Татьяна стояла у окна кухни и нервно перебирала пальцами край занавески. Сегодня должен был приехать Кирилл – сын Николая от первого брака.
Эти визиты всегда выматывали её нервы, как старую магнитофонную ленту.
– Коля, ты хоть предупредил его, что мы на дачу собирались? – спросила она, не оборачиваясь.
Николай развалился в кресле, прячась за газетой, словно за щитом.
– Да ладно тебе, Тань. Приедет, посидим, поговорим. Что ты каждый раз, как на иголках?
Татьяна только вздохнула. Двенадцать лет вместе, а Коля так и не понял, почему она напрягается при встречах с его сыном. Или не хотел понимать.
Звонок в дверь разрезал тишину, как нож масло. Николай подскочил с неожиданной для своих шестидесяти пяти лет прытью.
– Кирюха! Заходи, сынок!
Кирилл вошёл, заполняя пространство прихожей своим ростом и дорогим одеколоном.
– Здорово, отец! – он похлопал Николая по плечу, – Татьяна, привет.
Татьяна кивнула, натянув улыбку.
– Здравствуй, Кирилл. Чай будешь?
– Не откажусь.
Они сидели за столом, и Татьяна чувствовала – что-то не так. Кирилл был слишком приветлив, слишком интересовался их делами, здоровьем, огородом. Наконец он откинулся на спинку стула и перевёл взгляд на окно, выходящее во двор.
– А гараж-то у вас ещё крепкий стоит, я смотрю.
Внутри у Татьяны что-то ёкнуло. Гараж был её крепостью – ещё от отца достался, задолго до встречи с Николаем. Там хранились банки с соленьями, рассада для дачи, там она обустроила маленький верстак, где мастерила игрушки для внуков.
– Стоит, – осторожно ответила она.
– Слушай, отец, – Кирилл повернулся к Николаю, игнорируя её, – мне как раз нужно машину где-то держать. Мы с Маринкой развелись, сам знаешь. Теперь на съёмной квартире, а во дворе всегда занято.
Николай закашлялся, избегая взгляда жены.
– Ну, сынок, гараж-то…
– А что гараж? – перебил Кирилл с наигранным удивлением. – Ну теперь он будет моим, всё равно на участке, где живёт мой родной отец. Логично же?
Татьяна стиснула чашку так, что побелели костяшки пальцев.
– Кирилл, – её голос звучал тише обычного, – гараж не Колин. Он мой личный.
Кирилл рассмеялся, словно услышал анекдот.
– Татьяна, вы с отцом женаты сколько? Лет десять? Какое тут «моё-твоё»? Семья же.
– Двенадцать, – поправила Татьяна, – но гараж был моим ещё до нашей встречи с Колей.
– Сын, Танюша правду говорит, – неуверенно вступил Николай, – гараж её…
Кирилл отмахнулся и придвинулся ближе к столу, впиваясь в Татьяну взглядом.
– Слушайте, в моей ситуации это просто спасение. Вам-то зачем? Вы машину не держите, только хлам какой-то. А мне надо ребенка возить, работать. Тем более, когда отца не станет…
– Кирюш! – вскрикнул Николай.
– Ну что? Все там будем. И когда это случится, всё равно мне по закону перейдёт, я единственный наследник.
Татьяна почувствовала, как внутри что-то надламывается. Всю жизнь она старалась быть тихой, уступчивой, не создавать проблем. И вот теперь этот человек так запросто говорит об её гараже – последнем, что осталось от родительского дома, от прежней жизни, где каждый уголок хранил отцовское тепло.
– Так может, не будем ждать? – продолжил Кирилл, доставая телефон. – Я даже готов заплатить символическую сумму. Из уважения.
Татьяна встала, чувствуя, как дрожат колени. Двенадцать лет она молчала, когда Кирилл приезжал и вёл себя хозяином в их доме. Двенадцать лет сглаживала углы, чтобы Коле было спокойно.
– Нет, – сказала она тихо, но твёрдо.
– Что «нет»? – Кирилл поднял брови, будто не расслышал.
– Гараж не продаётся. И не передаётся. Это моё, личное.
Николай закашлялся, ёрзая на стуле.
– Танюш, может, обсудим? Кирюше ведь правда нужно.
– А мне не нужно? – Татьяна повернулась к мужу, и тот вдруг увидел в её глазах что-то незнакомое. – Коля, ты хоть раз спросил, зачем мне этот гараж? Почему я каждый день туда хожу?
– Ну, рассада, соленья.
– Отец, – перебил Кирилл, вставая, – давай серьёзно. Я, конечно, всё понимаю, но семья есть семья. Я твой сын, в конце концов. И имею право…
– На что? – Татьяна повернулась к нему. – На что именно ты имеешь право, Кирилл?
– На отцовское имущество!
– Гараж не отцовский.
– Да какая разница! – он повысил голос. – Вы семья! Общий бюджет, общее имущество!
