Квартира твоя, сама и разбирайся.
Игорь даже не поднял глаз от планшета. Ольга стояла перед ним с письмом от банка в дрожащих руках, а он листал новости, как будто она спросила про завтрашний прогноз.
Как это моя? Мы же семья!
Семья — это когда все поровну. А ты три года сидела дома, пока я вкалывал.
Вот так. Просто. Без эмоций. Как будто говорил о покупке хлеба.
Ольга села на диван. Письмо шуршало в руках. «Ваша квартира будет выставлена на аукцион за просрочку по ипотечным платежам». Как так получилось? Она же была уверена, что Игорь переводит деньги каждый месяц. А он, оказывается, просто забил на это дело месяца четыре назад.
Игорь, но мы же договаривались. Ты сам сказал, что будешь платить, пока я с детьми.
Договаривались? Я помогал, пока мог. Теперь ты работаешь, вот и плати сама.
Он поставил планшет на колени и посмотрел на неё так, как смотрят на назойливого соседа, который просит выключить музыку.
Но у меня зарплата тридцать пять тысяч! Как я буду платить сорок за ипотеку?
Не знаю. Подработки найди. Или продавай квартиру.
Ольга почувствовала, как что-то внутри неё оборвалось. Не сердце. Что-то другое. То, что связывало их все эти годы. Какая-то невидимая нить, которую она даже не замечала, пока та не порвалась.
Она вспомнила, как они познакомились на йоге в центре «Гармония». Игорь тогда говорил о равенстве, о том, что мужчина и женщина должны быть партнёрами. Звучало красиво. Прогрессивно. Он цитировал какие-то статьи из интернета про современные отношения.
Мы же мечтали о своём доме, — тихо сказала она.
Мечтали. А теперь у тебя есть дом. Вот и содержи его.
Дети играли в соседней комнате. Маша что-то объясняла младшему Артёму. Их голоса казались такими далёкими, как будто доносились из другой жизни.
Ольга встала и пошла на кухню. Нужно было подумать. Посчитать. Понять, что делать дальше. Руки тряслись, когда она заваривала чай. Обычный пакетик, но даже его вкус показался горьким.
Она открыла тетрадку, где записывала расходы. Ипотека — сорок тысяч. Коммунальные — восемь. Еда, одежда для детей, проезд, детский сад за Артёма. Её зарплата испарялась, не успев появиться. Как капля воды на раскалённой сковородке.
А ведь у неё была заначка. Маленькая, но была. Подработки в интернете по вечерам, когда дети спали. Переводы текстов с английского. Статьи для каких-то сайтов про красоту и здоровье. По пятьсот рублей за статью. За два года накопилось почти сто тысяч.
Игорь об этом не знал. И теперь Ольга понимала почему не рассказывала. Интуиция подсказывала — пригодится. Женская интуиция, которую он всегда высмеивал.
Мам, а почему папа такой сердитый? — Маша заглянула на кухню.
Девочка уже чувствовала напряжение в доме. Дети всегда чувствуют.
Не сердитый, дочка. Просто устал.
Ложь. Игорь не уставал. Он просто перестал считать их семьёй. Когда это произошло? Когда она ушла в декрет с Артёмом? Или раньше? Может, тогда, когда она набрала лишний вес после родов и перестала следить за собой?
Вечером Игорь объявил, что покупает машину. Сказал это так, как будто сообщал прогноз погоды.
Какую машину?
Хёндай Солярис. Мне надоело на автобусах ездить.
А деньги откуда?
Зарплата у меня хорошая. В отличие от некоторых.
Ольга почувствовала, как щёки горят. Как в детстве, когда учительница ругала при всём классе.
Игорь, у нас долги по ипотеке!
У тебя долги. Я свою машину покупаю на свои деньги.
Но мы же семья!
Семья — это когда каждый за себя отвечает.
Он говорил это так спокойно, как будто цитировал учебник по экономике. Или статью из того же интернета, где он черпал мудрость о современных отношениях.
Ольга легла спать и долго смотрела в потолок. Игорь сопел рядом, повернувшись к стене. Когда они в последний раз обнимались? Когда говорили о чём-то, кроме денег и детей? Когда он последний раз называл её «солнышком», как раньше?
Утром она проснулась с чётким пониманием. Надо действовать. Хватит ждать, что он одумается.
Сначала она пошла в банк. Менеджер, девочка лет двадцати пяти, объяснила ситуацию.
Видите ли, просрочка уже четыре месяца. Нужно погасить задолженность полностью, иначе квартира действительно уйдёт с молотка.
Сколько нужно?
Сто шестьдесят тысяч.
Ольга кивнула. У неё была почти половина суммы. Остальное… Придётся занимать. Унижаться. Просить.
Она позвонила маме.
