— Ой, Лидочка, ты не поверишь! — воскликнула я, точнее, выдохнула, не в силах сдержать дрожь в голосе. — На днях чуть кондратий не поймал! Представляешь, звонок в дверь, открываю, а там… следователь!
Лидия Ивановна, моя подруга и коллега, преподавательница младших классов, оторвалась от сложной вышивки крестиком, изображающей, кажется, целую деревню с мельницей.
— Следователь? Тебе? За что? Ты что, опять двойку кому-то поставила и чья-то мама решила отомстить? — с ехидным прищуром спросила она. Лида всегда любила пошутить, особенно когда понимала, что я в панике.
— Да не в этом дело! — отмахнулась я. — Пришел по поводу наследства. Тётя Зина… помнишь мою тётю Зину, та, что всю жизнь в деревне прожила и кошек подкармливала?
— Ну, эту, что тебе валенки на день рождения присылала? — уточнила Лида, снова увлекаясь вышивкой.
— Да, она самая. Так вот, она умерла. И оставила мне… всё.
Я запнулась, не зная, как правильно сформулировать.
— Всё? — Лида удивленно вскинула брови. — Всё, что у тёти Зины было? Картошку? Курей?
— Не только, — вздохнула я. — Квартиру в Москве, дачный участок под Тулой, и… пятнадцать миллионов рублей на счету.
В комнате повисла тишина. Лида выронила иглу. Я наблюдала за этим, словно за замедленной съемкой.
— Пятнадцать миллионов?! — наконец, прошептала она, поднимая иглу. — Валечка, да ты теперь Дарья-Даря-Дива! Тебе пить и гулять надо!
— Да куда я гулять буду? — раздраженно ответила я. — Мне, знаешь ли, еще и учить детей нужно. И вообще, у меня муж есть.
Именно в этот момент в дверь постучали. И это был он. Игорь, мой муж. С каким-то виноватым выражением лица и букетом совершенно ненужных роз.
— Дорогая, — промурлыкал он, вручая мне цветы. — Надежда Петровна попросила передать, что ты сегодня бледная. Может, витаминок тебе купить? Или… может, новую шубку? Ты так давно себе шубку не покупала.
Я машинально приняла цветы, вдыхая их приторный аромат. Глядя на Игоря, я вдруг заметила… что-то новое в его взгляде. Какое-то подобострастие, которое раньше я в нем не видела.
— Шубка подождет, Игорь, — сухо ответила я. — У меня сегодня другие заботы.
— Какие заботы? — он с показным интересом наклонил голову. — Может, с новыми учебными планами разобраться? Или с родителями поговорить? Надежда Петровна беспокоится…
— Заботы у меня сейчас с наследством, — я внимательно посмотрела на него. — Тётя Зина оставила мне довольно крупную сумму.
Лицо Игоря расплылось в неестественной улыбке.
— О, это прекрасно, дорогая! — воскликнул он, обнимая меня за плечи. — Просто замечательно! Мы же столько говорили о том, что нам не хватает средств, о том, что нужно ремонт сделать, машину поменять… Теперь всё это станет возможным!
Надежда Петровна, его мама, моя свекровь, давно и упорно считала меня недостойной ее сына. Она всегда находила поводы для критики, для едких замечаний. Никогда не забывала упомянуть о моей скромной зарплате учителя, о нашей маленькой квартире, о моей якобы непрактичности.
— А что именно оставила тетя Зина? — спросила она, появившись на пороге, словно из ниоткуда. В руках у нее была посудина с пирожками с капустой.
— Квартира, дача, и… пятнадцать миллионов рублей, — ответила я, наблюдая за тем, как меняется выражение ее лица. Сначала это был скептицизм, потом удивление, а затем… нескрываемая жадность.
— Пятнадцать миллионов? — переспросила она, присаживаясь за стол. — Ну, это, конечно, хорошо. Но ты же не собираешься их просто так проесть, правда? Нужно же разумно инвестировать. А я, между прочим, в финансовых делах разбираюсь. Можем вложить в недвижимость, в акции… Или, может, поможем Игорю открыть свой бизнес? Он же у меня такой талантливый!
Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Лидия Ивановна, наблюдающая за всем этим с дивана, невозмутимо продолжала вышивать. Я посмотрела на неё в отчаянии.
— И сколько пирожков, Надежда Петровна? — спросила я, стараясь сохранить спокойный тон.
