— Я был доволен тем, как ты заботишься о маме. А в остальном… Мне было достаточно комфортно.
— И ты не чувствуешь даже капли вины? За то, что обманывал меня все эти годы? Заставил уйти с работы, поверить в твою любовь?
— Марк, твоя мама умерла, — голос Веры дрожал в телефонной трубке. — Я звоню уже час!
Семнадцатый набор наконец-то дал результат — муж ответил. В трубке было слышно музыку и женский смех.
— Что? Не может быть, — его голос прозвучал растерянно. — Когда?
— Да говорю же, около часа назад. Она уснула после обеда и… просто не проснулась. Я вызвала скорую, но они только констатировали смерть.
— Еду, — коротко бросил Марк и отключился.
Вера медленно опустила телефон и снова села рядом с кроватью свекрови. Ещё недавно Инна Юрьевна лежала здесь, такая спокойная, умиротворенная, словно действительно просто спала. А сейчас её увезли в морг.
Врачи сказали, что сердце остановилось во сне — быстро, безболезненно.
Марк появился только через три часа явно выпивший, от него пахло какими-то сладкими духами. Вера машинально отметила это, но не анализировала. Не осознавала. Он молча прошел в комнату матери, постоял над пустой кроватью, потом вернулся на кухню, где Вера бессмысленно гоняла по кружке давно остывший чай.
— Как она умерла? Умерла? — спросил он, словно сам себе не веря.
— Тихо, во сне, — тихо ответила Вера. — Я не думала, что это случится так скоро. Сегодня она даже немного поела в обед…
— Ну что ж, — Марк сел напротив, устало потер лицо. — Я знал, что это случится рано или поздно. Она хоть не мучилась?
Вера покачала головой, глядя, как меняется муж. В его лице, полном скорби, было и что-то ещё. Непривычная холодность, совершенно ему не свойственная.
Марк организовал похороны на удивление быстро и четко — видно было, что давно всё продумал. В день похорон было холодно и ветрено, лужи стянуло тонким ледком. Типичный ранний март. Людей на кладбище собралось немного — несколько пожилых коллег Инны Юрьевны, пара соседей, брат Веры и двое мужчин, которых Марк представил как партнеров по бизнесу.
Поминки прошли тихо, дома, по-скромному. Когда последние гости разошлись, Вера осталась на кухне — мыла посуду, машинально перебирая в уме дела на завтра. Марк зашел, налил себе стопку, сел за стол.
— Ты мне больше не нужна, — вдруг произнес он ровным голосом. — Ты свою миссию выполнила, а теперь мы разводимся.
Вера застыла с тарелкой в руках. Звякнула посуда в раковине.
— Что?..
— Я говорю, что наш брак закончен, — спокойно повторил Марк. — Завтра мой юрист привезет документы. Подпишешь без вопросов — разойдемся по-хорошему.
Вера медленно вытерла руки, повернулась к мужу.
— Но… почему? Что происходит, Марк?
Он отпил из стопки, посмотрел на нее с легкой насмешкой.
— А ты правда не понимаешь? Мама умерла. Ты свою роль сыграла. Теперь мне нужно двигаться дальше.
— Какую роль? О чем ты говоришь? — Вера почувствовала, как начинают дрожать руки.
— Роль сиделки, — спокойно ответил Марк.
Вера познакомилась с Марком в больнице пять лет назад. Она тогда второй год работала медсестрой в неврологическом отделении. Работа тяжелая, нервная, зарплата — слёзы. Но другой судьбы для себя Вера не представляла. В медицинский институт не смогла поступить, не добрала баллов, пошла в медучилище. Зато брат Павел, на шесть лет старше, выучился на терапевта. Работал в той же больнице.
Марк появился в их отделении холодным ноябрьским вечером. Высокий, подтянутый, с волевым подбородком — одним словом, красавец. Он навещал мать, Инну Юрьевну, учительницу литературы на пенсии, которая попала в больницу с инсультом. Женщину привезли уже второй раз за полгода, и прогнозы были неутешительные.
