— Да пошли вы все к черту! —выкрикнула Таня, швыряя в стену ложку для супа. Металлический звон отозвался в кухне, как выстрел.
Валентина Ивановна поднялась из-за стола, вытирая руки о фартук с розочками, который когда-то был белым, а теперь напоминал палитру художника после генеральной уборки мастерской.
— Что ты себе позволяешь, милочка? — голос свекрови был тих, но в нем чувствовалась злость. — В моем присутствии такие слова…
— В вашем присутствии? — Таня развернулась всем телом, глаза горели. — А где вы были, когда ваши внуки разрисовывали обои в спальне фломастерами? Когда ваша драгоценная Светочка забила унитаз памперсами?
В прихожей послышались шаги. Вадим вернулся с работы раньше обычного — видимо, почувствовал неладное на расстоянии. Мужская интуиция работала у него исправно, только вот пользоваться ей он не умел.
— Что здесь происходит? — он остановился в дверях кухни, оглядывая поле боя: разбросанные вещи, липкие пятна на полу, гору грязной посуды в раковине.
— Ничего особенного, — холодно ответила Таня. — Просто твоя мамочка сообщила, что про отпуск в Питер можно забыть. Потому что сегодня приедет твоя сестрица со своим выводком.
Вадим растерянно посмотрел на мать. Валентина Ивановна пожала плечами:
— Света в трудной ситуации. У Кирилла проблемы на работе, денег нет. Где им жить? На улице?
— А мы что, благотворительный фонд? — взвилась Таня. — Мы полгода копили на этот отпуск! Полгода! Я экскурсии заказала, билеты купила, в гостинице номер забронировала…
— Билеты можно вернуть, — тихо сказал Вадим.
Таня посмотрела на мужа так, будто увидела его впервые. Человек, с которым она прожила восемь лет, стоял перед ней и говорил такие слова. Словно они чужие.
— Можно вернуть, — медленно повторила она. — Понятно.
В этот момент в кухню ворвалась Света — растрепанная, в джинсах, на которых красовались подозрительные пятна неопределенного происхождения.
— Танечка! — она кинулась обнимать золовку. — Какая ты молодчина, что согласилась нас принять! А то мы уже не знали, куда деваться…
Таня отстранилась, стараясь не морщиться от запаха — смесь детского питания, немытых волос и дешевых сигарет.
— Света, мы ничего не обсуждали…
— Ой, да ладно! — Света махнула рукой. — Мы же семья! Правда, Вадик?
Вадим кивнул. Просто кивнул, не сказав ни слова.
И Таня поняла: ее мнение никого не интересует. Она здесь никто. Пустое место. Обслуживающий персонал.
— Дети где? — спросила она.
— А, в машине сидят, мультики смотрят на планшете, — беззаботно ответила Света. — Маша, правда, немного приболела, кашляет. А Петька такой сорванец стал! Вчера в садике воспитательнице за волосы дернул…
Во дворе послышался детский вопль. Потом еще один. Потом звук разбитого стекла.
— Ой, — хихикнула Света. — Наверное, что-то случилось…
Таня закрыла глаза. В голове стучало. Билеты в Питер. Эрмитаж. Белые ночи. Прогулки по Невскому. Все, о чем она мечтала полгода…
— Слушай, — она открыла глаза и посмотрела на Вадима. — А если бы твоя мать сказала, что завтра прилетают инопланетяне и им нужно место для посадки, ты бы тоже кивнул?
— Таня, не начинай…
— А я и не начинаю. Я заканчиваю.
Она развернулась и пошла к выходу. В прихожей споткнулась о детский горшок, который кто-то оставил посреди прохода.
— Куда ты идешь? — окликнул Вадим.
— Гулять, — бросила через плечо Таня. — А то еще подумают что-нибудь лишнее.
На улице она глубоко вдохнула. Июньский вечер веял легкой прохладой. Где-то цвели розы, и этот запах почти заглушал вонь от мусорных баков.
Машина Светы — потрепанная «девятка» — стояла под окнами. Внутри действительно сидели дети: девочка лет семи с соплями до подбородка и мальчишка лет пяти, который методично отрывал обивку с сиденья.
«Господи, — подумала Таня, — во что я вляпалась…»
Телефон завибрировал. Сообщение от подруги Кати: «Как дела с отпуском? Завидую страшно!»
