— Завтра у Софьюшки концерт в детском саду «Солнышко», — начала Виктория, неловко переминаясь с ноги на ногу в дверном проёме кабинета начальницы. Голос её дрожал от волнения. — Она там главную роль играет, Герду в «Снежной Королеве». И песню соло поёт, и в сценках участвует… Очень важный для неё день.
— Отпроситься хочешь? — прямо спросила Тамара Васильевна, едва поднимая голову от внушительной кипы отчётов на столе. Взгляд её был усталым, но внимательным. — Во сколько мероприятие назначено?
— В три часа дня, — выдохнула Виктория, стиснув пальцы за спиной. — Я понимаю, работа, квартальный отчёт… Но дочь так готовилась, репетировала каждый вечер…
— Иди, конечно, — отмахнулась начальница, снова погружаясь в бумаги. — До обеда отработаешь по максимуму, а после двух — свободна. Только отчёт по проекту «Весна» сегодня, к семи вечера, направь обязательно Анне на согласование. Ясно? Проверь всё досконально, цифры сведи.
«Истории в четырёх стенах» © (1093)
— Хорошо, Тамара Васильевна! — не скрывая ликования, воскликнула Виктория. Сердце ёкнуло от облегчения. — Спасибо вам огромное! Вы не представляете, как это для нас важно!
Из прохладного кабинета начальницы Виктория вышла, широко улыбаясь. Солнечный свет из окна коридора казался ярче обычного. Подруга, Ольга, ждала её буквально за дверью, прислонившись к стене и делая вид, что изучает объявления на доске.
— Ну как? — сразу же накинулась на неё Ольга, схватив за рукав. Глаза её горели любопытством. — Отпустила? Не съела?
— Без сучка и задоринки! — довольно выпалила Виктория, едва сдерживаясь, чтобы не запрыгать на месте. — Завтра после обеда я свободна! Поеду в сад, всё увижу своими глазами.
— Ну молодец же! — искренне поразилась Ольга. — Здорово! Я же говорила, что отпустит. Она ж женщина, с ней по таким щепетильным вещам договориться проще. Это тебе не Аркадий Петрович… — Ольга невольно поёжилась, вспомнив их прежнего, строгого и негибкого начальника. — С тем вообще разговоры были как хождение по минному полю.
Виктория согласно кивнула. Женщины вернулись в свой общий кабинет, где царил привычный рабочий хаос – столы, заваленные папками, мониторы, мигающие уведомлениями. Виктория уселась за свой компьютер, чтобы дописать и отполировать отчёт, Ольга занялась подбором и вёрсткой иллюстраций – фотографий с объектов. Тишину нарушал лишь стук клавиатур и редкие реплики. В какой-то момент Ольга откатилась на своём офисном кресле почти в центр кабинета и громко объявила:
— Перерыв на чай обязателен! Вика, это же суперважный для Софьи концерт. Влад будет? Приедет?
— Ты что, смеёшься? — Виктория расхохоталась, но в смехе слышались горечь и усталость. — Нет, конечно. Да и кому он там нужен? Он же «далеко-далеко», как всегда.
Ольга приподняла одну бровь, изучая подругу.
— Вы прям… окончательно? Точно-точно решили разводиться? Никаких шансов?
— Точно, — уверенно кивнула Виктория, возвращая взгляд в монитор. — Он уже давно не часть нашей реальной жизни. Физически отсутствующая единица. Мы с Соней – самостоятельная ячейка общества.
Проблемы в их браке начались почти сразу после рождения Софьи. Виктория ушла в декрет, и привычный финансовый поток резко иссяк. Супруги не устраивали громких скандалов, но тихое напряжение, понимание, что так жить нельзя, витало в воздухе постоянно. Тогда Владислав, ища выход, принял предложение поехать вахтовым методом на северные нефтегазовые месторождения. Зарплата там была заманчивой.
