— Неужели сердца у тебя нет? Ты позволишь своей беременной сестричке жить в таких ужасных условиях? Что молчишь? Немедленно отвечай! Правда вещи не собирали? Наташенька уже на чемоданах сидит, от тебя отмашки ждет!
— Нет, мам, не собирали. И ничего собирать не будем, я тебе об этом говорил.
Александр отложил телефон и посмотрел на жену. Ксения стояла у окна, смотрела на летний дождь, который барабанил по стеклу их новенькой трехкомнатной квартиры. В воздухе пахло свежестью и мокрой листвой. Июльская гроза была теплой, но настроение супругов она не улучшила.
— Опять мать со своими требованиями? — тихо спросила Ксения.
— Требует, чтобы мы освободили квартиру для Наташки. Говорит, что беременной сестре нужны лучшие условия, чем в той развалюхе, где она сейчас живет с мужем.
А началось все полтора года назад, когда Александр наконец смог позволить себе собственное жилье. Тридцать два года он копил, экономил, работал сверхурочно, чтобы вырваться из-под материнской опеки. Валентина Петровна всегда считала сына неудачником, говорила, что он «не в мать пошел».
Зато младшая дочь Наташа была ее гордостью. Красивая, общительная, она легко находила общий язык с людьми, а главное — умела добиваться своего. Валентина Петровна в дочери души не чаяла и прощала ей все: и то, что та бросила институт на третьем курсе, и то, что работать особо не хотела, предпочитая жить на деньги очередных поклонников.
— Саша, ну ты понимаешь, что Наташка особенная, — любила повторять мать. — Ей нужен достойный мужчина, а не первый встречный. А ты уже женился, устроился, теперь должен помогать семье.
Александр не понимал, почему он кому-то что-то должен. Он рано начал работать, платил за коммунальные услуги в материнской квартире, покупал продукты. Но когда заговорил о том, чтобы переехать, Валентина Петровна устроила целый спектакль.
— Ты что, хочешь бросить мать на произвол судьбы? — рыдала она. — У меня давление скачет, сердце болит, а ты думаешь только о себе!
Но Александр все-таки съехал. Снимал однушку на окраине, потом копил на первоначальный взнос по ипотеке. Ксения его поддерживала во всем, хотя и понимала — жить будет нелегко. Она работала бухгалтером в небольшой фирме, зарплата была скромной, но стабильной.
— Мы справимся, — говорила жена. — Главное, что будем жить сами по себе.
Когда Александр наконец купил квартиру, мать первое время молчала. Видимо, не верила, что сын действительно на такое решится. Но когда поняла, что это всерьез, начала наступление.
— Саша, ну подумай сам, — говорила она во время редких визитов. — У тебя столько места, а Наташка с Германом ютятся в одной комнате в коммуналке. Она же скоро рожать будет!
— Мам, у них есть свое жилье. Да, не самое лучшее, но они сами его выбирали.
— Какое жилье? Комната в коммуналке — это не жилье! Там соседи пьют, музыку громко включают. Как ребенка в таких условиях растить?
Александр знал, что сестра с мужем могли бы снимать нормальную квартиру, если бы захотели. Герман работал менеджером по продажам в автосалоне, зарабатывал неплохо. Но тратили они деньги легко: дорогие рестораны, поездки на выходные, новая одежда каждый месяц. Откладывать на жилье никто не собирался.
— Зачем экономить? — смеялась Наташа. — Жизнь одна, надо радоваться!
А теперь, когда она забеременела, вдруг выяснилось, что комната в коммуналке — не подходящее место для ребенка.
— Послушай, — сказала Валентина Петровна во время очередного разговора, — я тут подумала. Может, вы поменяетесь с Наташкой? У вас детей нет, вам и одной комнаты хватит. А ей нужно место для коляски, кроватки…
— Мы не будем меняться, — твердо ответил Александр.
— Но почему? Ты же брат! Должен помогать!
— Я уже помогал. Давал деньги на свадьбу, на мебель. Сколько можно?
Валентина Петровна обиделась и несколько недель не звонила. Александр надеялся, что наконец-то получит передышку. Но летом звонки возобновились с новой силой.
— Саша, Наташке совсем плохо стало, — жаловалась мать. — Токсикоз замучил, а в их комнате духота невыносимая. Окно во двор, солнца нет, сырость. Она по утрам плачет, говорит, что не может там находиться.
— Пусть кондиционер поставят или вентилятор купят.
— Какой кондиционер? На что? Герман зарплату всю на машину тратит, ему кредит платить надо. А Наташка работать не может, врач сказал — угроза выкидыша.