Таня набрала ответ: «Отпуск отменяется. Семейные обстоятельства.»
Потом стерла и написала честно: «Катя, если завтра не услышишь от меня ничего, значит, я прибила кого-то из родственников мужа. Разреши мне у тебя переночевать?»
Ответ пришел мгновенно: «Конечно. Что случилось?»
«Долго объяснять. Приеду вечером.»
Таня сунула телефон в карман и пошла обратно в дом. Надо было забрать документы и вещи. И главное — надо было выяснить отношения с мужем раз и навсегда.
В кухне тем временем разгорался скандал между Светой и Валентиной Ивановной:
— Я же говорила — не надо было так резко! — шипела Света. — Танька же вредная, сразу видно…
— А что мне, на коленях перед ней стоять? — огрызалась свекровь. — Мы что, чужие? Кровь не вода!
Вадим сидел за столом и молча пил чай. Как всегда, когда в доме начинались разборки, он превращался в мебель.
— Знаешь что, — сказала Таня, входя в кухню. — Я поняла одну важную вещь.
Все повернулись к ней.
— Какую? — осторожно спросил Вадим.
— Кровь действительно не вода. Она гуще. И иногда она душит.
Таня поднялась в спальню и начала собирать сумку. Руки дрожали — от злости или от усталости, она не понимала.
В голове крутилась одна мысль: «Как я могла так ошибиться в человеке?»
Утром Таня проснулась от грохота. Кто-то волок по полу что-то тяжелое, скрипели половицы, хлопали двери.
— Мама, а где туалет? — пискливый детский голос прорезал утреннюю тишину.
— Петя, потише! — Светин голос. — Люди еще спят!
«Какая забота», — мрачно подумала Таня, глядя на часы. Половина седьмого утра.
Из кухни доносился звон посуды — видимо, Валентина Ивановна уже орудовала там, готовя завтрак для «дорогих гостей».
Вадим рядом сопел, повернувшись к стене. Вчера вечером они так и не поговорили — он ушел помогать Свете разгружать машину, а когда вернулся, Таня уже лежала с закрытыми глазами.
— Мам, а можно печенье? — снова детский голос, теперь ближе, под дверью.
— Маша, отойди от чужой двери, — одернула Света.
«Чужой», — Таня усмехнулась. Вот оно как. В собственном доме она стала чужой.
Она натянула халат и вышла в коридор. Картина была та еще: повсюду валялись детские вещи, в углу стояли два огромных чемодана, на полу — разбитая ваза, которую вчера принесли из машины.
— Танечка! — Света выскочила из ванной с полотенцем на голове. — Доброе утро! Извини, что разбудили… Дети, знаешь, рано встают…
Таня молча прошла на кухню. Там творилось что-то невообразимое. Валентина Ивановна жарила яичницу в трех сковородках одновременно, на столе высились тарелки с бутербродами, чайник свистел, а по полу бегал пятилетний Петя в одних трусах.
— Дядя Вадим, а где у вас мячик? — орал он.
— Петя, одевайся! — Света влетела в кухню. — Мама, ты такая молодчина, что приготовила завтрак! А то я не знала, что где лежит…
Валентина Ивановна улыбнулась и погладила внука по голове:
— Что ты, милая! Мы же семья!
Таня налила себе кофе и села за стол. Семилетняя Маша тут же подсела рядом, кашляя и шмыгая носом.
— Тетя Таня, а вы красивая, — заявила девочка. — А почему у вас нет детей?
В кухне повисла неловкая пауза. Света покраснела:
— Маша, не говори глупости…
— А что? — искренне удивилась девочка. — Мама говорила бабушке Вале, что тетя Таня не может…
— Маша! — рявкнула Света.
Таня медленно поставила чашку. Руки почему-то дрожали.
— Что именно говорила мама? — тихо спросила она.
— Ну… что вы с дядей Вадимом давно женаты, а детей нет, и поэтому вы такая злая…
Света схватила дочь за руку:
— Пойдем одеваться! Сейчас же!
— Стой, — Таня встала. — Пусть договорит. Мне интересно.
Вадим выбрал этот момент, чтобы появиться на кухне — растрепанный, в старой футболке.
— Что здесь происходит? — спросил он, зевая.
