— Дорогая, а тебе не кажется странным, что Максим опять задерживается? Третий раз за неделю. И ты до сих пор не знаешь точно, что происходит у него на работе.
— Мама, перестань. У него правда сложный период, — Анна поставила чашку с недопитым чаем на журнальный столик и отвернулась к окну, словно разглядывая мартовский вечер за стеклом, а на самом деле — пряча от матери тревогу в глазах.
Галина хмыкнула, поправляя идеально уложенные каштановые волосы, и бросила взгляд на часы — элегантные, дорогие, подарок дочери на прошлый день рождения. Стрелки неумолимо приближались к девяти вечера.
— Конечно, дорогая. Я просто беспокоюсь о тебе, — она сделала паузу, рассчитанную до секунды. — Особенно после того, что рассказала мне Светлана Петровна.
Анна резко обернулась. Светлана Петровна была женой финансового директора, коллеги Максима. Что-то важное, чего не знала она сама?
— При чём тут Светлана Петровна?
— О, мы случайно встретились в торговом центре. Она была такая взволнованная, — Галина понизила голос до заговорщического шепота. — В их компании серьёзные проверки, дорогая. Имя твоего мужа упоминается.
Пальцы Анны непроизвольно сжали подлокотник кресла. Страх, который она старательно душила последние недели, вырвался наружу, обжигая горло.
— Что за проверки? Максим ничего такого…
— Конечно-конечно, — Галина махнула рукой с крупным перстнем, который слегка болтался на похудевшем за последний месяц пальце. — Я уверена, что твой муж абсолютно чист. Но знаешь, в финансовых компаниях такие игры… И меня беспокоит другое.
Она подалась вперёд, накрывая ладонью руку дочери — жест поддержки, практикуемый годами.
— Квартира. Она всё ещё оформлена только на него?
Анна вздохнула. Этот разговор повторялся уже не первый раз, но сегодня, на фоне усталости и тревоги, проникал глубже под кожу.
— Мама, мы же обсуждали. Максим купил её до нашей свадьбы…
— Четыре года в браке, Анечка, — Галина покачала головой с материнской печалью в голосе. — Четыре года, а он даже половину не переписал. А если… — многозначительная пауза, — если документы арестуют? Если начнутся проблемы? Ты окажешься на улице. Любовь, но без крыши над головой.
В прихожей щёлкнул замок. Анна вздрогнула, а Галина моментально откинулась на спинку кресла, превращаясь из встревоженной конспираторши в радушную тещу.
Максим вошёл в гостиную, и Анна привычно отметила изменения: морщинки у глаз, чуть ссутуленные плечи, пиджак, небрежно перекинутый через руку.
— Добрый вечер, — он кивнул Галине, пытаясь скрыть секундное разочарование от её присутствия, и наклонился поцеловать жену. — Прости за опоздание.
Анна поймала взгляд матери — невысказанное «Видишь?» повисло между ними — и улыбнулась мужу натянуто, не дотягивая до глаз.
— Ничего. Мы с мамой просто пили чай. Ты голодный?
— Не особо, — Максим ослабил узел галстука. — День был… сложным.
— Проблемы на работе? — невинно поинтересовалась Галина, отпивая чай.
В глазах Максима мелькнуло что-то, похожее на подозрение.
— Ничего серьёзного. Обычная рутина, — он повернулся к Анне. — Алексей просил передать привет. Мы с ним сегодня долго работали над одним проектом.
Алексей, друг и коллега мужа, всегда вызывал у Анны симпатию. После развода он стал проводить больше времени с Максимом, иногда засиживаясь у них допоздна.
— Как он? — спросила Анна, направляясь к холодильнику. Как бы Максим ни отнекивался, она знала, что он не ужинал.
— Нормально. Немного устал, — Максим снял часы, массируя запястье. — Галина Сергеевна, вы сегодня дольше обычного. Что-то случилось?
Ее мать поставила чашку и изобразила смущение с профессионализмом опытной актрисы:
— Ох, просто домовладелец сообщил, что повышает аренду на тридцать процентов со следующего месяца. В моём возрасте переезды так утомительны…
Анна замерла с контейнером еды в руках. Это была новость и для неё.
— Мама, почему ты не сказала раньше?
— Не хотела тебя беспокоить, дорогая, — Галина со вздохом поднялась. — Уже поздно, пойду я. Завтра нужно начинать искать новое жильё.
Она поцеловала дочь в щёку и кивнула Максиму, который вежливо предложил вызвать такси. Через пять минут за ней закрылась дверь, но её присутствие, казалось, осталось в квартире — невидимый, но ощутимый третий собеседник в разговоре супругов.
— Ты правда в порядке? — спросила Анна, разогревая ужин. — Ты в последнее время сам не свой.
Максим помедлил с ответом, наливая себе воды.