Вера сама не заметила, как начала задерживаться в палате, где лежала Инна Юрьевна, дольше, чем требовалось. А Марк, как по часам, приезжал вечером, всегда с цветами и фруктами. Медсестер он не игнорировал, как большинство посетителей, а напротив, благодарил за работу, интересовался состоянием матери, внимательно слушал рекомендации.
— У вас такие добрые глаза, — сказал он однажды Вере после того, как она помогла Инне Юрьевне умыться. — Знаете, в наше время редко встретишь такой искренний взгляд. Вы, наверное, любите свою работу, да?
Вера смутилась. Непривычно было слышать комплименты от такого солидного мужчины.
— Стараюсь делать свое дело хорошо, — ответила она. — Ваша мама — сильная женщина. Она обязательно поправится.
После этого разговора что-то изменилось. Марк стал приносить конфеты и для персонала, стал чаще улыбаться Вере, однажды дождался ее после смены.
— Может, поужинаем вместе? — предложил он тогда. — У меня непростой период в жизни, и мне бы очень хотелось поговорить с понимающим человеком.
Вера собиралась отказаться — она никогда не заводила отношений с родственниками пациентов. Но что-то в глазах Марка — усталость и одиночество — заставило ее согласиться.
За ужином в уютном ресторанчике неподалеку от больницы Марк рассказал, что владеет небольшим издательством и типографией, что недавно ему исполнилось 38, что был женат, но развелся пять лет назад, детей нет. А еще — что мать для него единственный близкий человек.
— Знаешь, — вдруг сказал он, переходя на «ты», — я увидел тебя и понял — все будет хорошо. Что-то в тебе есть… настоящее. Прости за откровенность, но, кажется, я влюбился с первого взгляда.
Вера не знала, что ответить. Ей было 24, и за спиной — только одни серьезные отношения, которые закончились два года назад, когда жених внезапно уехал на заработки в Сибирь, да так и остался там с новой семьей.
Татьяна Викторовна, старшая медсестра отделения, первая заметила перемены.
— Верочка, ты там аккуратнее, — сказала она как-то после смены. — Этот франт, который к матери ходит… Уж больно он гладкий. Такие обычно до первой трудности, а потом — поминай как звали.
— Да что вы, Татьяна Викторовна! — возмутилась Вера. — Марк Антонович такой внимательный сын! Каждый день к матери ездит, с работы срывается. Где вы сейчас такое увидите?
— Вот и я о том же, — вздохнула Татьяна Викторовна. — Больно правильный. Будто на кастинг в «заботливые сыновья» пришел. Ну да бог с ним. Только сердце береги.
Но сердце Веры уже было не в ее власти. Цветы, комплименты, звонки и встречи — всё это закружило ее, как осенний ветер кружит опавшие листья. А через полтора месяца после знакомства Марк сделал предложение.
— Выходи за меня! — сказал он. — Я один в большом доме, мама, когда выпишут, будет с нами.
— Так быстро? Мы же почти не знаем друг друга, — засомневалась Вера.
— А зачем тянуть? Когда знаешь, что это твой человек — зачем откладывать счастье? Мама о тебе так хорошо отзывается. Ты ей очень нравишься! Знаешь, она всегда мечтала о дочери…
Павел, когда узнал о скоропалительной свадьбе, был категорически против.
— Верка, ты с ума сошла? — возмущался он. — Два месяца знакомства! Что ты о нем знаешь? Он зачем торопится? Что-то нечисто!
— Паша, ну сколько можно? — обижалась Вера. — Я уже взрослая! Он любит меня, я его, его маме я нравлюсь. Что плохого?
— А с работы зачем уходить? Ты же всегда любила свое дело!
— У меня будет другое дело, — парировала Вера. — Семья! Может, и дети скоро…
Свадьбу сыграли скромную — Марк сказал, что не до пышных торжеств, когда мать болеет. Инна Юрьевна к тому времени уже выписалась и жила дома, хотя передвигалась с трудом. На церемонии она была в кресле-каталке, но счастливая и умиротворенная.
