— Ну что она о себе возомнила? Совсем охамела! Бедный мой Олежка, как ты с ней живёшь, я не понимаю!
Рита замерла на площадке пятого этажа, тяжёлые сумки с продуктами впились в ладони. Голос свекрови доносился из-за двери — пронзительный, возмущённый, такой знакомый, что сводило скулы.
— Мам, ну не надо, — глухо пробормотал Олег.
— Как не надо? Я всё вижу! Она тебя в могилу сведёт своими претензиями! Работает, понимаешь ли, устала! А кто не устаёт? Все работают! Только нормальные жёны ещё и мужа поддерживают, а не с порога на него наезжают!
Рита прислонилась плечом к холодной стене подъезда. Пакет с молоком качнулся, что-то глухо стукнуло об пол. Она не пошевелилась.
— Она не наезжает, — Олег говорил тихо, без уверенности. — Просто устаёт правда.
— Ой, устаёт! — Валентина Степановна фыркнула. — Я в её годы двоих детей поднимала, на заводе стояла у станка с семи утра, и ничего, не ныла! А эта — из поликлиники приползёт и сразу лицо кирпичом. Ты что, мужик или нет? Поставь её на место наконец!
Рита медленно опустила сумки на грязный бетонный пол. Руки онемели. В горле першило от невыплаканного крика.
— Мам, ты не понимаешь. Ипотека, сын, счета…
— А ты что, не мужчина? Работать надо, а не в компьютере своём сидеть! Вот твой отец, царствие ему небесное, на двух работах пахал! А ты — нашёл работу, потерял работу, опять нашёл… Безответственный какой-то. Но это всё она, твоя Ритка! Она тебя заела, вот в чём дело! Если бы ты нормальную жену нашёл, заботливую, всё было бы иначе.
Рита закрыла глаза. Восемь лет. Восемь лет она слушала эти разговоры. Сначала терпела, потом привыкла, а последние месяцы просто пропускала мимо ушей. Но сейчас что-то внутри неё затрещало, будто натянутая струна перед обрывом.
Она нащупала ключи в кармане куртки, вставила в замочную скважину. Повернула. Щелчок получился громким.
Разговор внутри оборвался.
Рита толкнула дверь и вошла. В прихожей пахло борщом — значит, свекровь принесла. Как всегда. Олег сидел на диване в гостиной, сгорбленный, в мятой футболке и трениках. На экране телевизора застыла игра на паузе. Валентина Степановна стояла у окна, руки сложены на груди, лицо недовольное, губы поджаты.
— А, пришла, — процедила свекровь. — Наконец-то. Может, хоть поужинаете нормально, а то Олежка весь день голодный.
Рита молча прошла на кухню, поставила сумки на стол. Олег поднялся, потянулся, зевнул.
— Рит, ты чего молчишь? Мама борщ принесла. Хороший, со сметаной.
Она достала из пакета хлеб, молоко, пачку гречки. Руки двигались автоматически.
— Спасибо, Валентина Степановна, — ровным голосом сказала она, не оборачиваясь. — Очень любезно с вашей стороны.
— Ну вот, хоть спасибо сказала, — свекровь шумно вздохнула. — Ладно, Олежка, я пойду. Ты главное не расстраивайся, сынок. Всё наладится, вот увидишь. Просто надо, чтобы жена понимала, что мужчине тоже нелегко.
Рита обернулась. Валентина Степановна натягивала пальто, всё такая же уверенная, правильная, с высоко поднятым подбородком.
— Олегу нелегко? — тихо переспросила Рита.
Свекровь замерла, одна рука в рукаве.
— Именно. Ты думаешь, ему легко? Работы нет уже четвертый месяц, ты постоянно недовольна, он переживает!
— Четвёртый месяц, — повторила Рита. — А кто платит за квартиру эти четыре месяца, Валентина Степановна? Кто покупает продукты? Кто оплачивает секцию сына?
— Рита, — предостерегающе начал Олег.
— Нет, я хочу услышать, — Рита подошла ближе, посмотрела свекрови прямо в глаза. — Вы только что сказали, что я его заела. Чем именно? Тем, что встаю в шесть утра, чтобы успеть на смену? Тем, что вечером иду в магазин, а потом готовлю ужин? Или тем, что плачу сорок тысяч ипотеки каждый месяц?
— Ты о деньгах говоришь? — Валентина Степановна вскинула подбородок. — Это твой муж! Твоя семья! Разве нормальная жена считает, кто сколько вложил?
