Поверить в то, что мама больше не вернется домой, было не просто болезненно больно, а практически нереально осознавать. Кира забилась в угол своей комнаты, прижав к себе тряпичную куклу и закрыв глаза. В комнату то и дело входила бабушка, она приближалась к внучке, что-то говорила ей, но Кира почти не реагировала на то, что говорила Галина Романовна.
— Совсем так одичает, — сказала бабушке вечером зашедшей в гости соседке.
— Да уж, — та вздохнула тяжело, — тут с матерью хоть и было несладко, а без нее совсем тяжко девчонке будет.
Кира слышала этот разговор, но в детали не вдавалась. Ей было одиноко и страшно, а еще хотелось к маме, которая все никак не возвращалась домой. Не возвращалась, потому что мамы больше не было.
Кире недавно исполнилось пять лет, и в день ее рождения девочка вместе с мамой ходила в парк аттракционов. Вообще такие совместные выходы в свет с матерью были большой редкостью, потому что Лидия Ивановна все время была занята. Она то работала, то занималась устройством личной жизни, то наслаждалась общением с подругами. Дочь для нее существовала постольку-поскольку, но вот Кира тянулась к матери, она хотела быть значимой и приносить маме хоть какую-то радость и пользу.
— Не лезь, я занята! – чаще всего слышала от матери Кира. Лидия Ивановна могла часами болтать по телефону с приятельницами, красить ногти и делать себе макияж, выбирать в интернете одежду и обувь, а вот для дочери времени у нее почти не оставалось.
— Ты пойми, что я – взрослый человек, — объясняла Лидия Ивановна Кире свою отстраненность от дочери, — у меня свои интересы, свои планы, свои дела. Ты лезешь ко мне со своими мелочами, вечно крутишься под ногами! Ты только раздражаешь меня!
Кира молчала, но все равно льнула к равнодушной матери. Детское сердечко так хотело любви и ласки, тем более что Кира видела, как к ее подружкам относятся их мамы. Их любили, их ласкали, их замечали.
Отца у Киры не было. Точнее, он был, но жил отдельно и не общался ни с бывшей женой, ни с дочерью. С Кирой он был бы и рад общаться, но Лидия Ивановна строго-настрого запретила Дмитрию Юрьевичу приближаться к дочери.
— Кинул нас? – фыркала она. – Вот и живи со своей воблой, а в нашу с Киркой жизнь не лезь!
И Дмитрий Юрьевич не лез, хотя деньги бывшей жене отсылал регулярно, о встречах с дочкой тоже просил периодически, но Кира и припомнить не могла, когда в последний раз разговаривала с отцом или хотя бы видела его.
Если бы девочку спросили о том, каким было ее самое заветное желание, она бы сказала, что больше всего на свете хотела бы быть любимой собственной матерью. Видеть улыбку на лице Лидии Ивановны, почувствовать тепло ее рук, а не слышать «не лезь!», «не мешай!», «не твое дело!». Сидеть у матери на руках, вместе с ней ходить по магазинам, выбирать наряды в интернете тоже вместе. Надежда вот на такое маленькое счастье теплилась внутри пятилетней Киры.
Поэтому, наверное, и запомнился тот день, когда они с матерью ходили в парк. В тот день Лидия Ивановна надела красивое синее платье, она с улыбкой смотрела на оглядывавшихся на нее мужчин, ловила их взгляды, а сама держала Киру за руку, а девочке для счастья больше ничего не надо было.
Кире не нужен был праздник, торт, нанятый за деньги аниматор или куча гостей, ей важно было быть с мамой, держать ее теплую руку в своей руке, ощущать запах ее духов, разговаривать с ней, вместе есть сладкую вату.
Такого дня больше не повторится. Сидя в углу в своей комнате, Кира осознавала это своим маленьким сердечком и не хотела признавать. Ей было тяжело без матери, пусть такой далекой и равнодушной, но такой нужной и важной для маленькой девочки.
— Ложись спать, Кирочка, — ласково сказала бабушка, входя в комнату, — завтра будет тяжелый день.
«Тяжелый день». Нет, не такими словами нужно было назвать этот день. Это будет конец конца, темный тупик, за которым больше ничего нет.
Лидии Ивановны не стало вчера. Она перебегала дорогу на запрещающий сигнал светофора, и ее сбила проезжавшая мимо машина. Женщина погибла на месте, а уже потом приехавшие сотрудники ДПС и врачи что-то говорили о том, что Лидия Ивановна была нетрезва.
Кира знала о том, что мама могла выпить вина в компании подруг, а от шампанского у нее сверкали глаза и поднималось настроение. Кира не знала о том, что алкоголь притупил внимательность матери, заставив ее ступить на дорогу в самый неподходящий момент.
— С кем же останется малышка? – спрашивали все на похоронах. Большинство пришедших на похороны матери девочка вообще видела впервые. Бабушка разговаривала со всеми, держалась достойно, но то и дело сморкалась в носовой платок.
Киру меньше всего волновало то, с кем она останется, самым страшным и непоправимым было то, что мамы больше с ней не будет.
Через несколько дней в квартиру позвонили. Дверь открыла Кира, потому что бабушка возилась с тестом на кухне. На пороге стояли двое: мужчина и женщина.
— Здравствуйте, вы к кому? – вежливо спросила Кира.
Мужчина улыбнулся, и девочку словно горячей волной окатило. Она узнала его – это был ее отец.