— А то, что твоя сестрица обсуждает нашу личную жизнь с детьми, — процедила Таня.
— Да брось ты! — махнул рукой Вадим. — Дети же…
— Дети повторяют то, что слышат от взрослых.
Света попыталась улыбнуться:
— Танечка, ты не так поняла… Я просто объясняла маме, почему ты… ну… немного нервная…
— Немного нервная? — Таня рассмеялась. — Знаешь что, Света, я сейчас покажу тебе, что такое «немного нервная».
Она взяла тарелку с яичницей и швырнула ее в раковину. Тарелка разбилась с громким звоном.
— Танька! — заорал Вадим.
— А теперь, — продолжала Таня, не обращая на него внимания, — послушайте все внимательно. Этот дом — мой. Половину ипотеки за него плачу я. И если кому-то здесь не нравится моя «нервность», дверь вон там.
Петя заплакал. Маша схватилась за мамину руку. Валентина Ивановна всплеснула руками:
— Господи, что творится…
— А творится то, что я устала быть прислугой в собственном доме! — голос Тани поднялся до крика. — Устала терпеть хамство! Устала быть никем!
— Таня, успокойся… — начал Вадим.
— Не смей говорить мне, что делать! — она развернулась к мужу. — Восемь лет! Восемь лет я терплю твою мамашу, которая считает меня пустым местом! Твою сестрицу, которая приезжает сюда, как к себе домой! А ты… ты просто киваешь!
— Света моя сестра…
— А я кто? Случайная попутчица?
Вадим растерянно молчал. И в этом молчании Таня услышала ответ на свой вопрос.
— Понятно, — тихо сказала она. — Все понятно.
Она пошла в спальню собирать вещи. За спиной слышались приглушенные голоса — Света что-то быстро объясняла, Валентина Ивановна причитала, дети плакали.
Через полчаса Таня спускалась по лестнице с сумкой в руке. В прихожей столпилась вся семейка.
— Куда ты идешь? — спросил Вадим.
— К людям, — коротко ответила Таня.
— Танечка, ну что ты… — залепетала Света. — Мы же не надолго… Неделька, максимум две…
Таня остановилась у двери:
— Знаешь, Света, за эти две недели можешь привыкать. Потому что я больше сюда не вернусь.
— Ты не можешь просто взять и уйти! — крикнул Вадим.
— Могу. И ухожу. Наслаждайся семейным счастьем.
Она хлопнула дверью и пошла к остановке. Руки дрожали, в глазах стояли слезы, но на душе было… легче. Впервые за долгие годы — легче.
Три дня Таня жила у Кати. Подруга не задавала лишних вопросов, только молча наливала чай и иногда обнимала за плечи.
Вадим звонил каждый день. Сначала требовал вернуться, потом умолял, потом снова орал. Таня не брала трубку.
На четвертый день Катя села рядом на диван:
— Слушай, у меня есть идея.
— Какая?
— Помнишь, ты рассказывала про свою бабушку? Дашу? Которая в деревне живет?
Таня кивнула. Бабушка Даша — мамина мама, жила в деревне Сосновка, в ста километрах от города. Крепкая семидесятилетняя старушка, которая держала огород, пилила дрова и не признавала никаких болезней.
— Съезди к ней, — продолжала Катя. — Отдохнешь, голову прочистишь. А там посмотришь…
— Да она меня не ждет…
— А ты позвони.
Бабушка Даша ответила после первого гудка:
— Танюша? Батюшки, дочка, что случилось?
— Бабуль, можно к вам приехать? На недельку?
— Да что за вопросы! Конечно, можно! А что с Вадимом?
— Потом расскажу…
— Ладно, не расспрашиваю. Приезжай. Огурцы поспели, помидоры зреют. Дел много, поможешь старухе.
Таня впервые за неделю улыбнулась. Бабушка не изменилась — та же прямая, деловитая, без лишних слов.
На следующий день она садилась в автобус до Сосновки. В кармане лежал выключенный телефон — двадцать три пропущенных вызова от Вадима.
«Пусть поживет с семейкой, — думала Таня, глядя в окно на убегающие назад поля. — Пусть почувствует, каково это — когда тебя никто не слышит.»
Деревня встретила запахом сена и тишиной. Бабушка Даша ждала на крыльце — маленькая, жилистая, в выцветшем сарафане и резиновых сапогах.
