Когда Ирина открыла холодильник после рабочего дня, пустые полки рассказали ей больше, чем любые слова. Её пальцы сжались в кулаки. Десять лет брака свелись к этому молчаливому предательству — опустошённому холодильнику и вечно пустому кошельку мужа.
— Опять твой отец заходил? — спросила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Михаил не отрывал взгляда от телевизора.
— Да, заглядывал ненадолго.
— Ненадолго? — Ирина захлопнула дверцу холодильника. — И успел унести половину продуктов? Сырокопченую колбасу, которую ты не ешь, всё варенье, что я с мамой готовила, молоко, чай… Даже баночку с мёдом прихватил!
Михаил наконец повернулся к ней, скрестив руки на груди, словно готовясь к обороне.
— Он мой отец и имеет право приходить сюда, когда захочет. Что такого в том, что я дал ему немного продуктов?
Ирина глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. День и без того выдался тяжёлым — клиенты были недовольны, начальник придирался, и она задержалась в офисе, пытаясь разгрести завалы работы.
— Я не обязана содержать твоего отца. Мне тебя одного на шее достаточно!
Михаил вскочил с дивана, лицо его побледнело.
— А ты, похоже, забыла, как мой отец нам помогал! — он подошёл ближе, почти вплотную. — Забыла? Тогда я тебе напомню — эта квартира у нас исключительно благодаря моему отцу! И ничего ужасного в том, что я дал ему немного колбасы, не произошло!
— На эту квартиру я пахала восемь лет без перерыва! — Ирина обнаружила, что кричит, хотя секунду назад планировала сохранять спокойствие. — В то время как ты занимался поиском себя! И заметь, так и не нашёл! И на колбасу зарабатываю тоже я!
Она направилась в ванную, но на полпути заметила на столе бумагу, которой раньше не видела. Подойдя ближе, Ирина с ужасом узнала кредитный договор. Тридцать тысяч рублей. Подпись мужа стояла внизу, ясная и чёткая, дата — две недели назад.
— Что это? — она развернулась, потрясая бумагой. — Ты взял кредит и ни слова мне не сказал?
Михаил вздрогнул, но быстро восстановил самообладание. Его вечно безработное существование в её глазах внезапно обрело новый оттенок — он был не просто нахлебником, а предателем.
— А, это… — он потёр затылок жестом, который обычно означал, что он нервничает. — Думал утром сказать. Тебе нужно заплатить по займу.
— Что? — Ирина почувствовала, как к горлу подкатывает истерический смех. — Я должна заплатить по твоему займу?
— Ну да, Ириша, — в его голосе появились знакомые умоляющие нотки, которые раньше действовали безотказно. — Там всего тридцать тысяч, сумма небольшая.
— И на что ты их истратил? — каждое слово давалось ей с трудом, словно она тащила на себе непосильную ношу.
Михаил отвёл взгляд, его пальцы нервно постукивали по столешнице.
— Ну как на что… Разное… Отцу требовалось помочь, у него в загородном доме электрику обновляли, еда…
— Еда? — Ирина почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Ты шутишь? Еду покупаю я, делаю доставку каждую неделю. Какую еду ты мог покупать?
В этот момент что-то сломалось в Ирине окончательно.
— Твой долг, ты и выплачивай, надоело, — отрезала она.
Ирина прошла в ванную и закрыла дверь. Там она наконец позволила себе заплакать, беззвучно, закусив полотенце, чтобы не услышал. Её взгляд упал на полку с косметикой — дорогой шампунь, который она покупала на распродаже, экономя на обедах, был почти пуст. Это была последняя капля.
А Михаил, явно не понимая, из-за чего жена расстроилась, спокойно вернулся смотреть телевизор. Всегда ведь так жили.
Он включил какой-то боевик, но не вникал в сюжет. Перед глазами стояло лицо Ирины, искажённое болью и разочарованием. Что-то внутри подсказывало ему, что на этот раз всё по-настоящему серьёзно. Но признать это означало бы изменить себя, а он не знал, как это сделать.
— Она совершенно меня не понимает, — жаловался Михаил отцу, который навещал его на следующий день.
Ирина ушла на работу рано утром, не сказав ни слова.
— Вчера, представляешь, скандал на пустом месте устроила. А я ведь ничего особенного не делал, ну взял заём, так ведь не просто так. Тебе хотел помощь оказать.
Михаил сидел, ссутулившись, держа в руках фотографию со свадьбы. На снимке они оба сияли от счастья, Ирина в простом белом платье и Михаил в костюме, который одолжил у друга. Тогда казалось, что любовь может накормить, согреть и решить все проблемы.
— Я ведь мужчина, в конце концов, обязан помогать родителям, — продолжал он. — А она не даёт мне почувствовать себя заботливым сыном, понимаешь?
В глубине души Михаил знал, что не прав, но признаться в этом означало бы признать, что все эти годы он прожил неправильно. Признать, что его отец, который сейчас сидел напротив, заложил в него эту модель поведения своим примером — вечно зависеть от других и считать это нормой.
