Галина уже битый час корпела над строительными сметами, пытаясь найти истинную причину таких больших расходов на стройматериалы, но подвох ускользал, скрываясь за рядами кругленьких цифр. Если бы Юра был жив, он справился бы с этим в два счёта. Он со своим строительным образованием сразу бы нашёл завышенные объёмы, дело наверняка в них, цены-то она проверила. Ох, Юра, Юра, и как прикажешь жить теперь без тебя? За четыре года, прошедших после того, как обширный инфаркт оборвал жизнь её мужа, Галина так и не приспособилась жить одна. Всё-таки быть владелицей ресторана – дело не совсем женское, особенно когда в этом ресторане случился пожар и он не выгорел полностью практически чудом. Галина, будучи верной помощницей мужа, неплохо разбиралась в тонкостях ресторанного дела, но капитальный ремонт и взаимоотношения со строителями выходили за грань её осведомлённости. Таким вещами всегда занимался Юра, справедливо полагая, что не женского ума это дело. Он вообще брался за всё и вертелся как белка в колесе, не жалея себя. Но всё оказалось до поры до времени. Скачок цен, проблемы с конкурентами, а потом и безвременная смерть горячо любимой матери подорвали силы даже такого крепкого орешка. Недаром говорят, что часто больное дерево скрипит да скрипит, а крепкое да здоровое на ветру ломается. Вот и Юра сломался. Просто схватился за сердце, сидя у камина, уронил кружку с глинтвейном и всё. Приехавшая скорая констатировала смерть.
Как всегда при воспоминании о муже сильно заныло сердце. За пятнадцать лет они стали почти единым целым. Да, бывали, конечно, и ссоры, и недоразумения, и конфликты, но никогда они не переходили ту грань, за которой наступает отчуждение. Всё чаще Галину мучал вопрос: а правильно ли они жили? Им так хотелось прочно стать на ноги, что свою молодость они пробовали то одно, то другое дело, вкладываясь в него полностью и не оставляя себе времени ни на что другое. Пока их сверстники женились, разводились, рожали детей, они упорно шли к своей цели. Когда Галине исполнилось тридцать три, они решили, что можно бы уже подумать о детях, благо ресторан работал стабильно и приносил неплохой доход. Но не тут-то было. Один выкидыш, потом другой, третий. А потом Галина уже и забеременеть не могла. Может быть, в двадцать всё было бы иначе и у неё уже был бы взрослый сын или дочь. Да, в известном фильме утверждают, что в сорок лет жизнь только начинается, но почему-то постоянно гложет ощущение, что лучшая часть этой самой жизни уже прожита. Нет ни Юры, ни его кровинки, один ресторан. Он и спасает: поглощает всё время, энергию, мысли, иначе она просто бы сошла с ума. Нет, надо добить эту смету, сколько уже можно прорабов менять? У них у всех одна цель: максимум заказов и максимум прибыли. Это надо принять как данность и научиться находить их лазейки для задирания стоимости работ.
Ещё часа два Галина отчаянно рылась в расценках и объёмах, подключая то и дело к своим мытарствам всезнающий «Гугл», но всё же сдалась. В строительный профиль с её институтом торговли и питания так глубоко не нырнуть. Придётся опять ехать к ремонтникам, не имея веских доводов и доказательств, выезжая на одном, так сказать «характере».
Ресторан встретил безотрадной картиной. Фасад по-прежнему был не окончен, кровельные работы отложены из-за дождя. » Опять, наверное, рабочих на какой-то другой объект перебросил, чтобы и там денежки успеть сорвать», закипая, подумала Галина и отправилась искать прораба.
Прораб нашёлся в банкетном зале, из которого подсобные рабочие выносили строительный мусор.