— Танюша! — она обняла внучку крепко, пахло ромашкой и печеным хлебом. — Худая какая стала… Проходи, чай поставлю.
В доме было прохладно и уютно. На столе — вышитая скатерть, самовар, тарелка с творожными лепешками. Как в детстве.
— Рассказывай, — бабушка налила чай в стаканы с подстаканниками. — Что стряслось?
Таня рассказывала долго. Бабушка слушала молча, только иногда цокала языком.
— И что теперь думаешь делать? — спросила она, когда Таня замолчала.
— Не знаю, бабуль. Совсем не знаю.
— А чего не знать? — старушка пожала плечами. — Человек тебя не уважает, семья его тебя не принимает. Какой тут разговор?
— Но мы же восемь лет вместе…
— И что? Восемь лет терпела — и хватит. Жизнь одна, Танюша. Не на то она дана, чтобы мучиться.
Бабушка встала, загремела посудой:
— А пока живи, голову проветри. В огороде работы много, руки есть занять чем. Думается лучше, когда руки делом заняты.
Первую неделю Таня спала по двенадцать часов в сутки. Организм отключился, как перегретый мотор. Просыпалась, помогала бабушке по хозяйству, ела простую деревенскую еду, снова ложилась спать.
Телефон так и лежал выключенный. Мир за пределами деревни казался нереальным.
— Нервы отходят, — констатировала бабушка Даша. — У моей соседки Клавдии так же было. Муж ее тиранил, тиранил, а она терпела. Потом как сляжет — три месяца не встает. А встала — и говорит: всё, хватит. Развелась и в город уехала. Теперь в санатории массажисткой работает, счастливая.
На второй неделе Таня начала просыпаться раньше. Помогала поливать огород, полоть грядки, собирать ягоды. Руки привыкали к физической работе, мозг постепенно очищался от городской суеты.
— Знаешь, — сказала она как-то вечером, когда они сидели на крыльце и смотрели на закат, — я забыла, что такое тишина.
— А тишина — это когда внутри не гремит, — мудро заметила бабушка. — Внешняя тишина не в счет, если в душе буря.
На третьей неделе Таня включила телефон. Сорок семь пропущенных вызовов от Вадима, двадцать сообщений. Несколько звонков от Кати.
Она перезвонила подруге.
— Танька! — Катя чуть не плакала в трубку. — Ты живая! Я уже думала…
— Живая, — улыбнулась Таня. — Очень даже живая. Как дела в городе?
— Да как… Вадим места себе не находит. Звонил мне раз пять, спрашивал, где ты. Говорит, семья Светы уехала наконец…
— Когда?
— Неделю назад. Там, оказывается, такая история приключилась! Света с мужем поссорилась, он ушел к другой. Вот она и металась, где жить. А потом помирились, он вернулся.
Таня покачала головой. Значит, она была просто временным убежищем. Как всегда.
— Танька, а что ты решила? — осторожно спросила Катя.
— Еще думаю, — честно ответила Таня.
Вечером она села писать Вадиму сообщение. Писала долго, стирала, писала снова.
«Вадим, я в порядке. Пока не готова разговаривать. Мне нужно время подумать.»
Ответ пришел через пять минут: «Таня, прости меня. Я все понял. Больше такого не будет. Приезжай, поговорим.»
Она читала это сообщение и чувствовала… пустоту. Ни злости, ни радости, ни желания бежать домой. Просто пустоту.
— Бабуль, а вы любили дедушку? — спросила Таня как-то за ужином.
— Любила, — кивнула старушка. — А что?
— Как понять, что любишь по-настоящему?
Бабушка Даша отложила ложку, задумалась:
— По-настоящему — это когда человек видит тебя. Не то, что ему хочется видеть, а именно тебя. И принимает. Со всеми закидонами.
— А если не принимает?
— Тогда это не любовь, а привычка.
Ночью Таня долго не могла заснуть. В голове крутились воспоминания. Когда в последний раз Вадим спрашивал, как у нее дела? Когда интересовался ее мнением? Когда вставал на ее защиту?
Ответов не было.
Месяц в деревне пролетел незаметно. Таня загорела, окрепла, в глазах появился блеск, которого не было уже давно.