— Сыночек наконец-то нашел настоящую женщину, — говорила она, пожимая руку Вере слабой, но все еще изящной рукой. — Теперь я спокойна за него.
Первый год был почти безоблачным. Большой двухэтажный дом на окраине города, куда Вера переехала после свадьбы, требовал забот, но они были ей в радость. Инна Юрьевна оказалась интересной собеседницей, когда позволяло здоровье, рассказывала о книгах, о своих учениках.
Марк много работал, но всегда звонил, интересовался, как дела дома, часто привозил подарки — то духи, то конфеты, то новое платье для Веры.
— Ты счастлива со мной? — спрашивал он иногда вечерами, когда они оставались одни в спальне.
— Конечно, — отвечала Вера. И это была правда. Почти правда. Иногда она скучала по больнице, по общению с коллегами, по тому чувству, что делаешь что-то важное.
Но кое-чего ей всё же не хватало. Время от времени она спрашивала:
— А дети? — как-то раз осторожно спросила она. — Мы ведь говорили, что хотим детей…
— Конечно, милая! — улыбнулся Марк. — Но не сейчас, ладно? Маме нужно окрепнуть. Она хоть и старается не показывать, но ей тяжело. А ребенок — это шум, беспокойство. Давай подождем, хорошо?
И Вера соглашалась. Она видела, что состояние Инны Юрьевны нестабильно, что свекрови действительно нужен покой.
На второй год их брака случился второй инсульт. Не такой сильный, как первый, но Инна Юрьевна стала заметно хуже передвигаться, речь стала более невнятной.
Вера теперь проводила с ней почти всё время — помогала умываться, одеваться, готовила специальную еду, делала массаж. Инна Юрьевна старалась не быть обузой, часто повторяла: «Вера, ты настоящий ангел. Не представляю, как бы мы без тебя справлялись».
Марк теперь приезжал домой всё позже. «Проекты, деловые встречи, контракты» — объяснял он. Иногда от него пахло дорогим женским парфюмом — «Был с клиентами в ресторане, там накурено» — отмахивался он. Вера старалась не думать о плохом.
Еще через год Инна Юрьевна уже не вставала с постели. Вера полностью погрузилась в уход за ней, и это оставляло мало времени на всё остальное — на себя, на мужа, даже на размышления о странностях в его поведении.
Марк теперь мог не появляться дома по нескольку дней. «Командировки» — коротко объяснял он.
— Я люблю другую женщину, — продолжил Марк, глядя куда-то поверх головы Веры. — Ее зовут Ада. Она работает в моем издательстве. И она ждёт ребёнка. Моего ребёнка.
— У тебя… была другая? — Вера почувствовала, как земля уходит из-под ног. — Сколько?
— Около года. Да какая тебе разница? Даже если бы не она, мы бы всё равно развелись, ты мне не нужна, понимаешь? А ещё и Ада… — он пожал плечами. — Хотим пожениться, пока живота не видно. Документы на развод будут завтра. Подпишешь — и всё, свободна.
— Свободна? — Вера схватилась за край стола, чтобы не упасть. — Куда мне идти? У меня нет ничего! Ни работы, ни жилья!
— Это твои проблемы, — отрезал Марк. — Неделю можешь пожить здесь, потом ищи себе что-нибудь. К брату иди или к подружкам своим.
Вера смотрела на него, не узнавая. Неужели это тот самый мужчина, которого она любила все эти годы? Который, казалось, любил ее?
— Я ничего не понимаю, — прошептала она. — Почему? За что? Что я сделала не так?
— Ничего, — Марк встал, подошел к окну. — Ты была идеальной. Именно такой, как я и рассчитывал.
— Рассчитывал? — в ее голосе послышались первые нотки понимания. — Что ты имеешь в виду?
Марк обернулся, смерил ее взглядом.
— Помнишь, как мы познакомились? В больнице. Я заметил, как ты заботишься о матери — не просто выполняешь обязанности, а вкладываешь душу. И тогда понял — вот то, что мне нужно. Для мамы, конечно, — он улыбнулся почти по-детски искренне. — Ей требовался постоянный уход, преданность, забота. Сиделка за деньги никогда не будет относиться так, как близкий человек. А ты — молодая медсестра, добрая, отзывчивая, без особых запросов… Идеальная невестка для больной матери!
