— Вова, очнись! Твоя мать не успокоится, пока не сведет меня в могилу. Я боюсь ее! Вова, сделай что-нибудь. Не вынуждай меня прибегать к крайним мерам, я не хочу вмешивать в семейные разборки полицию. Я даю тебе три дня…
Марии Константиновне недавно исполнилось семьдесят два года. Несмотря на преклонный возраст, старушка бойко управлялась с небольшим хозяйством и выращивала овощи в огороде. Спокойная жизнь женщины закончилась семь лет назад, когда сын, Вова, привел в родительский дом свою жену, Лидию. Как известно, на одной кухне не может быть двух хозяек.
Невестка же резко и нагло вторглась в привычный для Марии Константиновны жизненный уклад и стала устанавливать свои порядки. Первым делом Лида, действуя через мужа, заставила свекровь переехать в самую маленькую комнату, а просторную спальню превратила в детскую. Старики не жаловались, им много места и не требовалось.
Вова по природе своей был неконфликтным и ведомым. Лида крутила им, как хотела. Мужчина по требованию жены взял в банке большой кредит — деньги срочно понадобились на машину: с деревни далеко возить ребенка в город на кружки. Внук, названный в честь деда, занимался плаванием, подавал большие надежды. Дедушка и бабушка мальчишку любили, ничего не жалели. С пенсии часто покупали ребенку приятные мелочи для его хобби: очки, яркие резиновые шапочки, пушистые полотенца.
Свекра, Геннадия Григорьевича, Лида побаивалась. Мужчина был бывшим военным, имел громкий «командирский» голос и сложный характер. При нем невестка с Марией Константиновной не конфликтовала — в семье последнее слово всегда оставалось за Геннадием Григорьевичем.
Ситуация изменилась после его смерти: Лидия в доме почувствовала себя хозяйкой и стала планомерно изводить свекровь.
Мария Константиновна поняла: за право жить в собственном доме придется побороться. Цель Лидии — завладеть недвижимостью. Оно и понятно, своего-то угла у нее нет. Лида со своими родственниками давно разругалась, они о ней слышать даже не хотели. Даже на выписку из роддома не приехали. Свекровь однажды услышала, как невестка уговаривала ее сына оформить дом на себя:
— Вова, ты думаешь дом на себя переоформлять? Мать твоя ведь не вечная, восьмой десяток разменяла. Помрет внезапно — проблем не оберемся с этими бумажками!
— Лидочка, солнышко, как ты себе это представляешь? Я же не могу маму силой к нотариусу отвезти и потребовать, чтобы она на меня дом переписала!
— Зачем силой, Вова? Аккуратно нужно действовать. Ты объясни Марии Константиновне, что это для ее же блага. Что она доброе дело сделает, если при жизни дом свой тебе подарит. Представь, вдруг после ее смерти всплывет завещание, в котором она недвижимость своей племяннице, Зойке, оставляет? Не зря же она возле матери твоей все время вьется?
Зоя, племянница Геннадия Григорьевича, была для Марии Константиновны как дочь. Рано осиротевшая девочка всегда тянулась к родственникам. После выпуска из детского дома жила у них почти четыре года, пока не выучилась и не вышла замуж. Зоя и сейчас часто приезжала в деревню к тете, привозила подарки. Недавно помогла с ремонтом, подарила Марии Константиновне новую кровать с удобным матрасом.
Лиду Зоя не любила. Женщина насквозь видела гнилое нутро невестки Марии Константиновны. Именно в ней Лида видела главную конкурентку, поэтому ее и требовалось устранить в первую очередь. А потом потихоньку можно отвадить и «местных» подружек старушки.
Звонила Зоя Марии Константиновне на сотовый. Несмотря на преклонный возраст, женщина умела пользоваться кнопочным аппаратом, знала, как набрать номер и куда надо нажать, чтобы пошел вызов. Лида, когда прибиралась в комнате свекрови, потихоньку положила сотовый в карман. Когда Мария Константиновна хватилась телефона, Лида мастерски сыграла удивление и постаралась внушить свекрови, что та сотовый потеряла.
— Лида, ты мою звонилку не видела? Вроде на тумбочку у кровати клала…
— Вы про мобильник спрашиваете, что ли? Нет, Мария Константиновна, не видела. Вы, небось, в огороде его обронили, когда малину подрезали.
— Да не могла я его потерять… Я же помню, как на тумбочку его клала…
— Мария Константиновна, телефон-то маленький. Нагнулись, наверное, и не заметили, как он из кармана выпал. Подождите, сейчас Генка со школы вернется, я его заставлю в огороде, в траве поискать.