— Это что же такое, Николай Трофимович?, — забыв даже поздороваться, начала наступление Галина, — Вы же обещали через неделю доделать и фасад, и кровлю, а я, как посмотрю, воз и ныне там! Я требую из-за срыва сроков ремонта пересмотреть смету расходов! Вы вообще понимаете, какие я несу убытки из-за того, что ресторан простаивает? ВЫ брали на себя определённые обязательства, а теперь решили поморочить мне голову? Нет уж, уважаемый, извольте сами платить неустойку за несвоевременную работу.
— Такого пункта в договоре не было, — не моргнув глазом, сказал прораб, — А ливневые дожди в таких объемах, как последние три дня я запросто могу приравнять к форс-мажору. Кроме того, согласно смете у меня на объекте должно быть семь человек, а набирается от силы пять и то не каждый день.
— Если Вы людей надуваете так же, как и меня, — не унималась Галина, — то не удивительно, что они не хотят у Вас работать.
— Дамочка, — Николай Трофимович тоже начал закипать, — Вы вообще представляете себе, что это такое, найти квалифицированного строительного рабочего на ту зарплату, которую Вы мне подписываете? Да ещё желательно непьющего и с крепким здоровьем? Вы вообще знаете, сколько здесь обнаружилось скрытых работ по устранению дефектов, которые при первичном осмотре выявить было невозможно? Не знаете. А я знаю. И вот они у меня актом задокументированы и оформлены, — он потряс в воздухе несколькими листами исписанной бумаги, -А Вы мне истерики закатываете на ровном месте. Идите, лучше, составляйте меню и не мешайте людям работать!
Крыть было нечем. Галина действительно, не очень отчётливо себе представляла, что такое скрытые работы и как их можно проверить. Атака «характером» не удалась, у прораба с этим тоже было всё в порядке. «Ну и жук же этот Николай Трофимович!», — с внезапной обидой подумала она. Снисходительное «Дамочка» почему-то заставляло себя чувствовать ещё более одинокой и беспомощной. «Ещё не хватало здесь зареветь», спохватилась Галина и быстро направилась в уцелевшую часть ресторана. Здесь каждый уголок напоминал о их с Юрой совместной жизни. Они вместе придумывали интерьер, многие детали супруг изготавливал сам, благо руки у него были сноровистые. Она помнила где, что и по какой цене они заказывали, как обустраивали и эти воспоминания до сих пор её удерживали от соблазна продать ресторан бывшим компаньонам мужа. А предложения от них поступили практически сразу после его смерти. Ещё бы, самый центр города, набережная, и людей всегда много, и виды с летней площадки шикарные. Юра высмотрел это место, когда оно было совершенно заброшенным и увидел возможность превратить его в замечательный уголок, давший толчок реконструкции всей набережной. Продать его – это практически продать Юрину память.
Раздумья Галины прервал какой-то шум, доносившийся из банкетного зала. Выйдя на шум она увидела мужчину с мальчиком, примерно её ровесника в старой изношенной ветровке и потёртых джинсах, оживлённо беседующего с прорабом.
— Я Вас очень прошу, ну должна же у вас быть какая-то работа. Я знаю, на стройке и ремонте лишних рук обычно не бывает. Я с этим делом не понаслышке знаком. И Вам будет выгода, и мы с Митькой с голоду не пропадём.
— Откуда я знаю, кто ты такой и что тебе нужно? У меня здесь материальные ценности между прочем, а за тебя и поручиться некому. Ищи-свищи потом ветра в поле. Иди, куда шёл и не мешай работать, — Николаю Трофимовичу незнакомец явно не внушал доверия.
Но мужчина не уходил, пытаясь найти новые доводы, не зная, очевидно, что чем сильнее на чём-то настаиваешь, тем крепче дух противоречия у Николая Трофимовича. Минуту-другую Галина наблюдала за этой сценой. Впечатления человека пьющего или неблагонадёжного мужчина на неё не производил. Для мужчины это, конечно, был не аргумент, но для женщины более, чем достаточно, к тому же упрямство прораба доставило и ей самой немало неприятных минут.