Александр вздохнул. Он знал, что Наташа еще до беременности любила жаловаться на здоровье, чтобы добиться особого внимания. Неделя отпуска по поводу головных болей, больничный из-за якобы сорванной спины после генеральной уборки — все это было привычным делом.
— Мам, я понимаю, что ей тяжело. Но квартиру мы отдавать не будем.
— Не отдавать, а поменяться! Временно! Пока ребенок маленький не подрастет!
— А потом что? Потом скажешь, что ребенку нужна стабильность, привычная обстановка?
— Да как ты можешь так думать о матери! — возмутилась Валентина Петровна. — Я же не чужая тетка какая-то! Я вас обоих родила, вырастила!
После этого разговора Александр почувствовал, что нервы сдают. Ксения видела, как он мучается, и предложила:
— Может, вообще перестанем отвечать на звонки? Пусть сами разбираются.
— Легко сказать. Она же придет сюда, устроит сцену. Соседи услышат, стыдно будет.
— А что, если мы предложим им компромисс? Можем помочь деньгами на съем нормальной квартиры. Месяца на три-четыре, пока они сами не наладят дела.
Александр подумал. Предложение было разумным. Они могли позволить себе оплатить аренду однокомнатной квартиры в нормальном районе.
— Попробуем, — согласился он.
Но когда Александр позвонил матери и изложил предложение, та пришла в ярость.
— Что ты мне голову морочишь? Какая аренда? У тебя собственная квартира стоит пустая большую часть дня, а ты предлагаешь выбрасывать деньги на ветер!
— Как это пустая? Мы там живем.
— Живете! Тебя весь день на работе нет, Ксения тоже работает. Квартира действительно пустая! А Наташке дома сидеть придется, она бы хотя бы пользу приносила — порядок поддерживала, следила бы за всем.
— Мам, это наш дом. Мы сами в нем порядок поддерживаем.
— Вот видишь, какой эгоист! — Валентина Петровна перешла на крик. — Родную сестру пожалел! А если бы с тобой что-то случилось, кто бы помог? Я бы помогла, Наташка помогла бы! А ты только о себе думаешь!
Разговор закончился тем, что мать бросила трубку. Через полчаса позвонила Наташа.
— Саша, ну что ты маму расстраиваешь? — голос сестры звучал устало и жалобно. — У меня и так нервы на пределе, а тут еще ты со своими принципами.
— Наташ, я предложил помочь деньгами на съем жилья…
— Саша, ну ты же понимаешь, что это глупо? Платить за аренду, когда есть возможность пожить нормально? Мне всего-то на полгода нужно, пока ребенок родится и я в себя приду. Потом мы что-нибудь придумаем.
— А где мы будем жить эти полгода?
— Ну у мамы же! Или снимите что-нибудь. У вас зарплаты две, справитесь.
Александр почувствовал, как внутри закипает злость. Получалось, что он должен отдать свою квартиру и еще доплачивать за съемное жилье, чтобы сестре было удобно.
— Наташ, это невозможно.
— Почему невозможно? Потому что тебе жалко? — голос сестры стал жестким. — Знаешь, я всегда думала, что ты хороший человек. Но оказывается, ты просто жадный.
— Я не жадный. Я просто не хочу отдавать свой дом.
— Твой дом! — фыркнула Наташа. — А когда я тебе на свадьбу деньги давала, это тоже был твой дом?
— Какие деньги? Ты мне никогда денег не давала.
— Не давала? А кто тебе невесту искал? Кто вас познакомил с Ксюшей? Я! Значит, я вам семейное счастье подарила, а вы теперь от родственников отворачиваетесь!
Александр растерялся. Действительно, Ксению он встретил на дне рождения Наташи. Но разве это означает, что он теперь пожизненно ей обязан?
— Наташ, встреча с Ксенией — это случайность. Никто специально нас не знакомил.
— Случайность! — рассмеялась сестра. — Я специально Ксюшу на свой день рождения позвала, потому что знала — она тебе понравится. Думала, хоть брат счастливым будет. А теперь он на сестру плевать хотел!
После этого разговора Александр понял — переубедить родственниц невозможно. Они искренне считали, что он им должен, и готовы были придумывать любые аргументы, лишь бы добиться своего.
— Знаешь, что я думаю? — сказала вечером Ксения, когда муж рассказал ей о разговоре с сестрой. — Они просто привыкли, что ты уступаешь. Всю жизнь ты им помогал, а теперь, когда отказался, они не понимают как реагировать.
— Может, и правда стоит помочь? — засомневался Александр. — Все-таки сестра беременная…
— Саша, послушай меня внимательно. Если ты сейчас уступишь, они никогда не перестанут требовать. Сначала полгода, потом год, потом — ребенку нужна стабильность, нельзя переезжать. А через несколько лет выяснится, что квартира вообще-то Наташина, потому что она там так долго жила.