— Хорошеешь, — констатировала бабушка. — Значит, правильное решение зреет.
— Какое решение, бабуль?
— То, которое сама знаешь, только пока боишься в этом себе признаться.
В тот день позвонила Катя:
— Танька, у меня новости! На работе твоей появилась вакансия — руководитель отдела маркетинга. Зарплата в два раза больше, чем у тебя была. Хочешь, я поговорю?
— А… да, поговори, — услышала Таня собственный голос. — Мне интересно.
После разговора она села на крыльцо и долго смотрела на дорогу. Где-то там, за горизонтом, была ее старая жизнь. А может быть, новая?
— Бабуль, — позвала она.
— Да, внученька?
— А вы не против, если я пока поживу в городе одна? Квартиру сниму…
Бабушка Даша улыбнулась:
— А я и не сомневалась, что ты это скажешь. Сильная ты, Танюша. Просто забыла об этом на время.
Через неделю Таня собирала вещи. Немного — только самое необходимое.
— Спасибо, бабуль, — обнимала она старушку. — За все.
— Да за что спасибо? Сама до всего дошла. Я только помогла немного.
— И то спасибо.
В автобусе Таня достала телефон и набрала сообщение Вадиму:
«Завтра приеду за вещами. Будь дома.»
Ответ пришел мгновенно: «Таня! Наконец-то! Я так жду…»
Она перечитала сообщение и поняла: он так ничего и не понял. Все еще думает, что она просто обиделась и теперь вернется, как ни в чем не бывало.
«Нет, Вадим, — мысленно сказала она, глядя в окно. — Я не вернусь. Потому что дома больше нет. Есть только привычка и страх. А этого мало для жизни.»
Автобус нес ее навстречу новой жизни. И впервые за долгие годы Таня не боялась неизвестности. Она боялась только одного — остановиться на полпути.
Но останавливаться она не собиралась.
Через полгода
— Танечка, опять задерживаешься? — Марина Викторовна, начальник отдела кадров, заглянула в кабинет. — Уже девятый час!
Таня подняла голову от компьютера:
— Доделываю презентацию для завтрашней встречи. Минут двадцать еще.
— Ты знаешь, я не узнаю тебя, — улыбнулась Марина Викторовна. — Полгода назад ты была серой мышкой из бухгалтерии, а теперь… Прямо другой человек!
Таня посмотрела на свое отражение в черном экране телефона. Короткая стрижка, деловой костюм, уверенная осанка. Да, другой человек.
Квартира, которую она сняла в центре города, была маленькой, но своей. Никто не оставлял грязные тарелки в раковине, никто не включал телевизор на полную громкость, никто не говорил, что делать.
По вечерам она ходила на йогу, читала книги, встречалась с друзьями. Жила, а не существовала.
Вадим звонил первые два месяца. Сначала умолял вернуться, потом злился, потом снова умолял. Таня терпеливо объясняла, что их брак закончен, что пора двигаться дальше. В конце концов он сдался.
— Ты изменилась, — сказал он при последней встрече, когда она забирала остатки вещей. — Стала… чужой.
— Нет, — ответила Таня. — Я стала собой.
Весной, когда в городских парках зацвели яблони, Таня поехала навестить бабушку Дашу. Старушка встречала ее на пороге:
— Ой, красавица какая приехала! — она обняла внучку. — И глаза горят, и походка другая… Правильно живешь, дочка.
За чаем Таня рассказывала о работе, о новых проектах, о поездке в командировку в Европу.
— А личная жизнь как? — осторожно спросила бабушка.
— Пока никак, — честно ответила Таня. — Не готова еще. Сначала хочу до конца понять, кто я такая.
— Мудро, — кивнула старушка. — Спешить некуда. Хороший человек подождет, а плохому и ждать не нужно.
Вечером они сидели на крыльце, как в прошлом году. Но теперь Таня не убегала от жизни — она планировала ее.
— Бабуль, а что если я куплю здесь дом? — вдруг сказала она. — Небольшой, чтобы на выходные приезжать. Огородик разобью, яблони посажу…
— А что, хорошая мысль, — одобрила бабушка Даша. — У Серафимы дом продается, три дома отсюда. Хозяйка хорошая была, место красивое.