– Кирилл, у нас с твоим отцом брачный договор. Гараж – моя добрачная собственность.
Кирилл запнулся на полуслове, но быстро нашёлся:
– Договор можно расторгнуть. Отец, скажи ей!
Николай беспомощно развёл руками, избегая смотреть на жену.
– Танюш, может, правда подумаем? Кирюше ведь нужнее…
Татьяна почувствовала, как внутри поднимается волна – не гнева даже, а какой-то древней, глубинной силы, о которой она и не подозревала.
– Коля, я прошу тебя – не лезь. Это моё дело и моё решение.
– Вот как ты заговорила! – Кирилл театрально всплеснул руками. – А как же «одна семья», «всё пополам»? Когда отцу операцию делали, ты же не отказывалась от моей помощи!
– Потому что я люблю твоего отца, – просто ответила Татьяна.
– А я, значит, не люблю?
– Я не об этом, – она покачала головой. – Но гараж – это память о моём отце. Это единственное, что у меня осталось от родителей. Там каждый уголок…
– Да кому нужны эти сантименты! – отрезал Кирилл. – Сарай как сарай, ржавый уже весь! Я и так щедро предлагаю – деньги даю.
В дверь вдруг постучали. На пороге стояла соседка Валентина Петровна – полная женщина с румяными щеками.
– Простите, что вмешиваюсь, – она виновато улыбнулась, – но у вас так громко… Всё в порядке?
Кирилл недовольно поморщился.
– Всё нормально, семейный разговор.
– Да-да, конечно, – закивала соседка, но с места не сдвинулась. – Просто слышу, о гараже речь. Татьяна, ты же там для детского дома вещи собираешь? И игрушки мастеришь?
Татьяна кивнула, благодарная за неожиданную поддержку.
– Да, Валь. Там моя мастерская.
– Так вы, молодой человек, хотите лишить сирот помощи? – Валентина Петровна упёрла руки в бока.
– Каких сирот? – растерялся Кирилл. – При чём тут…
– Танюша два раза в месяц возит вещи и игрушки в детский дом. Вся округа знает! Она там такие куклы мастерит – загляденье!
Николай посмотрел на жену с удивлением.
– Тань, а мне почему не говорила?
Татьяна пожала плечами.
– А ты не спрашивал.
– Так, стоп, – Кирилл сделал шаг вперёд. – Это всё, конечно, трогательно, но закон есть закон. Я юрист, между прочим, и прекрасно знаю, что имущество, нажитое в браке…
– Гараж достался мне от отца за пятнадцать лет до встречи с твоим папой, – перебила Татьяна. – И я готова показать тебе документы, если ты настаиваешь.
Кирилл прищурился, словно ища подвох.
– Документы можно и подделать. Знаю я эти женские штучки – сначала всё себе отписать, а потом бедного мужика с носом оставить.
Валентина Петровна громко фыркнула:
– Вот нахал! Танюша двенадцать лет Николая на руках носит, а ты такое говоришь!
– Не лезьте, пожалуйста, в семейные дела, – отрезал Кирилл.
– Так, – Татьяна вышла из-за стола. – Раз ты требуешь доказательств, пойдём.
Она направилась к секретеру в углу комнаты, достала ключ из шкатулки и открыла нижний ящик. Оттуда появилась старая папка с потёртыми краями.
– Вот, – она протянула первый документ. – Свидетельство о праве собственности, выданное моему отцу в 1978 году. А вот акт передачи мне по наследству, 1991 год.
Кирилл пробежал глазами по документам, его самоуверенность начала таять.
– Это ещё ничего не значит. В браке имущество общее, если не доказано иное.
– Брачный договор, – напомнила Татьяна. – И вот ещё кое-что, – она достала ещё один документ, более новый. – Это завещание, заверенное нотариусом три года назад. После моей смерти гараж переходит моей дочери Светлане. Всё официально.
Лицо Кирилла вытянулось, будто его ударили под дых. Он молча перечитывал бумаги, ища зацепку.
– А я даже не знал про завещание, – пробормотал Николай.
– Прости, Коля, – Татьяна впервые за вечер улыбнулась ему тепло. – Я хотела тебя уберечь от… таких вот разговоров.
– Это нечестно! – вдруг выпалил Кирилл. – Почему какая-то твоя дочь получит, а я нет? Отец, скажи ей!
– Кирюш, но если гараж действительно её… – неуверенно начал Николай.
– Предатель! – Кирилл в ярости стукнул кулаком по столу. – Она тебя против родного сына настроила!
– Нет, Кирилл, – Татьяна покачала головой. – Я никого ни против кого не настраивала. Просто берегу то, что мне дорого.
– Дорого? Ржавый сарай? – он рассмеялся, но смех звучал фальшиво.
– Это не просто сарай. Там отец меня учил гвозди забивать. Там я впервые сама розу вырастила, маме на юбилей. Там я плакала, когда они оба ушли. И там я нашла себя снова, когда начала мастерить игрушки для детей. Это не просто гараж, Кирилл. Это часть меня.