Ксения была права, и Александр это понимал. Но противостоять давлению было тяжело. Мать звонила каждый день, рыдала в трубку, жаловалась на самочувствие. Наташа присылала длинные сообщения о том, как ей плохо в коммуналке, как соседи мешают спать, как она боится за ребенка.
— Может, хватит мучиться? — предложила как-то Ксения. — Пригласим их к нам, покажем квартиру, объясним спокойно, почему мы не можем поменяться.
— Думаешь, поможет?
— Не знаю. Но попробовать стоит.
В воскресенье к ним приехали Валентина Петровна и Наташа. Герман остался дома — сказал, что устал и хочет отдохнуть. Александр заподозрил, что зять просто не хочет участвовать в семейной драме.
— Ой, какая красота! — воскликнула Наташа, переступив порог. — Саша, у тебя тут как во дворце!
Она ходила по комнатам, трогала мебель, заглядывала в шкафы. Валентина Петровна молча осматривала квартиру, но по ее лицу было видно — она впечатлена.
— Три комнаты, — констатировала мать. — И кухня огромная. Ксюша, а вы тут вдвоем не скучаете?
— Нет, нам хватает места, — спокойно ответила Ксения.
— Хватает? Да тут семья из пяти человек поместится! — Наташа присела на диван в гостиной. — Саша, ну скажи честно — зачем вам столько пространства? Вы же детей не планируете в ближайшее время.
— Планируем, — неожиданно для себя ответил Александр.
Наташа подскочила как ужаленная.
— Что, правда? А почему не говорили?
— Потому что это наше личное дело, — вмешалась Ксения.
— Ну да, личное, — хмыкнула Валентина Петровна. — А когда планируете?
— Мам, мы же не роботы, чтобы планировать по датам, — разозлился Александр.
— Ага, понятно. Значит, планируете когда-нибудь в будущем, а Наташке рожать через два месяца. И что, ваши планы важнее реальных потребностей?
— Наши планы касаются нашей жизни в нашей квартире, — сказала Ксения тоном, не допускающим возражений.
Наташа расплакалась.
— Я не понимаю, что с вами происходит! — всхлипывала она. — Я же не прошу отдать квартиру навсегда! Мне нужно несколько месяцев, чтобы родить ребенка в нормальных условиях. А вы как будто не родственники, а чужие люди!
— Наташ, мы предлагали помочь деньгами…
— На что мне твои деньги? — разозлилась сестра. — Ты думаешь, я попрошайка? Мне нужна не милостыня, а поддержка семьи!
— Поддержка — это не значит отдать свой дом, — возразил Александр.
— А что тогда значит? — вмешалась Валентина Петровна. — Ты всю жизнь пользовался тем, что я тебя растила, кормила, одевала. Я на тебя все лучшие годы потратила! А теперь, когда мне нужна помощь, ты отворачиваешься?
— Мам, ты помощи не просишь. Ты требуешь, чтобы я отказался от своей жизни ради Наташи.
— Отказался от жизни! — всплеснула руками Валентина Петровна. — Да что ты говоришь! Тебя просят на несколько месяцев в другом месте пожить, а ты трагедию разводишь!
Разговор продолжался два часа. Наташа плакала, мать читала нравоучения, Александр пытался объяснить свою позицию. Ксения в основном молчала, изредка поддерживая мужа.
— Знаете что, — наконец сказала Валентина Петровна, поднимаясь с кресла, — я вижу, что тут все решено. Ну что ж, будем знать, на кого можно рассчитывать, а на кого нет.
— Мам, не надо так говорить, — попросил Александр.
— А как надо? Радоваться, что сын превратился в эгоиста? Наташенька, собирайся, поехали домой. Видно, мы тут лишние.
После их ухода в квартире повисла тяжелая тишина. Ксения убирала чашки со стола, Александр сидел в кресле и смотрел в окно. На улице был яркий летний день, но настроение оставалось мрачным.
— Я правильно поступаю? — спросил он у жены.
— Правильно. Но почему-то мне кажется, что это еще не конец.
Ксения оказалась права. Через неделю Валентина Петровна приехала снова, но на этот раз не одна. С ней была тетя Зина, материна старшая сестра, женщина авторитетная и властная.
— Саша, объясни тете Зине, что происходит, — сказала мать, едва переступив порог.
Тетя Зина внимательно выслушала обе стороны, потом покачала головой.
— Саша, я тебя с детства знаю. Хороший мальчик был, послушный. Что с тобой случилось?
— Ничего не случилось, тетя Зин. Я просто не хочу отдавать свою квартиру.