— Нормальная жена, — Рита усмехнулась, и этот звук прозвучал зло, — не должна тянуть всё одна, пока её муж целыми днями играет в танки и жалуется маме на тяжёлую жизнь.
Тишина повисла тяжёлая, звенящая. Олег сжал кулаки, побледнел.
— Ты что себе позволяешь? — прошипела Валентина Степановна. — На меня наезжаешь?
— Я говорю правду. Ту, которую вы не хотите видеть. Олег не ищет работу. Он сидит дома, ест ваш борщ и ждёт, когда я принесу зарплату. А вы его ещё и жалеете!
— Рита, заткнись! — крикнул Олег, и в его голосе впервые за месяцы появилось что-то живое, настоящее. Злость. — Ты вообще обалдела?
Рита посмотрела на него. На мужчину, с которым прожила восемь лет. Который когда-то обещал заботиться о ней. Который теперь даже не мог встать с дивана, чтобы вынести мусор.
— Нет, — сказала она. — Это ты обалдел, Олег. И я устала это терпеть.
Валентина Степановна побагровела. Схватила сумку, которую уронила на пол в начале спора, и шагнула к двери.
— Я такого хамства ещё не видела! — выдохнула она. — Олег, ты слышишь, как она со мной разговаривает? Ты вообще мужик или тряпка?
Олег молчал, переводил взгляд с матери на жену.
— Всё, — отрезала свекровь. — Я умываю руки. Живи с этой фурией, раз тебе так нравится. Только потом не приходи ко мне плакаться!
Она распахнула дверь и вышла, хлопнув так, что задрожали стёкла в серванте. Олег стоял посреди комнаты, тяжело дышал, смотрел на Риту с каким-то непонятным выражением — то ли обида, то ли растерянность.
— У тебя совсем крышу снесло? — глухо спросил он. — Зачем ты её оскорбила?
— Я не оскорбляла. Я сказала то, что есть.
— Это моя мать!
— И это не отменяет правды, — Рита прошла на кухню, начала разбирать продукты. Пачка гречки, масло, сыр. Руки дрожали, но она заставляла себя двигаться, делать что-то. Иначе сорвётся, закричит. — Олег, я больше не могу так жить.
Он прошёл следом, сел на табуретку, упёрся локтями в стол.
— Рит, я понимаю, что тебе тяжело. Но это временно. Я найду работу, всё наладится.
— Временно? — она обернулась, посмотрела на него. — Четыре месяца — это временно? Ты хоть одно резюме разослал за это время?
Молчание.
— Хоть на одно собеседование сходил?
— Я искал, — пробормотал он, не поднимая глаз. — Просто нигде не берут. Кризис, сокращения, понимаешь?
— Не понимаю. Потому что в нашей поликлинике санитарку взяли на прошлой неделе. Вахтёршу — позавчера. В «Пятёрочке» на углу висит объявление — грузчики нужны. Так что не надо мне про кризис.
Он вскинул голову, в глазах вспыхнуло раздражение.
— Ты хочешь, чтобы я в грузчики пошёл? Я менеджер по продажам, у меня образование, опыт!
— Опыт увольнений, — сухо ответила Рита. — Три работы за пять лет. И каждый раз одна и та же история: начальник придурок, коллеги подставляют, условия не те. Может, дело не в них?
Олег встал так резко, что табуретка грохнулась на пол.
— Ты вообще меня за человека считаешь? Или я для тебя просто ещё один счёт к оплате?
— Считала, — тихо сказала Рита. — Восемь лет назад я тебя считала за человека. За мужчину, который будет рядом. А сейчас я вижу ребёнка, который прячется за маминой юбкой и играет в танки, пока жена вкалывает.
— Я не виноват, что меня уволили!
— Ты виноват в том, что за четыре месяца даже не попытался что-то изменить! — голос Риты сорвался на крик. — Я встаю в шесть утра! Стою на ногах весь день в этой душной лаборатории! Приношу домой деньги, плачу за эту квартиру, за еду, за всё! А ты что? Играешь! Жалуешься маме! Ешь её борщи и делаешь вид, что это я виновата!
Она задыхалась. Слова, которые копились месяцами, вырывались наружу, как гной из нарыва.
— Знаешь, что меня больше всего убивает? — продолжила она тише, но от этого не менее жёстко. — Не то, что ты не работаешь. А то, что ты врёшь. Себе, мне, всем. Ты говоришь, что ищешь работу, но я вижу историю браузера. Игровые форумы, стримы, читы на танки. Ты говоришь, что устал, но от чего? От того, что целый день на диване провалялся?
