Мать Алены всегда была для нее надежной опорой в жизни. Нина Федоровна тянула дочку одна, без мужа, крутилась как белка в колесе на двух работах, но смогла и образование ей дать, и воспитать достойно. Никогда не жаловалась на трудности, хотя сама недоедала, но Алена всегда была сыта, одета и обута.
— Мамуль, у меня, кажется, серьезные отношения намечаются, — по телефону сказала Алена, нервно перебирая складки фартука. — Его Сергеем зовут. Думаю, это не просто так у нас.
— Да ты что! — обрадовалась Нина Федоровна на том конце провода. — Рассказывай скорее, какой он, хороший мальчик? Когда познакомишь-то?
— Да вот, он сам предложил к его родителям на выходных съездить. Его мама, говорит, прям мечтает со мной познакомиться.
Алена страшно волновалась перед знакомством с родителями Сергея. Перемерила кучу платьев, прическу сделала, маникюр. Хотелось произвести хорошее впечатление, особенно на его маму — все-таки, если дело к свадьбе пойдет, с ней еще общаться и общаться.
Дом у родителей Сергея оказался просто загляденье — здоровенный, двухэтажный, с садом ухоженным. Даже неловко стало, когда Алена его впервые увидела. «Богатые, наверное», — мелькнула мысль, пока она пыталась пригладить непослушные волосы.
— Явились наконец-то, — вместо приветствия бросила Лариса Юрьевна, открывая двери. — Сережа о тебе столько болтает постоянно.
Алена почувствовала, как женщина оглядела ее с головы до ног, будто вещь какую-то в магазине рассматривала. И, кажется, осталась не особо довольна — бровь у нее дернулась, а губы собрались в куриную гузку.
За столом Лариса Юрьевна принялась допрашивать Алену, словно следователь на допросе — про семью, про учебу, про работу.
— А твоя мама чем занимается? — спросила свекровь, размазывая масло по хлебу.
— Учительница она, в начальной школе работает, — ответила Алена.
— А-а-а, в деревне, значит, живете, — протянула Лариса Юрьевна. — Вот оно что.
— В смысле — вот оно что? — не поняла Алена.
— Ну, теперь ясно, откуда в тебе эта… простота, — свекровь выдавила из себя улыбку, но взгляд остался ледяным.
Сергей только кашлянул и уткнулся в тарелку, будто ничего не слышал. Алена покосилась на него, ожидая, что он вступится, но парень сосредоточенно жевал, избегая встречаться с ней глазами.
До утра потом Алена крутилась в постели без сна, прокручивая в голове этот разговор. «Что я такого сделала? За что она меня невзлюбила?» — вопросы вертелись в голове, не давая уснуть.
С Сергеем у них дело быстро пошло к свадьбе. За эти полгода Алена все надеялась, что Лариса Юрьевна оттает, привыкнет к ней. Но легче не становилось — каждая встреча превращалась в настоящую пытку.
— Сереженька, ты точно не торопишься? — однажды подслушала Алена разговор на кухне. — Ты же молодой, красивый, с хорошей работой. Мог бы найти кого и получше.
— Мам, я люблю Алену, — тихо ответил Сергей.
— Любовь — дело хорошее, но надо и о будущем думать, — не унималась мать. — Мой сын достоин лучшего! Сейчас столько приличных девушек вокруг, из нормальных семей, обеспеченных. А у этой что? Мамаша-училка в деревне.
Алена застыла у стены, боясь даже дышать. Сердце колотилось, как бешеное, а к глазам подступили слезы. Но самое обидное — это молчание Сергея. Он не заступился, ничего не возразил, просто промолчал.
— Да ты не парься, — отмахивался Сергей, когда Алена рассказала ему, что слышала. — Мама у меня характер такой имеет, всегда такая была. Просто не бери в голову.
— Как не брать? Она же прямым текстом и меня, и маму мою поливает грязью!
— Ну прям уж грязью, — поморщился Сергей. — Ты драматизируешь. Она просто за меня переживает.
Свадьбу сыграли без особого размаха. Лариса Юрьевна на празднике ходила с таким лицом, будто у нее зуб болит, всем своим видом показывая, что считает этот брак большой ошибкой. Нина Федоровна, приехавшая порадоваться за дочь, старательно игнорировала косые взгляды новой родственницы.
— Не переживай, Аленушка, — говорила мать, обнимая дочь. — Главное, чтобы вы с Сережей друг друга любили и уважали. А остальное как-нибудь образуется.