— Да кто говорит об отдаче? Речь о взаимопомощи идет! Наташка в трудном положении, ей нужна поддержка. А ты как чужой себя ведешь.
— Я не чужой. Но у меня тоже есть право на собственную жизнь.
— Право! — фыркнула тетя Зина. — Конечно, есть право. Но есть еще и совесть. И обязательства перед семьей.
Разговор опять зашел в тупик. Тетя Зина уехала недовольная, пообещав «подумать над ситуацией». Александр понял — теперь история станет достоянием всей родни.
Так и произошло. В следующие дни звонили дальние родственники, знакомые семьи, даже соседи по старому дому. Все высказывали свое мнение о том, как нехорошо Александр поступает с беременной сестрой.
— Саша, ну что ты упрямишься? — говорила двоюродная сестра Лена. — Подумаешь, пожить несколько месяцев в другом месте. Зато сестре поможешь.
— Лен, а ты бы отдала свою квартиру?
— Я бы подумала. Если бы семье очень нужно было — наверное, да.
— Наверное — это не ответ.
— Саша, не злись на меня. Я просто думаю, что семья важнее квартир и всего остального.
Но самым тяжелым был разговор с соседкой тетей Галей, которая знала Александра с детства.
— Сашенька, — сказала она, встретив его около подъезда, — я слышала, что у вас в семье неприятности.
— Да так, семейные дела.
— Ну что ты, не скрывай. Валя мне все рассказала. Ты знаешь, я всегда считала тебя хорошим мальчиком. Но сейчас не понимаю — как можно родную сестру в трудную минуту оставить?
— Тетя Галь, я ее не оставляю. Я просто не готов отдать свою квартиру.
— Сашенька, а ты подумай — что важнее? Квартира или семья? Квартир много, а сестра одна. И ребеночек скоро родится, ему нужны хорошие условия.
После этого разговора Александр почувствовал себя изгоем. Казалось, весь мир считает его плохим человеком. Он начал сомневаться в правильности своих действий.
— Может, они правы? — спросил он у Ксении вечером. — Может, я действительно слишком жесток?
— Саша, ответь мне честно — если мы отдадим квартиру сейчас, как ты думаем, что будет дальше?
— Наташа родит, поживет несколько месяцев и переедет.
— А если не захочет переезжать? Если скажет, что ребенку нужна стабильность? Если твоя мать заявит, что внук привык к квартире и расставание с ней может травмировать его психику?
Александр представил эту сцену и понял — Ксения права. Если он уступит сейчас, то потеряет квартиру навсегда. А через несколько лет окажется виноватым в том, что «отбирает дом у маленького ребенка».
— Тогда мы не уступаем, — решил он.
В августе Наташа родила дочку. Валентина Петровна позвонила Александру и торжественно объявила:
— Поздравляю, ты стал дядей! Родилась Машенька, здоровенькая, красивая!
— Поздравляю, — искренне ответил Александр. — Как Наташа?
— Нормально. Устала, конечно. Саша, ты же понимаешь — теперь ей с ребенком в коммуналке совсем невозможно находиться. Соседи шумят, малышка не спит. Может, все-таки обсудим обмен квартирами?
— Мам, мое решение не изменилось.
— Ну как же так? Теперь уже не только Наташка, а и маленький ребенок страдает! Ты что, хочешь, чтобы племянница в плохих условиях росла?
— Я хочу, чтобы Наташа с мужем сами о своем ребенке заботились.
— Герман! — презрительно фыркнула Валентина Петровна. — Да он только о машине своей и думает! На ребенка ему наплевать!
— Тогда Наташе стоит с ним серьезно поговорить.
— Поговорить! Легко сказать! А если он уйдет? Что тогда?
— Тогда Наташа будет растить ребенка одна. Как многие женщины.
— Саша, ну что с тобой? Раньше ты такой отзывчивый был, всегда готов помочь. А сейчас как будто каменный стал!
Александр устал от упреков. Ему казалось, что вся жизнь превратилась в одну большую борьбу. На работе проблемы, дома звонки от родственников, на улице косые взгляды соседей.
— Знаешь, — сказал он Ксении, — иногда думаю — может, проще было бы согласиться. Меньше нервов.
— А потом что? Всю жизнь уступать и оправдываться?
— Не всю жизнь. Только пока ребенок маленький.
— Саша, послушай себя. Ты говоришь как человек, который сдается. Это ты хочешь?
Нет, он не хотел сдаваться. Но и бороться было тяжело.
В сентябре ситуация обострилась. Наташа поссорилась с Германом, и тот ушел из дома. Валентина Петровна немедленно объявила это чрезвычайной ситуацией.