— Николай Трофимович, а почему Вы так упорно сопротивляетесь новым рабочим рукам, которых по Вашим словам, на объекте катастрофически не хватает? — Галина подошла к прорабу со спины, поэтому тот никак не ожидал появления третьей стороны в этом споре.
— А потому что, пока я на объекте, я отвечаю за сохранность как Вашего имущества, так и своих материалов и инструментов,- парировал Николай Трофимович, морщась от досады.
— Если Вы будете искать рабочих с резюме и рекомендациями, то боюсь, моя кровля останется непокрытой до Нового года, — нахмурилась Галина, — Человек готов работать, и, судя по всему, делать всё, что ему поручат, а Вы привередничаете. Он Вам внушает недоверие? Попробуйте его в деле, увидите. Пусть сегодня поработает, его труд я оплачу лично в счёт стоимости работ. Завтра у Вас ещё кто-нибудь на другой объект сбежит, а я ждать, извините, больше не намерена. Мне Ваш долгострой уже в печёнках сидит.
— Ну что ж, э-э как тебя там? -прораб недовольно поморщился.
— Егор.
— Вот что, Егор, раз уж у тебя внезапно появилась «крыша» в лице нашей заказчицы, можешь приступить к работе. Посмотрю на тебя в деле. Оправдаешь доверие – работай на здоровье, нет – не обессудь, я предупредил.
— С чего начинать? — Егор не откладывал дело в долгий ящик
— Поможешь ребятам покончить с мусором, и на разгрузку кирпича. Сегодня будем делать крыльцо и пристройку. Кладку не доверю, будешь подносить кирпичи и раствор. Посмотрим, таков ли ты работник, каким себя рекламируешь.
Новенький живо схватился за носилки с мусором, а Николай Трофимович потихоньку обратился к стоящему рядом бригадиру:
— Лёху с Сёмкой с подсобных работ снимай, пусть идут на кладку. Мне надо, чтобы этот нахал побыстрее сбежал, желательно до конца смены!
— А если не сбежит? — с сомнением сказал бригадир, присматриваясь к мускулистым рукам нового подсобника.
— С меня пол-литра и закуска хорошая, — огрызнулся Николай Трофимович и поспешил к приехавшей машине с кирпичом.
В подтверждение сомнениям бригадира Егор оказался крепким парнем. Кирпичи таскал без надрыва, привычно, насвистывая и обмениваясь шутками на ходу. Бригада как-то сразу приняла этого проворного и вместе с тем несуетливого парня, под его шутки начала работать побыстрее и к концу смены Николай Трофимович с некоторым недоумением обнаружил, что новенький не сбежал, а бригада выгнала кладку в объёме, превышающем ожидаемый раза в полтора.
— По ходу, ты на стройке действительно человек неновый, — прищурился прораб, оценивая итоги дня.
— С тебя пузырь, Трофимыч и деликатесы, как и обещал!, — хитро улыбнулся в усы бригадир.
— Может лучше с меня, за начало работы? — улыбнулся Егор.
— Мы на работе не пьём, — парировал прораб, уважительно глядя на новенького, — Приурочим к сдаче объекта. А ты, я вижу, нормальный мужик, аванс свой заработал честно. Объясни только, почему пацан твой целый день на стройке торчит вместо того, чтобы во дворе гонять?
— А мы сюда только переехали, ещё ни с кем не знакомы, — не стал юлить Егор.
— Ночевать есть где? — видавший виды Трофимыч проблемы чуял за версту и увидев, что новенький пожал плечами заявил:
— Останешься здесь. В уцелевших помещениях диваны есть, заодно и на работу не опоздаешь, — прораб сунул Егору аванс, и не да сказать «Спасибо», повернулся и направился к выходу.
