Когда Павел объявил о командировке на три месяца, Елена почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Три месяца? — переспросила она, надеясь, что ослышалась. — Паш, может, откажешься?
Муж вздохнул и положил ей руки на плечи: — Лен, это повышение. Если справлюсь, меня назначат руководителем проекта. Это совсем другая зарплата, другие возможности.
Елена понимала. В тридцать восемь лет карьерный рост был важен, особенно когда в планах второй ребёнок и расширение жилплощади. Но перспектива остаться одной с десятилетним Кириллом не радовала. «Справишься, — успокаивала она себя, — не впервой».
— И ещё… — Павел отвёл глаза, и Елена сразу поняла — сейчас прозвучит то, что ей совсем не понравится. — Мама поживёт с вами, пока меня не будет.
Елена похолодела. Галина Сергеевна — строгая учительница математики на пенсии, женщина с идеальной осанкой и привычкой всех поучать — в их доме на три месяца? Это уже слишком.
— Паш, зачем? — Елена старалась говорить спокойно. — Твоя мама живёт в соседнем доме. Мы можем просто навещать друг друга.
— Я беспокоюсь за неё. Ей шестьдесят восемь. В последнее время она часто жалуется на сердце. А если что-то случится, когда она одна?
Елена закусила губу. Конечно, она понимала заботу Павла о матери. Но перспектива делить крышу с женщиной, которая за двенадцать лет брака так и не приняла её в семью, казалась не очень.
С самого начала между ними пробежала чёрная кошка. После первого знакомства, когда Павел привёл её знакомиться с родителями, Галина Сергеевна только поджала губы и сухо заметила: «Привёл бы Настю показать, давно не видела».
Павел потом объяснял, что Настя — его бывшая, дочь маминой подруги, учительницы литературы. «Правильная девочка из хорошей семьи», как говорила Галина Сергеевна. Елена же была «непонятно кем» — художницей из творческой семьи, с привычкой говорить то, что думает.
После свадьбы стало ещё хуже. Свекровь постоянно критиковала её стиль воспитания Кирилла («Ребёнок совсем разболтался без дисциплины!»), её кулинарные способности («В наше время девочек учили готовить, а не только краски разводить»), даже её манеру одеваться («Как ты выглядишь? Ты же мать, а не подросток!»).
— Ладно, — наконец сказала Елена. — Пусть переезжает. Как-нибудь переживём эти три месяца.
Павел с облегчением выдохнул и обнял жену: — Спасибо, Лен. Я знал, что ты поймёшь.
Первая неделя совместной жизни была напряженной. Галина Сергеевна перевезла часть своих вещей и заняла гостевую комнату. Каждое утро начиналось с её замечаний о «непорядке в доме», «ненаваристом супе» и «слишком позднем отходе ко сну».
— Кирилл, — говорила она внуку, игнорируя невестку, словно той и не было в комнате, — когда твой отец был в твоём возрасте, он уже в шесть утра был на ногах. А ты спишь до восьми, и ничего не успеваешь.
Елена сжимала зубы и молчала. Ради мужа. Ради сына, который, несмотря на строгость бабушки, тянулся к ней. Ради мира в доме.
Но однажды, в дождливую субботу, когда Кирилл уехал с друзьями в кино, а Галина Сергеевна отправилась на встречу с бывшими коллегами, Елена решила навести порядок в шкафах. Перебирая старые коробки на антресолях, она наткнулась на потрёпанную книгу в выцветшей обложке. «Книга о вкусной и здоровой пище», издание 1976 года.
Елена открыла её и удивилась — страницы были исписаны пометками, сделанными мелким аккуратным почерком. «Добавить больше масла», «заменить сметану на йогурт», «Паше особенно понравилось». Некоторые рецепты были дополнены наклеенными листочками с собственными вариациями. Несколько закладок из выцветших открыток отмечали особые страницы.
Елена с интересом перелистывала книгу. Она никогда не думала о свекрови как о женщине, увлечённой кулинарией. Скорее представляла её склонённой над стопками тетрадей, проверяющей бесконечные контрольные по математике.
