— Денег не дам, мне к лодке мотор надо новый! — рявкнул Володя. — Тебе все мало, растранжиришь, по миру нас пустишь.
— Володь, нам учебу сыну оплачивать через пару месяцев, — напомнила Марина. — Может, отложишь свой мотор? Я ведь тебе и так всю свою зарплату отдаю. А потом вот клянчу, как нищая.
— Еще чего, — отмахнулся он. — Сиди, помалкивай. Ваше женское дело — кухня, и не тыкай мне своей зарплатой. Бюджетом должен муж распоряжаться!
Марина проснулась оттого, что холодно, поискала ногой одеяло. Но что-то было не так. Потянулась рукой влево — никого. Володя не спал рядом? Обычно кровать всегда была примятая с его стороны. А сегодня простынь натянута ровно, без единой складки.
Марина села, растерла лицо ладонями. Сердце билось странно, будто предчувствовало беду. Встала, пошлепала босиком на кухню, может, Володя уже встал, завтракает?
На столе лежал листок, аккуратно сложенный пополам. Знакомый почерк — размашистый, как будто торопится куда-то.
«Марина, я ухожу. Не ищи меня, не звони, все кончено. Ушел навсегда».
Она читала эту записку раз, другой, третий. Буквы расплывались перед глазами.
— Не может быть, — прошептала вслух. — Как же так…Сбежал…
Марина стояла посреди кухни и не понимала, что делать дальше. Плакать, кричать? Бежать его искать? А может, это розыгрыш какой-то глупый?
Обошла дом на ватных ногах. Шкаф в спальне встретил ее свободными плечиками — исчезли все Володины костюмы, рубашки, галстуки. В ванной не было его бритвы, пены для бритья, одеколона. Даже зубная щетка пропала.
— Господи… — выдохнула Марина, опускаясь на край ванны. — Господи, это же… Он правда ушел…
В гостиной остановилась возле комода. Там, где всегда стояла их свадебная фотография в серебряной рамке, подарок свекрови, теперь ничего не было. Рамку Володя забрал, рачительный. Снимок валялся обратной стороной вверх, пожелтевший от времени.
— Ну и… Ну ты даешь, — проговорила сведенными от страха и боли губами. — Даже… Даже фотографию нашу просто… кинул, как мусор.
Села на диван, заплакала, тихо сначала, а потом в голос, как ребенок. Двадцать два года брака, большую часть жизни рядом. И вот так вот, запиской. Как будто она не жена вовсе, а… А квартирантка какая-то.
Проплакала часа два. Потом встала, умылась холодной водой, заварила крепкий кофе.
— Так, — сказала себе строго. — Хватит, надо думать, как жить дальше. Раз уж… у нас перемены.
И стала думать.
О том, как Володя планировал побег. Вещи ведь исчезли не за ночь, их выносили постепенно, потихоньку. Она же словно слепая, ничего не замечала. Доверяла как последняя идиотка.
Проверила деньги в семейной «кубышке». Володя не доверял банкам, хранил их в своем сейфе, на самом деле, просто в тайнике. Теперь там было пусто. Полмиллиона на оплату учебы сына, на ремонт, на их отпуск просто испарились. Видимо, муж решил, что ему нужнее. Получается, он сбежал с деньгами.
Прошла в гостиную, остановилась перед витриной с коллекцией Володиных корабликов. Тридцать две модели — от древних галеонов до современных крейсеров.
Каждую он собирал месяцами, вклеивал паруса, красил борта мельчайшими кисточками. Гордился ими больше, чем женой и сыном.
— А вот это, дорогой мой, ты забыл прихватить, — сказала витрине слабым голосом. — А лодку свою драгоценную? Надо проверить.
В гараже стояла моторная лодка «Казанка» — Володина страсть и гордость. Документы на нее лежали в комоде, оформленные на Марину. Так вышло, Володя тогда, пять лет назад, посеял паспорт. Делали долго, а лодку продавали очень выгодно, совсем новую. Вот и решили вписать Марину как покупателя.
Марина достала свидетельство о регистрации, перечитала строчку: «Собственник: Антонова Марина Викторовна».
И тут ее как током ударило. Впервые за это утро Марина улыбнулась — криво, зло.
