В дом стремительно влетела свекровь. По её виду смело можно было сказать, что за ней кто-то гнался. Женщина тяжело дышала. Не раздумывая, она тут же кинулась к невестке, которая в данный момент спокойно нянчила своего сынишку.
Ну-ка, дай мне Антошку, я с ним посижу. А ты беги давай к бабушке, — громко сказала свекровь Нине. — Да побыстрее беги!
Елена Ивановна оставила дома свои привычные дела и опрометью бросилась к снохе, как только до неё дошли сельские новости. Бежала быстро, оттого сейчас еле дух переводила.
А что случилось-то? С бабушкой что-то? — перепугалась Нина, увидев растревоженную свекровь.
Бабушка твоя, слава Господу, здорова. Да только, думается мне ненадолго это. Доведёт, ох доведёт сейчас она её до какого-нибудь приступа. Поэтому беги, Нина, беги, милая! Поторопись, пока не поздно.
Да что произошло? Вы можете толком сказать? Кто «она»? — на невестке уже лица не было.
Соседка ваша, Петровна, позвонила мне сейчас и говорит, мать твоя объявилась, Нина, — выдала ей свекровь.
При этом она с такой жалостью и материнской любовью посмотрела на сноху, что у той ёкнуло сердце.
Ох! — только и смогла произнести Нина, выбегая из дома.
Отдав годовалого сына Елене Ивановне, она опрометью бросилась в свой бывший дом. Туда, где до замужества жила со своей бабушкой. Двадцать лет, с самого рождения до создания собственной семьи.
Нина очень торопилась, понимала, что нужно успеть. Жаль, что бежать придётся далеко.
Бабушка Вера жила на другом конце станицы. А она у них такая большая, что за день всю не обойдёшь. Но не к приехавшей родной матери торопилась сейчас дочь. Не к той женщине, которую уже давно перестала считать своей матерью и о которой давно и думать забыла. А к самому родному человеку. К бабуле, воспитавшей её, брошенного всеми ребёнка.
В последнее время у бабушки Веры стало плохо с сердцем. Нина переживала за неё. Приносила ей лекарства. Просила поберечь себя от работы в доме и на огороде. Поэтому появление сбежавшей когда-то от них Нининой матери могло спровоцировать сердечный приступ у пожилой женщины.
Как ни тяжело было бежать молодой женщине, а всё же не снижала она скорость, торопилась. В боку кололо, от быстрого бега дыхание сбилось, пот заливал лицо, но она не останавливалась. Скорее! Успеть! Не опоздать!
К радости Нины наконец впереди показался дом бабушки.
Запыхавшаяся молодая женщина вихрем влетела внутрь и сразу оценила обстановку.
Баба Вера и мать сидели за столом и о чём-то беседовали. Судя по выражению их лиц, разговор этот был совсем не из приятных.
О, вот и доченька прибежала! По мамке соскучилась, да? Правильно, родная кровь, ничего не поделаешь с этим. Тянет, понимаю. Меня вот тоже потянуло сюда, к вам. В родные места, к родным людям.
Выглядела мать вульгарно, и это очень бросалось в глаза на фоне простой и уютной деревенской одежды тех, кто её окружал. Яркий макияж на дряблом лице дополняли немыслимого цвета волосы, уложенные вверх высоким гребнем. Кислотного цвета маечка и ярко-голубые джинсы завершали нелепый образ молодящейся матери.
Нина проигнорировала слова приехавшей особы и с тревогой посмотрела на бабушку, оценивая её состояние.
Ну, пройди сюда, не стой там. Дай-ка я гляну на тебя, обниму, что ли, по-родственному, — продолжала мать как ни в чём ни бывало. — Ох, Нинка, совсем ты уже взрослая стала. Красавица какая! Вся в меня, ты, дочка. Ну просто вылитая я в молодости!
Бабуль, с тобой всё нормально? Скажи, как ты себя чувствуешь? Может, давление померить? — игнорируя слова матери, поинтересовалась Нина.