— Рита, хватит…
— Нет, не хватит! — она подошла вплотную, посмотрела ему в глаза. — Я хочу понять. Когда ты превратился в это? Когда стал таким? Ты же был другим. Или я просто не видела?
Олег отвёл взгляд.
— Я не знаю, чего ты хочешь от меня.
— Я хочу, чтобы ты стал мужчиной. Чтобы ты взял на себя ответственность. Чтобы ты перестал ждать, что я всё вытяну одна.
— И что, если я не смогу? — он сказал это почти с вызовом. — Что тогда?
Рита замерла. Вопрос повис в воздухе тяжёлым, как приговор.
— Тогда я подам на развод, — спокойно ответила она.
Лицо Олега исказилось.
— Ты шутишь.
— Нет. Я устала, Олег. Я устала быть одной в браке. Либо ты меняешься, либо мы заканчиваем.
Он молчал, смотрел на неё так, будто видел впервые. Потом развернулся и вышел из кухни. Дверь в комнату хлопнула.
Рита осталась стоять посреди кухни, в тишине, нарушаемой только гудением холодильника. Она опустилась на табуретку, положила голову на руки.
Внутри была пустота. Холодная, выжженная, звенящая. Она не плакала. Слёзы кончились где-то полгода назад.
Ночью Рита не спала. Лежала на спине, смотрела в потолок, слушала, как рядом на кровати Олег тяжело дышит во сне. После их разговора он просто лёг, отвернувшись к стене, даже ужинать не стал.
Рита встала, прошла в комнату к Артёму. Мальчик спал, раскинувшись на кровати, одеяло сбито на пол. Ему семь, он уже большой, но во сне всё ещё выглядит таким маленьким. Рита укрыла его, поправила подушку. Артём что-то пробормотал, повернулся на бок.
Она присела на край кровати, провела рукой по его светлым волосам. Ради него она и держалась все эти годы. Ради него терпела Олега, свекровь, эту вечную нехватку денег и сил. Чтобы у сына была семья. Полная семья.
Только какая это семья, если отец целыми днями сидит в танках, а мать надрывается на работе?
В голове крутилась одна и та же мысль: когда всё пошло не так?
Они познакомились девять лет назад, на дне рождения общей знакомой. Олег тогда работал в какой-то торговой компании, носил костюм, улыбался уверенно. Ухаживал красиво: цветы, кино, рестораны. Говорил правильные слова про семью, про детей, про будущее. Рита поверила. Она так хотела верить, что кто-то будет рядом, что она не одна.
Через год поженились. Ещё через год родился Артём. И вот тогда всё начало меняться.
Олег стал уставать. Срываться по мелочам. Увольняться с работы из-за «несправедливого начальства». Валентина Степановна приезжала всё чаще, вмешивалась, учила Риту, как правильно воспитывать ребёнка, как готовить, как разговаривать с мужем. Рита терпела. Она думала, что это временно. Что муж возьмёт себя в руки, найдёт хорошую работу, и всё наладится.
Но не наладилось.
С каждым годом Олег всё больше превращался в тень. В человека, который ждёт, что за него всё решат, всё сделают. А Рита тянула. Ипотеку, счета, ребёнка. Одна.
Она вернулась в спальню, легла рядом с Олегом, посмотрела на телефон. Три часа ночи. Через три часа вставать на работу.
Завтра будет тяжёлый день. Зинаида Павловна, коллега из соседнего кабинета, обещала зайти на обед. Она психолог по образованию, работала в поликлинике всего полгода, но Рита успела к ней привязаться. Зинаида умела слушать. Не судила, не давала дешёвых советов.
Может, стоит с ней поговорить?
Рита закрыла глаза, попыталась заснуть. Не получилось.
Утром Олег молчал. Вышел из комнаты, когда она уже собиралась на работу, буркнул «привет», налил себе чай. Артём сидел за столом, ел кашу, болтал ногами.
— Мам, а сегодня же тренировка? — спросил он с набитым ртом.
— Сегодня, — Рита застегнула куртку, наклонилась, поцеловала его в макушку. — Папа тебя отведёт.
Артём посмотрел на отца.
— Пап, отведёшь?
Олег поморщился.
— Рит, у меня дела… Может, ты сама?
— У меня смена до семи. Секция в пять. Ты дома, ты и отведёшь.
— Но…
— Олег, — она посмотрела на него так, что он замолчал. — Отведёшь сына на тренировку. Это не обсуждается.
Она вышла, не дожидаясь ответа.