— Ну что ж, Владимир Петрович, — проговорила она, глядя на документ. — А теперь поиграем по моим правилам. И посмотрим, кому будет хуже.
Три дня Марина ходила по дому как в тумане. То плакала, то злилась, то снова ревела. Не могла поверить, что все правда кончено.
На четвертый день позвонил сын из колледжа.
— Алло, мам? Ты чего не отвечаешь на звонки? Я же уже два дня пытаюсь пробиться…
— Денька… — голос срывался. — Сынок, тут такое дело… Твой отец… Он…
— Что с отцом? — Денис сразу насторожился. — Заболел, что ли?
— Нет, он… Он от нас ушел, записку оставил. Не звонит, вещи забрал…
— Мам, ты это… Ты серьезно сейчас? — в голосе сына слышалось не удивление, а радость. — То есть он совсем ушел?
— Записку оставил. «Все кончено» написал.
— Ты о чем? — удивилась Марина.
— Да все видел! Как он на тебя смотрел, будто мешаешь жить. Каждую копейку считал, что тратишь. Как друзей твоих ненавидел… Мам, я уже года два думал, когда ты его наконец пошлешь?
— Правда? — Марина открыла рот, да так и забыла его закрыть.
— Конечно! Он же… тебе всю душу вытянул за эти годы. Критиковал постоянно, приказывал, как прислуге какой-то… — Денис помолчал. — Мам, а ты как? Сильно убиваешься?
— Не знаю… — призналась Марина. — То плачу, то злюсь. А иногда… Иногда мне даже легче становится. Как будто что-то тяжелое с плеч свалилось.
— Это нормально, мам. Знаешь, вы с ним давно уже были несчастливы вместе.
После разговора с сыном Марина вытерла глаза, встала с дивана. Прошла к витрине с кораблями, открыла дверцу.
— Знаешь что? — сказала она первому попавшемуся кораблику — красивому паруснику с алыми парусами. — А ведь ты теперь мой. И все твои товарищи тоже.
Достала телефон, стала фотографировать коллекцию. Сначала каждую модель отдельно, потом все вместе.
— Володька думал, что я их буду беречь до его возвращения? — бормотала себе под нос. — Тоже мне, Ассоль с парусами… Думал, что буду ждать, когда он соизволит прийти за своими сокровищами?
Написала объявление: «Продам коллекцию моделей кораблей ручной работы. 32 штуки, состояние отличное. Коллекционерам, готовым забрать все, особые условия. Цена договорная».
Палец завис над кнопкой «Опубликовать». Еще можно было передумать, все оставить как есть.
— Нет, — сказала решительно. — Хватит быть тряпкой.
Нажала кнопку.
К вечеру на объявление откликнулось пятеро желающих посмотреть коллекцию. Через неделю к Марине пришел первый серьезный покупатель — пожилой мужчина в очках, представился коллекционером Романовым.
— Ого… — присвистнул он, увидев витрину. — Да это же настоящая работа! Вот этот фрегат, его месяца четыре собирать надо было. А крейсер…
Он наклонился ближе.
— Батюшки, какая детализация…
— Ну и… И сколько это все может стоить? — спросила Марина с волнением.
— Честно? За всю коллекцию я готов дать… Скажем, сто пятьдесят тысяч. Это справедливая цена, я не обманываю.
Марина кивнула. Сто пятьдесят — хорошие деньги. Два оставшихся года учебы сына в колледже можно оплатить сразу.
— А когда… То есть как быстро вы можете забрать?
— Завтра, если позволите. Деньги привезу сразу, наличными.
После ухода Романова Марина принялась за лодку. Пошла в гараж, сфотографировала «Казанку» со всех сторон. Красивая лодка, надо признать. Володя за ней ухаживал, как за ребенком.
Написала подробное объявление: «Продаю моторную лодку «Казанка М» с мотором. Состояние отличное, документы в порядке. Причина продажи — срочно нужны деньги».
Цену не поставила, решила посмотреть, что предложат. Посмотрела, лодка этого года в приличном состоянии стоила от трехсот до семисот пятидесяти тысяч рублей. Так что спешить не стоило.