— Эх, сразу говорил тебе, держи Ирку в строгости, — ворчал отец, и в его голосе Михаил слышал эхо многочисленных ссор родителей, которые помнил с детства. — Но ты не переживай, тебе волноваться вредно, голова будет болеть. Давай-ка лучше выпьем чаю с клубничным вареньем.
Его отец никогда не говорил о чувствах, только о практических вещах. О том, что болит, что нужно взять, что нужно съесть. Никогда — о том, что чувствуешь, о чём мечтаешь, чего боишься.
— Есть оно ещё? — продолжал старик. — Что-что, а варенье у твоей Ирины превосходно выходит.
Михаил вздохнул. Он помнил, как Ирина варила это варенье. Стояла у плиты, волосы забраны в хвост, на щеке капелька сока, и жена — такая сосредоточенная, будто решает важнейшую задачу. Он тогда подошёл сзади, обнял её за талию, вдохнул запах клубники и её духов. Она рассмеялась и отмахнулась от него половником: «Не мешай, всё испортишь!» Кажется, это была их последняя по-настоящему счастливая неделя.
— Нет, пап. Вчера последнюю банку взял, — признался он. — Ирина из-за этого тоже расстроилась.
Михаил и Ирина оформили брак десять лет назад в холодный осенний день. Полюбила его Ирина за красноречие и мечты — он говорил так красиво, словно цитировал стихи, признавался в любви так пылко, что у неё кружилась голова. Обещал, что они будут жить как в сказке, что на руках всю жизнь носить будет…
Она верила каждому слову. В свои двадцать два она была уверена, что встретила мужчину своей мечты, того самого принца из детских грёз, который будет оберегать и защищать. Только принц оказался без коня, без королевства и даже без работы.
Свадебное торжество решили не организовывать, гостей не приглашали. Счастье ведь не в празднике заключалось, а в двух любящих сердцах, как говорил Михаил. Теперь Ирина понимала, что это была просто отговорка — денег не было ни у неё, тогда ещё студентки, ни у него, вечного искателя призвания.
Ирина только начинала карьеру, а у Михаила никогда не было нормальной работы. Он старался, поначалу где-то подрабатывал, только всё у него не складывалось. Устроился на стройку, не уследил за инструментом, из зарплаты вычли. Потом занимался сборкой парников, там умудрился один сломать, снова долги.
— Да сколько можно? У тебя руки откуда растут? Почему ты не способен нормально работать, как все остальные? — кричала она после очередного его увольнения.
— Ира, ну не знаю, как так получается… Там долг нужно вернуть, сказали больше на работу не приходить, — оправдывался мужчина.
Тогда его отец, Николай Алексеевич, увидев, что у сына семья разваливается, предложил приобрести квартиру, не хотелось ему обратно на своё попечение такого бестолкового сына брать. Половину стоимости он внёс за Михаила, а на вторую половину ипотеку Ирина оформила, выплачивала восемь лет.
Выплатила, думала, вздохнёт спокойно, может, куда-нибудь на отдых отправится, о детях задумается, ведь не молоды уже. А Ирина очень мечтала о ребёнке и не одном, а двоих или лучше троих.
Но всё оказалось иначе, муж за всё это время так и не устроился на работу.
— Уйду в декрет, как жить будем? — плакала Ирина.
Михаил даже внимания не обращал. Какие дети? Ведь и так неплохо живут, его всё устраивало.
Прошло некоторое время, и Ирина снова подняла вопрос о трудоустройстве, но муж ответил невозмутимо.
— Зачем? Половину квартиры я оплатил, – нагло утверждал он.
— А коммунальные платежи? А продукты? Или ты воздухом питаешься?
— Отец даёт деньги, да я ем совсем немного. Не требую у тебя деликатесов, рад даже простой жареной картошке.
— Вот сам бы и пожарил картошку.
И Михаил задумался, а почему бы и нет? Начал сам готовить ужины, и получалось у него неплохо, Ирина даже хвалила мужа, хоть где-то нашёл своё призвание.
А Николай Алексеевич, узнав, что сын взял на себя домашние дела, перестал помогать финансово, к тому же вышел на пенсию, деньги самому понадобились. Загородный дом купил, ремонт там затеял.
— Миша, ты бы поговорил с женой, мне нужно электропроводку в доме сделать. Я всё-таки вам на квартиру деньги давал.
Михаил поговорил, но Ирина категорически отказала, что ещё придумали, она Михаила обеспечивает, ещё и его отцу должна помогать? Тогда-то Михаил и взял заём, неловко стало перед отцом, все деньги ему отдал.
И радовался, словно ребёнок, когда тот его хвалил.
Только платить по займу было нечем, жена отказывалась, да ещё и ругалась, что отцу он помогает. А что, разве это помощь, пару банок с вареньем, стирального порошка немного для загородного дома и половину бутылки Ирининого шампуня отлил.
Неужели ей жалко?
Через неделю после скандала с кредитом Ирина собрала сумку с необходимыми вещами. Михаил ещё пытался что-то говорить, уговаривал остаться. Но женщина не слушала, надоело ей всё это.