— Просто усталость. Много работы.
— И никаких проверок? — слова вырвались прежде, чем Анна успела подумать.
Рука Максима с бокалом замерла на полпути ко рту.
— Каких ещё проверок?
Тишина разлилась по кухне, застывая между ними невидимой стеной. Лицо Максима, секунду назад просто усталое, теперь напряглось, глаза сузились. Анна почувствовала, как пол под ногами превращается в зыбучий песок.
— Мама сказала, что встретила Светлану Петровну, и та упомянула о каких-то проблемах в компании… о проверках, — она отвела взгляд, перемешивая давно разогретый ужин. — Что твоё имя упоминается.
Максим медленно поставил стакан на столешницу.
— И ты поверила? — его голос звучал ровно, слишком ровно, как натянутая струна перед разрывом.
— Я не… — Анна осеклась. — Я просто спросила.
— После четырёх лет брака ты предпочитаешь верить сплетням Светланы Петровны, которую даже не знаешь лично, а не мне?
Анна поставила тарелку перед ним резче, чем намеревалась. Соус всплеснулся через край, оставляя на скатерти рыжее пятно.
— Я верю тебе. Но ты же сам видишь — ты изменился, постоянно задерживаешься, молчишь. Что я должна думать?
Максим провёл рукой по лицу, словно стирая невидимую паутину. Плечи его поникли ещё сильнее.
— На работе действительно сложно. Но не из-за проверок. Просто… После повышения не все коллеги радуются моему успеху, — он поднял глаза. — Мы с Алексеем разбираемся с одной ситуацией. Но я бы предпочёл не приносить это домой.
Анна опустилась на стул напротив. Замешательство в его взгляде было искренним, и это отчасти успокаивало. Но что-то в его объяснении всё ещё не складывалось, словно пазл с недостающей деталью.
— Понимаешь, — продолжил он тише, — есть люди, которым выгодно, чтобы обо мне ходили слухи. Светлана Петровна — жена Игоря, а он один из тех, кто… — Максим покачал головой. — Не важно. Просто не слушай эти истории, хорошо?
Облегчение смешалось с чувством вины за недоверие. Анна потянулась через стол, касаясь его руки.
— Прости. Мама просто завела меня своими теориями, а я переживаю за тебя.
Его пальцы переплелись с её, но взгляд оставался настороженным.
— Какими ещё теориями?
— Глупости, — Анна попыталась улыбнуться. — Ничего особенного.
В этот момент телефон Максима завибрировал. Имя «Алексей» высветилось на экране. Он извинился и вышел на балкон для разговора, прикрыв за собой дверь.
Анна смотрела на его напряжённую спину через стекло, на сжатую в кулак свободную руку, на резкие кивки. Что-то серьёзное. Что-то, чем он не хотел делиться.
Рука сама потянулась к телефону. Два пропущенных от матери и сообщение: «Поговорили с ним о квартире?»
Анна отложила телефон, не отвечая. Идея переоформления документов, казавшаяся утром надуманной перестраховкой, теперь неприятно зудела в сознании. Что, если и правда случится что-то плохое? Что, если компания попала под расследование?
Она вспомнила рассказ подруги о коллеге, чей муж потерял всё из-за юридических проблем на работе. Они остались без квартиры, потому что не позаботились о документах…
Максим вернулся с балкона, убирая телефон в карман. Лицо его было серьёзным.
— Всё в порядке? — спросила Анна, стараясь, чтобы голос звучал обыденно.
— Да, просто рабочие вопросы, — он сел за стол, механически поднимая вилку. — Прости, но завтра мне снова придётся задержаться. Мы с Алексеем должны подготовить кое-какие документы.
Ужин проходил в тишине, нарушаемой лишь звоном столовых приборов. Максим, казалось, был погружён в свои мысли.
Анна собиралась с духом, подбирая слова. Наконец, когда он уже относил тарелку к раковине, она произнесла, стараясь звучать небрежно:
— Знаешь, я думала о нашей квартире.
Его спина напряглась.
— И о чём именно?
— Мы никогда не говорили о документах. Может, стоит переоформить её на обоих? Для надёжности.
Он обернулся к ней, и взгляд его — Анна вздрогнула — был тяжёлым, как свинец: смесь усталости и какой-то горькой, неприкрытой обиды.
— Надёжности? — переспросил он, и в голосе звенела еле сдерживаемая горечь. — Четыре года вместе, а ты вдруг заговорила о страховке от меня?
— Нет, что ты! — она поднялась, подходя ближе. — Просто это обычная практика. Мы же семья. И если что-то случится…
— Что может случиться?
— Ну… с любым бывает. Несчастный случай, болезнь… — она запнулась, не желая произносить следующее вслух. — Или проблемы на работе.