Через год
Таня стояла в своем саду и смотрела, как наливаются яблоки на деревьях, которые она посадила весной. Маленький дом в деревне стал ее убежищем, местом, где можно было подумать о главном.
В кармане зазвонил телефон. Рабочий номер.
— Таня, срочно нужна твоя помощь! — голос коллеги Антона был взволнованный. — Презентация для японцев готова?
— Отправляю через пять минут, — спокойно ответила она. — Что еще нужно?
— Да нет, все отлично! Просто не привык, что можно на кого-то так положиться…
После разговора Таня улыбнулась. Год назад она не могла представить, что станет тем человеком, на которого полагаются другие.
Бабушка Даша вышла из дома с кружкой компота:
— Работаешь опять? В выходной?
— Последний раз на этой неделе, обещаю.
— Ты знаешь, внученька, — бабушка села рядом на скамейку, — я смотрю на тебя и радуюсь. Нашла себя, свой путь. Но не забывай — жизнь не только в работе.
— Не забываю, бабуль. Просто пока мне так комфортно.
— Знаю, знаю. Но когда придет время — не бойся открыть сердце снова. Не все мужики как твой бывший.
Таня кивнула. Где-то в глубине души она это понимала. Но торопиться не хотела. Слишком дорого обошлась ей прошлая ошибка.
Через два года
— Мам, а почему тетя Таня не приехала на день рождения дяди Вадима? — услышала Таня детский голос, проходя мимо кафе в центре города.
Она невольно замедлила шаг. У столика у окна сидела Света с детьми — постаревшая, располневшая, с усталым лицом.
— Потому что они развелись, Маша, — терпеливо объяснила Света. — Помнишь, я рассказывала?
— А почему развелись?
— Потому что… — Света задумалась. — Потому что не сошлись характерами.
Таня усмехнулась и пошла дальше. «Не сошлись характерами» — как просто все объяснить.
В тот вечер она встречалась с Катей в новом ресторане на набережной.
— Слушай, — сказала подруга, помешивая кофе, — а помнишь Игоря? Архитектора? Он недавно развелся и все спрашивает про тебя…
— Катя, — мягко остановила ее Таня, — не надо.
— Да почему? Он хороший, интересный…
— Потому что я не ищу. Если что-то должно произойти — произойдет само.
Катя вздохнула:
— Ты такая мудрая стала. Иногда даже завидую.
— Мудрость — это всегда результат боли, — задумчиво сказала Таня. — Лучше бы без нее.
— А я думаю, лучше с ней. Посмотри на себя — ты успешная, самостоятельная, красивая…
— И одинокая, — добавила Таня без горечи, просто констатируя факт.
— Зато свободная.
— Да. Зато свободная.
Через три года
В офисе было тихо — все разошлись по домам. Таня заканчивала последний отчет перед отпуском. Завтра утром она ехала в Италию. Одна, с хорошей книгой и планом увидеть все музеи Флоренции.
За окном шел дождь, фонари отражались в лужах. Красиво и грустно, как осенний вечер в большом городе.
Телефон завибрировал — сообщение от бабушки Даши: «Танюша, в деревне появился новый сосед. Врач из города, дом Петровых купил. Интеллигентный такой, культурный. Приезжай, познакомлю!»
Таня рассмеялась. Бабушка не сдавалась — все надеялась устроить внучкину личную жизнь.
Она набрала ответ: «Бабуль, спасибо, но я завтра в отпуск лечу. А с соседями познакомлюсь, когда вернусь.»
«Ладно, — пришел ответ. — Но ты не тяни. Хороших мужиков быстро разбирают!»
Таня улыбнулась и выключила компьютер. Три года назад она убегала от жизни в эту самую деревню. А теперь собиралась навстречу новым впечатлениям, новым странам, новым возможностям.
Может быть, когда-нибудь — и новым отношениям. Но не потому что надо, не потому что пора, не потому что все так делают. А потому что захочется.
И это было главное отличие прошлой Тани от нынешней — она научилась жить по собственному желанию, а не по чужим ожиданиям.
Выходя из офиса, она посмотрела на свое отражение в стеклянной двери. Уверенная, спокойная, довольная жизнью женщина смотрела в ответ.
«Хорошо получилось,» — подумала Таня и шагнула в дождливую ночь навстречу своему будущему.