Родители Сергея подарили молодым квартиру, где они и поселились после свадьбы. Вроде и радоваться надо такому подарку, но Алена быстро поняла, что для Ларисы Юрьевны это просто еще один повод считать, что у нее есть право вламываться к ним в любое время и командовать.
— Я вам эту квартиру купила, между прочим, — заявляла свекровь, когда Алена пыталась намекнуть, что неплохо бы предупреждать о визитах заранее. — Имею полное право проверять, как вы тут хозяйство ведете.
Она заходила без звонка, шарила по всем углам и вечно переставляла вещи.
— Вот так гораздо лучше, — говорила она, двигая вазу с подоконника на журнальный столик. — У вас просто вкуса никакого, а я знаю, как надо красиво.
Алена несколько раз пыталась поговорить с Сергеем, объяснить, что ей неприятно такое вторжение в их личную жизнь, но муж только рукой махал.
— Ну мама же, — говорил он. — Она добра нам хочет.
Жизнь становилась все труднее с каждым новым визитом свекрови. Алена чувствовала себя не хозяйкой, а каким-то квартирантом в собственном доме. А Лариса Юрьевна как будто специально цеплялась к ее деревенскому происхождению при каждом удобном случае.
— Может, у вас в деревне так заведено, — сказала она, застав Алену за мытьем посуды, — но нормальные люди посудомойкой пользуются.
— У нас ее нет, — буркнула Алена сквозь зубы.
— Сережа! — тут же развернулась свекровь к сыну. — А что же вы посудомойку не купили? Я же тебе денег давала!
— Мы пока не успели, — промямлил Сергей, старательно не глядя на жену.
Алена только вздохнула. Опять двадцать пять. Муж опять не сказал матери, что они решили потратить эти деньги на что-то более нужное.
Как-то Алена пригласила свою маму в гости. Нина Федоровна привезла гостинцев — соленья домашние, варенье, овощи с грядки свежие. И надо же было такому случиться, что именно в этот день и Лариса Юрьевна нагрянула без предупреждения.
— А, деревня пожаловала, — скривилась она, увидев Нину Федоровну. — Надеюсь, вы хоть руки после своих грядок помыли?
Алена аж зубами скрипнула, но скандалить при матери не хотелось. Нина Федоровна только улыбнулась и продолжила готовить стол, словно ничего не услышала.
— И чем твоя мать там в деревне занимается, в огороде ковыряется? — продолжала наседать Лариса Юрьевна, обращаясь к Алене. — Хоть деньги-то она какие-то зарабатывает? Или только картошку выращивает?
— Моя мама — уважаемый педагог, — тихо, но твердо ответила Алена. — У нее много учеников, которые ее любят и ценят.
— Учитель? — фыркнула свекровь. — Нашла чем гордиться. Гроши получает, да еще и в деревне. Вот я — директор турагентства, у меня свой бизнес.
После этого случая Алена долго не могла прийти в себя. Ей было стыдно перед мамой, что не смогла оградить ее от этих гадостей.
— Да ладно тебе, доча, — успокаивала ее Нина Федоровна по телефону на следующий день. — Я все понимаю. Ты просто не обращай внимания на такие выпады.
Да как тут не обращать внимания, когда каждый раз со свекровью превращается в настоящую битву? Алена изо всех сил пыталась держать себя в руках, но с каждым днем это становилось все сложнее.
А потом случилось то, что переполнило чашу ее терпения окончательно. Лариса Юрьевна позвала их с Сергеем на ужин. Вначале все шло не так уж плохо, свекровь даже похвалила новую стрижку Алены, чего раньше вообще никогда не бывало. «Неужели лед тронулся?» — с надеждой подумала Алена.
Но во время разговора об отпуске, когда Алена сказала, что хотела бы съездить на море, Лариса Юрьевна закатила глаза к потолку.
— Всем, конечно, подавай Турцию с Египтом. А что в деревню к матери не хочешь поехать? Там же так хорошо, воздух свежий, огород, — съязвила свекровь.
— Я к маме езжу регулярно, раз в два месяца минимум, — спокойно ответила Алена. — И действительно, там очень хорошо. Мама выращивает чистые овощи и фрукты, которыми нас с Сережей кормит.
— Ой, прямо благодетельница! — всплеснула руками Лариса Юрьевна. — А позвони-ка своей мамашке деревенской, пусть приезжает уборщицей ко мне работать! Я как раз кого-то ищу в офис.
Алена вскинула голову, не веря своим ушам. Сергей рядом дернулся, но промолчал, только улыбнулся как-то криво.