Одна из закладок привлекла её внимание. Рецепт маминых котлет с подробными пометками. «Секрет — замочить хлеб не в воде, а в молоке. И не жалеть лука!» — гласила запись на полях. А ниже, другими чернилами:
«Октябрь 1986. Паша заболел ангиной после соревнований. Попросил именно их. Пришлось бежать в магазин за мясом после работы. Стояла в очереди час. Но его улыбка того стоила».
Елена невольно улыбнулась. Она помнила, как Павел рассказывал об этом случае — школьные соревнования по плаванию, куда он пошёл, несмотря на начинающееся недомогание. Выиграл, но потом слёг с температурой 39.
Из кухни потянуло запахом подгоревшего — забытый на плите чайник! Елена бросилась спасать ситуацию, прихватив с собой книгу.
Вечером, когда Галина Сергеевна вернулась домой, её встретил неожиданный запах. Она принюхалась, нахмурилась, затем лицо её вдруг смягчилось: — Что это?
Елена вышла из кухни, вытирая руки о фартук: — Котлеты. По вашему рецепту. Надеюсь, получилось похоже.
— Мои… — Галина Сергеевна осеклась. — Откуда?
Елена молча показала книгу. Свекровь взяла её в руки, погладила потрёпанную обложку. — Думала, что потеряла её при переезде.
— Простите, что взяла без спроса, — сказала Елена. — Просто наткнулась, когда порядок наводила.
Галина Сергеевна кивнула и прошла на кухню. Попробовала котлету, закрыла глаза. — Почти как у меня, — сказала она, и это прозвучало почти как комплимент. — Только соли чуть больше, чем нужно.
За ужином Кирилл уплетал котлеты за обе щеки: — Бабуль, а почему ты раньше такие не готовила?
— Давно не готовила, — ответила она. — Когда живёшь одна, нет смысла возиться.
Вечером, когда Кирилл уже спал, а Елена мыла посуду, Галина Сергеевна неожиданно заговорила: — Знаешь, почему эти котлеты особенные? Их готовила моя мама. В нашей семье все женщины умели готовить, это была традиция.
Елена повернулась к ней: — У нас дома чаще папа готовил. Он архитектор, но кулинария — его хобби.
Галина Сергеевна поджала губы, но промолчала. Елене показалось, что в выражении её лица промелькнуло что-то новое — не привычное осуждение, а… интерес?
На следующий день Елена снова обратилась к книге. На этот раз её внимание привлёк рецепт яблочного пирога. «Если добавить корицу и немного коньяка в тесто — получится особенный вкус», — гласила приписка. И ещё одна заметка:
«Февраль 1978. Первая годовщина свадьбы. Андрей так удивился, что я помню его любимый пирог. А я запомнила с первого раза, как он упомянул об этом, ещё когда мы только познакомились».
Андрей — отец Павла. Елена мало знала о нём, только то, что его не стало, когда Павлу было двадцать. И что Галина Сергеевна больше не вышла замуж, одна вырастив сына.
К вечеру дом наполнился ароматом яблок и корицы. Галина Сергеевна, вернувшись из магазина, снова принюхалась: — Яблочный пирог?
— Да, — кивнула Елена. — Правда, у меня не было коньяка, пришлось использовать ром.
К её удивлению, свекровь не стала критиковать: — Ром даже лучше подходит. Я просто тогда не знала… — она оборвала фразу. — Паша любит этот пирог. Жаль, не может попробовать.
— Может, фото ему отправим? — предложила Елена. — Я могу сфотографировать.
Они сделали несколько снимков и отправили Павлу. Тот ответил почти сразу: «Вау! Мамин фирменный пирог! Две мои любимые женщины нашли общий язык?»
Вечером, за чаем с пирогом, Галина Сергеевна неожиданно начала рассказывать: — С Андреем мы познакомились в институте. Он был на физическом, я на математическом. На третьем курсе нас отправили в колхоз на картошку. Там и начался наш роман. Знаешь, он был очень… светлым человеком. Всегда с шуткой, с улыбкой.
Елена слушала, затаив дыхание. Это был первый раз, когда свекровь делилась с ней чем-то личным.
