историю.
Он совсем не помнил, как очутился в этом городе. Примерно два года назад он очнулся ночью, лежащим на берегу реки. Была зима, и он едва не обморозил себе руки и ноги, вылезая из сугроба, где провел неизвестно сколько времени. На ватных от холода ногах он дошел до какого-то магазина, попросил вызвать скорую и упал без сознания. В больнице его спрашивали, кто он и откуда, но Павел не помнил. Документов при нем не было, и вместе с ними исчезла и его личность. Он помнил лишь, что его зовут Павлом, и на этом… все. Потом он закономерно оказался на улице, и стал подрабатывать, где придется, попутно занимаясь рисованием.
Как-то он пришел в галерею искусств, чтобы попросить об организации выставки, но его оттуда выгнали. С тех пор он решил, что его творчество никому не интересно, и уже творил только для себя.
— Вы — первая, кому я показал свои картины, — сказал Паша Вере, подливая кофе, — рад, что вы их оценили.
Вера прониклась историей и Паши и спросила, не может ли она чем-то помочь ему.
Павел развел руками.
— Не знаю, — сказал он, — чем тут поможешь. Спасибо, что пришли и посмотрели, этого вполне достаточно.
Вера допила кофе, незаметно сунула в карман валявшегося на полу пиджака несколько сторублевых бумажек и сказала, что ей пора домой. Паша проводил ее до парикмахерской, и на прощание сказал, чтобы она заходила к нему почаще.
Вера и в правду стала часто навещать Павла. Она приносила ему горячую еду, воду, одеяла. Павел поначалу не хотел принимать помощи, но в конце концов сдался. Однажды Паша внезапно заболел. Пришедшая к нему Вера нашла его лежащим на полу с высокой температурой. Она сходила в аптеку и купила для него лекарств. Оставлять больного Пашу на ночь в холодном гараже было опасно, и она, вызвав такси, увезла его домой. Так же она прихватила с собой его картины, чтобы их в его отсутствие кто-нибудь не нашел и не прибрал к рукам.
Оклемавшись, Павел хотел было идти назад, но Вера не хотела, чтобы он вернулся на улицу. Она предложила ему остаться пока у себя, по крайней мере до тех пор, пока Паша не нашел бы себе подходящую работу. Паша развел руками.
— Я и делать-то ничего толком не умею, — сказал он.
Вера пообещала, что что-нибудь придумает.
Через неделю Вера пристроила Пашу на работу как раз по его профилю: в одной строящейся школе нужно было разрисовать стены. Работа была несложная, но денежная, и Паша согласился. За неделю он заработал неплохую сумму, и сразу же накупил подарков для Веры и Виталика. Виталик полюбил Пашу: тот придумал и нарисовал для него несколько комиксов, и Виталик был просто в восторге.
Как-то раз, сидя в Интернете, Вере пришло в голову выставить работы Павла в сеть. Она создала тематическую группу в одной из соцсетей, и загрузила туда фотографии картин Павла. Поначалу никакого отклика не было, в группу почти никто не вступал, и она уже забыла про нее. Но однажды ей пришло сообщение от одного незнакомого ей человека. «Аноним» спрашивал, откуда у нее эти картины. Вера возмутилась, но все же ответила, как есть. Рассказала подробно о встрече с Пашей и заодно о том, как он оказался в чужом городе. Ответ пришел быстро:
— Павел — известный художник, его произведения больших денег стоят. Я пару картин у него приобретал уже, поэтому сразу его стиль узнал. Может, дадите его контакты? Скажите, как его найти.
Вера тут же понеслась за Павлом. Он, сидя у монитора компьютера, внимательно прочитал переписку и силился вспомнить что-нибудь из прошлой жизни. Поначалу ничего не получалось, но потом он посмотрел на картину с изображением домика у озера, всмотрелся в нее, и в его голове встал образ какой-то женщины. Она стояла у крыльца этого домика и махала ему рукой.
— Мама, — еле слышно произнес Павел, — мама… Это дом моей мамы. Вера, я вспомнил!
Паша от нахлынувших на него эмоций схватил Веру в охапку и закружил ее по комнате.
Через месяц к ним в гости приехал тот самый человек, с которым Вера переписывалась в сети. Это был Геннадий, друг и агент Павла. Увидев Пашу, Геннадий долгое время молчал, вглядываясь в его лицо, а потом крепко обнял.
— Мы думали, что тебя уже давно нет на свете, — расчувствовался Геннадий, не выпуская Павла из своих объятий.
Геннадий привез с собой несколько реплик картин, которые Павел создал в своей «прошлой» жизни. Паша, изучая их, понемногу выбирался из запутанного и темного лабиринта своей памяти. Он вспомнил свое детство в пригороде Сочи, маму, школу и даже первую учительницу. Но вспомнить того, что произошло с ним в ту злополучную ночь два с лишним года назад так и не смог. Видимо, его мозг просто стер страшные воспоминания, и оставил лишь хорошие.
Геннадий сообщил Павлу, что его мама умерла полгода назад, так и не дождавшись сына. В наследство Павлу остался тот самый небольшой домик у горного озера. Геннадий предложил ему вернутся назад и пожить там, пока он до конца не оправится. Павел согласился.
— Это хорошая идея, — сказал Павел, — к тому же, Виталику этот переезд тоже будет кстати.
Он спросил мальчика, хочет ли тот съездить к нему, и тот радостно кивнул.
Павел вопросительно взглянул на Веру, и она сказала, что только за.
Через неделю, собрав вещи и попрощавшись со своими немногочисленными знакомыми, Вера отправилась с Павлом на его родину, на юг России. Стоял уже август, погода была промозглой, и переезд из полуосеннего сырого города в летнюю глушь был для нее подарком. Еще большим подарком он был для Виталика. По прибытии на место, Павел и Вера стали обживать старый мамин дом. Павел в перерывах между творчеством делал ремонт. Картины, которые он рисовал, забирал Геннадий, и они очень скоро находили покупателей. Денег хватало, Павел и Вера могли ни в чем себе не отказывать.
На семейном совете было принято решение открыть собственную турбазу на противоположном берегу озера. Выстроив несколько гостевых домиков и здание рыболовного магазина, а так же уладив формальности с арендой земли, они наконец открыли свое дело. Вера взяла на себя обязанности администратора, а Павел ездил в город за всем необходимым.
Виталик, возвращаясь из города после учебы, первым делом садился в лодку и отправлялся на рыбалку. Горный воздух благотворно действовал на его легкие, и очень скоро ингаляции стали ему не нужны. Как-то раз, вернувшись домой с рыбалки, он спросил маму, когда они с Павлом наконец поженятся. Вера рассмеявшись, пожурила сына и сказала, что скоро.
— И Паша станет моим папой?, — спросил ее Виталик, и Вера утвердительно кивнула.
Вера и Павел поженились через месяц. Павел немного освободился от работы, продал несколько последних картин, и они сыграли свадьбу в узком кругу близких. Павел пошутил над приехавшей к ним на свадьбу Татьяной, что, возможно, зря она тогда не подстригла его.
