Анна первой подъехала к старым воротам. Петли скрипнули, когда она толкнула калитку, и этот звук моментально вернул её на тридцать лет назад – в детство, наполненное смехом, играми в прятки и запахом бабушкиных пирогов.
Дачный участок выглядел заброшенным. Яблони одичали, малинник разросся до неприличия, а дорожки, когда-то аккуратно выложенные кирпичом, теперь едва проглядывали сквозь густую траву. Двухэтажный деревянный дом потемнел от времени и дождей, краска на ставнях облупилась. Анна вздохнула. Она помнила это место совсем другим.
Из задумчивости её вывел звук подъезжающей машины. Сердце кольнуло – десять лет. Целых десять лет она не видела своих сестёр.
Хлопнула дверца, и на участок вошла Мария – средняя сестра, всегда отличавшаяся практичностью и деловой хваткой. Она заметно постарела, в волосах появилась седина, но держалась так же прямо, с тем же вызовом во взгляде.
— Здравствуй, — сухо кивнула она Анне.
— Здравствуй, Маша, — Анна хотела улыбнуться, но улыбка вышла натянутой, не затронув глаз.
Повисло неловкое молчание. Спасло положение появление третьей сестры. Екатерина, младшая из них, всегда отличалась мягкостью и некоторой наивностью. Годы добавили ей уверенности, но характерная нерешительность в движениях осталась.
— Девочки, — тихо сказала она, переводя взгляд с одной сестры на другую. — Как же давно мы…
Договорить ей не дала Мария:
— Давайте без сантиментов. У нас контракт – месяц совместного проживания. Ради продажи я готова потерпеть.
Анна поджала губы, но смолчала. Взрослые женщины, а ведут себя как подростки. Впрочем, она и сама не горела желанием бросаться в объятия сестёр.
— Пойдёмте в дом, — предложила она. — Посмотрим, что там и с чего начинать.
Внутри домик встретил их затхлостью и пылью. С тех пор как тётя Валя слегла и переехала в городскую квартиру, прошло три года, и за это время здесь никто не бывал. Всюду лежали вещи, словно хозяйка только вышла и вот-вот вернётся: недовязанный свитер с воткнутыми спицами, очки на раскрытой книге, засохшие цветы в вазе.
— Господи, сколько здесь работы, — вздохнула Екатерина, проводя пальцем по запылённому серванту. — Месяца не хватит, чтобы привести всё в порядок.
— Нам не нужно наводить здесь лоск, — резко ответила Мария. — Достаточно минимально обустроиться на эти четыре недели. А потом продадим всё как есть. Участок в пятнадцать соток в двадцати километрах от города — это главная ценность.
— Как всегда, думаешь только о деньгах, — не удержалась Анна.
— А о чём ещё думать? — вскинулась Мария. — О сентиментальных воспоминаниях? Так это ты у нас мастер ностальгировать, а мне нужны деньги.
Анна побледнела, и Екатерина поспешила вмешаться:
— Девочки, пожалуйста. Давайте сначала разместимся, отдохнём с дороги. Я привезла продукты, приготовлю что-нибудь.
Три женщины молча разошлись по своим комнатам – тем самым, где каждая из них проводила летние каникулы в детстве. Анна – в угловой, с видом на яблоневый сад, Мария – в маленькой комнатке рядом с верандой, Екатерина – в светлой мансарде под самой крышей.
Следующие три дня прошли в вязком, тягостном молчании. Сёстры пересекались только за обеденным столом, где обменивались формальными фразами о погоде и бытовых мелочах. Каждая нашла себе занятие: Анна начала расчищать заросший сад, Мария взялась за ремонт крыльца, а Екатерина налаживала быт – готовила, стирала, наводила порядок в доме.
На четвёртый день, когда Анна пыталась совладать с одичавшей малиной, к ней неожиданно присоединилась Екатерина.
— Давай помогу, — тихо сказала она, надевая старые перчатки. — Одной тебе не справиться.
Некоторое время они молча работали, вырезая старые, сухие ветки и освобождая молодую поросль. Солнце припекало.
— Помнишь, как мы здесь в детстве объедались малиной? — вдруг спросила Екатерина. — И тётя Валя ругалась, что мы все ягоды съедим, а на варенье не оставим.