Семья довольно быстро обрела материальный достаток, незнакомый им прежде, но при этом потеряла самое главное – единство, близость, ежедневное тепло. Виктория месяцами не видела мужа, и это не просто угнетало – это медленно, но верно расшатывало её нервы. Помимо мучительной тоски по человеку, с которым когда-то делила всё, его отсутствие создавало массу бытовых трудностей. Одна с маленьким ребёнком на руках, без поддержки родных поблизости (её родители жили в другом городе), Виктория чувствовала себя загнанной лошадью. Каждый день – бег по кругу: кормления, стирки, уборка, попытки хоть что-то сделать по работе на удалёнке, а потом бессонные ночи. Недовольство вечным отсутствием мужа копилось, как снежный ком: она тосковала по их прежней, пусть и скромной, но совместной жизни, злилась на новые неурядицы, которые приходилось решать в одиночку.
Года полтора назад Виктория взбунтовалась. «Плевать на эти деньги!» — заявила она Владиславу во время его короткого приезда. — «Я скоро выхожу из декрета, буду нормально зарабатывать. Пожалуйста, найди работу здесь! Будь дома! Нам нужен ты, а не твои переводы!» Но Владислав был непреклонен: «Вика, я должен обеспечивать вас. Да, это тяжело, но это необходимо. Надо думать о будущем, о Сонечке». Он искренне верил, что поступает правильно, жертвуя сегодняшним днём ради завтрашнего.
Следующий год прошёл в редких, но ядовитых перепалках во время его коротких наездов и в тяжёлом молчании по телефону. И постепенно Виктория… привыкла. Привыкла к отсутствию мужа. Она впервые за столько лет ощутила странное облегчение от того, что не надо ни на кого оглядываться, ни с кем согласовывать планы, никого ждать. Девять месяцев назад она чётко озвучила свою позицию Владиславу: «Да, так спокойнее. Да, я поняла, что полагаться могу только на себя. Ты стал для нас мифической тенью, которая лишь иногда материализуется и снова исчезает. Зачем тогда эти бумаги, этот формальный брак?»
Муж просил подождать, потерпеть ещё немного, клятвенно обещал всё изменить. Но Виктория смысла в этом не видела. Обещания звучали уже не раз. Она твёрдо решила подавать на развод. Владислав заявил, что не согласен, что он всё ещё её любит, и… в очередной раз уехал на вахту. Длинную, как всегда.
Была ли эта поездка демонстративной точкой в разговоре или его способом справиться со стрессом – Виктории было уже неважно. Для себя она всё решила. Оставалось лишь подгадать момент для судебного заседания – выбрать время, когда Владислав будет в городе. Все бумаги у нотариуса она утрясла много месяцев назад и теперь просто ждала очередного приезда бывшего (во всяком случае, в её глазах) мужа для совместного похода в суд.
Ольга знала всю ситуацию до мельчайших подробностей, будучи и подругой, и доверенным лицом. Поэтому её расспросы сейчас немного удивили Викторию. Чего тут допытываться? Всё же очевидно. «Ну ничего, — подумала Виктория, — люди вокруг привыкнут. А те, с кем я познакомилась уже после рождения Сони – им и привыкать не нужно. Они никакого Влада в глаза никогда не видели».
Викторию даже забавляла реакция искреннего, неподражаемого удивления коллег или новых знакомых, когда они спустя год или два общения вдруг узнавали, что она, оказывается, замужем. Каждый раз это была маленькая комедия. Вот, например, Дмитрий…
Дмитрия приняли в их отдел как раз в разгар её декрета. Он видел только Викторию-мать, Викторию-сотрудницу. И когда спустя два с половиной года знакомства он, к своему немалому удивлению и, видимо, огорчению, узнал, что она вовсе не мать-одиночка, его растерянность была почти комичной. Шаги навстречу он делал очень медленно и осторожно – Ольга за это и прозвала его Тортиллой. «Сейчас Тортилла придёт», — говорила она, не смущаясь, когда Дмитрий задерживался у их столов.
Хотя, стоит признать, в последнее время он активизировался – приглашал на кофе уже более уверенно, предлагал подвезти до дома или до садика вполне решительно. Виктории Дмитрий нравился – как приятный, интеллигентный собеседник, не более. Человек, с которым можно пару раз в месяц поболтать за чашкой капучино о работе или кино.
