Следующие две недели прошли как в тумане. Зинаида Петровна звонила каждый день — то с новыми идеями, то с «выгодными предложениями». Она уже познакомилась с риэлтором, договорилась о просмотре участка и даже начала подбирать строительную бригаду.
— Представляешь, Кристиночка, — щебетала она в трубку, — там рядом целая улица строится! И все такие приличные люди — врачи, бизнесмены… Вам с Федей будет с кем общаться.
Я молча кивала, хотя она не могла этого видеть. А свекровь продолжала:
— Я тут прикинула: если взять не пять миллионов, а шесть с половиной, можно сразу и забор хороший поставить, и гараж пристроить. Федя давно мечтает о большом гараже — ты же знаешь, он все свободное время с машинами возится…
— Зинаида Петровна, — перебила я, — но мы же говорили о пяти миллионах. Откуда вдруг шесть с половиной?
— Ой, да какая разница! — отмахнулась она. — Главное, что первый взнос есть. А остальное… Я тут узнавала — можно рефинансирование сделать через год. И вообще, когда мою квартиру продадим…
— После ремонта, — напомнила я.
— Ну естественно! — в её голосе появились знакомые покровительственные нотки. — Ты думаешь, кто-то купит квартиру в таком состоянии? Там же ремонта лет двадцать не было! А сейчас люди какие привередливые — подавай им и натяжные потолки, и плитку итальянскую…
Я вздохнула. За последние дни я уже выучила наизусть, что нужно для ремонта квартиры свекрови: плитка, сантехника, кухня на заказ… Список рос с каждым днем.
— И паркет нужно поменять, — продолжала Зинаида Петровна. — Знаешь, сколько сейчас хороший паркет стоит? А без него квартиру не продать…
— А сколько в итоге уйдет на ремонт? — спросила я прямо.
— Ну… — она замялась. — Миллиона полтора-два… Но это же инвестиции! Продадим потом дороже.
Я чуть не поперхнулась. Два миллиона на ремонт квартиры, которую «потом продадим»? А пока что шесть с половиной миллионов кредита на участок и стройку…
— Кристиночка, ты чего молчишь? — забеспокоилась свекровь. — Ты же понимаешь, что все это для вашего будущего? Вот Федя уже согласился…
— Что значит «согласился»? — насторожилась я. — Когда?
— А он тебе не сказал? — в голосе Зинаиды Петровны появились торжествующие нотки. — Мы вчера с ним в банк ездили, узнавали условия. Так хорошо все складывается! Под ваши доходы дают…
Я положила трубку. Просто нажала «отбой» на середине её фразы. Руки дрожали.
Федя вернулся поздно — задержался в автосервисе. Я ждала его на кухне, разложив перед собой бумаги с расчетами.
— Привет, родная! — он попытался меня обнять, но я отстранилась.
— Расскажешь про банк?
Он замер.
— А… Это… Мы просто узнавали…
— Вы просто узнавали, — повторила я. — Без меня. О кредите, который будет оформлен на нас обоих.
— Крись, ну что ты завелась? — он плюхнулся на стул. — Ничего же не решено! Мама просто…
— Мама просто что? — я подвинула к нему свои расчеты. — Посмотри. Шесть с половиной миллионов кредита. Два миллиона на ремонт её квартиры. И это не считая затрат на стройку!
— Но у нас же есть твое наследство…
— Мое, — я выделила это слово. — Не мамино. Мое.
— Мы же семья! — он стукнул кулаком по столу. — Что за делёжка — мое, твое? Мама просто хочет помочь!
— Помочь? — я горько усмехнулась. — Помочь потратить мое наследство на ремонт её квартиры?
— Которую потом продадим!
— Когда потом? После того, как влезем в кредит? И кстати, почему шесть с половиной миллионов вместо пяти?
Федя отвел глаза:
— Ну… Там участок подорожал немного. И вообще, с запасом лучше…
— С запасом на мамин ремонт? — я встала. — Знаешь что? Я не буду брать кредит. И наследство бабушкино, которое она годами копила, тратить на мамины хотелки тоже не буду.
— То есть как это — не будешь? — он тоже поднялся. — А я? Мое мнение тебя не интересует?