Анна не смогла сдержать улыбку.
— Помню. А однажды ты так переела, что у тебя была аллергия.
— Ой, было дело, — рассмеялась Екатерина. — А помнишь, как мы с Машкой тайком убежали на речку, а ты нас прикрывала?
— И как вы весь день провели на солнце, а потом мазались сметаной… — Анна покачала головой. — Мне тогда от тёти Вали влетело за то, что не уследила.
Они улыбнулись друг другу, и на мгновение показалось, что тот давний конфликт – всего лишь сон.
Вечером за ужином Екатерина неожиданно поставила на стол пыльную коробку.
— Смотрите, что я нашла на чердаке.
Внутри лежали старые фотоальбомы, письма, открытки и детские поделки – целый архив их семейной истории. Анна бережно взяла верхний альбом, раскрыла.
— Боже мой, — выдохнула она. — Это же наша первая поездка сюда, мне было лет пять.
На выцветшей фотографии три девочки — белобрысые, с одинаковыми косичками, — стояли, взявшись за руки, на фоне дачного домика.
— А вот это день рождения папы, — Екатерина указала на другое фото. — Помните, какой торт испекла мама? В виде лодки, с парусом из вафли.
Даже Мария, старавшаяся держаться в стороне, не выдержала и подсела ближе.
— А это что? — она достала из коробки помятый листок.
Это оказался детский рисунок – три кривоватые фигурки, подписанные «Аня, Маша, Катя», держались за руки под огромным жёлтым солнцем.
— Ты рисовала, Катюша, — вспомнила Анна. — Тебе было лет шесть, не больше.
— «Мои сестрички», — прочитала Екатерина выцветшую надпись в углу. — Я всегда так гордилась вами. Старшими, умными, красивыми…
В комнате повисла тишина – не напряжённая, как раньше, а полная невысказанных чувств. Мария, поспешно встав, пробормотала что-то о недоделанном крыльце и вышла. Но Анна успела заметить подозрительный блеск в её глазах.
Работа в саду и по дому сближала. Невозможно долго хранить обиды, когда вместе красишь рассохшиеся оконные рамы, перебираешь старые вещи и готовишь обед на всех. Постепенно сёстры начали разговаривать – сначала о бытовых мелочах, потом о своих семьях, работе, проблемах.
Анна узнала, что у племянника, сына Марии, серьёзные проблемы с позвоночником. Мария, в свою очередь, с удивлением выяснила, что бизнес Анны вовсе не процветает, как она думала все эти годы, а находится на грани банкротства. А Екатерина, всегда казавшаяся беззаботной, призналась, что её муж потерял работу, и они еле сводят концы с концами.
— Поэтому я так надеялась на эти деньги от продажи дачи, — со вздохом сказала она, когда они втроём пили чай на восстановленной веранде. — Мы бы смогли расплатиться с кредитами.
Анна сжала руку сестры.
— Прорвёмся.
Мария хмыкнула, но промолчала. Впрочем, на следующий день именно она предложила расчистить старый пруд в дальнем углу сада – тот самый, где они когда-то запускали кораблики.
Работа оказалась грязной и тяжёлой. Они вычерпывали заиленное дно, укрепляли осыпавшиеся берега, обкладывали их камнями. К вечеру все трое были перепачканы с ног до головы, но пруд снова наполнился чистой водой, и в нём даже завелись какие-то водомерки.
— Представляете, — сказала вдруг Екатерина, когда они, уставшие, сидели на берегу, — а ведь тётя Валя как будто знала, что мы помиримся.
— С чего ты взяла? — нахмурилась Мария.
— Она оставила письмо. Я нашла его вчера в её секретере, — Екатерина достала из кармана конверт. — Оно адресовано нам троим.
Анна взяла конверт, раскрыла. Знакомый, с завитушками почерк тёти Вали:
«Мои дорогие девочки! Если вы читаете это письмо, значит, вы вместе на нашей даче. Я очень рада этому, потому что уже десять лет вы не можете простить друг друга за то, что на самом деле не стоит того.
Мне не хотелось видеть, как вы, такие близкие в детстве, стали чужими из-за каких-то вещей и денег. Поверьте старой женщине: ничто материальное не стоит родственных уз. Дом можно построить, деньги — заработать, а вот родную душу, которая поймёт и поддержит, не купишь ни за какие сокровища.