Сотовый свекрови Лидия перевела в режим «Без звука» и спрятала у себя в комнате. Дождавшись звонка Зои, подняла трубку.
— Алло, я слушаю.
— Лид, ты, что ли?
— Я. Чего хотела?
— Марию Константиновну услышать хотела. Ты чего ее телефон хватаешь?
— Она мне велела трубку поднять и сказать тебе, чтобы ты больше сюда не трезвонила! Надоела смертельно просто, прилипала!
— Не ври, Лидка! Не могла так Мария Константиновна сказать!
— Приезжай да лично у нее спроси.
— Я приеду через три-четыре недели. И за козни свои, Лидка, ты в этот раз точно выхватишь!
Лида бросила трубку и отключила телефон. У нее был максимум месяц, чтобы заставить свекровь подарить ей или Вове дом. Пора было переходить к решительным действиям.
Лида, под предлогом заботы о здоровье свекрови, перестала выпускать ее на улицу. На прогулки стала ходить с Марией Константиновной — еще не хватало, чтобы она соседям на нее жаловалась. Если кто-то из друзей свекрови подходил к калитке, Лида вежливо выпроваживала гостей. Вова о намерениях жены знал. Нельзя сказать, что он их поддерживал, но и против тоже не был.
Мария Константиновна скучала по живому общению. Она неоднократно просила сына купить ей самый дешевый телефон, чтобы хотя бы с Зоей созваниваться. Вова все время отмахивался: то забыл, то салон сотовой связи по дороге не попадался, то денег не хватило. Лида уже напрямую просила переписать дом хотя бы на Генку, любимого внука. Но старушка держалась стойко.
Генка как-то притащил домой котенка. Мальчишка рос жалостливым и добрым. Мария Константиновна сидела на скамейке возле крыльца и видела, как внук занес малыша в сарай. Бабушка подозвала ребенка и строго спросила:
— Гена, ты кого принес?
— Бабуль, ты только маме не говори… Я котенка у школы нашел…
— И что мы с ним делать будем? У матери твоей ведь аллергия на кошачью шерсть.
— Пусть в сарайке пока поживет… А потом я ему дом найду. Ты же меня не выдашь?
— Не выдам, мой золотой. Только ты с поиском дома для котенка не затягивай, хорошо?
— Хорошо, бабуль.
На следующий день Мария Константиновна обнаружила в своем огороде крошечного щенка. Детеныш тихо поскуливал под кустом смородины, с опаской глядя на женщину влажными круглыми глазенками. «Ну что с тобой делать… Пошли со мной. Назову тебя Дружком», — проговорила Мария Константиновна и аккуратно взяла щенка поперек теплого брюшка. Скандала с Лидой она не опасалась, на нападки невестки женщина давно перестала обращать внимание.
Щенка Мария Константиновна поселила в своей комнате. Оборудовала ему лежанку, выделила две миски под воду и корм. Лида, услышав тихое повизгивание, моментально прибежала и закричала:
— Немедленно уберите эту гадость из моего дома! Немедленно!
— С каких пор мой дом стал твоим? И сама ты гадость, Лида. Теперь это мой друг, он будет жить со мной.
— Не будет он здесь жить. Я сейчас же вышвырну эту псину за порог! Еще не хватало, чтобы он здесь гадил!
Мария Константиновна медленно поднялась с кровати и подошла к невестке. Глядя Лиде прямо в глаза, женщина произнесла:
— Только попробуй тронуть щенка. В ту же секунду вылетишь из этого дома. Ты меня поняла?
Лида осеклась. Взглянув в глаза свекрови, невестка поняла: не шутит.
Генка, когда началась возня со щенком, быстренько сбегал в сарай за котенком и пронес его под футболкой в комнату к бабушке. Когда он аккуратно опустил малыша на кровать, Мария Константиновна всплеснула руками:
— Генка, паршивец ты эдакий! Ты зачем его сюда принес?
— Бабуль, ну чего он там один, еще и ночью? Мама теперь к тебе в комнату никогда не зайдет, она ж животных ненавидит. А Барсик с Дружком вместе спать будут. И играть. И тебе, бабуль, теперь скучно не будет!
— Да уж… С собакой и котом в одной комнате точно не заскучаешь…
Генка, как и обещал, искал дом для Барсика. Пока желающих взять котенка не было, но мальчишка не отчаивался. Лида в тот же вечер нажаловалась мужу. Тот вошел к матери в комнату и попытался убедить ее избавиться от щенка. Мария Константиновна даже слушать не стала, выставила сына в коридор и закрыла за ним дверь на ключ.