Не переживай, милая. Всё нормально со мной. Запыхалась ты вон вся, гляжу. Ничего, отдышись, да идём садись вот рядышком со мной, — отвечала ей баба Вера.
Но Нина видела, что бабушка взволнована, и это внешнее спокойствие даётся пожилой и не совсем здоровой женщине очень непросто.
Нине тогда исполнилось двенадцать лет. Такой прекрасный возраст. Детство в самом разгаре. У неё столько планов, и мечты одна чудеснее другой теснятся в девичьей голове. И вдруг среди этой радости и великолепия как гром среди ясного неба — новость о см.ерти папы.
Её отец Григорий по.ги.б молодым, ему тогда едва исполнилось тридцать пять лет. Несчастный случай на скользкой трассе. Работал Григорий в местном автотранспортном предприятии, был на хорошем счету у начальства, не пил никогда. А однажды ехал из города по ледяной дороге и не справился с управлением.
Нина всю свою жизнь с любовью вспоминает отца, его большие сильные руки, мягкий добрый характер. Как он рассказывал ей истории про дальние страны. А ещё — как шутил с дочкой, называл её своей дюймовочкой. Добрый был у неё папка. Жаль, что так рано ушёл.
До этого страшного события они все вместе жили с бабушкой Верой, в её большом доме. А потом мать Нины решила, что жить со свекровью ей, вдове, совсем теперь не обязательно.
В город поеду. Работу там найду себе, нечего мне здесь, в вашем захолустье, сидеть. Ничего теперь уж не высижу. И Нину заберу с собой, — выдала она как-то свекрови Вере Степановне.
Езжай куда хочешь, это твоё дело. Держать я тебя не стану. Всё равно теперь уже не удержишь, раз задумала. А только девчонку таскать за собой по чужим углам я тебе не дам. Пусть здесь, со мной, живёт и учится. У неё дом здесь! — строго заявила снохе свекровь.
Ну это мы ещё посмотрим. Устроюсь и заберу. А у вас права такого нет, чтобы родной матери дочь не отдавать, — пригрозила она, уезжая.
Но сколько Нина потом ни ждала мать, сколько ни бегала каждую субботу к рейсовому автобусу, с тоской и надеждой вглядываясь в приехавших, выходящих из него с огромными сумками и баулами, родительница больше в её жизни так и не появилась.
Бабушка Вера со временем оформила опеку над внучкой — добрые люди подсказали. И стали они жить вдвоём, больше никого не ожидая в свою тихую и уютную жизнь.
Однажды Нина поняла, что мать к ней не вернётся. Не приедет. Что зря она ждёт и надеется. И к автобусу бегает столько лет напрасно. Не было от непутёвой родительницы ни слуху, ни духу. И ни письма она не прислала им, ни худой открыточки.
Когда Нине исполнилось двадцать, к ней посватался местный парень Игнат, с которым они дружили ещё с самой школы. Парень был из хорошей семьи, и бабушка Вера, недолго думая, дала своё согласие на их брак.
Будь счастлива, девочка! Ты этого заслужила, как никто другой! — со слезами на глазах напутствовала Нину старая Вера Степановна, искренне веря в её счастье.
Нина переехала в дом к свекрови и свёкру. Вскоре у них с Игнатом родился сынок Антошка. Но никогда не забывала она о своей постаревшей бабулечке, которая всю свою жизнь посвятила внучке, вырастила и вывела её в люди.
А потом как-то Вера Степановна пришла к сватам с предложением.
Елена, Пётр, поговорить с вами хочу об одном важном деле. У меня деньги есть, я скопила за жизнь свою долгую. Самой-то они мне теперь уж не понадобятся. Скоро мне на поклон к Богу собираться. А вот Ниночке, своей любимой и единственной внученьке, хочу помочь. Нет у меня, кроме неё и Антоши, никого больше в целом свете. Давайте вместе, общими силами, купим молодым домик. Пусть живут самостоятельно. Согласны? — предложила бабушка Вера.