Я специально завещала вам дачу на таких условиях, чтобы вы вспомнили, как когда-то были счастливы здесь вместе. Да, дом обветшал, сад зарос, но главное — он хранит память о ваших родителях, обо всех счастливых моментах, которые вы провели здесь.
Что бы вы ни решили — продавать дачу или оставить — знайте: я люблю вас всех одинаково сильно и хочу только одного — чтобы вы снова стали семьёй.
Ваша тётя Валя».
Дочитав, Анна молча передала письмо Марии. Та пробежала его глазами, поджала губы, но было видно, как дрогнули её ресницы.
— Ловко она нас, — хрипло сказала Мария, возвращая письмо Екатерине. — Прямо мастер манипуляций.
— Перестань, — мягко возразила Анна. — Тётя Валя просто хотела, чтобы мы помирились. И она права: наша ссора из-за родительского наследства — это какой-то абсурд.
— Абсурд? — вскинулась Мария. — Ты присвоила себе мамины украшения, которые должны были быть разделены на троих!
— Я ничего не присваивала! — Анна тоже повысила голос. — Мама сама при жизни отдала мне свои серьги и кольца!
— Почему тебе, а не нам? — в глазах Марии блеснули слёзы. — Потому что ты старшая? Или потому что всегда была маминой любимицей?
— Девочки, — Екатерина пыталась вмешаться, но её перебила Анна:
— Я не была любимицей! Просто помогала ей больше других. Где вы были, когда она болела? Ты, Маша, вечно на работе, а ты, Катя, со своим мужем по курортам…
— Не смей! — Екатерина вдруг вспыхнула. — Не смей попрекать меня этим! Я приезжала каждые выходные. А единственный отпуск за пять лет, который мы провели на море, ты мне до сих пор простить не можешь?
— А ещё папин перстень с сапфиром, — кипятилась Мария. — Где он? Он должен был отойти моему Костику, как единственному внуку!
— О, начинается, — всплеснула руками Анна. — Костя, Костенька, всё лучшее — Костику! А мои девочки?
— Твоим детям и так от бабушки с дедушкой много чего досталось, — сказала Мария. — Два ковра, столовый сервиз…
— Замолчите! — неожиданно крикнула Екатерина, да так громко, что сёстры осеклись. — Замолчите, ради бога! Вы слышите себя? Делите какие-то вещи, тряпки, посуду… А что действительно ценное нам оставили родители, вы не задумывались?
— И что же? — скептически спросила Мария.
— Друг друга, — просто ответила Екатерина. — Нас. Семью. Любовь, которую мы потеряли под этими претензиями. Десять лет, девочки. Десять лет мы не виделись. Я не знаю, как растут твои дочки, Аня. А ты, Маша, не показала мне ни одной фотографии Кости. Мы живём в одном городе, но как чужие.
Она всхлипнула и, не скрывая слёз, продолжила:
— А знаете, что я поняла за эти две недели здесь? Что скучала по вам.
Сёстры молчали, потрясённые этой исповедью. Екатерина вытерла слёзы и закончила тихо, но твёрдо:
— Так что если вы хотите продолжать это — продолжайте. А я больше не могу и не хочу. Я хочу свою семью обратно.
Она повернулась и пошла к дому, оставив Анну и Марию в оглушительной тишине.
Ночью разразилась гроза. Дождь хлестал по крыше, ветер завывал в печной трубе, и старый дом поскрипывал, словно жалуясь на непогоду. Анна не могла уснуть. Слова младшей сестры не давали покоя. Действительно, из-за чего они поссорились? Из-за каких-то вещей, большинство из которых давно потеряли ценность?
Что такого в маминых серьгах по сравнению с десятью годами разлуки? Да, они дороги как память. Но разве не дороже живые отношения с родными людьми?
Внезапно раздался грохот, затем испуганный крик Екатерины. Анна вскочила, бросилась в коридор, где уже стояла Мария.
— Что случилось?
— Кажется, дерево упало, — Мария выглядела встревоженной. — На крышу.
Они поднялись в мансарду к Екатерине. Часть потолка обвалилась, и дождь лил прямо в комнату.