Гром грянул через два дня. Вечером, перед ужином, Мария Константиновна вышла подышать воздухом на крыльцо и забыла плотно закрыть дверь. Любопытный котенок выбрался в коридор. Лида, накрывая на стол в кухне, громко чихнула. В носу засвербило, из глаз полились слезы.
— Вова, в доме кошка! Немедленно найди ее и выброси, — не переставая чихать, проговорила женщина.
Котенок был обнаружен под калошницей. Вова уже нес его к выходу, как с улицы зашла Мария Константиновна. Быстро оценив ситуацию, мать выхватила животное из рук сына и прижала к себе.
— Не смей уносить Барсика!
— Мам, какого Барсика? Ты и кота притащила что ли? Мало тебе собаки в доме?
— Мой дом, что хочу — то и ворочу! Если надо будет, крокодила у себя поселю, и вас не спрошу!
Чихающая Лида вышла в сени. Услышав последнюю фразу, она картинно упала в обморок.
— Тьфу, актриса погорелого театра, — пробормотала Мария Константиновна. Не выпуская котенка из рук, женщина прошла в свою комнату.
Лида полночи рыдала.
Она кричала, что свекровь намеренно сводит ее в могилу. Что Мария Константиновна, прекрасно зная об аллергии, нарочно принесла домой этого блохастого кота, чтобы спровоцировать у нее анафилактический шок. Лида поставила мужу условие: если за три дня он не решит вопрос с домом и матерью, она подаст на развод, а после расторжения брака лишит его родительских прав на Генку.
Вова, как всегда, подчинился жене. Он рассказал, что родной брат его коллеги работает в психиатрической клинике. Дмитрий мог сделать любую справку за деньги. Правда, заплатить придется много. Лида была готова залезть в долги, лишь бы избавиться от ненавистной свекрови. Животных она собралась ликвидировать завтра же.
Барсика и Дружка спасло чудо.
Когда Мария Константиновна ушла на почту, Лидия взяла крысиный яд, вошла в комнату свекрови и стала высыпать в миску с молоком порошок. Именно за этим занятием и застала ее Мария Константиновна, вернувшаяся за очками. Женщина с несвойственной ей силой оттолкнула невестку:
— Ты что делаешь ? Отраву подмешиваешь?
— Отраву! Как ты мне надоела, старая ведьма! Почему ты вслед за муженьком на тот свет не убралась?!
— Не дождешься, я еще поживу!
— Недолго тебе тут жить осталось! Вовка признает тебя недееспособной и отправишься ты в психушку! А я наконец-то поживу по-человечески!
— Без суда не признает, рано радуешься, Лида.
— Чтобы определить тебя в психушку, суд не нужен. На днях уже справка готова будет. А пока наслаждайся последними деньками. И с живностью попрощаться не забудь!
Мария Константиновна дождалась сына с работы. Ей нужно было с ним поговорить. Женщина надеялась, что Лида со зла соврала про психиатрическую больницу, но Вова отнекиваться не стал.
— Прости, мама. Лида права, ты нам жить мешаешь.
— Сынок…Как ты можешь… Я же ведь мать твоя…
— Мама, давай решим все без скандала. Ты дом на меня переоформишь и переедешь в пансионат. Знаешь, как там хорошо? Много других старичков, кормят отлично, досуг интересный. Обойдемся без справок, а?
— Как ты, сынок, красиво жизнь в доме престарелых описал…
Мария Константиновна разрыдалась. Вова, увидев слезы матери, поморщился и ушел в спальню. Гена бросился к бабушке на шею:
— Бабуль, я тебя не пущу никуда! С тобой поеду!
— Золотце, беги к бабе Варе. Попроси ее, пусть Зое срочно позвонит и скажет, что меня в дом престарелых забирают. Смотри, чтобы мать с отцом тебя не видели.
Зоя, после звонка Варвары Никитичны, моментально выехала в деревню.
С собой девушка взяла мужа и двух его братьев. Лиду и ее мужа-подкаблучника в тот же день выкинули из дома. Невестка грозилась, что никогда не позволит свекрови видеться с внуком, но Зоя успокоила Марию Константиновну: можно подать в суд на определение порядка общения с ребенком.
Гене уже двенадцать лет, его мнение обязательно будет учитываться. Дружок и Барсик остались жить со старушкой. Решили, что дом Мария Константиновна перепишет на Зою, а та потом — на Генку, как только ему исполнится восемнадцать.