Признаться себе, с любовными делами было совсем туго. Как не повезло с мужем, так и повелось… Никого по-настоящему подходящего вокруг не встречалось, никто не вызывал и тени тех чувств, что когда-то были к Владиславу. Да и Викторию пока никто не интересовал всерьёз: бракоразводный процесс висел дамокловым мечом, не до новых отношений. Всё её внимание было поглощено работой и дочерью.
От этих размышлений Викторию отвлек голос Ольги, возвестивший об окончании рабочего дня.
— Всё, я домой погнала! — Ольга уже накидывала пальто. — И шаги слышу – Тортилла за тобой уже идёт по коридору. Удачи! — И, хихикнув, она выскочила за дверь.
Едва дверь за Ольгой закрылась, как тут же распахнулась вновь – действительно, Дмитрий. Он выглядел слегка взволнованным.
Отобрав у жены бизнес, муж сразу заявил о разводе. Это было так благородно с его стороны
— Виктория, не хочешь заскочить в кондитерскую на углу? Там новые эклеры, говорят, божественные. Съедим по паре? — предложил он с надеждой в голосе.
Но Виктория чувствовала себя выжатой, как лимон. Мысли уже были дома, с дочерью, завтрашним концертом.
— Спасибо, Дмитрий, но я так устала… — мягко, но твёрдо отказалась она. — Прямо валюсь с ног. Может, в другой раз?
Дмитрий сдался почти мгновенно, его энтузиазм угас. Он понуро кивнул, грустно ссутулился и, пробормотав что-то невнятное про «хорошо, отдыхай», вышел, забыв даже предложить свои услуги водителя, что делал обычно.
Виктория усмехнулась про себя этой мгновенной трансформации. Собрала вещи и поехала за Софьей на трамвае.
В раздевалке детского сада царил привычный предвечерний хаос. Виктория помогла дочке одеться, и они выбежали на улицу. Соня взахлёб, вдохновенно пересказывала, какие овощи полезные, а какие нет, и другую важную информацию с сегодняшнего занятия. Виктория же жадно ловила ртом холодный ноябрьский воздух. В душной, шумной раздевалке, наполненной детскими голосами, какофонией игрушечных музыкальных инструментов и запахом мокрых варежек, ей вдруг резко стало нехорошо. Сердце неприятно защемило, в висках застучало. Первая мелькнувшая, нелепая и пугающая мысль – что-то случилось там, на промёрзших просторах месторождений. Что-то с Владиславом.
Виктория подавила накатившую волну истеричного желания тут же набрать кого-нибудь, чтобы выговориться. Она глубоко, дрожащим вдохом, вобрала в себя воздух, стараясь успокоить колотящееся сердце. «Мне всё равно, мне всё равно, мне абсолютно всё равно, — затвердила она про себя, как спасительную мантру, — это не моё дело, меня это не касается». Слова, произнесённые мысленно несколько раз подряд, постепенно начали действовать. Чувство паники отступило, сменившись усталой апатией. Взяв под руку уставшую Софью, они медленно, почти не разговаривая, побрели домой под тусклыми уличными фонарями.
Весь следующий день прошёл в приятной, но изматывающей суматохе. Утро началось с нервного цейтнота. Виктория, опасаясь опоздать в сад и на работу, с необычайной тщательностью заплетала Софье косу, каждый раз переделывая, если хоть одна прядь казалась ей неидеальной. «Мамочка, ну всё, уже красиво!» — жалобно просила Софья, ёрзая на стуле. Но Виктория была неумолима: «Сиди ровно, солнышко, ещё чуть-чуть». Потом последовала десятикратная (если не больше) перепроверка собранного с вечера рюкзака дочери: костюм Снежинки, туфли, заколки, бутылочка воды – всё ли на месте? Сама Виктория собиралась на автопилоте, лишь бы успеть. Рабочий день в офисе промелькнул как один миг – Виктория едва успела разобрать почту, ответить на несколько срочных звонков и отчитаться перед строгой Тамарой Васильевной о ходе проекта, как стрелки часов уже показывали время бежать обратно в сад. Мысли были только о предстоящем утреннике.
