— Завещание я опять переписала. — сказала мать Кате, — ты меня тогда перебаламутила, мозги мне запудрила своей мнимой заботой, вот я и поддалась соблазну… Обделила Верочку. Ну ничего, я вовремя одумалась. Кстати, Катька, зря ты так перед отцом стелешься. Ты знаешь, что он тебя не хотел? А ты ему: «Папочка, папочка». Тьфу!
Катя рассматривала старые фотографии, пролистывала пожелтевшие документы и наткнулась на завещание матери. Девушке стало любопытно. Внимательно, несколько раз перечитав завещание, она загрустила. Оказывается, мама оставила все имущество ее младшей сестре. И об этом Катя узнала случайно, во время праздничного застолья две недели назад.
— Что тебе жаловаться на жизнь Катька? У родителей твоих столько имущества. И квартира в центре города, и гаражи, и дача… Не пропадешь! Богатой наследницей будешь! Вместе с Веркой разделите все и заживете! — говорила тетя Кати, родная сестра матери.
— Что делить-то? — возражала мама, — мы уже с отцом решили. Все Верке достанется. Она младшая. Катька — старшая, она не пропадет. А у Верки нет ничего. Я и завещание уже написала, чтобы после моей смерти дележек никаких не было…
Катя с большим трудом сдержала рвущиеся наружу эмоции. Опять? Опять все Верке, а ей — ничего? Именно тогда, наверное, в душу всегда покойной и услужливой Кати черной змеей вползла ненависть. Ненависть ко всем, кто ее окружает.
Катя была старшим ребенком. Через пять лет родилась Вера. Родители восхищались младшей дочерью, хвастались ее достижениями, а трудолюбивую и ответственную Катю будто бы не замечали. Верочка на музыку пошла, Верочка первую медаль в спорте выиграла, Верочка за четверть пятерку получила. А отличница Катя могла бы и получше учиться.
— За красивые глазки тебе оценки ставят. — говорила ей мама. — Ничего ты своим трудом не заработала.
— Мам, меня хвалят учителя, — робко говорила родительнице Катя, — Галина Викторовна говорит, что одноклассникам с меня пример брать надо!
Мать от Кати только отмахивалась. Отец тоже внимания на девочку не обращал. А потом в жизни Верочки закончились и музыка, и медали, и пятерки, начались пьянки, гулянки и парни. Но и тогда Верочка осталась любимой дочерью.
Родители почему-то решили, что за загулы младшей должна отвечать старшая.
— Это ты не досмотрела, — втаскивая пьяную Веру в коридор, кричала мать, — тебе ничего доверить нельзя! Я же попросила присматривать за ней. Зачем ты её отпустила гулять? Прекрасно ведь знаешь, что у неё за компания. Тысячу раз ведь этот вопрос обсуждали!
— Мама, а что мне нужно было, силой ее из дома не выпускать? — спросила Катя, — я пыталась её остановить, просила остаться дома, но она надо мной только посмеялась, сказала: «Не лезь не в своё дело». Просто собралась, хлопнула дверью и ушла! Мама, тебе не кажется, что пора перестать её контролировать? Она — взрослый человек, у неё должна быть своя голова на плечах. Пусть живёт, как хочет! Если человек не хочет губить свой организм всякой гадостью, то его насильно не заставишь. Я, например, не выпиваю…
— Ой, замолкни, — рявкнул отец Кати, — ещё не хватало, чтобы ты в одиночестве алкоголем наливалась! Друзей-то у тебя нет, ты ни с кем не общаешься. У Верочки очень много приятелей, вот она и страдает от своего умения находить с людьми общий язык! Доченька, тебе плохо? Сейчас я принесу тебе тазик.
— Вот знала ведь ты, что именно так всё закончится, — уже позже, после того как Веру уложили спать, выговаривала мать Кате на кухне, — знала и всё равно не настояла на том, чтобы Верочка осталась дома! Надо было собой выход ей загородить, надо было дверь запереть, надо было её силой, в конце концов, удержать! Ребёнок здоровье себе напрочь угробил, у неё скоро проблемы с желудком начнутся. Ты будешь с ней по больницам скакать? Ну, что молчишь?
Катя очень долго терпела. Сначала девочка, а потом и девушка, молча сносила нападки и оскорбления. Документы, найденные случайно, стали последней каплей.