— А мое мнение вас интересовало, когда вы в банк ездили?
Мы смотрели друг на друга через стол. Десять лет брака, и впервые я видела в его глазах что-то… чужое. Мамино.
— Значит так, — процедил он. — Либо мы делаем, как решили…
— Как вы с мамой решили, — поправила я.
— Либо… — он запнулся. — Либо я не знаю, как мы дальше будем жить.
— Шантаж? — я покачала головой. — Мамина школа?
— При чем тут мама?! — взорвался он. — Вечно ты её обвиняешь! Она о нас заботится!
— О себе она заботится, — я собрала бумаги. — И использует тебя, чтобы добраться до моих денег.
— Твоих денег, твоих денег! — передразнил он. — Только о них и думаешь! Как мама говорит…
Он осекся, но было поздно.
— Вот именно, — я направилась к двери. — Как мама говорит. Все как мама говорит.
— Ты куда?
— В спальню. Поработаю. У меня, знаешь ли, есть свои деньги. Которые я сама зарабатываю. И которые никому не отдам.
Ночью я не спала. Лежала, слушая, как Федя ворочается на диване в гостиной, и думала. О том, как незаметно все изменилось. Как наследство, которое должно было стать радостью, превратилось в яблоко раздора. Как зависть свекрови наконец прорвалась наружу…
Телефон тихо звякнул — пришло сообщение. Зинаида Петровна.
«Кристиночка, я всё знаю. Федя мне позвонил. Ты не переживай, я же понимаю — деньги большие, решение серьезное… Давай завтра встретимся, поговорим? Я новый вариант придумала — можно часть кредита оформить на меня. Правда, тогда твое наследство придется…»
Я не дочитала. Выключила телефон и заплакала от бессилия.
Неделя после нашей ссоры выдалась тяжелой. Зинаида Петровна больше не звонила мне — теперь она действовала через сына. Федя стал её посредником, каждый день принося новые «гениальные идеи».
— Крись, а может, все-таки рассмотрим вариант с меньшей суммой? — начал он однажды утром. — Мама тут посчитала — можно и на четырех миллионах сойтись…
— А ремонт её квартиры в эти четыре миллиона входит? — я даже не подняла глаз от ноутбука.
— Ну… частично… — он замялся. — Понимаешь, без ремонта квартиру не продать…
Я молча продолжала работать. За последние дни я научилась абстрагироваться от этих разговоров. Но Федя не сдавался:
— Мама говорит, сейчас самое время для покупки участка. Цены растут…
— Пусть покупает, — пожала я плечами. — Кто ей мешает?
— Крися… — он сел рядом. — Ты же знаешь — у неё нет таких денег. А тут такая возможность…
— Возможность потратить мое наследство?
— Наше! — он стукнул кулаком по столу. — Почему ты такая эгоистка? Мама же о нас заботится!
Я наконец оторвалась от работы:
— Федя, давай начистоту. Твоя мама никогда не «заботилась» обо мне. Она всегда меня осуждала — за работу, за заработок, за образ жизни. А теперь вдруг прониклась заботой?
— Ты несправедлива к ней…
— Правда? — я усмехнулась. — Тогда объясни мне: почему она так спешит? Почему нельзя подождать, все обдумать?
— Потому что… — он запнулся. — Потому что там участок могут перехватить! И вообще, время сейчас такое…
— Какое?
— Ну… Неспокойное… — он отвел глаза. — Мама говорит, надо вкладывать в недвижимость…
— Мама говорит… — эхом отозвалась я. — А ты сам что думаешь?
Он промолчал. А вечером я случайно услышала его разговор по телефону:
— Мам, не получается… Она не соглашается… Да, говорил про четыре миллиона… Нет, даже слушать не хочет… Что? Через банк? Но как…
Я тихо прикрыла дверь. Внутри все похолодело. Они что-то задумали. Что-то, о чем я не должна знать.
А через пару дней Федя пришел домой странно возбужденный:
— Слушай, а давай съездим участок посмотрим? Просто посмотрим, без обязательств!
— Зачем? — устало спросила я. — Мы же все обсудили.
— Ну просто так! — он улыбался слишком широко. — Погуляем, воздухом подышим… Мама говорит, там озеро красивое…
— А мама там будет?