— Достаточно, чтобы тебе сил хватило обдумать все мои предложения, — ответила она, с самодовольной улыбкой протягивая мне пирожок. — Кушай, дорогая. Кушай. На твоей ответственности теперь благосостояние всей нашей семьи. И ты не должна об этом забывать.
И в этот момент я поняла, что моя жизнь только что перевернулась с ног на голову. И что эти пирожки с капустой – самые горькие в моей жизни.
— Ты что вообще не понимаешь?! — взревел Игорь, громыхая тарелками на столе. — Пятнадцать миллионов, Валерия! Пятнадцать! Это же целое состояние! И ты просто так собираешься всё это просадить на какие-то там благотворительные фонды и улучшение школы?!
Я сидела напротив него, ощущая, как внутри меня всё сжимается от злости и обиды. За неделю, прошедшую после получения наследства, наш уютный мирок превратился в поле битвы. Надежда Петровна, моя свекровь, словно оголодавший хищник, кружила вокруг меня, предлагая «выгодные» инвестиции и «мудрые» советы. Игорь, поддавшись ее влиянию, перестал быть тем робким и нерешительным мужем, которого я когда-то любила. Он превратился в требовательного собственника, уверенного, что теперь имеет полное право распоряжаться моими деньгами.
— Я никуда ничего не собираюсь «просаживать», — спокойно ответила я, стараясь не повышать голос. — Я хочу распорядиться этими деньгами с умом. Помочь родителям, дать образование племянникам, а остальное… может, действительно, помочь школе. Это не преступление.
— Помочь школе?! — Игорь вскочил из-за стола, его лицо побагровело от ярости. — Ты серьезно?! Лучше бы помогла мне! Я тебе говорил, я хочу открыть свой бизнес! Хватит уже эту пыль глотать в этой проклятой школе!
— Свой бизнес? — я усмехнулась. — Какой бизнес, Игорь? Ты что, собираешься торговать воздушными шариками? Ты даже собственный носок найти не можешь без моей помощи!
Надежда Петровна, сидевшая рядом и до этого молча наблюдавшая за разгорающимся конфликтом, вклинилась в разговор.
— Ах, противный человек! — воскликнула она, сверкнув глазами. — Ты совсем забыла, кому ты обязана своим благосостоянием! Если бы не деньги твоей тети, ты бы по-прежнему сидела в своей дыре и учила детей писать буквы!
— Обязана?! — я вскочила в ответ. — Я никому ничего не обязана! Те́тя Зина любила меня! Она хотела, чтобы я была счастлива! А не чтобы я спонсировала твои пустые амбиции и Игоря, который уже давно превратился в твоего марионетку!
— Ты еще пожалеешь о своих словах! — прошипела Надежда Петровна, хватая сумку и направляясь к выходу. — Ты нас всех разочаровала! Ты оказалась жадной и неблагодарной!
— Да идите вы оба! — крикнула я им вслед. — И заберите с собой свои советы и свои коварные планы!
Игорь, тяжело дыша, опустился на стул.
— Ты меня совсем не понимаешь, — пробормотал он. — Я просто хотел, чтобы у нас всё было хорошо. Чтобы мы жили в достатке.
— В достатке за мой счет?! — я не сдержала сарказма. — Ты думаешь, достаточно просто получить деньги, чтобы стать счастливым? Ты забыл, что счастье не в деньгах, Игорь! Оно в уважении, в любви, в доверии! А все это между нами уже давно потеряно!
— Да что ты несешь?! — он вскочил снова. — Ты просто завидуешь, что у меня есть мать, которая умеет зарабатывать деньги! А ты… ты только и умеешь, что ворчать и ныть!
— Завидую? — я рассмеялась, но в этом смехе не было ни капли радости. — Ты всерьез думаешь, что я завидую этой женщине, которая всю свою жизнь тратит на манипуляции и интриги?
— Прекрати! — завопил Игорь. — Ты меня тошнит от тебя! Ты испортила мне всю жизнь!
— Я испортила тебе жизнь? — я подошла к нему вплотную, и наши лица оказались на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга. — А кто заставлял тебя жениться на мне? Кто обещал любить и уважать? Кто постоянно сравнивал меня со своей первой любовью, с этой чудовищной Светланой?
— Не начинай! — отрезал он. — Это все в прошлом!
— В прошлом? — я усмехнулась. — В прошлом, которое никуда не делось! Ты всегда любил Светлану, Игорь! А я была для тебя просто удобной и послушной женой. Той, кто умеет готовить, убирать и молчать!
— Это неправда! — он отвернулся, избегая моего взгляда. — Ты все преувеличиваешь!