За два дня позвонило четверо желающих купить лодку. Когда Романов приехал забирать коллекцию, Марина помогала ему аккуратно упаковывать корабли в коробки.
— А зачем продаете? — спросил он, осторожно заворачивая крейсер в пузырчатую пленку. — Коллекция же явно мужская… семейная, наверное? Не жалко вам ее?
— Была семейная, — ответила Марина, пересчитывая купюры. — А теперь просто… ненужная стала.
— Понятно… — Романов тактично не стал расспрашивать дальше.
Через несколько дней лодку купил мужчина средних лет с сыном-подростком. Они долго ее рассматривали, заводили мотор, проверяли документы.
— Красота какая! — восхищался мальчишка. — Пап, а мы на ней рыбачить поедем?
— Конечно, поедем, — улыбнулся отец.
— А почему продаете? — Спросил он у Марины. — Лодка же в отличном состоянии…
— Больше не нужна, — коротко ответила Марина.
И тут же добавила:
— Надеюсь, у вас она не застоится, будет использоваться как надо. Знаете, я вижу, вы реальные покупатели. Так вот, лодка моего почти бывшего мужа. Но я — единственный владелец. Имею право ее продать.
Мужчина хмыкнул, сказал:
— Тысяч пятьдесят скинете? За возможные неудобства. Уж больно хороша, да и владелец по документам правда один.
— Конечно, — кивнула Марина, — триста пятьдесят, и она ваша.
Мужчина полез в барсетку, доставая наличные.
Когда они уехали, увозя лодку на прицепе, Марина долго стояла у гаража и смотрела им вслед. Это было честно. Муж взял полмиллиона. И у нее теперь было столько же.
Прошло почти два месяца. Марина привыкала к новым порядкам. Училась жить одна, не ждать мужа к ужину, не выслушивать его недовольство по каждому поводу.
Деньги от продажи она потратила с умом, оплатила Денискино обучение и спортивный лагерь, часть потратила на ремонт. Перекрасила стены в спальне из унылого бежевого в солнечный желтый цвет. Купила новые шторы — яркие, с крупными подсолнухами. Володе такие казались безвкусными.
В субботу она мыла окна и напевала что-то под нос, когда резко зазвонил домофон на калитке.
— Кто там? — спросила Марина в трубку.
— Это я… — знакомый голос заставил ее застыть на месте. — Марина, открой, поговорить надо.
Володя вернулся. Марина стояла с трубкой в руке и чувствовала, как сердце бешено колотится. Что ему надо? Зачем пришел?
— Марина, ты слышишь меня? — голос звучал устало.
— Слышу, — ответила она и нажала кнопку.
Открыла дверь дома, стала ждать. Володя топал по дорожке, тяжело дыша. Он сильно поправился, лицо лоснилось от пота. Рубашка тоже им пропиталась.
— Привет, — сказал он, останавливаясь в дверях и двигая ее плечом. — Я войду, тут вещи мои остались.
— Заходи, — кивнула Марина.
Они прошли в гостиную. Володя огляделся, заметил перемены — новые шторы, перекрашенные стены.
— Ремонт делала? — спросил он. — А на какие шиши? Завела, что ли, кого?
— Делала, — кивнула Марина, — на свои кровные. А ты зачем пришел?
— Я… — Володя потер лицо руками. — За своими вещами. За коллекцией и… лодку хочу забрать.
— Какую коллекцию? — уточнила Марина невинным тоном.
— Мои корабли, — Володя повернулся к витрине и ахнул.
Пустые полки, ни одной модели.
— Где… Где они? — прошептал он.
— А-а-а, корабли… — протянула Марина. — Их уже нет.
— Как нет?! — Володя схватился за стекло витрины. — Куда они делись?!
— Продала.
— Что?! — Володины глаза округлились от ужаса. — Ты… что наделала?!
— То, что имела право делать, — спокойно ответила Марина. — Продала свою собственность.
— Какую собственность?! Это моя коллекция! Я ее двадцать лет собирал!
— В браке собирал, Володя. Значит, наша коллекция была.
— Марина! — Володя начал ходить по комнате, размахивая руками. — Верни их! Найди покупателя, верни деньги, забери все обратно!
— Не верну.