— Нет-нет, только мы! — он замахал руками. — И риэлтор… Она случайно тоже будет…
— Случайно?
— Ну да… — он смутился. — Она просто мимо проезжать будет…
Я покачала головой:
— Федя, хватит. Я свои деньги на мамину квартиру тратить не буду. И кредит брать тоже не буду. — обозначила я мужу. — И я не поеду смотреть участок, в конце-то концов
— Но почему?! — он вскочил. — Почему ты такая упрямая? Мама же…
— Вот именно — мама, — я тоже встала. — Всегда мама. Только мама. А я? Я в этой семье кто?
— Ты моя жена!
— Правда? — я горько усмехнулась. — По-моему, я просто источник денег для твоей мамы.
Он побледнел:
— Как ты можешь так говорить?
— А как ещё мне говорить? Как назвать то, что происходит? Твоя мать пытается заполучить мое наследство. А ты ей помогаешь.
— Неправда!
— Правда, Федя. И ты это знаешь. Просто не хочешь признавать.
Он опустился на стул:
— Я просто хочу, чтобы все были счастливы и да, я хочу построить дом, чтобы все жили счастливо…
— Все? Или мама?
Он не ответил.
А ночью я снова услышала его шепот на балконе:
— Мам, может, правда не стоит торопиться?.. Что? Нет, я не передумал… Конечно, я тебя люблю… Да, узнаю про банк… Хорошо, завтра заеду…
Я лежала в темноте и думала — а чем все это закончится?
Ответ я получила очень скоро. И он оказался страшнее, чем я могла представить.
***
Прошла еще неделя.
Я, как обычно, работала дома. В дверь позвонили так громко, что я вздрогнула. На пороге стояла разъяренная баба Валя — соседка Зинаиды Петровны.
— Это что же делается?! — она ворвалась в квартиру, даже не поздоровавшись. — Вы с ума посходили с этим ремонтом? Весь дом ходуном ходит!
— Каким ремонтом? — я растерянно смотрела на пожилую женщину.
— Не прикидывайся! — баба Валя грозно упёрла руки в боки. — У Зинаиды который день стены долбят! Плитку сбивают! Всю проводку меняют! Мы с мужем спать не можем — грохот с утра до вечера!
Я нахмурилась: — Извините, но я не в курсе никакого ремонта…
— Как это не в курсе? — соседка аж задохнулась от возмущения. — Зинаида всем рассказывает — сын с невесткой денег дали, богатые теперь! Такой ремонт забабахала — всем на зависть!
— Что там за ремонт? — я почувствовала, как холодеет внутри.
— Ой, да она всем хвастается! — баба Валя присела на краешек стула. — Кухню за миллион заказала — немецкую, с какими-то особыми фасадами. В ванной плитка итальянская, сантехника вся импортная… «Я, — говорит, — всю жизнь о таком мечтала! Теперь заживу как человек, не то что эти молодые — все на простоту разменивают…»
Я вспомнила наш скромный ремонт, который мы с Федей делали два года назад. Обычные обои, простая плитка, кухня из «Икеи»…
— А вчера грузовик приехал, — продолжала баба Валя. — Коробки какие-то выгружали часами. Зинаида говорит — это только начало. Еще и гостиную делать будет, и спальню… На четыре миллиона уже ремонта наворотила!
— На сколько?!
— А то ты не знаешь! Федя ваш каждый день приезжает, смотрит, как работы идут. Зинаида всем говорит — сын кредит взял. Четыре миллиона! На ремонт и на участок какой-то… А ты что, не знала?
Я покачала головой. А соседка вдруг охнула: — Ой, беда… Я думала, вы вместе все решили! А она еще хвасталась, что скоро квартиру продавать будет… После ремонта…
— И когда собирается?
— Да не скоро! — баба Валя понизила голос. — Говорит, подождет год-полтора, пока цены поднимутся. «Буду, — говорит, — жить в свое удовольствие! В роскоши, как королева! Пусть все видят, как я теперь живу…» А квартиру потом за шесть миллионов продаст.
— В хрущевке? — я невесело усмехнулась. — На пятом этаже без лифта?