Вера почувствовала, как к горлу подступила тошнота.
— Хочешь сказать… Ты женился на мне, чтобы я ухаживала за твоей матерью?
— И ты отлично справилась, — Марк кивнул. — Я знал, что не ошибся в выборе. Ты заботилась о ней как никто другой. Мама чувствовала себя любимой до последнего дня.
— А я? — Вера с трудом выдавила слова. — Ты вообще думал обо мне? О моих чувствах?
— Конечно, — он пожал плечами. — Я делал тебе подарки, ты жила в хорошем доме, у тебя было всё необходимое. Вполне достойная компенсация, разве нет?
— Компенсация?! — Вера вскочила. — Ты говоришь так, будто нанял меня! Но я-то думала, что у нас любовь, семья! Ты клялся, что любишь меня!
— Ну, это была необходимая часть, — он поморщился. — Не мог же я просто сказать: «Эй, девушка, не хотите ли стать моей женой, чтобы ухаживать за моей больной матерью до ее смерти?»
— Боже мой, — Вера закрыла лицо руками. — Это какой-то кошмар. Ты четыре года лгал мне. Каждый день, каждую минуту…
— Не драматизируй, — отмахнулся Марк. — В конце концов, ты получила свое. Жила в достатке, была уважаемой замужней женщиной, заботилась о том, кто в этом нуждался. А теперь мама умерла, и наш контракт завершен. Мы оба свободны.
— Контракт?! — Вера почувствовала, как внутри что-то закипает. — Ты воспринимаешь нашу жизнь как контракт?
— А как еще? — он удивленно приподнял брови. — Все отношения — это своего рода контракты. Взаимная выгода. Мама получила уход, ты — обеспеченную жизнь.
— А ты не думал, что я могла любить тебя по-настоящему? Что для меня это не было сделкой?
— Ну, тем лучше, — усмехнулся Марк. — Значит, ты еще и с душой свою часть сделки выполняла. Мама это чувствовала и была счастлива.
— А ты? — тихо спросила Вера. — Ты был счастлив со мной?
Марк на мгновение замешкался, потом пожал плечами:
— Я был доволен тем, как ты заботишься о маме. А в остальном… Мне было достаточно комфортно.
— И ты не чувствуешь даже капли вины? За то, что обманывал меня все эти годы? Заставил уйти с работы, поверить в твою любовь?
— Слушай, — он раздраженно отставил стакан. — Я не просил тебя любить меня. И вообще, что такого ужасного я сделал? Дал тебе дом, обеспечивал, никогда не обижал. А теперь даю возможность начать новую жизнь. Многие женщины о таком и не мечтают…
Вера почувствовала, как что-то внутри нее умирает — последние иллюзии, последние надежды. Человек, с которым она прожила четыре года, которого любила, оказался совершенно чужим.
— Ты чудовище, — тихо сказала она. — А я слепая дура, которая ничего не видела.
— Ну вот, опять драма, — вздохнул Марк. — Давай просто разойдемся цивилизованно. Завтра привезут документы. Подпишешь — и вперед, в новую жизнь.
Вера молча встала и вышла из кухни. Поднялась в спальню, достала телефон, набрала брата.
— Паша? Это я. Прости за поздний звонок. Можно, я к тебе приеду? Прямо сейчас.
— Не плачь, Верунь, — Павел гладил сестру по плечу. — Этот гад тебя не стоит. Поживешь пока у меня, потом что-нибудь придумаем.
Вера сидела на кухне брата, прижимая к себе чашку с чаем и чувствуя себя абсолютно опустошенной.
— Как же я могла так ошибиться, Паш? — тихо спрашивала она. — Четыре года! Всё это время он просто использовал меня.
— Ну кто ж знал, что он такая сволочь, — вздохнул брат. — Хотя, честно говоря, я сразу что-то такое заподозрил. Слишком уж он был идеальным. А в жизни так не бывает.