Катя первой упорхнула из родительского гнезда. Она выучилась, вышла на работу, даже замуж вышла. Родители все это время носились с Верочкой, как с писаной торбой. Младшая отчаянно сопротивлялась — скандалила, сбегала из дома, ругалась с матерью и бойкотировала отца. За что-то Вера мстила сестре: то номер ее на каком-то сомнительном сервисе для знакомств разместит, то смс-ку страшную, с проклятиями, пришлет.
До Кати никому никакого дела уже давно не было. К ней на свадьбу родители заглянули всего на пол часика, потом поехали знакомиться с женихом любимой Верочки. Так совпало, два важных события выпали на один день, и родители решили, что их присутствие на свадьбе старшей вовсе не обязательно.
Они не вмешались, когда у Кати начались проблемы с супругом. Замуж девушка вышла неудачно, почти что за первого встречного. Муж ее поколачивал, унижал, поднимал руку и на маленького сына. Терпела она долго, а потом не выдержала, пришла к матери и ей пожаловалась. Но поддержки там не нашла.
— Мама, совсем жизни не стало, — впервые пожаловалась родительнице Катя, — Борька совсем с катушек слетел! Пашку вчера отлупил, мне досталось. Мам, можно мы вернёмся хотя бы на время? Я устроюсь на работу, Пашу, попробую в садик отдать. Мы вас не стесним, я не буду лишний раз вас о чём-то просить!
— Катерина, мы тебя заставляли выходить замуж за этого Бориса? — спросила у Кати мать, — мы ведь тебя с ним женихаться заставляли сама такого выбрала, а от нас теперь чего хочешь? Мы, Катя, через год с отцом уходим на пенсию, самим жить как-то нужно, кормить тебя и твоего ребёнка не на что. Верочке помогаем, очень надеемся, что она в этом году все-таки институт закончит. Ты прекрасно, Катя, знаешь, сколько мы платим за учёбу Веры!
Катя и это унижение проглотила. Просто ушла, ничего матери не сказав. Выплывала сама, подруга только помогала, чем могла. От мужа-тирана Катя с маленьким сыном сбежала к ней, жила почти два года, потихоньку налаживая свою жизнь. Работала, каждую копейку свободную откладывала. С матерью и отцом не общалась, первая не звонила, и те на связь тоже выходить не торопились. Хоть и прекрасно знали номер телефона старшей дочери, Катя много лет его не меняла.
Почти десять лет Катя не общалась с матерью, матерью и отцом. За это время многое изменилось. Пашка подрос, она сама достигла определенных карьерных высот, прекрасно зарабатывала и заканчивала выплачивать ипотеку и теперь уже ни в чьей поддержке не нуждалась. О Вере знала мало, та вроде бы работала, была замужем. Попыток связаться с сестрой Вера не предпринимала.
Мать Кате позвонила неожиданно. Вспомнить о старшей дочери заставили обстоятельства — пенсии на жизнь не хватало, львиная ее доля уходила на лекарства. У Кати сердце от жалости сжималось, когда она выслушивала жалобы матери.
— Совсем туго стало. — Говорила ей родительнице. — Уже забыли, когда с отцом колбасу последний раз покупали. Нет денег на нее. Дочка, не хотела я тебе звонить, да и отец велел тебя не беспокоить, но нужда заставляет… Ты, может быть, приедешь? Сколько лет мы с тобой не виделись…
Катя рванула в магазин, набила продуктами пакеты и вместе с сыном поехала к родителям. Так и произошло их примирение. Заботу о матери с отцом Катя полностью взяла на себя. От них она узнала, что Вера им ничем не помогает, навещает редко, в основном только звонит.
— Нет у неё времени. — объясняла мать. — Своя семья, заботы, дом. Да мы и не в обиде, да, отец? Всё понимаем. Не обязана Верочка нас с ложки кормить. А ты, Катя, приезжай почаще, Пашка пусть заглядывает. Когда по хозяйству поможет, уборку сделает или полы протрёт. Мне уже нагибаться тяжело, я после уборки три дня разогнуться не могу.
Забота о родителях лежала на плечах Катерины и ее сына. Родителям давно за семьдесят. Они живут одни, но Катя с сыном принимала активное участие в их жизни. Привозила продукты и лекарства, оплачивала походы в больницы, делала ремонт в квартире и отправляла на море. И никогда даже благодарности взамен не просила.
По первому зову Катя неслась к родителям. Лежала вместе с матерью в больнице, делала перевязки отцу и раз в неделю мыла полы. После объявления о завещании, составленном в пользу младшей сестры, ничего не изменилось. Катя все также покупала продукты и для себя, и для стариков, готовила в два раза больше еды и закупалась лекарствами.