На работе день тянулся бесконечно. Анализы, пробирки, бесконечные записи в журнал. В обед Зинаида Павловна заглянула в лабораторию, как и обещала.
— Рита, ты выглядишь ужасно, — сказала она без обиняков. — Что случилось?
Рита попыталась улыбнуться.
— Всё нормально. Просто не спала.
— Брось. Я же вижу. Пойдём, попьём чай в моём кабинете.
Они сидели в маленьком душном кабинете психолога, пили остывший чай из одноразовых стаканчиков. Рита рассказывала. Про Олега, про свекровь, про ультиматум. Зинаида слушала молча, кивала иногда.
— Знаешь, — сказала она, когда Рита закончила, — есть такая техника. Называется «пустой стул». Ты представляешь, что перед тобой сидит человек, с которым у тебя конфликт, и говоришь ему всё, что накопилось. Без стеснения, без оглядки. Всё, что на душе.
— Зачем?
— Чтобы выпустить. Ты держишь в себе столько обиды, злости, что это тебя съест. Попробуй. Хотя бы раз. Когда останешься дома одна.
Рита кивнула, не веря, что это поможет. Но вечером, когда Олег ушёл к матери «поговорить по душам», а Артём лёг спать после тренировки, она всё-таки попробовала.
Села на диван, напротив поставила стул. Представила, что на нём сидит Олег.
И начала говорить.
Сначала тихо, сбивчиво. Потом громче. Она говорила всё, что не могла сказать ему в лицо. Про страх, что не справится. Про обиду, что он не видит её усилий. Про злость, что она одна несёт всю тяжесть. Про разочарование, что он не стал тем, кем обещал быть. Про то, как стыдно перед сыном за такого отца.
Она говорила и плакала, и кричала на пустой стул, и чувствовала, как что-то внутри медленно отпускает. Будто узел развязывается.
Когда Олег вернулся, Рита уже лежала в постели. Он лёг рядом, не включая свет.
— Рит, мама сказала, что я должен попросить у тебя прощения, — пробормотал он в темноту. — Извини. Я постараюсь исправиться.
Она не ответила. Просто закрыла глаза.
Постараюсь. Опять это слово. Пустое, ничего не значащее.
На следующий день она пришла с работы и застала Олега за компьютером. На экране — игра. Рядом валялся пакет чипсов. Он обернулся, виновато улыбнулся:
— Рит, ну я же искал работу с утра. Потом решил отдохнуть немного.
— А Артёма ты забрал с тренировки?
Олег моргнул.
— Блин… Рит, я забыл. Но он же сам дойдёт, там недалеко…
Рита развернулась и вышла из комнаты. Схватила телефон, набрала номер тренера. Тот ответил, что Артём ждёт уже полчаса, всё нормально, но лучше бы побыстрее.
Она выбежала из квартиры, даже не переодевшись. Добежала до спортзала за десять минут. Артём сидел на лавочке у входа, маленький, в куртке не по размеру, с рюкзаком у ног. Увидел её и улыбнулся.
— Мам, привет! Я знал, что ты придёшь.
Рита присела рядом, обняла его.
— Прости, солнышко. Папа забыл.
— Ничего, — Артём пожал плечами. — Он всегда забывает.
Эта фраза. Спокойная, простая, будничная. Будто ребёнок давно смирился.
У Риты что-то сломалось внутри окончательно.
Вечером, когда Артём уснул, она зашла в спальню. Достала телефон. Открыла приложение банка, посмотрела на остаток по счёту.
И замерла.
Сто восемьдесят тысяч рублей. Её сбережений. Денег, которые она копила полтора года на ремонт в детской для Артёма. У мальчика обои отклеились, пол скрипел, из окна зимой дуло.
Деньги исчезли.
— Куда делись мои деньги? — Рита стояла в дверях комнаты, держа телефон в руке. Голос звучал ровно, но внутри всё кипело.
Олег обернулся от монитора, моргнул.
— Какие деньги?
— Сто восемьдесят тысяч. Со счёта. Куда они делись?
Он отвёл взгляд, потёр лицо руками.
— Рит, я хотел тебе сказать…
— Куда?
— Я взял в долг. Временно. Верну, честно.
Тишина. Рита смотрела на него, и в этот момент что-то окончательно щёлкнуло внутри. Не злость. Не обида. Холодное, ясное понимание.
— Ты украл мои деньги.
— Не украл! Взял в долг! Это разница!
— У меня? Без спроса? Это называется кража, Олег.
Он вскочил, замахал руками.