— Теперь уж точно надо помочь! — заявила она Александру. — Наташка одна с ребенком осталась, денег нет, работать не может — малышка маленькая!
— Пусть подает на алименты.
— Какие алименты? Герман сказал, что работу бросит, если будут принуждать платить. Лучше будет нелегально где-то трудиться.
— Тогда пусть Наташа сама работу ищет.
— С грудным ребенком? Ты в своем уме?
— Мам, миллионы женщин работают с маленькими детьми. Есть ясли, есть няни, есть бабушки…
— Я уже старая, чтобы с внучкой сидеть! У меня здоровье не то!
— Тогда пусть Наташа сама решает свои проблемы.
После этого разговора мать не звонила три недели. Александр уже начал надеяться, что история закончилась, но в конце сентября Валентина Петровна объявилась снова.
— Саша, я принимаю решение, — сказала она суровым голосом. — Раз ты помогать не хочешь, я продаю свою квартиру и покупаю двухкомнатную для Наташки с ребенком.
— Это твое право, — ответил Александр.
— Да, мое право! И знай — это последний раз, когда я к тебе обращаюсь. Больше сын у меня нет!
Александр почувствовал, как что-то болезненно сжимается в груди. Несмотря на все конфликты, мать оставалась матерью. Но он понимал — если сейчас согласится, то всю оставшуюся жизнь будет заложником чужих прихотей.
— Мне жаль, что так получилось, — сказал он.
— Жаль! — рассмеялась Валентина Петровна. — Ну посмотрим, как ты запоешь, когда старым станешь и помощь понадобится!
Она бросила трубку. Александр сел в кресло и закрыл глаза. Ксения подошла, обняла его за плечи.
— Тяжело?
— Очень. Но я знаю — другого выхода не было.
— Ты правильно поступил. Рано или поздно они это поймут.
Прошел год. Валентина Петровна действительно продала свою квартиру и купила двухкомнатную для Наташи с дочерью. Сама переехала к младшей дочери. Александр несколько раз пытался наладить отношения, звонил матери, но та трубку не брала.
О том, как живет сестра, он узнавал через общих знакомых. Наташа устроилась работать в магазин на полставки, дочку оставляла с матерью. Герман изредка появлялся, приносил деньги, но жить вместе они больше не пытались.
— Может, сходить к ним? — предложила как-то Ксения. — Просто проведать, узнать, как дела.
— Не примут, — покачал головой Александр. — Мать всем рассказывает, какой я плохой сын. Наташка тоже на меня злится.
— Но ведь не может же это продолжаться вечно?
— Не знаю. Похоже, может.
Осенью у Александра и Ксении родился сын. Маленький Артем стал центром их вселенной. Александр понял, что материнские чувства Валентины Петровны были избирательными — она любила только Наташу, а его воспринимала как обузу.
— Зато теперь у нас настоящая семья, — говорила Ксения, качая сына. — И никто не будет диктовать нам, как жить.
Через полгода после рождения Артема позвонила тетя Зина.
— Саша, я знаю, что ты с матерью не общаешься, но должна тебе сказать — Вале плохо.
— Что случилось?
— Инсульт у нее был. Небольшой, но все же. Лежит сейчас в больнице.
Александр почувствовал, как сердце екнуло. Несмотря на все обиды, он не желал матери зла.
— Как она? Тяжело?
— Сейчас стабильно. Но врачи говорят, нужен покой, стрессы исключить. А она все переживает, что с тобой поссорилась.
— Тетя Зин, я готов прийти, поговорить…
— Вот и хорошо. Только ты сначала с Наташкой свяжись, узнай, как лучше поступить.
Александр набрал номер сестры. Долго не отвечала, потом голос звучал холодно:
— Ты зачем звонишь?
— Наташ, тетя Зина сказала, что мама в больнице…
— Да, в больнице. А тебе-то что?
— Как что? Она моя мать. Можно к ней прийти?
— Не знаю. Она говорила, что сына у нее больше нет.
— Наташ, ну хватит. Давай забудем все эти ссоры. Мама больна, нужно думать о ней.
Наташа помолчала.
— Приходи завтра в шесть вечера. Только без Ксюши. И если начнешь опять про свои принципы — уйдешь.
— Договорились.
Валентина Петровна лежала в палате на шесть человек, выглядела осунувшейся и постаревшей. Увидев сына, сначала отвернулась, потом все же посмотрела на него.
— Пришел, — констатировала она.
— Пришел. Как самочувствие?
— Как у человека, которого родной сын довел до больничной койки.
Александр вздохнул. Даже болезнь не изменила материн характер.
— Мам, давай не будем опять начинать ссору. Я пришел узнать, как дела, чем помочь.