— Мама, наверное, не думала мне об этом сообщать, — жаловалась подруге Катерине, когда они вместе обедали в просторной столовой, — я ведь и завещание это совершенно случайно нашла. А потом разговор матери и тети подслушала…
— А почему все Верке перешло? Только потому, что она младшая? Так она ведь не заботиться о твоих стариках? Верка больше своей жизнью живет. А вы с сыном по каждому зову мотаетесь и тут такое, — заступалась подруга за Катю.
— Ты не понимаешь. Дело даже не в наследстве. Мне обидно, что все это провернули без меня. Это же не сейчас произошло, они провернули это еще пять лет назад. За моей спиной, понимаешь? Мне даже не сказал никто! Я ведь матери с отцом помогаю не из-за денег или квартиры, я забочусь о них, потому что они — мои родители. Они вырастили меня, — возмущалась Катя и отодвигала тарелку с едой.
— Нехорошо получилось. А Верка что говорит? – расспрашивала подруга.
— Больно просто, обидно. Дело ведь не в деньгах, а в отношении. Знаешь, что самое обидное? Я с мамой даже разговора о наследстве никогда не заводила. Оно мне особо и не нужно было…
— А зря! Надо было заводить. Что тут такого? Кто, если не ты, должен получить эту квартиру? Ты не только силы, но и деньги тратишь на родителей. Они это должны понимать. А Верочка появляется раз в неделю, принесет маленький тортик, сама же его съест и домой вернется. Твоя Верочка даже палец о палец не ударит, — громко возмущалась подруга.
Может быть, подруга не разделяла ее боли, но Катя чувствовала себя покинутой. Ей казалось, что ее обманули самые близкие люди. Те, кому она доверяла больше всех, на кого рассчитывала в трудной ситуации и кому рассказывала тайны. Они отвернулись от нее, подвели, вонзили нож в спину.
— Бабушка квартиру нам не оставит. — говорила Катя сыну, когда он пришел из университета.
Она решила, что о завещании он должен узнать от нее. Она надеялась, что новость не повлияет на отношение ее сына к бабушке с дедушкой. Но все равно переживала.
— А кому оставит? – спрашивал Павел, единственный сын Катерины.
— Тете твой, тете Вере.
— Почему ей?
— Бабушка так решила. Это ее имущество. И квартира, и дача, и гаражи. Все достанется тете Вере. А у нас есть свое жилье. Не показывай бабушке, что ты знаешь. А то вдруг распереживается, сердце прихватит…
— Я ничего не скажу, — сын уткнулся в тарелку и на этом разговор закончился.
Катя дождалась пока Павлик уйдет в свою комнату, помыла посуду и дала волю эмоциям. Слезы катились градом от обиды и падали на стол. Она думала о матери, об отце, о сестре, о детстве. Ей казалось, что вся ее жизнь была посвящена родителям. Даже когда родился Павлик, она находила время на готовку на две семьи, уборку раз в неделю и ремонт.
Недели шли друг за другом, и Катя смирялась с обидой. Каждый раз, когда она виделась с сестрой или навещала родителей, то вспоминала застольную беседу, найденное позже завещание в кипе бумаг и вопросы матери о заботе, но не подавала виду, не спорила и не ругалась.
— Катя, отвези меня сегодня к нотариусу! — внезапно утром раздался звонок матери.
Катя, увидев на экране «Мама», встревожилась и подумала о плохом. Но мама была здорова и просила отвезти по делам.
— Мама, что случилось? — успокаиваясь, спросила Катя.
— Мне нужно переписать завещание. Я подумала и решила, что перепишу все имущество на тебя и на Павлика. Так будет правильнее.
Катя не стала спорить. Отказываться от имущества ради образа хорошей девочки в глазах матери ей казалось неуместным. Если мама что-то решила, то оспаривать ее решение было бесполезно. Она даже папе не давала спорить с ней. Но Катя решила не поступать так, как поступили с ней. Она набрала номер сестры и сообщила ей новость:
— Вера, доброе утро! Не разбудила? Извини, что так рано. Мама сегодня позвонила утром и попросила отвезти ее к нотариусу. Она хочет переписать завещание на меня и на Павлика.
— Привет, Катя! Ладно, — коротко ответила Вера.