— Ну что ты кипятишься? Я же сказал — верну! Мне нужно было срочно, понимаешь? Ребята предложили вложиться в одно дело, там прибыль будет…
— Какие ребята? Какое дело?
— Ну… из игры. Мы с ними познакомились, они реально поднимают на крипте. Я вложусь, через месяц верну в двойном размере!
Рита закрыла глаза, глубоко вдохнула.
— Ты отдал мои деньги людям из компьютерной игры. На криптовалюту.
— Это не просто игра! Это серьёзные люди!
— Которых ты никогда не видел.
— Рита, ты не понимаешь! Это реальный шанс! Я же для нас стараюсь!
Она рассмеялась. Коротко, зло.
— Для нас? Олег, эти деньги я копила на ремонт в детской. Для твоего сына. Полтора года я откладывала по десять тысяч в месяц. Отказывала себе во всём. А ты слил их каким-то мошенникам за один вечер.
— Они не мошенники!
— Покажи мне договор. Расписку. Хоть что-нибудь.
Молчание.
— Вот именно, — Рита развернулась. — Я подаю на развод завтра же.
— Рита, постой! Давай поговорим!
Но она уже шла на кухню. Достала из шкафа потёртый блокнот, в котором вела учёт всех платежей. Открыла на последних страницах — там были чеки, квитанции, распечатки банковских переводов. Доказательства того, что большую часть выплат по ипотеке делала именно она.
Олег вошёл следом, попытался взять её за руку.
— Рит, ну не надо так…
Она отдёрнула руку.
— Не трогай меня.
— Но мы же семья!
— Какая семья? — она повернулась к нему. — Ты знаешь, во сколько просыпается твой сын? Какой у него любимый предмет в школе? Что он ест на завтрак?
Олег молчал.
— Вот именно. Ты не муж и не отец. Ты паразит. И я устала тебя кормить.
В дверь позвонили. Олег дёрнулся, пошёл открывать. Через секунду в квартиру вошла Валентина Степановна с двумя пакетами в руках. Увидела Риту на кухне, напряжённое молчание — лицо сразу стало настороженным.
— Что тут происходит? Олег, что случилось?
— Мама, тут… — он запнулся. — Рита хочет разводиться.
Свекровь поставила пакеты, сняла пальто.
— Опять? Девушка, ты совсем с ума сошла? Что ты творишь?
— Творю? — Рита усмехнулась. — Ваш сын украл у меня сто восемьдесят тысяч рублей и отдал их мошенникам. Но это я, конечно, виновата.
Валентина Степановна замахала руками.
— Ну взял немного! Семья же! Что ты как чужая? Верит он в какой-то там бизнес, ну и пусть попробует! Мужчина должен рисковать!
— На мои деньги?
— А чьи ещё? Ты его жена! Всё у вас общее!
— Нет, — холодно сказала Рита. — Не всё. Эта квартира куплена на деньги, которые я зарабатывала одна. И я могу это доказать в суде. Каждый платёж, каждую копейку.
— Ты что несёшь? — свекровь побагровела. — Олег тоже работал!
— Работал? — Рита открыла блокнот, ткнула пальцем в записи. — Вот, смотрите. За восемь лет он внёс в семейный бюджет ровно шестьсот тысяч рублей. Это семьдесят пять тысяч в год. Я за это время внесла три миллиона двести тысяч. Видите разницу?
Валентина Степановна отшатнулась, будто её ударили.
— Ты… ты считала? Вела учёт?
— Разумеется. Я всегда знала, что этот день наступит.
— Какая ты… — свекровь сжала кулаки. — Какая ты расчётливая! Холодная! Бессердечная! Нормальная женщина о любви думает, а не о деньгах!
— Нормальная женщина, — Рита подошла ближе, посмотрела свекрови прямо в глаза, — не позволяет вытирать об себя ноги. Ни мужу, ни его матери. Я восемь лет была дойной коровой для вашей семьи. Больше не буду.
— Рита, хватит! — Олег попытался встать между ними. — Ты оскорбляешь мою мать!
— Я говорю правду. Ту, которую вы не хотите слышать.
— Олежка, — свекровь схватила сына за руку, — не слушай её! Она сумасшедшая! Позвони отцу Геннадию, пусть приедет, поговорит с ней!
— Никто ни с кем не будет говорить, — Рита прошла в прихожую, достала из шкафа большую спортивную сумку. — Я ухожу. Сегодня же. Вы можете оставаться здесь до развода. Потом выпишетесь.