— Мы к тебе, Кира, — ответила женщина вместо отца. Они вошли в прихожую, сюда же вышла Галина Романовна.
— Приехали все же, — сказала она не то с облегчением, не то с разочарованием, — а я думала, что не дождусь уже.
Кира сделала несколько шагов назад, а потом посмотрела на Дмитрия Юрьевича и стоявшую рядом с ним женщину. Она улыбалась Кире, а еще протягивала ей большого плюшевого зайца. Неуверенным движением Кира протянула руку и приняла зайца, очень уж добрым было лицо этой незнакомки.
После сели за стол. Дмитрий Юрьевич сидел рядом со своей спутницей, и уже через несколько минут было понятно, что это его жена. Та женщина, к которой он ушел от Лидии Ивановны и с которой создал новую семью.
— Ты решение принял, Дмитрий? – обратилась к отцу бабушка. Он переглянулся со своей супругой и кивнул.
— Конечно, Галина Романовна. Кира поедет с нами.
— Нет! – это слово резко вырвалось из Киры, и она тут же закрыла ладонью рот. Она не хотела уезжать, ей важно было оставаться в том месте, где она жила с мамой и была по-своему счастлива.
Бабушка испуганно посмотрела на Киру, Дмитрий Юрьевич нахмурился, а вот его жена почему-то вместо того, чтобы разозлиться, посмотрела на Киру с пониманием. Было в ее взгляде что-то еще, похожее на смесь нежности и желания подружиться.
— Кира не хочет, — сказала жена отца, а потом зачем-то встала из-за стола, подошла к пакету, с которым они приехали в гости к Кире и бабушке, достала оттуда пакет любимого персикового сока Киры, молча налила в стакан и протянула девочке.
Кира никак не могла осмелиться и взять из рук женщины стакан с соком. Она любила этот сок, но мать так редко покупала его, а уговоры Киры действовали на Лидию Ивановну отрицательно.
— Не дергай ты меня со своим соком! – кричала мать на девочку. – Там куча сахара, от него портятся зубы и растет живот.
А тут настоящий персиковый сок, такой, как любила Кира.
— Девочке надо подумать, — сказала жена отца, а потом погладила Киру по голове.
Кира замерла. Это прикосновение было таким необычным, но таким приятным! Никогда девочка не думала о том, что можно вот так положить теплую руку ей на голову и сделать приятно. Теплая ладонь словно прожигала голову Киры, но девочка не шевелилась. Потом она мелкими глотками начала пить сок, и его вкус казался Кире волшебным.
— Вы останетесь на ночь тут? – спросила Галина Романовна, а Кира замерла в ожидании ответа.
Дмитрий Юрьевич переглянулся с женой, а Кира вновь увидела на лице женщины улыбку. Отец кивнул, а Кира перевела дух. Они не уедут, не бросят ее!
Ложась вечером спать, Кира внимательно прислушивалась к разговору бабушки и отца.
— Галина Романовна, а если она не захочет? Не силой же ее забирать.
— Дима, твоя дочь – ребенок, и ей нужно время. И ей, и тебе. Даже твоей жене нужно время несмотря на то, что она хорошо относится к Кире.
«Хорошо относится!» После этих слов Кира почувствовала участившееся сердцебиение, хотелось ворваться в комнату, где сидели бабушка и отец и сказать им о том, что она рада тому, что к ней хорошо относятся. До сегодняшнего дня к Кире никто не относился хорошо, ее терпели, ее просто терпели.
Утром Кира проснулась от аромата чего-то вкусно приготовленного. Этот запах разливался по всей квартире, и девочка поняла, что на кухне кто-то готовит не то блинчики, не то оладушки. Осторожно пройдя на кухню, она увидела жену отца, стоявшую у плиты и ловко переворачивающую оладушки на сковороде. Увидев Киру, она снова улыбнулась, а внутри девочки снова что-то дрогнуло от ранее не испытываемых чувств.
— Хочешь оладушек? – спросила она, протягивая Кире тарелку.
Кира кивнула. Осторожно выдавила на блюдечко джем, обмакнула в него оладушек, засунула его в рот и зажмурилась от блаженства.
— Вкусно? – спросила женщина, и Кира кивнула. – Меня зовут Ириной Николаевной, но ты можешь звать меня тетей Ирой. Хорошо?
Кира кивнула. Она съела еще несколько оладий, а потом вместе с тетей Ирой они пошли в ближайший магазин за картошкой.
— Хочу приготовить картофельное пюре и котлетки. Ты их любишь?
Кира снова кивнула. Мать никогда не удивляла дочку шедеврами кулинарного мастерства, Кира привыкла есть макароны с сыром и бутерброды, а тут целое пюре и котлетки!
— А где бабушка? – спросила Кира.
— Они с твоим папой пошли в органы опеки, — ответила Ирина Николаевна. Кира задумалась, засомневалась, но все же задала еще один вопрос.
— А зачем?
— Чтобы документы на тебя оформить. Чтобы ты с папой жила.
— И с вами? – спросила Кира и покраснела. Ей почему-то было стыдно признаться в том, что ей понравилось, как тетя Ира гладила ее по голове, как угощала оладушками, как ласково смотрела на нее.
— И со мной, — ответила Ирина Николаевна, — ты ведь не против?
Кира замотала головой, а потом взялась за протянутую ей руку тети Иры. Взялась за нее и обомлела: какой теплой и уверенной была рука этой женщины! Наверное, не зря отец полюбил ее. Наверное, и Кира полюбит. Уже начинает любить.