Концерт начался, и Виктория сразу почувствовала облегчение – всё шло как по маслу. Её Софья, маленькая Снежинка, то и дело одаривала её счастливыми, чуть смущёнными улыбками со сцены. Виктория не могла сдержать улыбки в ответ, махала ей едва заметно. И вот момент – Софья чуть запнулась на словах песни, замолчала на секунду. Виктория, не раздумывая, первой громко захлопала, подбадривая дочь. И это сработало! Софья засветилась от счастья и уверенно продолжила. Гордость и любовь переполняли Викторию.
— Хорошо поёт, да? — тихий, неожиданно знакомый голос совсем рядом заставил её вздрогнуть так, что сердце едва не выпрыгнуло из груди.
Виктория резко обернулась, и дыхание перехватило. Перед ней стоял Влад.
— Что ты здесь делаешь? — прошипела она, стараясь не привлекать внимания зрителей.
— Я? — Влад приподнял брови, делая вид искреннего удивления. — Пришёл на выступление дочки. Разве не очевидно?
— Как давно ты в городе?
— Да уже какое-то время тут нахожусь, — пожал он плечами, как о чём-то само собой разумеющемся. — Вчера с Софьей виделся, она что, не говорила? Или воспитатели?
— Нет, — ответила Виктория поражённо. Мысли метались: Как он мог? Почему ей не сказали?
— Ну, вот теперь знаешь, — констатировал он просто.
— Почему мне не сказал? — в голосе Виктории прозвучала обида.
— Зачем? — Влад посмотрел на неё прямо. — Ты же не хочешь меня видеть. Это ясно как день.
Викторию охватил холодный страх. А вдруг он сейчас потребует пересмотра графика встреч с Софьей? Или, что страшнее, заявит о своём намерении забрать дочь к себе после развода? Ну уж, глупости, — постаралась успокоить себя Виктория, — ему, вечному вахтовику, ребёнка всё равно не дадут. Суд будет на моей стороне. Но тяжёлый, липкий осадок тревоги остался.
— Ты вещи не забрал, — резко сменила она тему, вспомнив пылящиеся в кладовке коробки.
— Да и чёрт с ними, — махнул рукой Влад. — Не нужны.
Виктория лишь покачала головой, не веря в такое легкомыслие.
— Забирай. Они место занимают. Мне не нужны твои старые джинсы и книги.
Влад посмотрел на неё каким-то странным, пристальным взглядом, будто пытаясь что-то прочитать на её лице.
— Ну, ладно, — медленно согласился он. — Если ты настаиваешь… Заберу. А теперь тссс! — он сделал вид, что прикладывает палец к губам. — Никаких больше вопросов до конца выступления. Наша принцесса на сцене.
Виктория перевела взгляд обратно на сцену, где маленькая Герда как раз попала в логово разбойников. Софья изображала страх очень убедительно.
— Она отлично справляется, — заметил Влад тихо, когда сцена сменилась.
— Да, — также шёпотом ответила Виктория, не глядя на него. — Она очень артистичная. Помнишь, как в год она измазалась моей новой помадой и нацепила дедушкину шапку-ушанку? Ходила, кривлялась, вся такая чумазая, довольная… — Непроизвольно на губах Виктории появилась улыбка при этом воспоминании.
Влад тихонько усмехнулся.
— Помню, конечно. Хорошо она тогда извазюкалась, да и шапку еле отмыли. По правде говоря, — добавил он с лёгкой иронией, — той самой помадой и ты красилась потом ещё долго. Помню, как ты ворчала, что она теперь пахнет детским кремом.
Виктория не удержалась и со смешком стукнула его кулачком по плечу – старый, полузабытый жест. Но тут же спохватилась, улыбка исчезла, как не бывало. Зачем это? Зачем это дружелюбие, эти ностальгические паузы? — сурово спросила она себя. Всё решено, всё кончено. Остались считанные недели до развода. И она замолчала, уткнувшись взглядом в сцену.