— Вот и я говорю — кто купит? А она только смеется. Да я думаю и не нужно ей продавать — она в этой роскоши пожить собирается. «Я, — говорит, — столько лет в старье жила, теперь мое время пришло. Пусть невестка в своей простоте прозябает, а я себе все самое лучшее возьму…»
Я сидела, оглушенная этими новостями. Четыре миллиона кредита… За моей спиной…
Баба Валя ушла, еще раз извинившись — теперь уже за то, что «влезла не в свое дело».
Федя вернулся поздно. От него пахло краской и штукатуркой.
— Как мамин ремонт? — спросила я вместо приветствия.
Он застыл в дверях: — Ты знаешь?
— Теперь знаю. Баба Валя просветила. Четыре миллиона кредита, Федя? За моей спиной?
— Крися…
— И как? — я старалась говорить спокойно, хотя внутри все кипело.
Он опустился на стул.
— Мама попросила. Сказала, если взять потребительский, а не ипотеку, твое согласие не нужно…
— И конечно, она все вернет? Когда продаст квартиру за шесть миллионов?
Он молчал, опустив голову. Потом заговорил тихо, будто оправдываясь:
— Понимаешь, мама все так складно объясняла… Сказала, нужно всего два миллиона на ремонт — максимум, чтобы квартиру можно было прилично продать. И триста тысяч залога за участок…
— А остальное?
— Остальное… — он запнулся. — Мама сказала, что через полгода, как раз когда закончится отсрочка по оплате участка, она продаст квартиру. Деньги от продажи должны были пойти на выкуп земли. А оставшиеся два миллиона — на начало строительства…
— И ты поверил?
— Она так ловко все обставила!— в его голосе появилась горечь. — Что баньку сразу построим, чтобы она там жить могла, никому не мешая. Что сад разобьет, участок облагородит… «Я, — говорит, — на природе заживу, вам мешать не буду, еще и помогать стану — огород держать, в лес ходить…»
Я покачала головой:
— А теперь посмотри правде в глаза. Два миллиона превратились в четыре. Вместо простого ремонта — итальянская плитка и кухня за миллион. И никакого переезда в баньку она не планирует — собирается жить в роскошной квартире, пока мы будем выплачивать твой кредит.
— Но она обещала…
— Знаешь, что самое страшное? — я присела рядом. — Она все рассчитала. Мое наследство — три миллиона. Почти столько, сколько нужно, чтобы закрыть твой кредит. Ведь не брошу же я мужа с таким долгом?
— Крися, я не думал… — он закрыл лицо руками. — Она говорила, что все продумала, что это для нашего будущего…
— Нет, Федя. Это для её будущего. Для её комфорта. Четыре миллиона — это половина твоей зарплаты каждый месяц в течение пятнадцати лет. А она будет жить в своей квартире с итальянской плиткой и миллионной кухней, посмеиваясь над нашей «простотой»…
— Я все исправлю! — он поднял на меня отчаянный взгляд.
— Как? Ремонт уже идет, кредит взят, залог за участок внесен… А твоя мать даже не скрывает, что собирается жить в этой квартире, а не продавать её.
— Может, поговорить с ней? Объяснить…
— Она прекрасно все понимает, — я встала. — И знаешь что? У тебя есть выбор. Либо ты прекращаешь этот фарс с ремонтом и кредитами, либо… либо мы расстаемся.
За стеной зазвонил телефон — наверняка Зинаида Петровна, почуявшая неладное. Но мне было все равно.
***
Федя не пришел ночевать. Телефон молчал. Я не спала до утра, обдумывая все случившееся. Четыре миллиона кредита… Как он мог так поступить?
К обеду следующего дня он появился — осунувшийся, с покрасневшими глазами.
— Ты была права, — сказал он тихо. — Я нашел все документы. Чеки, счета, договоры… Уже четыре миллиона потрачено.
— А мама что говорит?
— Продолжает твердить про «минимальный ремонт для продажи». Про то, как мы скоро начнем строить дом, баню… — он достал телефон. — Знаешь, я случайно увидел её переписку с подругами. Помнишь, я ей телефон настраивал месяц назад?
Я кивнула.