— А лодка?! — Володя вспомнил про нее. — Лодка-то где?!
— Тоже продала.
Володя упал на диван, закрыл побагровевшее лицо руками.
— Господи… За сколько продала, когда? Данные покупателя давай. Да я же вас всех засужу, вернешь все до копеечки!
— Коллекцию за сто пятьдесят тысяч. Лодку за триста пятьдесят. Все честно, ты же себе деньги забрал из сейфа.
Володя вскочил с дивана, забегал по комнате.
— Ты понимаешь, что наделала?! Лодка стоила полмиллиона! Коллекцию я полжизни собирал!
— Понимаю прекрасно, — кивнула Марина. — И что с того?
— Как что?! Я… Я в полицию заявлю! За кражу, за самоуправство!
— Давай заявляй, — Марина спокойно достала из комода папку с документами. — Вот копии всех документов, свидетельство о регистрации лодки. Собственник я. Про корабли вообще смешно. Это все совместно нажитое имущество. По закону я имела полное право распорядиться. И твоего разрешения не спрашивать. Не машина же с квартирой. Кстати, что с автомобилем? Будем разводиться, мне же половина причитается?
— Ни копейки не увидишь! Да я ее… разобью, в утиль сдам! — орал Володя, приобретая бордовый оттенок.
— Давай, удачи, — кивнула она. — Посмотрим, что скажет на это суд.
— За что ты так… со мной, — прохрипел он, раздирая ворот рубашки. — Как будешь сыну в глаза смотреть?
— А ты как со мной поступил? — Марина встала, отошла к окну. — Думал, что я буду сидеть и ждать, когда ты соизволишь вернуться за своими драгоценностями?
— Я… твое не брал, самое дорогое…
— Знаешь, я думала, самое дорогое — наш брак, а оказалось лодка и кораблики! — впервые за весь разговор Марина повысила голос. — Я для тебя была кто? Прислуга? Домработница бесплатная?
Володя молчал, уставившись в пол.
— А жить… Жить ты собирался с другой, да? — продолжала Марина. — Молодой небось? Красивой?
— Откуда ты…
— А откуда еще мужик в пятьдесят два года может взять силы бросить семью? — горько усмехнулась Марина. — Только влюбившись по уши в кого-то помоложе.
— Ей… Ей тридцать пять, — тихо признался Володя.
— Ага, на двенадцать лет меня моложе. И что, счастлив с ней?
— Не знаю… — Володя потер виски. — Все… пошло не так, как я планировал… Это ты виновата!
— А как планировал?
— Думал, что смогу… Что мы с тобой останемся… Ну… в хороших отношениях. Буду иногда приходить, видеться… Коллекцию постепенно перевезу, лодку. Тут же частный дом, а у нее квартира, однушка, места нет. Думал, что ты меня поймешь… А вышло вот как…
— Пойму?! — Марина рассмеялась, но смех вышел злой. — После того как ты меня бросил запиской?! Как последнюю… школьницу?!
— Марина, это… Я не только из-за лодки, — Володя встал, подошел к ней. — Та женщина… была ошибкой. Глупостью, я уже понял. Давай попробуем сначала?
Марина внимательно посмотрела на него. Знакомое лицо, любимые когда-то черты. Двадцать два года рядом с этим человеком.
— Нет, Володя, — сказала она горько. — Поздно уже. А что, любовь твоя неземная поперла из дому-то? Жить стало негде? Что же ты тогда с таким гонором пришел?
— Почему поздно? Мы же можем…
— Потому что я наконец поняла одну простую вещь, — перебила его Марина. — Мне без тебя хорошо. И я не хочу это менять.
Володя ушел молча. Больше не приходил, не звонил. Марина слышала от соседок, что он живет один, снимает квартиру пополам с таким же загулявшим другом.
На развод она подала сама, отправила сообщение. Он не явился на оба заседания, брак расторгли в отсутствие ответчика. Делить им больше было нечего.
Машину Марина, так уж и быть, отсуживать не стала. Ее страдания вполне компенсировали воспоминания об ошарашенном лице бывшего, лишившегося самого дорогого — иллюзий о собственном мужском превосходстве. (Все события вымышленные, все совпадения случайны)