Оля, а что Игорь говорит?
Мам, можешь одолжить шестьдесят тысяч? Верну через полгода.
Конечно, дочка. Но что происходит? У вас всё в порядке?
Ольга не стала рассказывать. Зачем расстраивать маму? Зачем выносить сор из избы?
Всё хорошо. Просто временные трудности.
Мама не поверила, но деньги дала. Переводом на карту. Без лишних вопросов.
Вечером она положила перед Игорем справку из банка.
Я погасила долг.
Он поднял глаз от телефона. Смотрел на неё с удивлением, как на фокусника, который достал кролика из шляпы.
Откуда деньги?
Накопила. Занимала.
Молодец. Значит, могла бы и раньше платить.
Вот это добило. Не благодарность. Не извинения. А претензия, что она могла раньше решить проблему, которую создал он.
Ольга села напротив него.
Игорь, нам нужно поговорить.
О чём?
О нас. О семье.
А что тут говорить? Всё нормально.
Нет, не нормально. Ты покупаешь машину, а я занимаю деньги на квартиру, где мы все живём.
Квартира оформлена на тебя.
А машина на тебя. Но машиной пользуется вся семья.
Будет пользоваться. Если попросишь вежливо.
Ольга почувствовала, как внутри неё что-то сжимается. Не от злости. От отчаяния. От понимания, что человек рядом с ней стал чужим.
Игорь, я не понимаю. Мы же любили друг друга.
Любили. А теперь живём вместе. Это разные вещи.
Он сказал это так просто, как будто объяснял ребёнку, что дважды два — четыре.
Ольга встала и пошла в спальню. Достала из шкафа его вещи. Рубашки, которые она гладила. Носки, которые стирала. Джинсы, которые покупала ему на день рождения. Аккуратно сложила в сумку.
Что ты делаешь? — Игорь стоял в дверях.
Собираю твои вещи.
Зачем?
Потому что квартира моя. И я решаю, кто в ней живёт.
Впервые за вечер Игорь растерялся. Его уверенность куда-то испарилась.
Ты что, выгоняешь меня?
Я предлагаю тебе пожить отдельно. Подумать о том, что для тебя семья.
Оля, не дури. Куда я пойду?
Не знаю. Снимешь квартиру. У тебя же хорошая зарплата.
Она протянула ему сумку. Руки не дрожали. Странно. Внутри всё горело, а руки были спокойными.
Мам, а папа уезжает? — Маша выглянула из детской.
Папа поживёт отдельно немного.
А почему?
Потому что взрослые иногда так делают.
Игорь взял сумку и пошёл к выходу. У двери обернулся.
Ты пожалеешь об этом.
Возможно.
Дверь закрылась. Ольга села на диван и впервые за долгое время почувствовала тишину. Не внешнюю. Внутреннюю. Как будто в голове выключили радио, которое месяцами играло на одной волне.
Первые недели были тяжёлыми. Дети спрашивали про папу. Ольга объясняла, как могла. Деньги заканчивались быстрее обычного. Приходилось экономить на всём. Покупать самые дешёвые продукты. Отказаться от такси. Ходить пешком даже в дождь.
Но было что-то ещё. Свобода. Она могла покупать творог, который нравился детям, а не тот, что дешевле. Могла включать мультики, не спрашивая разрешения. Могла плакать, когда хотелось, и смеяться, когда было весело.
Игорь звонил редко. Спрашивал про детей. Голос был усталый. Какой-то потерянный.
Как дела? — спросила Ольга однажды.
Нормально. Квартиру снимаю. Дорого, конечно. Двадцать пять тысяч за однушку.
А машина?
Сломалась. Ремонт стоит как половина машины. Коробка полетела.
Ольга промолчала. Не злорадствовала. Просто констатировала факт. Жизнь сама всё расставила по местам.
Через месяц он пришёл забрать детей на выходные. Выглядел плохо. Похудел. Глаза потускнели. Щетина небритая.
Оль, может, поговорим?
О чём?
О нас. Я понял, что был не прав.
Ольга посмотрела на него. Тот самый Игорь, который месяц назад говорил про равенство и справедливость. Только теперь он выглядел как школьник, который получил двойку и пришёл просить прощения.
В чём именно не прав?
Во всём. Семья — это не бухгалтерия. Это поддержка.
А раньше ты этого не понимал?
Понимал. Но думал, что справедливость важнее.
Они сидели в кафе рядом с домом. Дети играли на площадке за окном. Маша катала Артёма на качелях.
Игорь, я устала быть одна в наших отношениях.
Я понимаю.
Понимаешь или чувствуешь?
Он помолчал. Крутил в руках стакан с кофе.
Чувствую. Когда остался один, понял, что значит семья. Что значит приходить домой, а там никого нет.
И что теперь?