— Помочь? — усмехнулась Валентина Петровна. — Теперь помочь хочешь? А год назад где был?
— Год назад я предлагал помощь. Ты отказалась.
— Не такую помощь предлагал! Денежки сунуть — это не помощь, это откуп совести!
Александр понял — ничего не изменилось. Мать по-прежнему считала его виноватым во всех бедах.
— Ладно, — сказал он. — Главное, что сейчас ты идешь на поправку. Если что-то понадобится — звони.
— Не понадобится, — отрезала Валентина Петровна. — У меня есть Наташенька. Она не бросит мать в трудную минуту.
Выходя из больницы, Александр встретил Наташу. Сестра выглядела усталой, располневшей, в глазах читалось раздражение.
— Ну что, поговорили? — спросила она.
— Да. Как всегда, я во всем виноват.
— А ты как думал? Что она тебя с распростертыми объятиями встретит?
— Не думал. Но надеялся, что болезнь научит ценить семью.
— Семью? — рассмеялась Наташа. — Саша, какая семья? Ты же сам от нас отказался год назад!
— Я не отказывался. Я просто не захотел отдать свою квартиру.
— Не захотел помочь сестре в трудную минуту — это и есть отказ от семьи.
— Наташ, неужели ты до сих пор не понимаешь? Квартира — это не помощь, это попытка переложить на меня ответственность за твою жизнь.
— Ответственность! — возмутилась Наташа. — Я не просила тебя отвечать за мою жизнь! Мне нужно было несколько месяцев пожить в нормальных условиях!
— Несколько месяцев превратились бы в годы. А потом в навсегда.
— Откуда ты знаешь? Может, я бы и правда переехала!
— Наташ, скажи честно — ты бы вернула квартиру?
Сестра замолчала, потом отвела взгляд.
— Я не знаю. Смотря как бы сложились обстоятельства.
— Вот видишь. А я знаю — не вернула бы.
— Ну и что? Разве это так плохо? Разве нельзя было найти компромисс?
— Какой компромисс? Ты с мамой хотели, чтобы я отдал квартиру и снимал жилье для себя. Это не компромисс, это капитуляция.
Наташа вздохнула.
— Знаешь, Саш, не хочу больше об этом говорить. Что было, то прошло. Теперь у каждого своя жизнь.
— И что, мы так и будем чужими людьми?
— А мы разве не чужие? Ты выбрал свою квартиру, я выбрала маму и дочку. Каждый определил приоритеты.
— Наташ, неужели нельзя просто забыть эту историю?
— Нельзя, Саш. Потому что она показала, кто есть кто. Когда мне было плохо, ты отвернулся. Это не забывается.
— Я не отворачивался! Я предлагал другую помощь!
— Ту, которая тебе ничего не стоила. А когда попросили о серьезной поддержке — отказался.
Александр понял — убедить сестру невозможно. В ее картине мира он навсегда останется эгоистом, который предал семью.
— Ладно, — сказал он. — Если что-то с мамой случится — дай знать.
— Дам, — кивнула Наташа. — Но не потому, что мы родственники, а потому, что так положено.
Валентина Петровна выписалась из больницы через неделю. Александр больше не пытался наладить отношения. Он понял — некоторые мосты сжигаются окончательно.
Прошло еще два года. Артем рос веселым и здоровым мальчиком. Александр с Ксенией были счастливы, хотя иногда тоска по родственникам давала о себе знать.
— Не жалеешь? — спрашивала иногда Ксения.
— О чем?
— Что не уступил тогда. Может, сейчас бы все наладилось.
— Нет, не жалею. Если бы уступил, то сейчас жил бы в съемной квартире и содержал Наташу с ребенком. А мать все равно была бы недовольна — нашла бы новые поводы для претензий.
Однажды весной Александр встретил на улице Германа. Бывший зять выглядел помятым, постарел.
— Привет, — сказал Герман. — Как дела?
— Нормально. А у тебя?
— Да так. Работаю где придется, снимаю комнату. Развелись мы с Наташкой официально.
— Понятно. А дочку видишь?
— Иногда. Когда Валентина Петровна разрешает. А чаще не разрешает — говорит, что я плохо влияю на ребенка.
— Алименты платишь?
— Плачу. Не много, но регулярно. — Герман помолчал, потом добавил: — Слушай, Саша, я тогда в ту историю с квартирой не вмешивался, но сейчас понимаю — ты правильно поступил.
— Почему?
— Да потому что Наташка с твоей матерью никогда бы квартиру не вернули. Они искренне считали, что ты им должен. И не только квартиру, а вообще всю жизнь посвятить их обслуживанию.