Да мы об этом тоже думали. Скажи, отец? Пусть молодые живут своей семьёй, мы не против. Тут кстати, недалеко от нас хороший дом продаётся. Нужно нам всем собраться и сходить посмотреть его. Если детям нашим понравится, то справим им собственное жильё. Доброе дело говоришь, сватьюшка. Так и сделаем, пусть живут своим хозяйством. Пора уже.
Так у Игната и Нины появился собственный дом. Нина была так счастлива, что не могла нарадоваться такому событию.
Ну, теперь мы заживём! Развернёмся, такой ремонт забахаем, такую красоту, уют наведём! — мечтала молодая женщина.
Хороший у вас дом, дети! В такой можно и дочку, и ещё одного сыночка купить, — улыбался свёкор, сидя за столом на новоселье у Нины и Игната.
Можно, можно! Купим, — отвечала ему Нина весело. — Спасибо вам огромное за этот подарок! И тебе, бабулечка, спасибо! Такое доброе дело для нас сделали!
Всё у них было хорошо до сегодняшнего дня. Пока не появилась в жизни Нины пропавшая много лет назад мать.
Слышала, замуж ты вышла, Нина. И внук у меня уже есть, так? А что ж пацана с собой не принесла? Я бабушка, мне с ним познакомиться положено, — продолжала мать нагло и цинично.
Ты зачем приехала? — резко спросила Нина, глядя в упор на чужую и не приятную ей женщину.
Никто не знает, сколько слёз она выплакала, когда ждала мать из города. Сколько надежд умерло в детской неокрепшей душе за те годы, что она верила и ждала. Хотя бы письма. Хоть какой весточки. Никогда Нина не сможет простить ей этого предательства. Пусть даже не надеется!
Как это — зачем? К вам приехала в гости. К тебе. Ты же дочь моя. Неужели не соскучилась по матери-то? — чужая постаревшая женщина, бывшая её мать, говорила с Ниной так, как будто уехала отсюда лишь неделю или месяц назад.
А кто ты нам, чтобы приезжать сюда? Нам чужих не надо. Заявилась, встречайте. Ждали её тут! — у молодой женщины всё внутри бурлило, обида сжимала сердце.
Как это — кто, Нина? Мать я тебе. Мать! Не забывайся. По всем законам и по человеческому разумению. Родила, значит, мать. Или ты забыла, кто тебя на свет произвёл? — делая вид, что не видит, в каком состоянии сейчас дочь, продолжала наглая гостья.
Нет, не забыла. У меня с памятью всё отлично! Я хорошо помню, как плакала несколько лет в подушку, дожидаясь тебя. И как к автобусу постоянно бегала, который из города людей привозил. Ничего я не забыла. И как баба Вера воспитывала меня, кормила, поила и одевала все эти годы, образование мне дала, в колледже профессию помогла получить, свадьбу мне сыграла. Я всё это хорошо помню! А где в это время была ты? Мать по закону и человеческому разумению? И почему тебе было плевать на меня все эти годы? — Нина недобро усмехнулась.
Она не замечала, как по её щекам катились слёзы. Оказывается, боль ещё была жива в её душе. И обида не отпустила.
Не надо, Ниночка. Не расстраивайся, тебе ещё к сыночку идти. Ну что он на мамку заплаканную будет глядеть. Сам плакать начнёт, — пыталась её успокоить баба Вера.
Да, ладно, доченька, что ты так распаляешься. Знаю я, кому спасибо надо за тебя сказать. Да только если бы не она, моя свекровь разлюбезная, я бы тебя к себе забрала. Сразу с тобой вместе уехали бы. Это она мне не позволила тебя забрать. Всё она! Бабку свою и вини.
Не смей! Даже не думай своим поганым языком касаться этой святой женщины. Бабушка мне и за мать, и за отца была все эти годы. И сейчас у меня роднее неё и сыночка никого нет! — закричала Нина так неистово, что сама от себя не ожидала.