В комнате стало тихо. Алена медленно отложила вилку, вытерла рот салфеткой и посмотрела прямо в глаза свекрови.
Что-то щелкнуло внутри. Алена вдруг ощутила удивительное спокойствие. Ни злости, ни обиды — просто ясное понимание того, что нужно делать. Она молча поднялась из-за стола, вышла из кухни и направилась в спальню.
Сергей с Ларисой Юрьевной остались сидеть, недоуменно переглядываясь. До них доносились звуки открываемых шкафов и выдвигаемых ящиков. Через несколько минут Сергей не выдержал и пошел посмотреть, что происходит.
Алена методично вытаскивала из шкафа вещи Сергея и складывала их в большой чемодан, который стоял раскрытым на кровати.
— Ты что делаешь? — растерянно спросил муж, прислонившись к дверному косяку.
Алена даже не обернулась, продолжая складывать его рубашки и брюки.
— Алён, ты что, шутишь? — пробормотал Сергей, когда до него начало доходить, что происходит.
Алена молча закрыла чемодан, защелкнула замки и поставила его на пол. Потом собрала с тумбочки ключи, кошелек и телефон мужа, положила все это сверху на чемодан и выкатила его в коридор.
Лариса Юрьевна к этому моменту уже стояла в гостиной, наблюдая за происходящим с нескрываемым изумлением.
— Что здесь происходит? — с недоумением спросила свекровь. — Сережа?
Алена повернулась к свекрови и спокойно сказала Сергею:
— Убирайся к своей мамаше, а мою не трогай.
Лариса Юрьевна несколько секунд стояла с открытым ртом, явно не веря своим ушам. Потом лицо ее исказилось от гнева, и она буквально взорвалась:
— Да как ты смеешь?! Ты кем себя возомнила? Деревенщина! Да ты ничего не добьешься без моего сына! Ты неблагодарная! Он тебя содержит!
Алена усмехнулась. Эта вспышка свекрови больше не пугала ее. Столько лет терпела этот бесконечный поток унижений, а сейчас ей было почти смешно наблюдать, как Лариса Юрьевна брызжет слюной, размахивает руками и кричит, словно базарная торговка.
— Я зарабатываю в разы больше твоего сына, — спокойно ответила Алена. — Так что теперь думайте, на чьей шее вы сидели.
Лариса Юрьевна побагровела еще сильнее, если это вообще было возможно.
— Да ты… да как… да я… — задыхалась свекровь от возмущения.
— Алена, ты что творишь? — вмешался Сергей. — Как ты разговариваешь с моей мамой?
— А как она разговаривает с моей? — парировала Алена. — Три года я терпела, три года надеялась, что ты наконец встанешь на мою сторону. Но ты, похоже, так и собираешься быть маменькиным сынком до старости. Так что забирай свои вещи и проваливай. Возвращайся под крылышко к мамочке.
— Алён, да ладно тебе, ты же понимаешь, что мама просто пошутила, — попытался сгладить ситуацию Сергей. — Она не со зла.
— Не со зла? — Алена даже рассмеялась. — Три года систематических унижений — это шутка такая? А знаешь, что я поняла? Если муж не защитил тебя однажды, он не сделает этого никогда.
— Ты сейчас просто на эмоциях, — Сергей попытался обнять жену. — Давай успокоимся, поговорим.
Алена отстранилась.
— Поздно, Сережа. Собирай свои вещи и уходи.
— Куда это он пойдет? — вмешалась Лариса Юрьевна. — Это наша квартира!
— Она оформлена на мое имя, — ответила Алена. — Можете проверить.
— Что? — Лариса Юрьевна растерялась. — Сережа, это правда?
Сергей смущенно кивнул.
— Но мы же тебе ее подарили! — возмутилась свекровь. — Как она может быть оформлена на эту… эту…
— Дарственная оформлена на меня, — сказал Сергей. — А я оформил квартиру на Алену, когда мы поженились.
— Ты идиот! — взвизгнула Лариса Юрьевна. — Она тебя развела! Обобрала! А ты и повелся! Какой же ты дурак!
Алена молча наблюдала за этой сценой. Ей было странно, что она так долго терпела этих людей в своей жизни. Что мешало ей раньше поставить свекровь на место? Что мешало увидеть, каким бесхребетным на самом деле был Сергей?
Пока свекровь с сыном переругивались, Алена открыла входную дверь.
— Выметайтесь, — сказала она. — Оба.
— Алён, перестань, — Сергей попытался снова успокоить жену. — Давай поговорим, все обсудим. Не руби с плеча.