— Ты так думаешь?
— Не думаю, а знаю. Наташка мне потом не раз говорила: «Вот дурак Сашка, мог бы всю семью содержать, а предпочел жить для себя». Она до сих пор не понимает, что люди имеют право на собственную жизнь.
— А как они сейчас живут?
— Твоя мать постоянно болеет, требует внимания. Наташка крутится как белка в колесе — работа, ребенок, больная мама. Вечно злая, вечно недовольная. Говорит, что если бы ты помог тогда, то сейчас у них все было бы по-другому.
— То есть я до сих пор во всем виноват?
— Естественно. Ты же удобный козел отпущения. Не сложилась жизнь — виноват Сашка. Денег не хватает — виноват Сашка. Муж бросил — тоже Сашка виноват, потому что вовремя не поддержал.
Александр покачал головой.
— Знаешь, Герман, я иногда думаю — может, все-таки стоило уступить?
— Ни в коем случае! — горячо возразил Герман. — Саша, ты себе не представляешь, что было бы. Твоя мать сразу бы заявила права на квартиру — мол, внучка там живет, значит, и бабушка имеет право. Наташка начала бы тебе диктовать, как обставить комнаты, что покупать, куда ехать отдыхать. А любые попытки возражать встречались бы воплями: «Мы же семья! Как ты можешь быть таким эгоистом!»
— Может, и так, — согласился Александр.
— Не может, а именно так! Я это на собственной шкуре прочувствовал. Пока жил с Наташкой, постоянно слышал: «Ты должен маме помогать, ты должен братика поддерживать, ты должен о семье думать». А о том, что у меня тоже могут быть собственные планы, речи не было.
— Почему ты тогда молчал? Когда мать с Наташкой квартиру требовали?
— Потому что понимал — если вмешаюсь на твоей стороне, Наташка мне жизни не даст. А так хотя бы дома был относительный мир.
Разговор с Германом окончательно убедил Александра в правильности тогдашнего решения. Он не жалел о разрыве с родственниками, хотя и скучал по ним иногда.
Еще через год Ксения снова забеременела. Они с Александром были счастливы — хотели второго ребенка. Артем тоже радовался будущему братику или сестричке.
— Как думаешь, стоит сообщить твоим родственникам? — спросила Ксения.
— Не знаю. Вряд ли их это интересует.
— Но все-таки это их внук или внучка.
— Для моей матери внучка только одна — Наташкина дочка. Про Артема она никогда не вспоминает.
— Откуда знаешь?
— Тетя Зина рассказывала. Говорит, мать постоянно хвастается Машенькой, а про Артема ни слова.
В декабре у них родилась дочка Полина. Александр смотрел на крошечное существо и думал о том, как важно дать детям правильные жизненные ориентиры. Он не хотел, чтобы Артем и Полина выросли с убеждением, что мир им что-то должен.
— Знаешь, — сказал он Ксении, когда они везли дочку из роддома, — я понимаю, что правильно поступил тогда. Если бы уступил, дети бы видели — папа не может постоять за семью, всегда готов пожертвовать своими интересами ради чужих капризов.
— А теперь они будут видеть папу, который умеет защищать то, что важно.
— Именно.
Вечером того же дня позвонила тетя Зина.
— Саша, поздравляю! Слышала, дочка родилась!
— Спасибо, тетя Зин. Откуда узнали?
— Да Ксенина мама рассказала, встретились в поликлинике. Как малышка?
— Хорошо, здоровенькая.
— Ну и слава богу. Саша, а ты матери не сообщал?
— Нет. А зачем?
— Как зачем? Внучка же родилась! Она бабушка!
— Тетя Зин, мать сама сказала, что сына у нее больше нет. Значит, и внучки нет.
— Ох, Саша, ну что ты как маленький! Слова на ветер не бросают! Позвони ей, скажи про дочку.
— Не буду. Если захочет — сама позвонит.
Но Валентина Петровна не звонила. Прошло полгода, год — тишина. Александр уже не ждал примирения. Он построил свою жизнь, растил детей, был счастлив с женой.
Иногда во дворе встречал знакомых, которые рассказывали новости о Наташе и матери. Девочка росла, ходила в садик. Валентина Петровна часто болела, но держалась. Наташа так и работала в магазине, личной жизни не устраивала.
— Говорит, мужики все одинаковые, — рассказывала соседка тетя Галя. — Только своими интересами думают.
Александр усмехался, слушая такие отчеты. Наташа винила в своих неудачах всех мужчин, а не признавала собственных ошибок.