Но Влад не собирался молчать. После финальных аплодисментов он первым прорвался к Софье, подхватил на руки взмыленную, сияющую от счастья дочку, кружа её под потолком. Потом, посадив её на землю, но не отпуская руку, повернулся к Виктории:
— А что, если поедем в кафе? Помнишь, «Сладкоежка», с огромным замком и батутами? Софья, хочешь?
— Ура-а-а! Хочу! Поехали, мамочка, папочка, поехали! — закричала Софья, прыгая от восторга.
Виктория хотела отказаться, придумать отговорку – работа, усталость, что угодно. Но увидев сияющие глаза дочери, которая смотрела на неё с немой мольбой, она лишь вздохнула и кивнула. «Только ради Софи», — мысленно оправдалась она перед собой и поплелась за ними.
Со стороны они, наверное, действительно выглядели самой обычной, даже счастливой семьёй: двое взрослых по бокам, а между ними – весёлая, щебечущая без умолку Софья, цепляющаяся за руки мамы и папы. Каждый её шаг был наполнен радостью от такого неожиданного «семейного» вечера. Виктория же изнывала от тоски и внутреннего разлада. Каждый её шаг по знакомой улице к знакомому кафе был пыткой.
В «Сладкоежке» мучения не закончились, а лишь усилились. Влад, не спрашивая, тут же оплатил Софье целый час в игровой зоне с лабиринтами и батутами. Теперь Виктория была вынуждена сидеть за столиком с ним, наблюдать, как дочь визжит от восторга где-то на третьем ярусе лабиринта, и при этом пытаться не смотреть на мужа. Она заказала крепкий кофе, надеясь, что он придаст сил.
Гнетущее молчание, повисшее между ними, вновь прервал Влад. Он заговорил не о настоящем, не о будущем, а о чём-то далёком и, казалось бы, безопасном – о их первой совместной поездке на море, смешном случае с арбузом и потерянным на пляже кошельком. Виктория невольно увлеклась, вспомнила детали, добавила свои – и вот уже они тихо смеялись, вспоминая нелепые подробности того давнего приключения. Разговор оживился, потекла беседа о других общих воспоминаниях – смешных, неловких, трогательных.
Жених подумал, что он уже муж, и с помощью матери устроил переезд в квартиру невесту
Прошло полчаса, а может, и больше, когда Виктория вдруг осознала, что её плечи расслабились, дыхание стало ровным, а на душе – тепло и спокойно. Она ловила себя на том, что получает настоящее, почти забытое удовольствие от этого простого разговора. От этого человека. Для полного счастья не хватает лишь одного, — мелькнула предательская мысль, — взять его руку и получить его поцелуй в переносицу… Но она тут же отогнала её. Это всё давно в прошлом. Очень давно.
— Знаешь, так хорошо сидим, — сказал вдруг Влад, его голос стал тише, теплее. — Я вспомнил, что мы всегда раньше так сидели: близко-близко, говорили обо всём на свете, а потом ты выдавала какой-нибудь совершенно нелепый каламбур, я смеялся до слёз и целовал тебя в носик. Очень хороший у тебя носик, — добавил он с лёгкой улыбкой.
У Виктории вдруг предательски запершило в горле, а на глаза навернулись горячие слёзы. Боже, как это было давно! Как это было счастливо!
— Я… я тоже только что об этом подумала, — с трудом выдавила она, отчаянно пытаясь взять себя в руки и прогнать дрожь из голоса. — Тоже вспомнилось…
Влад медленно протянул руку через стол и мягко накрыл её ладонь своей. Его пальцы были тёплыми и твёрдыми.
— Так может… может, стоит всё вернуть? — тихо, но очень внятно спросил он. — Я люблю тебя, Вика. Всегда любил.