Максим резко выдохнул, словно получил удар под дых.
— Вот оно что. Ты всё-таки веришь этим слухам. Думаешь, я впутался во что-то незаконное, и теперь пытаешься защитить свою долю?
— Нет, я просто…
— Это твоя мать, да? — он отвернулся, с силой закручивая кран. — Она вложила эту идею тебе в голову. Галина никогда не упустит шанса подорвать наши отношения.
— Она беспокоится обо мне!
— Она беспокоится о себе, — отрезал Максим. — С каких пор её так волнует наша квартира? Только с тех, как ей предстоит переезд?
Горло Анны перехватило, глаза защипало. Ещё утром всё было иначе — они завтракали, соприкасаясь локтями, а теперь словно оказались на разных берегах реки, и мост между ними трещал, рассыпался на глазах.
— Господи, я всего лишь начала разговор, — её голос дрогнул. — Откуда в тебе столько… такой готовности к обороне?
Максим вытер руки полотенцем, избегая её взгляда.
— Извини. Я устал. Давай вернёмся к этому разговору позже, когда будем оба спокойнее.
Он ушёл в спальню, оставив Анну наедине с ощущением, что земля уходит из-под ног. Телефон снова завибрировал — ещё одно сообщение от матери: «Перезвони мне срочно. Я выяснила кое-что важное».
Дождь барабанил по подоконнику, когда Анна переступила порог квартиры матери — временного пристанища, которое вскоре предстояло покинуть. Запах свежезаваренного чая с корицей, обычно успокаивающий, сегодня казался приторным, навязчивым, как и улыбка Галины.
— Дорогая, я так рада, что ты приехала, — её мать суетилась вокруг стола, расставляя чашки и вазочку с печеньем. — Нам нужно серьёзно поговорить.
— О чём именно, мама? — Анна опустилась на краешек дивана, не снимая плаща. — У меня мало времени.
После вчерашнего разговора с Максимом она почти не спала. Он ушёл рано, не попрощавшись, и за весь день прислал лишь короткое сообщение о том, что задержится. Недосказанность между ними висела тяжёлым облаком.
— Время — это как раз то, чего у тебя мало, милая, — Галина села напротив, накрывая ладонью руку дочери. — Я говорила с Виктором Павловичем — помнишь, мой знакомый юрист? Он сказал, что в таких ситуациях нужно действовать быстро.
— В каких ситуациях?
Галина понизила голос, словно стены могли их подслушать:
— С проблемами твоего мужа. Это серьёзнее, чем ты думаешь. Светлана Петровна дала мне контакт ещё одного сотрудника компании, — она достала телефон, листая что-то в заметках. — Он подтвердил, что идёт внутреннее расследование.
Максима могут уволить со дня на день. А потом… — выразительная пауза, — потом начнутся суды. И если квартира будет на тебе, то все будет проще.
Что-то в голосе матери, в её слишком гладких формулировках и театральных паузах, вдруг показалось Анне фальшивым. Словно она смотрела спектакль, где актриса перестаралась с драматизмом.
— Мама, кто этот сотрудник? Как его зовут?
Галина махнула рукой:
— Это не важно. Важно то, что нам нужно защитить тебя, пока не поздно.
— Защитить от чего? От собственного мужа?
— От последствий его действий, — Галина подалась вперёд, глаза её блестели от возбуждения, которое она принимала за материнскую заботу. — Послушай, дорогая, Виктор Павлович сказал, что есть способ переоформить квартиру задним числом. Если мы действуем сейчас…
— Стоп, — Анна подняла руку. — Давай проясним. Ты предлагаешь мне обмануть Максима с документами? За его спиной?
— Не обмануть, а защитить себя, — Галина раздражённо поставила чашку. — Что тебя смущает? Это будет твоя страховка. А если всё окажется в порядке — кто узнает? Продави мужа, тогда у нас с тобой будет квартира.
— Я узнаю. И буду жить с этим, — Анна покачала головой. — Нет, мама.
Галина несколько секунд смотрела на дочь, словно не узнавая её. Затем её лицо изменилось, маска заботливой матери соскользнула, обнажая что-то хищное, властное.
— Я всегда знала, что ты слабая. Всегда уступаешь, всегда веришь, — её голос стал резче. — Думаешь, он о тебе думает? Мужчины такие. Используют, пока удобно, а потом бросают.
— Максим не такой.
— Все такие! — Галина ударила ладонью по столу, чашки звякнули. — Твой отец был таким. Бросил нас, когда стало трудно.
И твой муж не исключение. А когда это случится, кто тебе поможет? Только я, твоя мать!
Анна вдруг увидела перед собой не заботливого родителя, а женщину, отчаянно цепляющуюся за контроль. Женщину, превратившую свою дочь в продолжение себя, в инструмент для решения собственных проблем.