— А этот пирог, — продолжила Галина Сергеевна, — научилась печь у его матери. Свекровь у меня была замечательная, сразу приняла как родную дочь.
В её голосе Елена уловила нотку… сожаления? Или ей показалось?
Так началась их странная кулинарная одиссея. Каждые несколько дней Елена выбирала новый рецепт из книги свекрови и готовила по нему. Каждое блюдо открывало новую страницу из жизни Галины Сергеевны.
Рассольник с перловкой и солёными огурцами — «Паша в третьем классе. Первая олимпиада по математике. Вернулся промокший, замёрзший, но с дипломом. Согрелся только после тарелки горячего рассольника».
Морковный торт с грецкими орехами — «Сентябрь 1992. Паша поступил в университет. Решила порадовать его чем-то особенным. В магазинах пусто, но всё-таки нашла морковь и орехи. Просидела полночи, но торт вышел удачным».
Плов с курицей и изюмом — «Рецепт Зухры Ахметовны, соседки по коммуналке. Делать на чугунной сковороде, не мешать! Май 1970, моя первая самостоятельная готовка».
И с каждым новым блюдом Галина Сергеевна рассказывала историю. Иногда короткую, иногда длинную. О своём детстве в коммунальной квартире на окраине города. О родителях — простых рабочих, мечтавших дать дочери образование. О студенческих годах, о знакомстве с Андреем, о первых годах брака — трудных, но счастливых.
Елена никогда не думала, что строгая свекровь могла быть такой — молодой, влюблённой, неуверенной. В её рассказах открывалась совсем другая Галина Сергеевна.
Постепенно и Елена начала рассказывать о себе. О родителях-художниках, вечно увлечённых новыми проектами. О детстве, проведённом в мастерской среди красок и холстов. О первой любви, о разочарованиях, о встрече с Павлом.
Они всё ещё не стали лучшими подругами. Случались и размолвки, и колкие замечания. Но что-то неуловимо изменилось между ними. Впервые за двенадцать лет они начали разговаривать — по-настоящему, открыто.
Однажды Елена решилась спросить: — Галина Сергеевна, а почему… — она замялась, подбирая слова, — почему вы с самого начала были против нашего брака с Пашей?
Свекровь сидела у окна с чашкой чая. Помолчала, потом ответила: — Я боялась. Паша всегда был импульсивным, увлекающимся. А ты была такой… непохожей на нас. Богемная, яркая. Я думала, это ненадолго. Что ты быстро устанешь от нашей обычной жизни и уйдёшь. А он будет переживать.
— Как вы после Андрея? — тихо спросила Елена.
Да. Когда Андрея не стало, мне казалось, что и моя жизнь закончилась. Но у меня был Паша, ради него я держалась. А если бы ты ушла, кто был бы рядом с ним?
— Я никогда не собиралась уходить, — сказала Елена. — Я любила его. Люблю до сих пор.
— Теперь я это вижу, — кивнула Галина Сергеевна. — Просто мне потребовалось время.
Несколько дней спустя Елена нашла в книге рецепт, который ещё не пробовала — торт «Птичье молоко». Заметка на полях гласила:
«Август 1994. Первая встреча с девушкой Паши. Хотела произвести впечатление. Она даже не попробовала — сказала, что на диете».
— Это про Настю? — спросила Елена, показывая запись свекрови.
Галина Сергеевна поморщилась: — Да. Я тогда так расстроилась. Столько готовилась, а ей было всё равно.
— Так вот почему вы всегда её в пример ставили! — воскликнула Елена. — Из вредности!
И неожиданно для себя рассмеялась. Через секунду к ней присоединилась Галина Сергеевна. Они смеялись, как две девчонки, до слёз.
— Она была такая правильная, — сквозь смех проговорила свекровь. — Дочь Веры Петровны, моей коллеги. Отличница, активистка. Паша встречался с ней почти год.
— А потом?
— А потом сказал, что она слишком скучная, — Галина Сергеевна снова рассмеялась. — Представляешь, я тогда даже обиделась на него! Настя мне казалась идеальной партией.