Приехавшая через несколько дней Галина обнаружила в ресторане существенные перемены: фасад был окончен, мало того, крыльцо по форме значительно отличалось от первоначального проекта, причём явно в лучшую сторону, пристройка тоже была украшена фигурной кладкой оконных проёмов. На крыльце стоял Николай Трофимович и с лёгким прищуром смотрел на хозяйку:
— Ну что, Галина Сергеевна, чай теперь Ваша дУшенька довольна? — спросил он не без ехидства.
— Душенька-то моя довольна, — не поддалась на провокацию Галина, — Но если мы уже начали цитировать сказки, позвольте спросить, у Вас завелась волшебная лампа Алладина?
— Если б у меня завелась такая лампа, то я бы уже нежился на Мальдивах, а не торчал в Вашем ресторане, — характер Николая Трофимовича по-прежнему оставлял желать лучшего, — Но не без Вашей помощи у нас завёлся новый работник, который не только хорошо таскает кирпичи, но и умеет находить удачные архитектурные решения. Кто его этому научил, я понятия не имею, обычно люди с такими знаниями имеют приличный заработок и не нанимаются в подсобники, но факт остаётся фактом. Кстати, поскольку в нашем городе у него ещё нет жилья, я разрешил им с мальчиком ночевать в Вашем ресторане. Надеюсь, Вы возражать не будете?
— Нет, конечно. А кто он по профессии? Он что-нибудь о себе рассказывал?
— А он как в той детской игре: «Вам барыня прислала сто рублей и сто копеек и сказала: чёрного и белого не покупать, «да» и «нет» не говорить. Пытался я выяснить, что это за тёмная лошадка, но он о себе мало что рассказывает. Но на стройке он – человек не случайный, это однозначно. И голова светлая, и руки золотые. А вот где его жизнь покорёжила… В такие вещи я нырять не мастак. Я – инженер-строитель, а не инженер человеческих душ. Работает мужик, и ладно.
С этими словами Николай Трофимович направился к рабочим, а Галина тихонько прошла в ресторан и из окна решила получше рассмотреть Егора. Рассказ прораба и происшедшие перемены её заинтриговали. Егор сноровисто штукатурил стену и даже такому несведущему в строительных работах человеку как Галина было явно видно, что чувствует он себя в этой работе, как рыба в воде. Сын вертелся рядом, то подавая отцу инструмент, то наблюдая за его работой. Они явно были дружны и понимали друг друга с полуслова. Вместе с тем в некоторой напряжённости их лиц чувствовалось, что в этой жизни они хлебнули лиха и знают цену как радости, так и горя.
— Может быть, Егор поможет мне всё-таки выдохнуть этот злополучный ремонт?», мелькнула у Галины слабая надежда, и, чтобы её не спугнуть, она поторопилась покинуть ресторан, дав Николаю Трофимовичу необходимые распоряжения.
Ремонт наконец-то сдвинулся с точки замерзания. Галина, наведываясь, постоянно благодарила судьбу за то, что она послала ей Егора. Ему удавалось придумывать хорошие строительные решения исходя из минимума затрат. Николай Трофимович при всём своём скептицизме проникся к нему уважением, с бригадой они тоже поладили и такие туманные перспективы окончания ремонта наконец-то начали обретать реальные очертания. Но гладенько закончить весь этот долгострой не получилось. Вскоре после очередного отказа на настойчивое предложение продать ресторан Галину среди ночи разбудил телефонный звонок. Голос Николая Трофимовича вибрировал от гнева, тревоги и ярости:
— Опять подожгли, гады! Столько трудов чуть не пропало! Если бы не Егор с пацаном, накрылось бы всё дочиста!
Галина, натягивая на ходу майку и джинсы,, понеслась на место происшествия. Очаг возгорания был небольшим: дальний угол пристройки, где ещё даже не закончились отделочные работы. Но расчёт был верен: эта часть здания была скрыта от посторонних глаз и пожар бы заметили, когда площадь возгорания достигла бы уже больших размеров. Злоумышленник, очевидно, не знал, что Егор ночует в ресторане или рассчитывал, что тот, после напряжённой рабочей смены будет крепко спать.