О, всё ясно с тобой. Выросла неблагодарная дочь. Вся в свою бабку пошла, гены, ничего не попишешь, — мать не унималась. — Ну да ладно, я не набиваюсь к тебе в родню. Не любишь и не надо. У меня только один вопрос остался, ради которого и приехала. Решить надо его срочно.
Какие ещё вопросы? Можешь сразу обратно убираться, — проговорила Нина, которая потихоньку стала успокаиваться.
Баба Вера гладила её по руке, и ей становилось тепло и спокойно.
Да нет! Я законы знаю, и меня не проведёшь. Ты теперь алименты будешь мне платить, доченька. Я, видишь ли, сейчас работать не могу, болею постоянно. Так что содержать меня некому, кроме тебя. Ты и будешь, поскольку я тебя родила когда-то.
Что!? Это что я сейчас такое услышала? — удивилась Нина.
Да, да, не удивляйся. Я знаю, за кем ты замужем. И свёкров твоих тоже хорошо знаю. Семья это зажиточная. Да и у тебя уже дом свой имеется, Ниночка. Так что ты не бедствуешь, это точно. Поэтому и о матери тебе придётся позаботиться, хочешь ты того или нет.
Нине казалось, что это происходит не с ней. И всё, что она сейчас видит и слышит, — это какой-то страшный жестокий сон. Ну не могут люди себя так вести в реальности!
Забудь ты о нас, по-доброму тебя прошу. Обо мне и о бабушке Вере. И не появляйся здесь больше никогда. Никто здесь тебя не ждёт и не помнит. И уж тем более — ни о каких деньгах даже и не мечтай! — собравшись с силами, произнесла Нина.
Нет, милая моя доченька, так дело не пойдёт. Тебе всё равно придётся раскошелиться. А нет, так у меня другой вариант есть. Не хочешь платить матери содержание до самой моей см.ер.ти, купи мне в городе квартиру. Небольшую. Я думаю, однокомнатной мне хватит вполне. Ну, как тебе такой вариант, пойдёт? Или мне в суд на тебя подавать? — мать была непрошибаема.
Всё, я звоню участковому. Мне всё это надоело! Пошла вон отсюда! И бегом! Шевелись давай. Сидит она тут, мечтательница! Езжай туда, откуда приехала, и там фантазируй. Может, там тебе кто-нибудь и дворец подарит за твоё «доброе» сердце! — закричала Нина, грозно вставая над сидящей за столом матерью.
Она была настроена решительно. Понимала, что чем дольше здесь находится эта бессовестная женщина, тем хуже себя чувствует бабушка.
Да, хорошо же ты её воспитала, нечего сказать! — уходя, прокричала мать своей свекрови. — Но вы не надейтесь, я ещё вернусь! Я законы все знаю. Меня не проведёшь!
Бабуль, ты как? Нормально? — обеспокоенно спросила Нина, когда они остались вдвоём.
Нормально, внученька. Ничего, сейчас успокоюсь. Ничего, милая. Иди к сыночку, плачет уж теперь. А я вот полежу немного, и всё будет хорошо.
Идём к нам, бабуль. Вдруг она вернётся? Или давай, тут ещё посижу?
Не вернётся. Она всё надеялась, что ты её примешь, простишь. Даже меня уверила в этом. А теперь уж и сама всё поняла. Вот дур.а какая. Ну ты посмотри! Повинилась бы, прощения у тебя попросила. Ведь такую боль тебе причиняла все эти годы. А она ещё и судом нам грозит. Видать, не нужны ей ни дочь, ни внук. О себе любимой только и печётся. Ничего в ней не поменялось за эти годы. Такой человек…
Мать Нины больше в станице не появлялась.
У Нины и Игната недавно родился ещё один сынок. В следующий раз пойдут за доченькой. Так договорились.
А пока баба Вера помогает любимой внучке нянчить своих беспокойных правнуков.
Дай ей Бог здоровья и долгих лет жизни! Хороший она человек.