— Старая яблоня, — Анна выглянула в окно. — Давно надо было спилить, она трухлявая вся.
Втроём они быстро перенесли вещи Екатерины в безопасное место, застелили пол вёдрами и тазами, чтобы собирать воду.
— Завтра надо будет крышу чинить, — практично заметила Мария. — А пока, Катя, ты можешь лечь в моей комнате, там диван широкий.
— Спасибо, — Екатерина выглядела бледной и испуганной.
Анна вдруг обняла младшую сестру.
— Всё в порядке, Катюша, — прошептала она.
И Мария, помедлив, тоже присоединилась к объятию. Они стояли так, тесно прижавшись друг к другу, как в детстве, когда боялись грозы и забирались все в одну кровать, чтобы не было страшно.
Утром они осмотрели повреждения. Крыша требовала серьёзного ремонта.
— Без мужской помощи не обойтись, — вздохнула Мария. — Может, кого-нибудь нанять?
— А давайте позвоним нашим? — неожиданно предложила Екатерина. — Твоему Олегу, Аня, и моему Пете. Вместе они быстро всё починят. А заодно и детей привезут, пусть тоже помогают.
Анна и Мария переглянулись.
— А почему бы и нет? — медленно сказала Анна. — Давно пора познакомить наших детей друг с другом. Они же, получается, даже не все знают своих двоюродных братьев и сестёр.
На следующий день дача наполнилась голосами и смехом. Приехали мужья Анны и Екатерины с детьми, а Мария привезла своего Костю — пятнадцатилетнего подростка, немного угрюмого из-за проблем со здоровьем, но любознательного.
Мужчины взялись за ремонт крыши, подростки помогали, а младшие дети, быстро перезнакомившись, затеяли какую-то игру в саду. Женщины готовили обед на всю большую компанию, и Анна с удивлением поймала себя на мысли, что давно не чувствовала себя такой счастливой.
После обеда, когда основная работа была сделана, все собрались на лужайке перед домом. Мужчины обсуждали какие-то свои, мужские темы, дети играли, а три сестры сидели рядышком на старой скамейке.
— Знаете, о чём я думаю? — сказала вдруг Мария. — О том, что нам не стоит продавать эту дачу.
— Ты серьёзно? — удивилась Анна. — А как же деньги для Кости?
— Мы справимся, — твёрдо сказала Мария. — Возьмём кредит, найдём другие источники. А это место… оно слишком дорого нам всем.
— Я согласна, — кивнула Екатерина. — Но только если мы будем приезжать сюда все вместе. Как сейчас.
— А знаете, что можно сделать? — Анна вдруг оживилась. — Давайте создадим здесь что-то вроде семейной базы. Каждый на своей машине не наездишься, а если скинуться и купить микроавтобус? И будем приезжать на выходные всей семьёй.
Они стали обсуждать детали, подключили к обсуждению мужей. Постепенно план обретал реальные черты.
— Только вот что, — сказала Мария, когда они уже расходились на ночлег. — Я хотела извиниться. За все эти годы, за обиды. Я была неправа.
— И я, — тихо добавила Анна. — Мне так жаль потерянного времени.
— Главное, что мы снова вместе, — Екатерина обняла обеих сестёр. — И больше не расстанемся.
Месяц пролетел незаметно. Дача преобразилась: дом отремонтировали, сад расчистили, даже баню восстановили и соорудили во дворе большой стол со скамейками для семейных посиделок.
В последний вечер их «официального» пребывания сёстры сидели на веранде, попивая чай с вареньем, которое сварили из собранной на участке смородины.
— Завтра нужно ехать к нотариусу, подтверждать, что мы выполнили условие завещания, — сказала Анна.
— А потом приступать к оформлению дачи на всех троих, — подхватила Мария. — Я поговорила с юристом, всё можно сделать быстро.
— И начинать планировать следующие выходные, — улыбнулась Екатерина. — Дети уже спрашивают, когда мы снова поедем на дачу.
— Знаете, — задумчиво сказала Анна, — я думаю, тётя Валя сейчас смотрит на нас и улыбается.
— Наверняка, — кивнула Мария. — Она всегда была мудрее нас.
— За тётю Валю, — Екатерина подняла чашку. — За нашу хранительницу.