— А где Егор? -спохватилась Галина.
— В больнице, — мрачно констатировал Николай Трофимович, — Он мешковиной огонь сбивал, пока Митька пожарку вызывал. А на одном мешке были следы керосина – вспыхнул факелом. Так-то он ничего, а вот лицо пострадало Его перед Вашим приездом скорая забрала. Митька тоже в машину влез. Эх, туды да растуды, только б не было беды! — членораздельная речь у прораба закончилась и он с досадой рубанул рукой воздух.
— Я в больницу, — открыла дверцу машины Галина, — Николай Трофимович, присмотрите здесь, хорошо?
Больничный коридор был пуст и гулок. В нём нахохлившимся воробьём сидел Митька, периодически смахивая с глаз предательскую влагу.
— Что говорят? — положила руку мальчишке на плечо Галина
— Состояние стабильное, — повторил Митя услышанную от врачей фразу. Лицо обгорело, но зрение сохранено, — и не удержавшись на взрослой деловой ноте, всхлипнул, — Что ж это такое? Мама умерла, я пять лет у тётки отца ждал…Только всё налаживаться стало и тут!
— Митя, всё будет хорошо, жизни папы ничего не угрожает, а нужное лечение я оплачу, — обняла мальчика Галина, — А почему ты папу так долго ждал? —
Митя посмотрел на неё своими огромными карими глазами, в которых смешались боль, страх, благодарность и желание верить, но на вопрос отвечать не стал. Вместо этого он низко нагнул голову и стал оттирать выпачканные в саже пальцы.
Галина не стала больше задавать никаких вопросов и попросила персонал пустить её в палату пострадавшего. Егор лежал на кровати, слегка постанывая, его лицо и руки были перевязаны бинтами.
-Простите, что я Вас беспокою, — Галина не знала, как лучше начать разговор, — Я хотела узнать, как Вы себя чувствуете и поблагодарить за …, — слова почему-то получались какими-то казёнными, совсем не соответствовавшими тому, что она сейчас чувствовала.
— Я что? Жив и слава Богу, —с нотками горечи в голосе произнёс Егор, — Правда, только недавно был бездомным, а теперь ещё и урод.
— Не смейте так говорить, — у Галины перехватило дыхание, Я спрашивала у врачей, Ваш случай поддаётся пластической хирургии. Что же Вы думаете, Вы мне столько денег на ремонте сэкономили, ресторан спасли, а я на лечение Ваше не потрачусь? Вот, считайте, что экономия по смете будет задействована в Вашу пользу. И за Митей я присмотрю, у меня-то своих детей нет, хоть с Вашим понянчусь.
— Да нянька ему особо уже и не нужна, -судя по голосу, Егор под бинтами попытался улыбнуться, — А за заботу спасибо. Хорошая Вы женщина, Галина, и ресторан у Вас – загляденье. Жаль, я ремонт закончить не смогу.
— Сможете, уверенно ответила Галина, — Я к Вам Николая Трофимовича на консультации присылать буду. С фотоотчётом. Будете вносить коррективы дистанционно.
— Вы сначала выясните, кто ресторан поджёг. Судя по всему, у Вас его отнять хотят, так что заручитесь поддержкой, на самотёке ничего не получится.
— Вы хорошо знаете жизнь, — женщина внезапно запнулась, — Я всё не решалась у Вас спросить, судя по всему, Вы – классный специалист и человек хороший, почему Вы с Митей вот так, как перекати – поле…
— Не сейчас, — голос Егора стал твёрдым и категоричным, — Мало того, что я весь в бинтах здесь валяюсь, так буду ещё Вам на жалость судьбиной своей давить? Вот вылечусь, потом и расскажу всё.
Егор отвернул лицо к окну, давая понять, что разговор окончен и Галина тихонько вышла из палаты в коридор, где по-прежнему сидел безутешный Митя.