— Вер, я не просила маму у тебя за спиной, ты не подумай. Я не знаю, почему мама вдруг решила изменить завещание. Ты ведь ее знаешь, если она что—то надумала…
— Передумала и передумала. Хочет, пусть вам отдает имущество. У меня свое есть. Не переживай, Катька, — отвечала равнодушно Вера.
Продолжать разговор было бессмысленно. Кате не хотелось оправдываться за то, в чем она не была виновата. Она выполнила свой долг: она не провернула имущественную аферу за спиной у сестры. Она поступила лучше, чем несколько лет назад поступили с ней.
Мама добралась до нотариуса, переписала завещание и сообщила об этом Кате:
— Квартира теперь твоя, дача и гаражи тоже. Я все переписала на тебя и на Павлика. Вы двое о нас с отцом заботитесь, кормите, по больницам с нами мотаетесь. Я поторопилась переписывать все на Веру. Теперь все достанется тебе. Так будет правильнее.
Катя посмотрела на белый лист с завещанием матери, но не почувствовала радости. Справедливость восторжествовала, нужно радоваться и праздновать. Но на душе не было никакого праздника. И обида, нанесенная родственниками, не испарилась.
— Радуйся, глупая. Посмотри, какой богатой ты теперь станешь, — убеждала Катю подруга.
— Причем тут богатство? Ну, получу я, а не сестра, все родительское имущество и что? Квартира у меня и так есть. Я ведь не из-за квартиры расстроилась. Я просто надеялась, что, когда справедливость восторжествует, меня отпустит. А меня не отпустило.
— Сейчас то ты чем недовольна?
— Я доверять им больше не могу. Смотрю на маму и не доверяю больше ей. И сестрой у нас как-то не ладится в последнее время. Мы никогда не были близки, но мы хотя бы разговаривали по-человечески. А теперь и не ссорились вроде, а словно черная кошка пробежала. Она говорит, а чувствую нож в спине и не могу себя пересилить. А завтра день рождения у папы. О чем мы будем говорить? Изображать счастливую семью? Я не могу так.
На день рождения отца Катя действительно изображала счастливую семью. С утра она готовила салаты, отправила сына за тортом и ждала, пока в духовке пожарится утка. Верочка, как обычно, опаздывала. Она жаловалась по телефону на непогоду и пробки на дорогах. Потом залетела в квартиру, скинула шубу и начала расставлять Катины салаты так, будто приготовила их сама. Катя смотрела на это с равнодушием, но подмечала каждую деталь.
О наследстве никто не говорил. За столом Верочка щебетала о новой работе, скидках в торговом центре и машине, которую она хотела купить.
— Зачем тебе новая машина? Твоя тоже неплохая. Ты сколько на ней катаешься? И двух лет не прошло. Зачем их так часто менять? — интересовалась мать у Веры, пока Катя доставала утку из духовки.
Верочка смеялась, брала бокал, поздравляла отца с юбилеем и уплетала салат. Павлик расспрашивал деда про рыбалку, просил новую удочку и показывал фотографии своих друзей, которые поймали огромного окуня. Дед рассказывал, что в его время все рыбы были огромными. А бабушка ухмылялась.
Пришла Катина очередь поздравлять отца с днем рождения:
— Папа… — разнервничалась Катя, — мы, я и Павлик, мы очень тебя любим. Даже в детстве, я помню, как ты катал меня на шее, лепил со мной снеговика и делал поделки в школу. Ты даже в хоккей меня учил играть. Надо мной тогда все смеялись. Говорили, что я пацанкой расту. Я была такой гордой, что забила тебе целых пять раз. С каждым годом ты становишься все старше, и я тоже. Я хочу, чтобы ты пожил как можно дольше. Чтобы тебя не беспокоили проблемы со здоровьем и не расстраивали жизненные неурядицы… С днем рождения, папа!
Катя подняла бокал и заплакала. Она чувствовала, как напряжение, накопленное за весь день, покидает ее тело. Она плакала не только из-за трогательного тоста, она плакала из-за равнодушной матери и беззаботной сестры.
— Вот всегда ты так! Как отец, так тост на половину листа, а как мать… Три слова сказать сложно! Ты все детство к нему липла, как банный лист. То на рыбалку с ним моталась, то в футбол играть хотела. За вязание или вышивку, какое-нибудь женское занятие, тебя и усадить нельзя было. Папа и все. А ты знаешь, Катька, что он не хотел тебя? Знаешь? Он работать хотел, карьеру строить, а не детей воспитывать… Кстати, завещание я опять переписала. Все же я считаю, что все отойти должно Верушке…
— Ну, зачем ты… — перебил мать отец.