— Она там… — он запнулся. — В общем, она пишет про твое наследство. Что «слишком легко все достается некоторым». Что «надо делиться с родственниками»… И про меня… что я «послушный, добрый»…
Он не договорил, но я поняла. Его использовали как инструмент. Родная мать использовала его доброту, его доверие…
— Я даже спорить с ней не стал, — он смотрел в пол. — Просто ушел. Все это время… Я как слепой был. Верил каждому слову. А она…
Мы долго молчали. Потом я встала:
— Мне нужно позвонить адвокату.
— Зачем?
— Чтобы понять, как защитить себя от этого кредита. Как не дать повесить его на меня при разводе.
— При разводе? — он поднял глаза. — Ты правда…
— А что мне остается? — я старалась говорить спокойно. — Четыре миллиона кредита, которые ты взял за моей спиной. Мать, которая даже не скрывает, что хотела добраться до моего наследства…
— Я все исправлю!
— Как? — я покачала головой. — Нет, Федя. Ты сделал свой выбор. Теперь моя очередь.
— Крися, пожалуйста… — его голос дрогнул. — Давай найдем выход.
— А он есть? — я открыла ноутбук. — Четыре миллиона кредита, Федя. Это почти 60 тысяч в месяц на пятнадцать лет. Половина твоей зарплаты. И ради чего? Чтобы твоя мать жила в квартире с итальянской плиткой?
— Я поговорю с банком. Может, удастся остановить хотя бы последние платежи…
— А толку? Деньги уже потрачены. Ремонт сделан. Твоя мать получила все, что хотела. А нам что остается? Годами выплачивать этот кредит?
Он молчал. А я продолжала искать в интернете контакты адвокатов.
— Знаешь, что самое обидное? — наконец сказала я. — Не то, что она хотела присвоить мое наследство. Не то, что врала про участок и дом. А то, что она использовала тебя. Твою любовь, твое доверие… Ты ведь даже сейчас её защищаешь, да?
— Нет, — он покачал головой. — Уже нет. Я просто… я не могу поверить, что она так со мной поступила. С нами.
— Поверь. И начни думать, как будешь выплачивать этот кредит. Потому что я… — я сделала глубокий вдох. — Я подаю на развод.
— Но почему? — он поднял на меня отчаянный взгляд. — Я же признал свою ошибку! Я все понял!
— Поздно, Федя. Слишком поздно. Я не могу быть с человеком, который позволил своей матери разрушить нашу семью. Который втайне от меня взял огромный кредит. Который…
Я не договорила. Телефон на столе завибрировал — звонила Зинаида Петровна. Уже в десятый раз за день.
— Не буду отвечать, — сказал Федя, глядя на телефон. — Больше не буду.
Он встал: — Я соберу вещи. И… прости меня. За всё.
Я молча смотрела, как он складывает в сумку самое необходимое. Вещи, документы, зарядку для телефона… Руки у него дрожали.
Когда за ним закрылась дверь, я первым делом позвонила адвокату. Записалась на консультацию — нужно было понять, как защитить себя от этого кредита при разводе.
Телефон снова зазвонил — Зинаида Петровна не сдавалась. Я добавила её номер в черный список.
Впереди был развод, дележка имущества, новая жизнь. Но это уже другая история. А эта закончилась здесь.
Прошло полгода.
Развод прошел на удивление быстро — Федя не стал ничего оспаривать и сразу согласился на мои условия. Адвокат помог составить документы так, чтобы кредит остался только на нем.
Зинаида Петровна до сих пор живет в квартире с незаконченным ремонтом. Деньги кончились, когда оставалось доделать гостиную. Кухня за миллион стоит в разобранном виде — не хватило на установку. А итальянская плитка так и лежит в коробках.
От знакомых я слышала, что Федя устроился на вторую работу — по вечерам подрабатывает в такси. Пытается выплачивать кредит сам, хотя мать постоянно требует денег на «завершение ремонта».
Участок, конечно, мы потеряли — вместе с залогом в триста тысяч. Зато я сохранила свое наследство. И свое достоинство.
А ваша свекровь пыталась добраться до ваших денег или муж тайком брал кредиты? И вообще — на чьей вы стороне в этой истории? Может, Кристина слишком жестко поступила? Или Федя действительно заслужил такой финал?