— Исключено! — резко, почти выкрикнула Виктория, выдёргивая руку. Вторую часть его фразы она сознательно пропустила мимо ушей, не давая себе на ней задержаться. — Мы уже не те люди, что прежде! Тебя слишком долго не было в моей жизни, Влад! Хотя формально ты и не исчезал… Но только формально! Сейчас я даже тебя совсем не знаю! Не знаю, чем ты дышишь, о чём думаешь!
— Повод узнать, — быстро вставил Влад, не отводя пристального взгляда.
— С твоей работой это на грани фантастики! — съязвила Виктория, стараясь вернуть себе ощущение защищённости через сарказм. — Вахта, командировки, вечные отлёты… Опять оставишь нас на месяцы?
— Я уволился, — спокойно, но твёрдо сказал Влад. — Нашёл другую работу. Здесь, в городе. С нормальным, человеческим графиком. Без командировок. Я… я подумал о разводе, о процессе разделения времени с Софьей. Хочу быть рядом. По-настоящему рядом.
— Раньше тебя не останавливало видеть дочь чуть ли не пару раз в три месяца, — холодно напомнила Виктория, хотя его слова задели её за живое. — Что вдруг изменилось?
— Тогда мы оба очень нуждались, — проговорил Влад, его обычно твёрдый взгляд был прикован к кружке, брови сведены в глубокую складку. Голос звучал приглушённо, с оттенком давней боли.
— В тебе! — вырвалось у Виктории, почти выпалила она, не в силах сдержать нахлынувшие чувства. Слова прозвучали резко, оголяя ту самую старую рану, о которой они оба знали, но старались не касаться. — Нуждались именно в тебе, Влад.
Мужчина не спешил с ответом. Он медленно поднял глаза, и в них Виктория прочла целую бурю непроизнесённых мыслей – сожаление, усталость, а может, и надежду? Но прежде чем он смог что-то сказать, их уединение грубо нарушили.
— Виктория? — капризный, слегка назидательный голос Дмитрия вырвал девушку из напряжённого молчания, вернув в шумную реальность кафе.
Она вздрогнула и обернулась. Коллега стоял рядом, смотря на неё сверху вниз с откровенным неодобрением. Его взгляд скользнул по Владу, оценивающе и холодно. Дмитрий всегда считал себя незаменимым в отделе, особенно после ухода старого начальника Аркадия Петровича, и явно привык диктовать свои правила, в том числе и Виктории, которую считал своей протеже. Теперь его лицо выражало явное недовольство её компанией.
— Да, Дмитрий? — спросила Виктория.
— А, вот ты где, — протянул он, снова многозначительно покосившись на Влада. Этот взгляд говорил сам за себя: Дмитрию этот незнакомец явно не понравился. На фоне спокойной, но ощутимой внутренней силы Влада, Дмитрий выглядел как-то мельче, менее солидно и мужественно. Его аккуратный костюм и модная причёска не могли скрыть некоторой суетливости. Видимо, стремясь немедленно восстановить своё пошатнувшееся превосходство, Дмитрий резко задрал подбородок, расправил плечи с преувеличенной важностью и, не дожидаясь приглашения, уселся на свободный стул рядом с Викторией. Причём сел намеренно слишком близко.
— А с кем это ты тут мило беседуешь? — спросил он нагловато-снисходительным тоном, делая ударение на слове «мило», будто подозревая что-то предосудительное.
Виктория почувствовала, как лицо покраснело от раздражения и неловкости. Она сделала едва заметное движение, отодвигаясь.
— Это Влад, — представила она коротко, кивнув в сторону мужа.
Влад спокойно встретил оценивающий взгляд Дмитрия. В его глазах не было ни вызова, ни беспокойства, только лёгкое, изучающее любопытство. Он на мгновение задержал взгляд на напряжённой позе коллеги жены, а потом произнёс чётко и невозмутимо:
— Муж. — Пауза, которую он выдержал, повисла в воздухе, а затем добавил с лёгкой, почти неуловимой усмешкой в уголках губ: — Пока что.