Катя смотрела на родителей большими глазами и не могла сказать ни слова. Последний островок доверия рушился. Даже отец подвел ее.
— Зачем? Затем, что она все тебя боготворила. Что в детстве, что сейчас. Папочка, папочка, а я ей никогда не нужна была. Вот пусть знает правду. Знает, что ее отец не такой ангел, как она думала. А то все в облаках летает. Уже собственный сын взрослый, а она все туда же. Что с мужем ничего путного не вышло, что твою суть не разглядела. Может, хоть сейчас за ум возьмется и заживет по-человечески…
Катя не выдержала и выскочила из-за стола. Сын последовал за ней. Она отыскала свою зимнюю куртку, быстро и почти на ходу надела стоптанные сапоги и громко захлопнула дверь квартиры. Женщина не помнила, как неслась по лестнице, смахивала слезы и искала глазами ближайшую во дворе скамейку.
— Мама, стой! Ну, куда ты? — спрашивал ее сын.
— Поехали домой, Павлик. Закончился праздник. Веселее уже не будет.
— Мам, может быть, вернемся, да помиритесь?
— Обязательно помиримся, но не сегодня. Иди надень куртку, возьми мой телефон на холодильнике и поехали домой. Я тебя здесь подожду.
Сын повиновался. Пока он возвращался в квартиру, Катя стояла совсем одна во дворе. Медленно шел снег. Большие снежинки падали на ее голову. Ей не было холодно. Она плакала, чувствовала, как слезы вместе со снегом стекают по ее лицу и шептала:
— Семья… У меня есть семья, а почему мне так одиноко? Душу некому раскрыть, болью не с кем поделиться. И близкие оказались совсем не близкими. Верочка… Любимая Верочка! Да чтобы ей пусто было!
Пашка вернулся быстро. Парень повез маму домой.
Катя для себя самой все уже решила. Не без помощи близкой подруги она отыскала адрес потомственного чернокнижника, пришла к нему с вполне конкретной просьбой.
— Я хочу уничтожить одного человека, хочу разрушить её жизнь. Вы можете мне в этом помочь?
— Да, — кивнул мужчина с козлиной бородкой, — могу. Болезнь, развод, потеря удачи, что из вышеперечисленного вас больше всего привлекает?
— Да всё, — кивнула Екатерина, — я хочу, чтобы у неё по всем фронтам было плохо. Чтобы у неё никогда не было детей, чтобы от неё муж ушёл к другой, более успешной, чтобы она по больницам бегала, чтобы работу потеряла! Но при этом жила. Всё-таки это — моя сестра и хоронить её мне бы не хотелось.
Катя говорила, и сама себя не узнавала. Откуда в ней взялось столько жестокости? Почему она хочет навредить близкому человеку? Только из-за того, что мать уже в третий раз переписала завещание и всё же решила имущество оставить младшей? Или из-за того, что Катю никто никогда не любил, её появления на свет не ждали, её не хотели?
— Хорошо, сделаю, — пообещал колдун.
Катя с упоением наблюдала, как рушится жизнь младшей сестры. Вера, столкнувшись с серьёзными проблемами со здоровьем, прибежала за помощью к ней. Стала просить деньги на дорогое обследование, но Катя отказала.
— Очень бы хотелось тебе помочь, но не могу, — заявила Екатерина сестре, — у меня сейчас свободных денег нет. Я планирую сына в квартиру в ипотеку брать. Так что извини. К маме обратись. Может быть, она ради тебя дачу продаст. Или квартиру. Что, любимой дочери разве не поможет?
Через несколько месяцев Катя узнала о том, что от Веры ушёл муж. Расставание получилось максимально болезненным. Вера своего супруга застала в объятиях другой женщины в своей собственной квартире. Пришлось возвращаться к родителям. Муж, очарованный любовницей, законную супругу из совместно нажитой двушки попёр. А у Веры сил не было обращаться в суд и бороться за то, что ей по праву принадлежит. А потом Вера и работу потеряла.
Катя собой была довольна, она ни о чём не жалела. В конце концов, каждый должен заплатить за то, что натворил. Младшая сестра своим рождением отодвинула её на второй план. Она всегда для родителей была первой. Даже теперь, оказавшись на обочине жизни, Вера купалась в материнской любви, а о Кате никто и не вспоминал. Зачем, если рядом живет любимый ребенок?