— Ты три года не мог просто сказать своей матери, чтобы она относилась ко мне с уважением, — ответила Алена. — Я не вижу смысла в дальнейших разговорах.
— Алён, ну пожалуйста…
Но Алена была непреклонна. Сергей в последний раз попытался переубедить жену, но дверь перед ним закрылась с такой силой, что спорить больше не было смысла.
Оставшись одна, Алена прислонилась спиной к двери и медленно сползла на пол. Она ожидала, что сейчас ее накроет волна сожаления или страха перед будущим. Но вместо этого пришло удивительное чувство облегчения. Словно тяжелый камень, который она так долго носила на сердце, наконец свалился.
Алена села на диван и впервые за долгое время почувствовала себя свободной.
Первым делом она позвонила матери.
— Мам, я выгнала Сергея, — сказала Алена, как только Нина Федоровна взяла трубку.
— Что случилось? — встревожилась мать.
Алена кратко рассказала о том, что произошло. Нина Федоровна выслушала молча.
— И как ты себя чувствуешь? — спросила она наконец.
— Удивительно, но хорошо, — честно ответила Алена. — Как будто гора с плеч.
— Тогда все правильно, — сказала Нина Федоровна. — Я всегда говорила: лучше одной, чем с кем попало.
— Знаешь, я все это время пыталась сохранить семью, — задумчиво сказала Алена. — А сейчас думаю, что не было никакой семьи. Был Сергей с его мамашей с одной стороны и я — с другой.
— Возможно, — согласилась Нина Федоровна. — Но ты не вини себя. Ты делала все, что могла.
— И Сергея не виню, — вздохнула Алена. — Он просто слабак. Всю жизнь под маминой юбкой просидел, так и не вырос.
После этого разговора Алена почувствовала себя еще лучше. А еще через пару часов пришло сообщение от Сергея: «Я зайду завтра за остальными вещами. Прости, если можешь».
Алена не ответила.
Следующая неделя прошла в хлопотах. Алена сменила замки в квартире, собрала оставшиеся вещи Сергея в коробки и оставила их у консьержки внизу, подала заявление на развод. А еще заблокировала номера свекрови и мужа.
Лариса Юрьевна пыталась прорваться в квартиру — скандалила у двери, стучала, грозилась вызвать полицию. Но, получив от Алены через дверь четкий ответ, что на нее оформлена дарственная, и если она не прекратит шуметь, полицию вызовет сама Алена, свекровь угомонилась.
Сергей тоже пытался связаться — писал с разных номеров, караулил у подъезда. Но Алена была непреклонна. Она понимала, что если даст слабину, то все вернется на круги своя.
Прошел месяц. Алена сидела на кухне и пила чай, когда раздался звонок телефона. Номер был незнакомый.
— Алло? — осторожно ответила она.
— Алена, это Сергей, — раздался в трубке знакомый голос. — Пожалуйста, не бросай трубку.
Алена молчала.
— Я только хотел сказать, что подписал бумаги на развод, — продолжил Сергей. — И… и извиниться. Ты была права. Я должен был встать на твою сторону. Просто я… я не знаю. Было проще промолчать, чем спорить с мамой.
— Да, проще, — наконец ответила Алена. — Только это называется трусостью, Сережа.
— Я знаю, — вздохнул Сергей. — Просто хотел, чтобы ты знала — я понимаю, что был неправ.
— Спасибо за звонок, — сказала Алена после паузы. — Удачи тебе.
И положила трубку. Не было ни злости, ни обиды — только спокойное понимание, что эта глава ее жизни закрыта.
Через два месяца Алена официально стала свободной женщиной. Больше не было скандалов, претензий и ощущения, что ее постоянно оценивают и находят недостаточно хорошей. Она пригласила маму погостить — уже без опасений, что в любой момент может ворваться свекровь с новой порцией колкостей и оскорблений.
Нина Федоровна, увидев дочь, ахнула:
— Аленушка, ты прямо светишься! Похорошела, помолодела!
Алена обняла мать и улыбнулась. Она действительно чувствовала себя счастливой. И пусть впереди ждала неизвестность — это была ее жизнь, и только она решала, как ее прожить.
— Знаешь, мам, — сказала Алена, разливая чай, — я многое поняла за эти месяцы. Главное — нельзя позволять другим определять твою ценность. И если человек не уважает тебя и твою семью — значит, ему не место в твоей жизни. Даже если это твой муж.
Нина Федоровна улыбнулась и взяла дочь за руку.
— Горжусь тобой, доченька. Всегда знала, что вырастила сильную женщину.