Через месяц
Италия оказалась именно такой, как мечталось — солнечной, яркой, полной жизни. Таня исходила все музеи Флоренции, попробовала настоящую пасту, выучила десяток итальянских фраз и поняла, что путешествовать одной ей нравится не меньше, чем в компании.
Загорелая и отдохнувшая, она вернулась в офис, где ее ждала новость.
— Таня, поздравляю! — директор Сергей Иванович сиял. — Твой проект с итальянскими партнерами одобрили. Будешь куратором всего направления.
— Серьезно? — Таня не верила своим ушам.
— Серьезнее некуда. Плюс командировки в Европу каждый квартал. Справишься?
— Справлюсь, — уверенно ответила она.
Вечером Таня позвонила бабушке Даше:
— Бабуль, как дела? Как новый сосед?
— А ты приезжай, сама посмотришь, — хитро ответила старушка. — Кстати, завтра у нас в деревне праздник — День урожая. Приезжай, отметим твое повышение.
— Какое повышение?
— А разве не получила? Я же чувствую такие вещи!
Таня рассмеялась. Бабушкина интуиция работала безотказно.
В субботу утром она ехала по знакомой дороге к деревне. За окном мелькали желтые поля, красные рябины, серые избы под железными крышами. Родные места, где она когда-то лечила разбитое сердце.
Бабушка Даша встречала на крыльце в нарядном платье:
— Танюша! Красавица моя! Проходи скорее, знакомиться будем.
— С кем знакомиться? — насторожилась Таня.
— А с соседом. Дмитрий Алексеевич. Врач-кардиолог, из столицы переехал. Говорит, устал от городской суеты.
За домом, в саду, кто-то копался в земле. Высокий мужчина в клетчатой рубашке сажал что-то под яблоней.
— Дмитрий Алексеевич! — позвала бабушка. — Идите знакомиться!
Мужчина выпрямился, отряхнул руки о штаны и пошел к калитке. Лет сорока, с проседью в русых волосах, добрые серые глаза, открытое лицо.
— Дмитрий, — он протянул руку. — Бабушка Даша много о вас рассказывала.
— Таня, — ответила она, пожимая крепкую ладонь. — А что рассказывала?
— Только хорошее, — улыбнулся он. — Про успешную карьеру, про путешествия, про то, как вы дом здесь купили…
— Бабуль! — возмутилась Таня.
— А что? — невинно пожала плечами старушка. — Гордиться внучкой разве плохо?
Дмитрий рассмеялся:
— Не ругайтесь на бабушку. Я сам расспрашивал. Интересно было узнать, кто будет соседкой.
День урожая в деревне отмечали, как положено — с песнями, танцами, столами под открытым небом. Таня давно не веселилась так искренне.
Дмитрий оказался приятным собеседником — много читал, много видел, умел слушать. За ужином они разговорились о книгах, о путешествиях, о том, зачем люди меняют жизнь кардинально.
— А вы не жалеете, что из Москвы уехали? — спросила Таня.
— Нет, — он покачал головой. — Там был не я, а какой-то автомат. Работа, квартира, работа. Даже не помню, когда в последний раз на закат смотрел.
— А здесь смотрите?
— Каждый вечер. И знаете что? Они все разные.
Таня улыбнулась. Она понимала, о чем он говорит.
Поздним вечером они шли по деревенской улице — он провожал ее до калитки бабушкиного дома.
— Таня, — сказал он, останавливаясь, — можно я позвоню вам в городе? Просто поговорить…
— Можно, — согласилась она. — Будет приятно.
Через полгода
Они встречались каждые выходные — то в деревне, то в городе. Дмитрий устроился работать в городскую больницу, снял квартиру неподалеку от Таниной.
Отношения развивались медленно, без спешки. Они ходили в театры, гуляли по паркам, готовили вместе ужин, говорили обо всем на свете.
— Знаешь, — сказала Таня как-то вечером, когда они сидели на ее кухне за чаем, — я думала, что разучилась доверять мужчинам.
— А теперь?
— А теперь понимаю, что просто не встречала того, кому можно доверять.
Дмитрий взял ее руку:
— Таня, я не тороплю события. Но хочу, чтобы ты знала — я серьезно настроен. Совершенно серьезно.
— И я, — тихо ответила она. — Впервые за много лет — серьезно.