— А через год он привёл меня, — улыбнулась Елена. — Растрёпанную студентку-художницу с татуировкой на запястье.
— Я была удивлена, — призналась Галина Сергеевна. — Думала, это он специально.
— А оказалось — любовь.
Они переглянулись и снова рассмеялись.
Когда до возвращения Павла оставалась всего неделя, случилось непредвиденное. Елена проснулась от грохота. Выбежав в коридор, она увидела Галину Сергеевну, сидящую на полу возле ванной комнаты.
— Что случилось? — Елена бросилась к ней.
— Голова закружилась, — свекровь прижимала руку к груди. — И в груди давит.
В больнице диагностировали микроинфаркт. «Нужен постельный режим, лекарства и никаких волнений», — сказал врач.
Елена позвонила Павлу. Тот хотел срочно вернуться, но она убедила его закончить проект: — Осталась неделя. Я справлюсь, обещаю. А потом ты вернёшься с повышением, и всё будет хорошо.
Следующие дни превратились в марафон. Елена разрывалась между работой, заботой о Кирилле и уходом за свекровью. Готовила отвары, давала лекарства, меняла бельё. Галина Сергеевна сначала пыталась протестовать: — Не нужно со мной нянчиться, сама справлюсь.
— Лежите и не спорьте, — твёрдо сказала Елена. — Врач сказал — покой, значит, покой.
Однажды вечером, меняя компресс на лбу свекрови, Елена заметила слёзы в её глазах: — Что-то болит? Вызвать скорую?
— Нет, — Галина Сергеевна покачала головой. — Просто… спасибо тебе. За всё. Я была так несправедлива к тебе.
Елена присела на край кровати: — Перестаньте, какие счёты? Вы же семья.
— Знаешь, — тихо сказала свекровь, — я всегда считала, что Паша сделал ошибку, женившись на тебе. А сейчас думаю — это была самая правильная вещь в его жизни.
Елена почувствовала, как к горлу подступил комок: — Вы поправляйтесь, ладно? Кириллу нужна бабушка.
В день возвращения Павла они приготовили праздничный ужин. Вернее, Елена готовила, а Галина Сергеевна сидела за столом и давала указания: — Не перевари макароны. Павел любит аль денте. И соуса побольше.
— Есть, товарищ командир, — шутливо отсалютовала Елена.
Когда ключ повернулся в замке, они переглянулись — как сообщницы, как подруги, как родные люди.
— Что это? — удивлённо спросил Павел, войдя в квартиру и принюхиваясь. — Мамины спагетти с тем самым соусом?
— Не совсем, — улыбнулась Елена. — Это наши спагетти. Семейный рецепт.
Позже, когда Кирилл уже спал, а Галина Сергеевна смотрела вечерние передачи в своей комнате, они с Павлом сидели на кухне. Он держал её руку в своей, поглаживая пальцы: — Не верю своим глазам. Вы с мамой… подружились?
— Скорее, научились понимать друг друга, — Елена улыбнулась. — Знаешь, всё благодаря рецептам.
— Я всегда знал, что вы поладите, — сказал Павел. — Просто нужно было время.
— И старая поваренная книга, — добавила Елена.
На следующее утро Галина Сергеевна объявила, что возвращается к себе: — Вам нужно побыть вдвоём после такой долгой разлуки.
— Мам, да брось, — возразил Павел. — Тебе ещё рано.
— Перестань! К тому же, я живу через дорогу. Буду приходить каждый день. Если, конечно, не помешаю, — она вопросительно посмотрела на Елену.
— Что за глупости, Галина Сергеевна, — искренне ответила та. — Конечно, приходите. У нас ещё столько рецептов не опробовано!
— И кстати, — свекровь протянула ей завёрнутый в бумагу свёрток, — это тебе.
Елена развернула бумагу. Внутри лежала та самая поваренная книга. — Но… это же ваша! Ваши воспоминания, заметки…
— Теперь твоя очередь делать заметки, — сказала Галина Сергеевна. Продолжай традицию.
Елена крепко обняла свекровь. Впервые за все годы.