— Преувеличиваю? — я почувствовала, как в горле застрял ком. — Хорошо. Тогда расскажи мне, почему ты до сих пор хранишь ее фотографию в своем кошельке?
Игорь замер, словно пораженный током. Он медленно достал свой кошелек и вытащил из него старую, пожелтевшую фотографию. На ней была изображена красивая, надменная женщина с длинными темными волосами. Светлана.
— Это… это просто память, — пробормотал он, стараясь спрятать фотографию.
— Память? — я вырвала фотографию у него из рук и разорвала ее на мелкие кусочки. — Тогда это просто жалкое оправдание! Ты предал меня, Игорь! Ты предал нашу любовь! И ты предал себя!
— Не смей! — он попытался выхватить у меня остатки фотографии, но я оттолкнула его.
— Мы разводимся, — твердо сказала я. — Я не хочу больше жить с человеком, который меня не любит и который меня презирает.
— Ты пожалеешь об этом! — прорычал он. — Ты останешься одна! Со своими благотворительными фондами и своими школами!
— Я и так одна, — ответила я, с трудом сдерживая слезы. — Просто раньше я этого не понимала.
Я развернулась и вышла из комнаты, оставив Игоря в клубах ярости и самооправдания. За дверью меня ждала Лидия Ивановна. Она молча обняла меня.
— Ну что, подруга, — прошептала она. — Держись. Всё будет хорошо.
Но я знала, что это неправда. Всё будет совсем не хорошо. Начиналась новая глава моей жизни. Глава, наполненная болью, разочарованием и… надеждой на то, что когда-нибудь я все-таки смогу найти свое счастье.
— Ты как вообще могла?! — Игорь, покрасневший до корней волос, преследовал меня по коридору, его голос звенел от ярости. — Разорвать фотографию Светы?! Это же… это же святое!
Я шла, стараясь не обращать на него внимания, направляясь к спальне. Мне нужно было собрать вещи, хоть что-то из этого ада.
— Святое? — я остановилась, повернувшись к нему лицом. — Ты серьезно? Святое для тебя – это память о другой женщине? А что насчет святости брака? Что насчет обещаний, которые ты мне давал?
— Ты меня доводишь! — он сжал кулаки, приближаясь ко мне. — Ты специально это сделала, чтобы меня задеть!
— Я просто хотела, чтобы ты наконец увидел правду, — ответила я, стараясь сохранить спокойствие. — Ты всегда был влюблен в Светлану, Игорь. Это очевидно.
— Заткнись! — он замахнулся на меня.
Я инстинктивно отшатнулась, но удар всё равно пришелся по плечу. Боль пронзила тело, заставив меня вскрикнуть.
— Игорь! — я попыталась оттолкнуть его, но он был сильнее. Он схватил меня за руки, прижимая к себе.
— Я не хотел этого делать, — пробормотал он, его дыхание было тяжелым и прерывистым. — Ты сама меня спровоцировала!
— Отпусти меня! — крикнула я, извиваясь в его хватке. — Ты меня бьешь! Ты избиваешь меня!
Его мать, Надежда Петровна, в этот момент появилась в дверях, словно призрак.
— Игорь! Что ты творишь?! — завопила она, бросаясь к нам. — Отпусти ее!
— Она меня довела, мама! — орал Игорь, продолжая держать меня. — Она разорвала фотографию Светы!
Надежда Петровна попыталась оттащить Игоря от меня, но он оттолкнул ее, и она споткнулась, упав на пол.
— Мама! — испуганно воскликнул Игорь.
Я воспользовалась моментом и вырвалась из его рук. Адреналин бурлил в крови, заставляя меня забыть о боли в плече.
— Вы монстры! — закричала я, глядя то на Игоря, то на его мать. — Вы оба!
Я бросилась в спальню, бесцельно хватая вещи, запихивая их в дорожную сумку.
— Куда ты собралась?! — проревел Игорь, ворвавшись в комнату. — Не уходи!
— Уходишь? — вмешалась Надежда Петровна, поднимаясь с пола. — Да иди, уходи! Нам без тебя лучше живется!
— Ты меня ненавидишь, да? — спросила я, глядя прямо в глаза Надежде Петровне.
— Ненавижу, — ответила она, не моргнув глазом. — Ты испортила жизнь моему сыну!
— Да, ты просто не хотела, чтобы у него все было хорошо! — я развернулась и, схватив сумку, выбежала из квартиры.
На лестнице я споткнулась и чуть не упала. Меня догнал Игорь.
— Валера, подожди! — закричал он, хватая меня за руку.