— Дело не в Максиме и не во мне, правда? — тихо произнесла Анна. — Дело в твоей квартире. Ты хочешь переехать к нам.
Галина замолчала на мгновение, затем рассмеялась нервно:
— Не говори глупостей. Я просто забочусь о тебе.
— Если бы ты заботилась обо мне, ты бы спросила, счастлива ли я в браке. Спросила бы, что я чувствую, — Анна поднялась. — Но тебя это никогда не интересовало.
— Куда ты?
— Домой. К мужу. Поговорить начистоту.
Галина тоже встала, лицо её исказилось:
— Глупая девчонка! Думаешь, у вас всё будет хорошо? Он обманывает тебя! А когда всё рухнет, не приходи ко мне плакать!
— Не приду, — Анна открыла дверь и обернулась в последний раз. — И знаешь, мама, Максим был прав. Ты беспокоишься только о себе.
Анна вышла под дождь, чувствуя странную лёгкость. Словно оборвала невидимую нить, которая годами привязывала её к чужой воле.
Телефон зазвонил — Светлана, подруга, которую она сама накануне просила о встрече.
— Я всё узнала, — сказала Светлана вместо приветствия. — Твоя мать сама звонила жене финансового директора. Искала информацию о Максиме. Никто ей ничего не рассказывал.
Последние кусочки мозаики встали на место. Анна поблагодарила подругу и, не дожидаясь такси, зашагала под дождём к метро.
Максим сидел за кухонным столом, разложив бумаги, когда Анна вернулась домой, промокшая и решительная. Их взгляды встретились — в его читалась настороженность, в её — уверенность.
— Нам нужно поговорить, — сказали они одновременно, и эта синхронность на мгновение разбила лёд между ними.
— Я сначала, — Анна села напротив. — Моя мать всё выдумала. Никто из компании ей ничего не рассказывал. Она сама звонила, выискивала информацию. Она солгала мне.
Максим выдохнул, плечи его расслабились.
— Я знал, что что-то не сходится, — он покачал головой. — Наш финансовый директор слишком осторожен, чтобы обсуждать такие вещи с женой. А его жена тем более не стала бы рассказывать о компании твоей матери.
— Прости, что сомневалась.
— А я прости за резкость. Ты имеешь право задавать вопросы.
Он протянул ей через стол одну из бумаг. Анна пробежала глазами по строчкам, нахмурилась.
— Что это?
— Доказательства, что против меня плетут интриги. Алексей помог разобраться. Мы с ним сегодня передали всё руководству, и двух сотрудников, включая Игоря, мужа Светланы Петровны, отстранили, — Максим устало потёр виски. — В течение месяца мне предстоит временно возглавить их отдел. С повышением зарплаты, между прочим.
Анна вдруг расплакалась — от облегчения, от стыда, от вороха противоречивых эмоций.
— Эй, всё хорошо, — он пересел ближе, обнимая её. — Главное, что теперь мы знаем правду.
— Она хотела, чтобы я переоформила квартиру за твоей спиной. Говорила про какие-то махинации с датами документов, — Анна вздрогнула, вспоминая холодный блеск в глазах матери. — А потом планировала переехать к нам. «Бросишь его и заберёшь квартиру», вот что она на самом деле имела в виду.
Максим помолчал, поглаживая её плечи.
— Знаешь, я всегда сопротивлялся идее переписать квартиру из-за своего детства, — произнёс он наконец. — Отец контролировал мать через деньги, и я всегда боялся повторить этот сценарий. Но наш брак не похож на их. Ты не она, я не он.
— И всё-таки, эта квартира только твоя.
— Нет, — он взял её за руку. — Она наша. Если тебе так будет спокойнее, мы переоформим документы. Как партнёры, а не из страха.
— Что насчёт моей матери?
— Это сложнее квартирного вопроса, — он улыбнулся с грустью. — Это твоя мать, Аня. Но мы должны установить границы.
Но запомни, если бы у меня были какие-то проблемы на работе и нужно было сдать имущество, то никто бы не посмотрел на то, что квартира теперь оформлена на тебя. Ее бы все равно забрали. Мама просто вешала тебе лапшу.
Она кивнула. Путь к независимости от материнских манипуляций будет долгим, но сегодня она сделала первый шаг.
И не одна, а вместе с человеком, который действительно видел в ней партнёра.
— Кстати, — Максим достал из кармана сложенный лист бумаги. — Я узнал про хорошую квартиру для твоей матери.
В пределах её бюджета, недалеко от центра, — он развернул объявление. — Может, это поможет ей начать новую жизнь. И нам тоже.
За окном перестал барабанить дождь. Ветер разогнал тучи, и бледный луч солнца пробился сквозь влажное стекло, рисуя светлый прямоугольник на полу их общего дома.