Дела завертелись, как в калейдоскопе: Галина разрывалась между продолжающимся ремонтом, начавшимся следствием, больницей и заботами о Мите. Надо отдать должное Николаю Трофимовичу, эстафету, обронённую Егором, он принял, постоянно ездил к нему в больницу, проведывал, советовался и работал со своей бригадой не за страх, а за совесть. Галина в полиции всё рассказала о настойчивых предложениях о продаже ресторана, после долгих усилий нашла толкового адвоката и следствие вышло таки на одного из деловых партнёров покойного мужа, нанявшего исполнителя для поджога так упорно не плывущего к нему в руки ресторана. К Егору она с Митей ездила каждый день, беседовала с ним, подбадривала, шутила, но твёрдо хранила данное слово не расспрашивать о его прошлом.
Окончание ремонта совпало с помещением Егора в клинику пластической хирургии. Николай Трофимович, получив расчёт на прощание протянул Галине конверт с деньгами:
— Это Егору от нашей бригады. Если он захочет в наше дело вернуться, когда опять красавцем станет, будем только рады. Привет ему от ребят передавайте, — и, не умея пространно изъясняться, он привычно рубанул воздух рукой и зашагал к воротам.
Перед выпиской Егора Галина волновалась. Он стал не чужим ей человеком, хотя она по-прежнему ничего не знала о его прошлом. И Митя… За это время она так привыкла к мальчику, что, казалось, знала его всегда. Лечение окончено, ремонт сделан, наступило время откровенного разговора. Каким он окажется?
Светило пластической хирургии постаралось на совесть. Следов от ожогов не было видно, только немного изменились черты лица и кое-где виднелись розоватые рубчики. Егор светился от радости, но видно было, что он тоже очень взволнован. После ужина, когда Митя отправился на очередной раунд компьютерной игры, Егор слегка нахмурился и произнёс:
— Галя, я обещал тебе рассказать свою историю. Теперь самое время. Вы с Николаем Трофимовичем не ошиблись, я действительно работал инженером- строителем в одной из довольно крупных фирм. Мои проекты, пользовались большим спросом, я прилично зарабатывал и рассчитывал на блестящее будущее. Но в нашем деле, как и везде есть конкуренция и меня крепко подставил один из тех, кто метил на моё место. В подробности я вдаваться не буду, но меня обвинили во взятке, полученной от субподрядчика и при обыске нашли помеченные деньги. Доказательств того, что они были подброшены, у меня не было никаких, у моего конкурента в органах были свои люди, в общем, дело закрыли быстро и получил я шесть лет. Суд даже не учёл, что, кроме Мити, у меня остаётся беременная жена.
На ней эта история сказалась не лучшим образом и в родах она умерла от сильного кровотечения, ребёнка спасти тоже не удалось. Митю я отвёз к своей троюродной сестре, а в нашу с Зоей квартиру въехала её младшая сестра, потому что это была квартира их родителей. Своим жильём я обзавестись не успел, мы как раз должны были вносить первый взнос на строительство, когда произошла вся эта история. Через пять с половиной лет я вышел, забрал Митю и нанялся к тебе в ресторан. Остальное ты знаешь. Я тебе очень благодарен за всё: за работу, за врачей, за Митю. Единственное, о чём я хочу попросить, присмотри, пожалуйста, за Митей ещё несколько дней: Трофимыч на новый объект зовёт, а он далековато, надо бы осмотреться.
— Я без тебя уже не смогу, — вместо ответа сказала Галина и прижала к своей щеке крепкую ладонь Егора. Закрыв глаза она чувствовала, ка его руки легонько вытирают льющиеся по её щекам слёзы, губы шепчут ей на ухо что-то ласковое и успокаивающее, и весь мир, так неправильно, так неотвратимо исказившийся со смертью Юры, начинает потихоньку возвращаться на свои места, даря ей чувство защищённости, тепла и покоя.