— Не трогай меня! — я вырвалась и ударила его по лицу.
Он отшатнулся, удивленно оглядывая меня. Мои руки дрожали, но в глазах горела ярость.
— Ты заслужил это, — процедила я сквозь зубы. — И, надеюсь, это хоть немного отрезвит тебя.
Я выбежала на улицу, не оглядываясь. Меня обдало холодным осенним ветром. Я шла, не зная куда, просто подальше от этого дома, от этих людей, от этой жизни.
Я остановилась у ближайшей автобусной остановки, обессиленно опустившись на скамейку. Боль в плече усиливалась, слезы катились по щекам.
— Ну что, моя хорошая, развалилась? — раздался голос Лидии Ивановны.
Я подняла голову и увидела свою подругу, которая, видимо, поспешила за мной.
— Лида… — я прошептала, всхлипывая. — Мне так больно…
— Я знаю, я знаю, — она обняла меня, прижимая к себе. — Но ты сильная. Ты справишься.
— Я… я не знаю, что мне делать, — пробормотала я, уткнувшись лицом в ее плечо. — Куда мне идти? Как мне жить дальше?
— Давай сначала к врачу, — сказала Лидия Ивановна. — У тебя плечо болит. А потом подумаем. У меня есть свободная комната. Можешь пожить у меня какое-то время.
— Но я… я не хочу никого обременять, — ответила я.
— Глупости, — отрезала она. — Ты моя подруга. И я всегда буду тебе помогать. А теперь пошли. Замерзнешь, как цуцик.
Мы поехали к Лидии Ивановне на автобусе. Я молчала, глядя в окно на проплывающие мимо серые дома. В голове крутились обрывки воспоминаний, сцены из нашей с Игорем жизни. Всё казалось таким нереальным, таким страшным.
В квартире Лидии Ивановны было тепло и уютно. Она усадила меня на диван, напоила горячим чаем и предложила сходить к врачу.
— Скорая помощь, наверное, не помешает, — сказала она, осматривая мое плечо. — Там наверняка ушиб. Или даже перелом.
Пока мы ждали скорую, я рассказала Лидии Ивановне обо всем, что произошло. Об этом наследстве, о жадности Игоря и его матери, о разгорающемся конфликте и, наконец, о драке.
— Да они с тобой как с тряпкой обтерлись! — возмущалась Лидия Ивановна. — Ишь, какой у них аппетит проснулся!
— Я думала, что Игорь меня любит, — тихо сказала я.
— Любил? Да он тебя никогда и не любил! Он любил перспективу легких денег. А Надежда Петровна всегда тебя терпеть не могла. Она хотела, чтобы у Игоря была жена из ее круга, — ответила Лидия Ивановна. — Так что ты хорошо сделала, что ушла.
Скорая помощь приехала быстро. Врач осмотрел мое плечо и подтвердил перелом ключицы.
— Ничего страшного, — сказал он. — Заживет. Но носить гипс придется.
Таким образом, я, побитая и сломленная, с переломленной ключицей и разбитым сердцем, оказалась в квартире своей подруги, в чужом городе, без денег и без надежды на будущее.
Шесть месяцев пролетели в бесконечной череде больничных процедур, физиотерапии и попыток собрать себя по кусочкам. Гипс с плеча сняли, но боль, глухая и ноющая, так и не отпускала. Но физическая боль меркла по сравнению с душевной. Я начала новую жизнь, снимая небольшую квартиру на окраине города, работая на двух работах – в школе и репетиторством по вечерам. Денег хватало впритык, но впервые за долгое время я чувствовала себя свободной.
Лидия Ивановна была моей опорой и поддержкой. Она не давала мне опускать руки, заставляла выходить из дома, общаться с людьми, вспоминать о детских мечтах. Однажды, за чашкой чая, она сказала:
— Валер, а ты знаешь, что Игорь и Надежда Петровна разорились?
Я удивленно посмотрела на нее.
— Как так?
— Наигрались с этими деньгами, — усмехнулась Лида. — Вложились в какую-то сомнительную финансовую пирамиду, и всё потеряли. Говорят, остались должны кредиторам. Живут теперь в какой-то конуре на другом конце города.
Я молчала, не зная, что сказать. Часть меня, конечно, испытывала злорадство. Но в основном я просто чувствовала пустоту.
— Игорь пытался с тобой связаться, — продолжила Лида. — Несколько раз звонил. Я трубку не брала.
— Что он хотел? — спросила я, с трудом выдавливая слова.