Эффект был мгновенным, как от укола булавкой. Дмитрий буквально сдулся на глазах, словно из него выпустили весь воздух. Его напускная важность и наглость испарились, оставив лишь растерянность и краску стыда на щеках. Он покраснел до корней волос, губы беспомощно задвигались, пытаясь что-то вымолвить, но выдавил лишь невнятное:
— А… Я… Ну… Понятно… Извините…
И, не закончив фразы, поспешно ретировался, чуть не задев стул, словно спасаясь бегством.
Виктория проводила его взглядом, а потом повернулась к Владу.
— Жестковато, пожалуй, — прокомментировала она, но в голосе слышалась не осуждение, а скорее лёгкое изумление. — Прямо так: «Муж. Пока что»?
Влад лишь пожал широкими плечами, его лицо оставалось спокойным.
— Зато предельно честно, — возразил он. — Я же добавил, что статус временный. Хотя, — он посмотрел на Викторию пристально, — тут всё, как всегда, зависит только от тебя. А этот твой коллега, Дмитрий, между прочим, явно в тебя влюблён по уши. Это читалось в каждом его движении, в том, как он на меня косился.
Виктория махнула рукой, как будто отгоняя назойливую муху.
— Знаю, — отмахнулась она с лёгким пренебрежением. — Он последние полгода как тень ходит. Тамара Васильевна, наша начальница, даже как-то намекала, что мне стоит быть с ним… осторожнее.
— Но у него, кажется, есть девушка, — заметил Влад, припоминая что-то. — Ольга, кажется? Твоя подруга? Ты же сама как-то упоминала.
— Да? — Виктория нахмурилась сильнее, на секунду задумавшись. — Правда? Ну… что ж. Это мало что меняет, если честно. Совсем.
На губах Влада появилась едва заметная улыбка.
— Ясно.
Виктория почувствовала необъяснимое желание объясниться, хотя Влад не требовал объяснений.
— Мне он не нравится, — чётко пояснила она, смотря прямо на мужа. — Ни капли. Совершенно.
Влад просто кивнул, принимая её слова.
— Хорошо.
— Нет, правда-правда, — почему-то настойчиво добавила Виктория, чувствуя, как лёгкий румянец заливает её щёки. — Совсем не нравится. Ни как мужчина, ни как коллега даже. Надоел.
Влад протянул руку через стол и накрыл её ладонь своей большой, тёплой рукой. Его прикосновение было неожиданным и успокаивающим.
— Вика, можешь не оправдываться, — сказал он мягко, но твёрдо. — Это твоё личное дело. Я и не спрашиваю, не допытываюсь. Решать тебе. Всё будет так, как ты сама захочешь. Всегда.
Его слова, его взгляд, его прикосновение растопили последние льдинки сомнения. Виктория наклонилась ближе через стол и прошептала так тихо, что её слова услышал только он:
— Мне… мне никто не нравится, клянусь. Вот совсем никто. Я… я никогда по-настоящему никого не любила, кроме тебя. Даже не представляла, что это возможно.
Влад сжал её пальцы. В его глазах, таких знакомых и родных, вспыхнул тёплый свет.
— Я тоже, — просто ответил он, и в этих двух словах была вся правда их долгих лет вместе, вся боль разлуки и вся надежда. — Никогда. Только ты.
Виктория не отводила взгляда. Она смотрела ему прямо в глаза, а он смотрел в ответ. Глаза – зеркала их душ, в которых отражались годы, ошибки, любовь и бесконечная потребность друг в друге. Они молчали. Шум кафе, разговоры за соседними столиками, звон посуды – всё это отступило куда-то далеко, растворилось. Была только эта тишина.
Позже, когда их дочь Софья вдоволь наигралась на детской площадке, супруги вместе подошли к ней. Влад легко подхватил смеющуюся дочь на руки, а Виктория нежно поправила ей разлетевшиеся от беготни волосы. Они взяли маленькие ручки Софьи в свои – Влад одну, Виктория другую – и пошли домой, единой цепью. Вечер они провели втроём: ужинали, читали Софье сказку, укладывали её спать. И так же проходили все последующие вечера – спокойно, вместе, в тёплом свете домашнего очага. Они нашли дорогу назад, и теперь это было навсегда.