Она начала складывать вещи. Свои, сына. Олег стоял в дверях, смотрел остекленевшим взглядом.
— Ты… серьёзно?
— Абсолютно.
— А Артём?
— Артём поедет со мной. К моей сестре. А завтра я подам заявление в суд.
Рита разбудила Артёма, быстро одела его, не объясняя толком, что происходит. Мальчик молчал, только смотрел большими глазами на бабушку, которая причитала в коридоре, и на отца, стоявшего у стены с потерянным видом.
— Мам, а мы надолго? — тихо спросил он, когда Рита застёгивала на нём куртку.
— Пока не знаю, солнышко. Поживём у тёти Лены.
Сестра встретила их поздно вечером, не задавая лишних вопросов. Уложила Артёма спать в комнате племянницы, заварила Рите крепкий чай.
— Рассказывай, — коротко сказала Лена.
Рита рассказала. Про деньги, про развод, про всё. Сестра слушала, кивала, а в конце просто обняла.
— Молодец. Наконец-то.
Утром Рита пошла в юридическую консультацию. Молодой адвокат внимательно изучил её блокнот с записями, кивнул.
— У вас хорошие шансы. Если вы докажете, что основные выплаты делали вы, суд учтёт это при разделе имущества. Плюс кража денег — это уже уголовная статья, если захотите.
— Не хочу уголовного дела, — устало сказала Рита. — Хочу просто развестись и забыть.
Она подала заявление на развод в суд в тот же день. Вечером позвонил Олег.
— Рит, давай встретимся. Поговорим нормально.
— Не о чем говорить.
— Ну хоть ради Артёма! Он же спрашивает, где папа!
Рита посмотрела на сына, который сидел за столом у Лены и рисовал что-то в альбоме. Он ни разу не спросил про отца.
— Артём прекрасно понимает, что происходит. Он умнее, чем ты думаешь.
— Рита, пожалуйста… Я всё верну. Я исправлюсь.
— Поздно, Олег. Слишком поздно.
Она положила трубку.
Прошла неделя. Потом месяц. Суд назначили через два. Рита работала, забирала Артёма после школы, помогала сестре по хозяйству. Жизнь текла странно — без Олега было и проще, и одновременно пусто. Будто часть себя отрезала.
Но не больно. Просто пусто.
Однажды в конце зимы, возвращаясь с работы, Рита ехала в метро. Вагон был забит, пахло сыростью и хлоркой. Она держалась за поручень, смотрела в окно на мелькающие огни туннеля.
— Простите, это не вы Рита Петрова? — услышала она мужской голос.
Обернулась. Рядом стоял высокий мужчина в тёмном пальто, с короткой стрижкой и умными серыми глазами. Смотрел на неё с улыбкой.
— Я… да, — растерянно ответила она.
— Игорь Кравцов. Мы вместе в школе учились. Помните?
Рита всмотрелась. И вдруг узнала. Игорь. Тихий мальчик из параллельного класса, который всегда сидел на последней парте с книжкой.
— Игорь? Не может быть!
— Может, — рассмеялся он. — Я вас сразу узнал. Вы совсем не изменились.
Они вышли на одной станции — оказалось, Игорь живёт неподалёку от сестры Риты. Пошли пешком, разговаривали. Он рассказал, что работает региональным директором фармацевтической компании, недавно развёлся, детей нет.
— А вы? — спросил он, когда они остановились у подъезда Лены.
— Я тоже развожусь, — Рита улыбнулась устало. — Вернее, почти развелась. Суд через месяц.
— Сложно?
— Было. Сейчас уже легче.
Он посмотрел на неё внимательно, серьёзно.
— Рита, я… я хотел сказать вам кое-что. Ещё в седьмом классе. Но не решился тогда.
— Что?
— Что вы самая умная и красивая девочка, которую я знал. И я всегда жалел, что мы не дружили.
Рита почувствовала, как краснеет.
— Игорь, это было двадцать лет назад…
— Знаю. Но я подумал — а вдруг не поздно начать дружить сейчас? — он достал визитку, протянул ей. — Вот мой номер. Если захотите выпить кофе или просто поговорить — звоните. Без обязательств. Просто как старые знакомые.
Она взяла визитку, кивнула.
— Спасибо.
Дома она долго смотрела на белый прямоугольник картона с золотыми буквами. Потом убрала в карман куртки и забыла.
Но через неделю, когда особенно тяжёлый день на работе довёл её почти до слёз, она всё-таки набрала номер.