Через год
Свадьбу играли в деревне, в доме бабушки Даши. Небольшую, для самых близких — родители Дмитрия, Катя с мужем, несколько друзей, соседи по деревне.
Таня стояла в белом платье на крыльце того самого дома, где когда-то лечила душевные раны, и не верила своему счастью.
— Красивая невеста, — шепнула бабушка Даша, поправляя фату. — И жених хороший. Этот тебя не обидит.
— Откуда вы знаете, бабуль?
— А по глазам видно. Когда мужчина на женщину смотрит как на святую — значит, любит по-настоящему.
Дмитрий действительно смотрел на нее особенно — с нежностью, с восхищением, с благодарностью за то, что она есть в его жизни.
Во время церемонии Таня краем глаза заметила знакомую фигуру у калитки. Вадим. Он стоял в стороне, не решаясь войти.
После регистрации она подошла к нему:
— Зачем пришел?
— Не знаю, — честно ответил он. — Хотел посмотреть… Поздравить, может быть.
Он сильно постарел за эти годы — поседел, располнел, в глазах была усталость.
— Ты счастлива? — спросил он.
— Да, — без колебаний ответила Таня. — Очень.
— Хорошо, — кивнул Вадим. — Я рад. Честно рад. И… прости меня, если можешь.
— Прощаю, — сказала она. — Давно уже простила.
Он кивнул и пошел прочь. Таня смотрела ему вслед и чувствовала не злость, не обиду — только легкую грусть о потерянном времени.
— Кто это был? — Дмитрий обнял ее за плечи.
— Прошлое, — ответила Таня. — Мое прошлое.
— А теперь у тебя есть будущее, — улыбнулся он.
— У нас, — поправила она. — У нас есть будущее.
Через пять лет
Таня стояла в саду своего деревенского дома и смотрела, как трехлетняя Дашенька — названная в честь бабушки Даши — гоняется за котенком между грядок.
Дмитрий копался в теплице, высаживая рассаду помидоров. Бабушка Даша, уже совсем седая, но все еще бодрая, учила внучку различать цветы.
— Это ромашка, а это василек, — терпеливо объясняла она. — Запомни, Дашуля.
— Баба Даша, а почему цветы разные? — спрашивала девочка.
— А чтобы красиво было. Если бы все одинаковые, скучно бы стало.
Таня улыбнулась. Мудрость бабушки касалась не только цветов, но и людей. Все разные, и в этом — красота жизни.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Кати: «Тань, видела в соцсетях — Вадим женился. Третий раз уже! Молодую взял, лет двадцати пяти. Ты не расстроишься?»
Таня набрала ответ: «За что расстраиваться? Желаю им счастья. А мне пора ужин готовить — муж с дочкой проголодались.»
Она убрала телефон и пошла к дому. На крыльце ее ждала настоящая семья — та, которая принимала ее такой, какая она есть, любила и ценила.
— Мама, а мы сегодня к прабабушке идем? — Дашенька подбежала к ней, размахивая букетом полевых цветов.
— Конечно, солнышко. И цветочки ей подарим.
Дмитрий обнял жену и дочку:
— А знаете что? Давайте завтра всей семьей в город съездим. В театр сходим, в кафе поужинаем…
— Да! — восторженно закричала Дашенька.
Таня посмотрела на мужа — у него в волосах была земля с грядок, рубашка в пятнах от работы в огороде, но глаза светились любовью и заботой.
Вот оно, настоящее счастье. Не в громких словах и красивых жестах, а в каждодневной нежности, в готовности быть рядом, в умении видеть и ценить друг друга.
— Мама, а ты плачешь? — испуганно спросила Дашенька.
— Не плачу, солнышко, — Таня вытерла глаза. — Это от радости. Иногда так бывает — когда очень-очень счастлив.
Девочка кивнула, будто понимала, о чем речь. Дети, как известно, чувствуют правду лучше взрослых.
А правда была простой: иногда надо потерять все, чтобы найти то, что действительно важно. И никогда не поздно начать новую главу своей жизни.
Солнце садилось за горизонт, окрашивая небо в розовые и золотые тона. Где-то в городе спешили люди, решали проблемы, строили планы. А здесь, в этом тихом уголке, была просто жизнь — настоящая, честная, наполненная смыслом.
И Таня знала точно: она на своем месте.