Летом, когда Полине исполнилось полтора года, а Артему пять лет, семья поехала отдыхать на море. Александр смотрел, как дети играют на песке, как Ксения загорает на лежаке, и думал — вот оно, настоящее счастье. Его семья, его дом, его жизнь, которую он выбрал и за которую боролся.
— О чем задумался? — спросила Ксения.
— О том, что мы правильно живем. Без оглядки на чужие ожидания, без попыток всем угодить.
— Не жалеешь, что с родственниками не общаешься?
— Жалею, что так сложилось. Но не жалею о своем выборе. Если бы поступил иначе, то сейчас не сидел бы здесь с вами. Сидел бы где-нибудь в съемной квартире и думал, как заработать на содержание Наташки с ребенком.
— А может, они бы изменились? Поняли, что неправильно требовали?
— Ксюш, люди не меняются. Моя мать всю жизнь считала, что мир ей должен. Наташка переняла эту установку. Если бы я уступил тогда, они бы восприняли это как должное и через некоторое время нашли бы новые поводы для требований.
Вечером того же дня, когда они гуляли по набережной, Александру позвонила тетя Зина.
— Саша, у меня для тебя печальная новость, — сказала она. — Твоя мама умерла.
Александр остановился как вкопанный. Несмотря на все обиды, это был удар.
— Когда?
— Вчера вечером. Инсульт повторный. Наташка нашла утром.
— Понятно. А похороны когда?
— Послезавтра. Саша, ты приедешь?
— Не знаю. Наташка как относится?
— Говорит, что решать тебе. Но лучше бы приехал — все-таки мать.
Александр закончил разговор и рассказал Ксении о случившемся. Жена обняла его, погладила по голове.
— Поедем домой, — сказала она. — Ты должен проститься с мамой.
На похоронах было много людей — Валентина Петровна при жизни была общительной женщиной. Наташа выглядела постаревшей, осунувшейся. Машенька, уже большая девочка, держалась за мамину руку и испуганно смотрела на происходящее.
— Спасибо, что приехал, — тихо сказала Наташа, когда основная толпа разошлась.
— Она была моей матерью, — ответил Александр.
— Да, была. Хоть и не признавала тебя последние годы.
Они постояли у могилы в молчании. Потом Наташа вздохнула.
— Знаешь, Саш, перед смертью она иногда о тебе вспоминала. Спрашивала, как дела, есть ли дети.
— И что ты отвечала?
— Что не знаю. Мы же не общались.
— А она что говорила?
— Ничего. Только качала головой. Может, жалела, что поссорилась. А может, просто старость сказывалась.
— Наташ, а что теперь будет с тобой?
— Буду жить дальше. Машенька растет, нужно на ноги ставить. Квартира мамина теперь моя, это хорошо.
— Если что-то понадобится…
— Не понадобится, — отрезала Наташа. — Мы привыкли рассчитывать только на себя.
Это была их последняя встреча. Александр уехал домой с чувством облегчения — он простился с матерью и закрыл эту страницу своей жизни.
Прошло еще несколько лет. Дети выросли, пошли в школу. Александр получил повышение на работе, семья переехала в более просторную квартиру. Жизнь складывалась хорошо.
О Наташе он узнавал через тетю Зину. Сестра так и работала в том же магазине, дочка училась в школе, личной жизни по-прежнему не было.
— Говорит, что мужчины все эгоисты, — рассказывала тетя Зина. — Только себя любят.
— Может, проблема не в мужчинах? — осторожно предположил Александр.
— А в чем же?
— В завышенных ожиданиях. Наташа хочет, чтобы мужчина решал все ее проблемы, содержал ее и дочку, при этом не предъявлял никаких требований. Таких не бывает.
— Ну что ты говоришь! Нормальный мужчина должен о семье заботиться!
— Должен. Но и женщина тоже должна вносить свой вклад. А не только требовать.
Тетя Зина покачала головой — она тоже была из поколения, которое считало, что мужчина обязан содержать женщину просто за то, что она женщина.
Александр понимал — его сестра так и не научилась строить равноправные отношения. Она повторяла материнские ошибки, требуя от окружающих безусловной отдачи, ничего не предлагая взамен.
Иногда ему становилось жаль Наташу. Но он знал — если бы тогда уступил, то разрушил бы не только свою жизнь, но и не помог сестре. Она так и не поняла бы, что в отношениях важна взаимность, а не односторонние обязательства.
Глядя на своих детей — умных, самостоятельных, не избалованных, — Александр думал о том, что главный урок жизни он им уже преподал. Он показал, что иногда нужно уметь сказать «нет», даже самым близким людям. Что любовь и забота не означают готовность жертвовать всем ради чужих капризов.
И это был правильный урок. Потому что настоящая семья строится на взаимном уважении, а не на принуждении и чувстве вины.