— Игорь? Это Рита. Вы говорили про кофе…
Они встретились в маленькой кофейне возле метро. Говорили обо всём и ни о чём. Он слушал её, смеялся её шуткам, рассказывал про свою работу. Никакого давления, никаких намёков. Просто два человека, которые рады видеть друг друга.
— Знаете, — сказал он под конец, — у меня есть одно предложение. Вы работаете лаборантом, правильно?
— Да.
— А не думали открыть своё дело? Частную лабораторию?
Рита рассмеялась.
— На какие деньги? Мой бывший муж недавно слил все мои сбережения.
— На мои, — спокойно сказал Игорь. — Я могу дать вам в долг. Под минимальный процент. Или вообще без процента, как партнёр. Я давно думаю вложиться в медицинский бизнес, а тут такая возможность — знакомый профессионал.
Рита смотрела на него, не веря.
— Вы серьёзно?
— Абсолютно. Подумайте. Не торопитесь с ответом. Но если решитесь — я помогу с помещением, лицензиями, оборудованием. У меня связи есть.
Она думала три дня. А потом позвонила.
— Игорь, я согласна. Но только как партнёры. Честно, с договором, с процентами. Я не хочу быть никому должна.
— Договорились, — в его голосе слышалась улыбка.
И всё закрутилось.
Игорь не просто говорил. Он делал. Через неделю привёз Риту смотреть помещение — небольшой офис на первом этаже бизнес-центра «Меридиан», светлый, с большими окнами. Показал примерный бизнес-план, контакты поставщиков оборудования, образцы договоров.
— Не торопись, — сказал он. — Суд впереди, развод. Это всё силы отнимет. А лабораторию мы потихоньку запустим параллельно. Я помогу.
Суд начался через два месяца. Олег требовал половину квартиры. Валентина Степановна приходила на каждое заседание, сидела рядом с сыном, а в перерывах останавливала Риту в коридоре, шипела, что та разрушила семью. Адвокат Риты методично раскладывал на столе документы: банковские выписки, её блокнот с записями всех платежей, справки о доходах.
— Уважаемый суд, — говорил он, — за восемь лет брака истица внесла в семейный бюджет три миллиона двести тысяч рублей. Ответчик — шестьсот тысяч. При этом последние четыре месяца перед разводом ответчик не работал без уважительной причины. Кроме того, ответчик без согласия истицы снял со счёта сто восемьдесят тысяч рублей её личных сбережений.
Олег бледнел, мялся, бормотал что-то про временные трудности. Суд слушал, записывал, откладывал заседания. Процесс тянулся три месяца.
Параллельно Рита оформляла документы на лабораторию. Ездила по инстанциям, собирала справки, согласовывала помещение. Игорь был рядом — подвозил, помогал с бумагами, разруливал проблемы с поставщиками. Артём оставался с сестрой Леной после школы, делал уроки, ждал маму.
— Мам, а когда мы домой вернёмся? — спрашивал он иногда.
— Скоро, солнышко. Потерпи немного.
Наконец суд вынес решение. Рите присудили семьдесят процентов квартиры — с учётом того, что с ней остаётся несовершеннолетний ребёнок и она вносила основную часть выплат. Олег получил право на компенсацию за свою долю. Сумма вышла немаленькая — почти миллион.
— Откуда я возьму столько? — Рита сидела на кухне у сестры, смотрела на решение суда.
— Кредит возьмёшь, — Лена пожала плечами. — Или в рассрочку с ним договоришься.
Но вечером позвонила мать.
— Ритуля, я продала машину. Всё равно уже почти не езжу, зачем она мне. Деньги переведу тебе завтра — выкупай его долю.
— Мам, я верну. Обязательно верну.
— Не нужно так, не переживай по этому поводу. Ты знаешь, я вас с сестрой в беде не брошу никогда.
Рита плакала в трубку, не в силах произнести ни слова.
Олега выписали из квартиры в конце весны. Рита въехала обратно с Артёмом, сделала быстрый ремонт в детской — поклеила новые обои с космосом, какие сын хотел, поменяла окно, положила ламинат. Мальчик прыгал от радости.
— Мам, как здорово! Теперь тут совсем не холодно!
— Теперь не холодно, — согласилась она, обнимая его.
Лабораторию открыли в июне. Небольшая, всего на три кабинета, но своя. Рита наняла двух лаборантов, закупила оборудование, напечатала листовки. Первые клиенты пришли через знакомых — Игорь порекомендовал, сарафанное радио заработало.
Работы было много. Рита приходила домой поздно вечером, падала без сил. Но это была другая усталость — не та, что убивала, а та, что давала смысл.