Хочу попробовать ещё раз. Но по-другому.
Ольга смотрела на детей. Они смеялись, катаясь с горки. Беззаботные. Счастливые.
Как по-другому?
Все решения вместе. Все расходы пополам. Но не формально, а по-честному.
Не забывай, квартира, между прочим, официально моя, — Ольга вдруг выдала это в лоб, когда разговор снова зашёл в тупик. — Не потому что я жадная, а потому что так родители настояли. Помнишь, как было?
Игорь откинулся на спинку стула, будто ему сейчас начнут читать лекцию. А она и не собиралась. Просто вдруг захотелось всё разложить по полочкам, чтобы самой не запутаться.
Ты самавиновата, что оформила квартиру на себя — вспылил муж. — Без их указаний мы в банк даже не сунулись бы.
Не забыла, — Ольга вздохнула. — Они же и первый взнос дали, и настояли, чтобы ипотека была только на меня. Типа, чтобы если что — квартира осталась в нашей семье. А для банка мы ещё брачный договор подписали, помнишь? Я тогда вообще не понимала, зачем всё это. Думала, ну родители, перестраховываются.
А я тогда не возражал, — Игорь пожал плечами. — Мне вообще было всё равно, чья фамилия в бумагах. Ты в декрете, я работаю, плачу ипотеку, всё нормально. Никто не думал, что это когда-нибудь всплывёт.
А вот теперь всплыло, — Ольга усмехнулась. — Получается, я тут хозяйка, а ты — квартирант.
Внутри у неё всё бурлило. С одной стороны, вроде бы правильно родители сделали — защитили дочку. С другой — вот теперь сидит перед ней муж, который был когда-то самым близким человеком, и говорит: «Квартира твоя, сама разбирайся». Всё по закону, всё честно, а по-человечески — будто между ними теперь не семья, а бухгалтерия.
Ольга вдруг поняла, что именно этот брачный договор и вся эта юридическая возня испортили им брак. Нет, не сразу, а как-то исподтишка. Как будто между ними с самого начала стояла стена из бумаг, расписок и договоров. Родители хотели как лучше, а получилось, что она теперь одна с этой квартирой, с ипотекой, с детьми. А Игорь — отдельно, со своей машиной и своими принципами.
Если бы не этот договор, может, и не дошло бы до такого, — подумала Ольга. — Может, и не делили бы мы сейчас всё до копейки. Может, и не было бы этого вечного «твоя квартира — мои деньги».
Она посмотрела на Игоря и вдруг почувствовала: не злость, не обиду, а усталость. Просто усталость от всей этой истории, где каждый тянет одеяло на себя, а в итоге все мёрзнут.
Вот так родители хотели меня защитить, а вышло, что сделали хуже, — мелькнуло у неё в голове. — Спасибо, конечно, но теперь вот сижу и думаю: неужели счастье — это когда всё расписано по бумагам?
Игорь молчал. Видимо, тоже вспоминал, как они вместе ездили смотреть эту самую квартиру. Тогда казалось, что всё это навсегда. А теперь — каждый сам за себя.
Ладно, — сказала Ольга, — давай уже решать, как жить дальше. Без этих «твоя-моя». По-человечески.
И в этот момент ей стало чуть легче. Как будто отпустило. Не из-за квартиры, не из-за денег, а потому что наконец-то всё стало ясно.
Хорошо. Попробуем. Жить как раньше, но с условием.
Каким?
Ты будешь платить мне за проживание в квартире. Как арендную плату. А я буду направлять эти деньги на ипотеку.
Согласен.
И ещё. Если ты снова начнёшь вести себя как бухгалтер, я не буду объяснять и ругаться. Просто попрошу съехать.
Понял.
Они пошли домой втроём. Дети бежали впереди, радостные и шумные. Ольга шла рядом с Игорем и думала о том, что второй шанс — это не возвращение к старому. Это начало чего-то нового.
Дома Игорь разложил свои вещи в шкафу. Аккуратно, не занимая много места. Как гость, который не уверен, что останется надолго.
Оль, а можно вопрос?
Да.
Откуда у тебя были деньги за долги?
Копила. Работала по ночам. Переводила тексты.
Почему не сказала?
Потому что чувствовала — пригодится.
Он кивнул.
Ты была права. Как всегда.
Вечером они сидели на кухне и планировали бюджет. Честно. Без подвохов. Ольга впервые за долгое время почувствовала, что они команда.
Знаешь, — сказал Игорь, — я думал, что равенство — это когда каждый сам за себя.
А теперь?
Теперь понимаю, что равенство — это когда каждый отвечает за всех.
Ольга улыбнулась. Может быть, у них получится. А может, и нет. Но сейчас, в этот момент, она чувствовала надежду.
И этого было достаточно.
