В этом году лето наступило внезапно. Людмила ехала на дачу с настроением начать новый сезон, предвкушая, как будет копаться в грядках, высаживать любимые цветы и готовить для мужа Андрея свежие овощные салаты.
Едва открыв калитку, она услышала знакомый голос соседки:
Люда! Люда! Ты приехала! — Галина Петровна перевесилась через забор, придерживая рукой пышную прическу. — Как я рада тебя видеть! Заходи на чай, расскажу тебе все новости.
Людмила улыбнулась. Галина всегда знала всё обо всех, но в её сплетнях никогда не было злобы.
Галя, дай хоть вещи занести, дом проветрить. Зайду через часик.
Галина Петровна покачала головой:
Люда, я серьёзно. Есть разговор важный.
Что-то в её голосе заставило Людмилу насторожиться.
Через полчаса они уже сидели на веранде Галины. Чай остывал в чашках, а Людмила не могла поверить в услышанное.
Галя, ты уверена? Раиса Ивановна не могла так поступить.
Люда, я тебе как подруге говорю. Моя племянница в администрации работает. Раиса твоя приезжала туда в марте. Переоформила все документы на себя. Единственной владелицей значится.
Но мы же договаривались! — Людмила вцепилась в чашку. — Она обещала, что оформит половину на нас с Андреем.
Вот тебе и обещала, — Галина подлила чай. — А ты доверяла… Сколько лет уже в семье? Тридцать пять?
Тридцать два.
И всё это время вы на дачу приезжаете, сажаете, строите, вкладываетесь…
Мы с Андреем деньги на новую крышу давали, — Людмила смотрела в одну точку. — И забор менять помогали. И эту теплицу новую…
Галина наклонилась ближе:
Я тебе говорила, Раиса Ивановна всегда была хитрой. Даже когда Андрюша женился, она плакала, что теперь одна останется, чтобы вы к ней переехали.
Это правда, — кивнула Людмила. — Мы первые пять лет у неё жили. Я всё терпела, готовила, убирала…
Вот-вот! А теперь ты в правах на дачу не значишься! Вчера её видела здесь, она скворечники вешала с каким-то мужчиной. Он ещё измерения участка делал.
Людмила почувствовала, как в груди растёт ком обиды.
Но почему? Мы же семья…
А ты проверь, — посоветовала Галина. — Счета куда приходят? На чьё имя?
Людмила задумалась. Действительно, квитанции за электричество последний год приходили только на имя свекрови. Раиса Ивановна объясняла это какими-то бюрократическими сложностями.
Вернувшись в свой дачный домик, Людмила начала убираться, но мысли не давали покоя. Когда-то они с Андреем вложили в это место столько сил, столько души! Каждая грядка, каждое деревце было посажено их руками. А теперь получается, что всё это не принадлежит им?
Телефон зазвонил внезапно. На экране высветилось «Раиса Ивановна».
Людочка, вы приехали? — голос свекрови звучал необычно бодро. — Как хорошо! Я завтра тоже буду. Ты там не забудь грядки под морковь подготовить и теплицу помыть.
Людмила сглотнула.
Раиса Ивановна, а правда, что вы документы на дачу переоформили?
Пауза в трубке затянулась.
А кто тебе такую глупость сказал? — наконец отозвалась свекровь, но голос её заметно похолодел.
Неважно. Это правда?
Людмила, — в голосе свекрови появились стальные нотки, — я тебе не советую слушать досужие разговоры. Дача как была наша семейная, так и осталась.
Наша семейная? Или ваша личная?
А какая разница? — вдруг спросила Раиса Ивановна. — Ты что, мне не доверяешь? После стольких лет? Я когда уйду, всё равно Андрюше достанется.
А мне? — тихо спросила Людмила.
Что значит «а мне»? — голос свекрови взвился. — Ты что, на уход мой рассчитываешь?
Нет, конечно, — Людмила почувствовала, как горят щёки. — Просто вы обещали оформить половину на нас с Андреем ещё три года назад.
Знаешь что, — отрезала Раиса Ивановна, — если тебе что-то не нравится, можешь на дачу больше не приезжать. Я сама справлюсь. И вообще, я уже старая, мне покой нужен, а не допросы эти.
Связь оборвалась. Людмила опустилась на стул. Руки дрожали. Тридцать два года брака, столько совместных праздников, поездок, забот… И такое предательство?
Вечером приехал Андрей. Людмила рассказала ему о разговоре с Галиной и с его матерью.
Люда, ты что? — он нахмурился. — Мама не могла такого сделать. Это какое-то недоразумение.
Позвони ей и спроси прямо.
Андрей долго говорил с матерью, всё больше хмурясь. Закончив разговор, он растерянно посмотрел на жену:
Она говорит, что это временная мера. Для какой-то там налоговой оптимизации.