Игорь заходил часто. Сначала по делам — проверить, как идут дела, помочь с бумагами. Потом просто так — на чай, поговорить. Он никогда не торопил события, не давил. Просто был рядом.
Однажды он пришёл с роботом-трансформером для Артёма.
— Это тебе, — протянул он мальчику. — Я в детстве о таком мечтал.
Артём схватил подарок, глаза загорелись.
— Ух ты, спасибо! Я такого давно хотел!
После этого Игорь стал приходить ещё чаще. Играл с Артёмом, помогал делать уроки, водил их в кино по выходным. Рита смотрела на них и чувствовала, как что-то тёплое разливается внутри. Впервые за много лет она не чувствовала себя одинокой.
— Рита, — сказал как-то Игорь вечером, когда Артём уснул, а они сидели на кухне с чаем. — Я хотел кое-что сказать.
— Говори.
— Я влюблён в тебя. С седьмого класса и до сих пор. Я не прошу ничего прямо сейчас. Просто хочу, чтобы ты знала.
Она посмотрела на него — на этого спокойного, надёжного человека, который никогда не предавал, не врал, не требовал. Который просто был.
— Я тоже, — тихо сказала она. — Не с седьмого класса, конечно. Но сейчас — да.
Он улыбнулся, взял её за руку.
Лаборатория пошла хорошо. Клиентов становилось больше, Риту рекомендовали знакомым. Через полгода она выплатила долг Игорю досрочно, хотя он отказывался брать.
— Бери, — настояла она. — Мы договаривались честно. Я не хочу быть должна.
— Хорошо. Но только если ты позволишь мне пригласить тебя на ужин на эти деньги.
Она рассмеялась.
— Идёт.
Прошёл ещё год. Рита расширила лабораторию, наняла троих новых сотрудников. Жизнь наладилась — не идеально, но хорошо. Она просыпалась по утрам без тяжести в груди, улыбалась чаще, радовалась мелочам.
Артём почти не спрашивал про отца. Олег звонил первые месяцы после развода, обещал забрать сына на выходные, но забывал, переносил. В итоге перестал звонить вообще. Алименты платил нерегулярно, пришлось через суд требовать.
— Мам, а почему папа не приходит? — спросил как-то Артём.
— Не знаю, солнышко. Наверное, у него свои дела.
— Ничего, — мальчик пожал плечами. — Мне и так хорошо. С тобой и дядей Игорем.
Однажды за завтраком Артём посмотрел на неё и сказал:
— Мам, а ты знаешь, что теперь всегда улыбаешься?
— Правда?
— Ага. Раньше ты всегда была грустная. А теперь нет.
Рита погладила его по голове, чувствуя комок в горле.
— Потому что у меня теперь всё хорошо, солнышко.
Однажды осенним вечером, выходя из супермаркета с пакетами продуктов, Рита увидела знакомую фигуру. Олег стоял у входа в грязной оранжевой жилетке уборщика, опирался на швабру. Похудевший, осунувшийся, с потухшими глазами.
Он увидел её, дёрнулся.
— Рит… Привет.
— Привет, — спокойно ответила она.
— Как ты? Как Артём?
— Мы хорошо. Спасибо.
Он помолчал, потом глухо спросил:
— Ты счастлива?
Рита посмотрела на него. На человека, с которым прожила восемь лет. Который обещал заботиться о ней и предал. Который так и не научился отвечать за свои поступки.
— Да, — сказала она. — Я счастлива.
— Рит, слушай… Может, ты поможешь мне? Ну хоть немного. Мне правда тяжело. Мама заболела, денег совсем нет…
— Нет, Олег.
— Ну хоть чуть-чуть! Я же не чужой! Мы столько лет вместе были!
— Ты сам сделал свой выбор. Много раз. И каждый раз выбирал не меня, не сына, не семью. Ты выбирал лень, игры, ложь. Я не могу тебе помочь, потому что ты не изменился. И не изменишься.
— Значит, всё? — в его голосе прорезалась злость. — Значит, я для тебя теперь никто?
— Ты сам стал никем, — Рита повернулась к нему спиной. — Не я тебя таким сделала. Ты сам.
Она пошла к остановке, не оборачиваясь. Знала, что он смотрит ей вслед. Но ей было всё равно.
В её жизни больше не было места для прошлого. Дома ждали сын и Игорь. Тёплая квартира, ужин, тихий вечер втроём. Её новая жизнь. Та, которую она построила сама, своими руками, из обломков старой.
И она была счастлива.