В комнате повисла тишина. Валентина Петровна шмыгнула носом, украдкой вытирая слезу.
– Всё равно, – упрямо сказал Кирилл, но уже без прежнего напора. – Мне нужно где-то машину держать.
– Сними гараж, – предложила Татьяна. – Их полно сдаётся в городе.
– У меня нет таких денег!
– У тебя нет денег на аренду гаража, но есть на новый айфон? – спросила Валентина Петровна, кивая на телефон в его руке.
– Опять вы лезете! – огрызнулся Кирилл.
– Не груби соседке, – неожиданно твёрдо сказал Николай, поднимаясь. – И маму мою тоже не груби.
– Какую маму? – растерялся Кирилл.
– Татьяну, – Николай подошёл и встал рядом с женой. – Она моя жена и твоя мачеха, хоть ты это слово и не любишь. И она права – гараж её. Я даже не знал, что она там для детдома работает. Хотя должен был знать, – он виновато посмотрел на Татьяну.
– Ты что, на её сторону встал? – Кирилл не верил своим ушам.
– Я встал на сторону справедливости, сынок. Хватит требовать того, что тебе не принадлежит.
Кирилл открыл рот, закрыл, снова открыл – как выброшенная на берег рыба. Затем схватил куртку и направился к выходу.
– Вы ещё пожалеете! Я так этого не оставлю!
Дверь за ним захлопнулась с грохотом. Валентина Петровна покачала головой:
– Ну и характер у парня. В кого только такой уродился?
– В мать, – вздохнул Николай. – В меня точно не пошёл.
Татьяна опустилась на стул, чувствуя странную лёгкость. Впервые за долгие годы она постояла за себя, и мир не рухнул.
– Спасибо тебе, Коля, – тихо сказала она.
– За что? – удивился он.
– За поддержку. Это было… неожиданно.
Николай неловко переступил с ноги на ногу, а потом вдруг присел перед Татьяной на корточки, как в молодости.
– Прости меня, Тань. Я ведь и правда не знал про детский дом. И про то, что ты там делаешь. Почему не рассказывала?
Татьяна пожала плечами.
– Не спрашивал. А я не навязывалась.
– Дуреха ты, – он взял её руки в свои. – Я ведь помочь мог бы. Я неплохо с деревом работаю, помнишь, полки тебе делал?
Валентина Петровна деликатно кашлянула.
– Я, пожалуй, пойду. Простите за вторжение.
– Спасибо тебе, Валя, – Татьяна улыбнулась соседке.
Когда дверь за Валентиной закрылась, Николай поднялся с колен, морщась и потирая спину.
– Не мальчик уже так сидеть. Слушай, а покажешь мне свою мастерскую? По-настоящему покажешь?
На следующий день они вместе вошли в гараж.
Татьяна включила свет, и Николай замер от удивления. Вдоль стен тянулись полки с аккуратно расставленными банками красок, коробками с тканями, нитками и инструментами. В углу стоял верстак с недоделанной деревянной лошадкой-качалкой. На стене висели детские рисунки – яркие, неумелые, искренние.
– Это мне дети дарят, – смущённо пояснила Татьяна. – Когда приезжаю.
– Тань, это же… – Николай не находил слов. – Это настоящее дело. А я думал, ты тут просто возишься от скуки.
– Скуки? – она усмехнулась. – У меня на следующей неделе три куклы, пять медвежат и вот эта лошадка в план стоят. Какая уж тут скука!
Она провела рукой по недоструганному боку лошадки.
– Папа меня учил: если хочешь сделать что-то хорошее, делай это с любовью. Каждая деталь должна быть прожита сердцем. Тогда и работа будет жить.
– А может… – Николай осторожно взял в руки наждачную бумагу, – я помогу? С лошадкой этой?
Три недели спустя они вместе заносили в детский дом «Солнышко» очередную партию игрушек. Кирилл так и не объявился с извинениями, но это уже не имело значения. Николай с удивительной быстротой влился в Танину работу – его руки помнили плотницкое ремесло, и деревянные игрушки теперь получались вдвое быстрее и красивее.
– Знаешь, Тань, – сказал он, когда они возвращались домой, – я ведь только сейчас понял, какое сокровище рядом со мной живёт. Двенадцать лет прожили, а я только краешек видел.
– Все мы друг друга по частям узнаём, – улыбнулась она. – Иногда вся жизнь на это уходит.
– Давай хоть оставшуюся не тратить зря, – он взял её за руку. – Вечером расскажешь мне, какие ещё тайны в гараже прячешь? Кроме золотого сердца.
– Договорились, – кивнула Татьяна, крепче сжимая его ладонь.
Они шли по парку, и ветер играл листьями у их ног, а впереди расстилалась дорога – общая, одна на двоих, которую они наконец начали видеть одинаково ясно.