Андрей, она врёт! — Людмила всплеснула руками. — Я столько лет прощала все её выходки, но это уже слишком!
Люда, не кипятись, — Андрей положил руки ей на плечи. — Давай завтра вместе с ней поговорим. Я уверен, всё решится.
На следующий день Раиса Ивановна приехала рано утром. Увидев невестку, поджала губы.
Ты уже теплицу помыла?
Нет, — Людмила старалась говорить спокойно. — Давайте сначала поговорим о документах.
Какие ещё документы? — Раиса Ивановна всплеснула руками. — Я столько лет этот участок в порядке держала, сад вырастила, а теперь что, должна отчитываться?
Мама, — вмешался Андрей, выходя из дома, — мы просто хотим прояснить ситуацию. Ты обещала оформить половину дачи на нас.
Раиса Ивановна поджала губы и отвернулась, принявшись демонстративно осматривать кусты смородины.
Люда совсем меня не уважает. Ты слышал, как она со мной разговаривает? А теперь ещё и тебя настраивает.
Людмила почувствовала, как внутри закипает гнев, но сдержалась.
Раиса Ивановна, это не вопрос уважения. Это вопрос справедливости и выполнения обещаний.
Знаешь что, — свекровь резко повернулась, — пока я жива, я здесь хозяйка. Если хотите приезжать — извольте уважать мои правила. А не нравится — ищите другую дачу.
Она развернулась и пошла к летней кухне, громко хлопнув дверью. Андрей беспомощно развёл руками.
Люда, ты же знаешь маму. Она поворчит и успокоится.
Нет, Андрей. На этот раз всё по-другому.
Весь день Раиса Ивановна ходила с каменным лицом, раздавая указания. «Людмила, полей огурцы. Людмила, приготовь обед. Людмила, сходи в магазин за хлебом». Людмила механически выполняла поручения, но внутри что-то сломалось.
Вечером, когда свекровь уехала в город, Людмила решительно полезла на антресоли старого шкафа.
Она точно помнила, что где-то здесь хранились копии старых документов на дачу.
Спустя час поисков она нашла пожелтевшую папку. Внутри лежал договор двадцатилетней давности, согласно которому участок принадлежал Раисе Ивановне и её покойному мужу. И там же — доверенность, выданная на имя Людмилы пять лет назад, дающая право представлять интересы владельцев.
Значит, была доверенность, — пробормотала Людмила. — А теперь нет.
На следующий день она отправилась в администрацию. Племянница Галины, Светлана, встретила её с сочувствием.
Да, Людмила Сергеевна, — подтвердила она, просмотрев документы в компьютере. — В марте этого года Раиса Ивановна действительно аннулировала вашу доверенность и подала новые документы. Теперь участок оформлен только на неё.
А можно посмотреть, что за документы она подавала?
Конечно, вы имеете право получить копию заявления.
Когда Людмила увидела бумаги, у неё перехватило дыхание. В заявлении свекровь указала, что невестка права на участок не имеет.
Три дня Людмила ходила как в тумане. Андрей метался между матерью и женой. Конфликт сгладить не получалось. Раиса Ивановна категорически отрицала всё, называя Людмилу «неблагодарной» и «алчной».
В пятницу вечером, когда все снова собрались на даче, Людмила вошла в дом с решительным видом.
Раиса Ивановна, я всё знаю. Я была в администрации.
Свекровь побледнела, но быстро взяла себя в руки.
И что с того? Это мой участок, я имею право распоряжаться им как хочу.
Конечно, имеете, — неожиданно спокойно согласилась Людмила. — А я имею право не работать на чужой земле.
Раиса Ивановна и Андрей застыли, глядя на Людмилу с недоумением.
Что значит «не работать»? — свекровь опомнилась первой.
Это значит, что я больше не буду здесь ни сажать, ни поливать, ни готовить, ни убирать, — Людмила говорила тихо, но твёрдо. — Ваш участок — ваши заботы.
Люда, ты что? — растерялся Андрей. — А как же наши грядки? Теплица? Яблони, которые мы вместе сажали?
Это уже не наши грядки, Андрей. По документам здесь всё принадлежит твоей маме, — Людмила повернулась к свекрови. — Вы хотели быть единственной хозяйкой — пожалуйста. Справляйтесь сами.
Да как ты смеешь! — задохнулась от возмущения Раиса Ивановна. — После всего, что я для вас сделала!
А что именно вы для нас сделали? — спросила Людмила. — Может, расскажете Андрею, как в заявлении написали, что я не участвую в благоустройстве участка? Это после того, как я тридцать лет здесь горбатилась?
Андрей перевёл недоверчивый взгляд на мать:
Мама, ты правда так написала?
Раиса Ивановна замахала руками:
Это всё формальности! Просто для документов нужно было что-то указать!