— Просил прощения. Говорил, что понял свою ошибку. Что без тебя он никто. — Лида покачала головой. — Знаешь, я бы на твоем месте даже не слушала его.
Я кивнула. Игорь был для меня прошлым. Прошлым, которое я больше не хотела вспоминать.
Однажды, когда я возвращалась с работы, у подъезда меня поджидал мужчина. Высокий, статный, с пронзительным взглядом серых глаз. Я ни разу его раньше не видела.
— Валерия Сергеевна? — спросил он, представившись Виктором Николаевичем, адвокатом, представляющим интересы моей покойной тети Зинаиды.
— Да, это я, — ответила я, настороженно глядя на него.
— У меня для вас неприятные новости, — сказал он. — После смерти вашей тети Зинаиды, Надежда Петровна, пользуясь своим влиянием на Игоря, подделала завещание. Она переписала все имущество на себя.
Я замерла, потрясенная этой новостью.
— Как такое возможно? — прошептала я.
— Она очень умелая манипуляторша, — ответил Виктор Николаевич. — Но у нас есть доказательства ее вины. Мы подали в суд. И выиграли. Суд признал подделку завещания и обязал Надежду Петровну вернуть вам всё имущество, а также выплатить компенсацию за моральный ущерб.
Я стояла, словно громом пораженная. Несколько минут я не могла произнести ни слова.
— Это… это невероятно, — наконец, сказала я. — Спасибо вам большое.
— Не за что, — ответил Виктор Николаевич. — Я рад, что смог вам помочь. Кстати, по условиям договора, вам также полагается процент от продажи дачного участка. Сумма довольно приличная.
— Но… зачем это все? — спросила я. — Почему тетя Зина так позаботилась обо мне?
— Ваша тетя Зинаида была очень мудрой женщиной, — улыбнулся Виктор Николаевич. — Она предвидела, что с вами может произойти. И она хотела, чтобы у вас был шанс на новую жизнь.
Дни тянулись в ожидании суда и решения. Надежда Петровна и Игорь пытались связаться со мной, угрожали, умоляли, предлагали мировое соглашение. Я не отвечала на их звонки.
Наконец, пришел день суда. Я стояла в зале суда, сжимая кулаки. Надежда Петровна сидела напротив меня, надменная и невозмутимая.
Судья зачитал приговор.
— Суд постановил: признать завещание недействительным. Взыскать с Надежды Петровны Ивановой в пользу Валерии Сергеевны Петровой всё имущество, а также выплатить компенсацию за моральный ущерб в размере пяти миллионов рублей.
В зале воцарилась тишина. Надежда Петровна побледнела, ее губы задрожали. Игорь сидел рядом с ней, опустив голову.
После суда я вышла на улицу, ощущая, как наваливается груз снятия напряжения. Виктор Николаевич подошел ко мне.
— Что будете делать дальше, Валерия Сергеевна? — спросил он.
— Я открою свой маленький бизнес, — ответила я, улыбаясь. — Школу раннего развития. Это моя давняя мечта.
— Прекрасно, — сказал Виктор Николаевич. — А вы не думаете о том, чтобы начать новую личную жизнь?
Я посмотрела на него. Он был привлекательным, успешным и интеллигентным. В его глазах я увидела что-то вроде симпатии.
— Возможно, — ответила я, загадочно улыбаясь. — Время покажет.
Через год я открыла свою школу раннего развития. Она пользовалась большим успехом у родителей. Я была счастлива, занимаясь любимым делом.
Однажды, прогуливаясь по городу, я случайно встретила Игоря. Он выглядел уставшим и подавленным.
— Валера… — пробормотал он, увидев меня. — Можно хоть слово?
Я остановилась, пристально глядя на него.
— Говори, — сказала я, стараясь сохранить безразличный тон.
— Я… я хочу извиниться перед тобой, — сказал он, опустив голову. — Я был глупцом и эгоистом. Я потерял тебя из-за жадности и глупости. Я всё понял.
— Слишком поздно, Игорь, — ответила я. — Слишком поздно для извинений.
— Я знаю, — прошептал он. — Но я должен был это сказать.
Я молча смотрела на него, не чувствуя ни злости, ни жалости. Просто пустоту.
— Прощай, Игорь, — сказала я, развернувшись и уходя. — Наша история закончена. И я рада, что она закончилась.
Я шла по улице, чувствуя, как с меня спадает последний груз прошлого. Я была свободна. Свободна от лжи, предательства и боли.
Я обрела свою жизнь. И эта жизнь была прекрасна.