— Бывает, — Вера слабо улыбнулась сквозь слезы. — Ты вот есть. И мама наша была настоящей. И Инна Юрьевна… Она ведь не знала о его планах, она правда ко мне привязалась.
— Да, она казалась хорошим человеком, — согласился Павел. — Эх, если бы мы тогда знали… Но что теперь вспоминать. Надо думать, что дальше делать.
Вера подняла голову, в глазах появилась решимость:
— Ты прав. Я подпишу документы о разводе, заберу свои вещи и начну заново. Может, получится вернуться в больницу.
— Обязательно получится! — подбодрил ее Павел. — Я уже поговорил с заведующим, пока ты ехала. Он тебя помнит, говорит — возвращайся. Сейчас как раз медсестра в отпуск по уходу за ребенком уходит, место освобождается.
— Правда? — впервые за день Вера почувствовала проблеск надежды. — Ой, Паш, спасибо тебе!
— Да ладно, — он махнул рукой. — Что я, для родной сестры не могу похлопотать? А с жильем что-нибудь придумаем. Поживешь у меня, потом, может, вдвоем снимать будем. Зарплаты сложим — и нормально.
Утром к дому Марка подъехал дорогой автомобиль. Из него вышел холеный мужчина с кожаным портфелем — типичный адвокат из дорогой конторы.
— Вера Николаевна? — спросил он, когда она открыла дверь. — Я от Марка Антоновича. По вопросу развода.
— Проходите, — кивнула Вера, стараясь держаться спокойно.
Юрист прошел в гостиную, разложил на столе бумаги.
— Здесь всё стандартно, — пояснил он. — Развод по обоюдному согласию, без раздела имущества. Пожалуйста, распишитесь вот здесь и здесь.
Вера взяла документы, прочитала внимательно. Всё действительно было просто — она просто подписывает, что не имеет претензий к мужу. И остается ни с чем.
— Скажите, — спросила она у юриста, — а что будет, если я не подпишу?
Мужчина нахмурился, но быстро взял себя в руки.
— Ну, тогда придется разводиться через суд. Это займет больше времени и сил.
— И суд все равно нас разведет, правильно? — уточнила Вера.
— Безусловно. Просто процедура займет месяца два, не меньше.
Вера кивнула, снова посмотрела на документы. Что она получит, если будет тянуть? Нервотрепку, злость, ненависть… А в итоге — все тот же развод.
— Вот, — она подписала оба экземпляра после минутного раздумья. — Передайте Марку, что я уеду к концу недели.
Вера вернулась в больницу через две недели после смерти свекрови. Первый день на работе был странным — будто и не уходила никуда, и в то же время — словно целая вечность прошла. Татьяна Викторовна только обняла ее крепко и шепнула: «Я же говорила, девочка моя. Но ничего, ты еще свое счастье найдешь».
Вечером она шла к брату, у которого временно жила, пока искала съемную квартиру. На душе было пусто и тихо, но эта пустота уже не давила так, как в первые дни. Что делать, если ошиблась так страшно? Только жить дальше.
А через год, когда она уже работала старшей медсестрой и снимала маленькую, но уютную квартиру, на пороге больницы появился Марк — осунувшийся, с погасшим взглядом.
— Вера, здравствуй, — сказал он неловко. — Можно с тобой поговорить?
— Что случилось? — спросила она, непроизвольно отступая на шаг.
— Ада ушла, — он смотрел куда-то в сторону. — Забрала дочку. Сказала, что я слишком много работаю, что у нее нет сил одной с ребенком…
— И? — Вера удивленно приподняла бровь. — Зачем ты мне это рассказываешь?
— Я не знаю, — он неловко переминался с ноги на ногу. — Просто… Ты так хорошо справлялась со всем. С мамой, с домом… Я думал, может…
— Нет, Марк, — она покачала головой, впервые чувствуя в себе настоящую внутреннюю силу. — Моя миссия с тобой завершена. И я не собираюсь начинать новую.
Она повернулась и ушла, не оглядываясь. В конце концов, у каждого своя дорога, и ее дорога теперь вела только вперёд.