Формальности? — Людмила горько усмехнулась. — Хорошо. Тогда я формально объявляю забастовку. Я приезжаю сюда отдыхать, а не батрачить на чужом участке.
С этими словами она прошла в спальню, достала книгу и демонстративно устроилась в кресле. Андрей и Раиса Ивановна переглянулись.
Она же не серьёзно? — свекровь попыталась улыбнуться.
Похоже, что серьёзно, — вздохнул Андрей.
Следующая неделя стала для Раисы Ивановны настоящим испытанием. Она привыкла, что невестка берёт на себя большую часть дачных забот. Теперь же ей самой приходилось таскать лейку, полоть грядки, готовить обед. В свои 78 лет это давалось нелегко.
Людмила! — не выдержала она на третий день. — Помидоры в теплице засыхают!
Ничем не могу помочь, — ответила Людмила, не отрываясь от вязания. — Это ваши помидоры.
А есть мы их будем вместе!
Нет, спасибо. Я лучше в магазине куплю.
К концу недели лицо Раисы Ивановны осунулось от усталости и обиды. Она несколько раз пыталась привлечь сына, но Андрей, к её удивлению, занял нейтральную позицию.
Мама, я не могу заставить Люду работать. Вы взрослые люди, разбирайтесь сами.
В воскресенье приехала Галина Петровна с пирогами. Увидев унылую Раису Ивановну, самостоятельно пропалывающую клубнику, она многозначительно кивнула Людмиле:
Я смотрю, справедливость торжествует?
Галя, не вмешивайся, — устало отмахнулась Людмила. — Это наши семейные дела.
Да я понимаю, — Галина подмигнула. — Просто приятно видеть, как жизнь всё расставляет по местам.
Прошёл месяц. Людмила каждые выходные приезжала на дачу, но только отдыхала: читала книги, смотрела сериалы на планшете, ходила в лес за грибами. А Раиса Ивановна с каждым днём становилась всё мрачнее. Огурцы не уродились, помидоры болели, яблони требовали обрезки.
Однажды вечером свекровь, кряхтя, опустилась рядом с Людмилой на скамейку.
Знаешь, я всё думаю о справедливости, — неожиданно начала она. — Всю жизнь мне казалось, что меня обделяют. Муж рано умер, пришлось одной Андрюшу поднимать. Потом вы поженились, ушли в свою квартиру. Я всё чувствовала, что теряю что-то важное.
Людмила молча слушала.
Мне казалось, что если дача будет только моей, я буду… спокойнее, что ли, — продолжала Раиса Ивановна. — А получилось наоборот. Я всё испортила, да?
Её голос дрогнул, и Людмила впервые за много лет увидела в свекрови не властную хозяйку, а просто уставшую пожилую женщину.
Раиса Ивановна, — мягко сказала Людмила, — дело не в даче. Дело в доверии. Вы ведь даже не поговорили с нами.
Боялась, — призналась свекровь. — Думала, вы меня старой и ненужной считаете.
На следующий день Раиса Ивановна достала из сумки папку с документами.
Вот, — она положила бумаги перед Андреем и Людмилой. — Я всё подготовила. Треть участка на тебя, Андрей, треть на Люду, треть оставляю себе. Так будет справедливо.
Людмила почувствовала, как к горлу подступает комок. Не от радости из-за документов,а от простого человеческого признания, которого она ждала столько лет.
Спасибо, — она сжала руку свекрови. — Я ценю это.
Через неделю они втроём поехали в МФЦ и оформили все документы. А вернувшись на дачу, Людмила молча надела рабочие перчатки и пошла в теплицу. Помидоры нуждались в пасынковании, огурцы в подвязке, а клубнике требовалась подкормка.
Вечером, когда они втроём сидели за столом, пробуя первый урожай клубники, Раиса Ивановна вдруг улыбнулась:
Знаешь, Люда, я всегда тебя недооценивала. Думала, ты мягкая, уступчивая. А ты, оказывается, боец.
Не боец, — покачала головой Людмила. — Просто иногда даже самым близким людям нужно напоминать о справедливости.
Позже, когда Раиса Ивановна ушла спать, Андрей обнял жену за плечи:
Прости, что не поддержал тебя сразу. Я думал, это просто женские дрязги.
Знаешь, — Людмила задумчиво смотрела на звёздное небо, — я благодарна этой истории. Впервые за тридцать лет я почувствовала, что могу постоять за себя. И знаешь что? Это прекрасное чувство.
Где-то вдалеке пели соловьи, на соседнем участке Галина Петровна негромко включила радио, а в воздухе витал запах скошенной травы и спелой клубники. Людмила глубоко вдохнула и улыбнулась. Это была её земля, её дом, её жизнь. И теперь она точно знала, что имеет право быть здесь счастливой.
