— Я отдал ей запасной комплект, который мы приготовили для Богдана.
— Зачем? — Вероника злилась.
— Я не мог по-другому, иначе был бы настоящий скандал. Сама знаешь характер матери.
Вероника и Максим прожили в браке уже пять лет, и большую часть этого времени им пришлось жить вместе со свекровью Алевтиной Павловной. Это время стало для Вероники настоящим испытанием.
Каждый шаг невестки, каждое ее действие подвергались жесткой критике. Не так развесила белье, Алевтина Павловна уже тут как тут.
— Что за неряха! Откуда у тебя руки растут? — кричала она.
Если Вероника готовила, то свекровь тоже не могла удержаться от комментария:
— Кто варит такой пустой суп? Вот сама его и ешь! А моему сыну не смей подавать такое к столу!
При этом свекровь считала, что будильник Вероники должен срабатывать на час раньше, чем мужа. Настоящая жена провожает утром мужа на работу и готовит ему завтрак, а не валяется в постели, как последняя лентяйка.
А когда родился сын Богдан, контроль стал тотальным. Алевтина Павловна критиковала прикорм, режим сна, и даже внешность только что родившегося внука — все, что только можно.
— Я сына вырастила, а у тебя нет опыта. Поэтому послушай умного человека, — фраза, которая звучала ежедневно.
Вероника терпела, сжимая зубы, пока однажды не поняла: еще немного — и она не выдержит. Она предложила Максиму переехать, но денег на отдельное жилье пока не хватало. Ипотека казалась неподъемной, а копить при таком раскладе было невозможно.
— Как я вообще столько лет выдержала? — спрашивала себя Вероника, засыпая в обнимку с сыном, пока Максим допоздна засиживался на работе, лишь бы не возвращаться в этот ад.
Но судьба сжалилась. Когда Богдану исполнилось два года, Максиму наконец повысили зарплату. Они оформили ипотеку на двухкомнатную квартиру, вложив все накопления, материнский капитал и даже последние сбережения Вероники. Доли оформили на всех троих.
Алевтина Павловна скривила губы, узнав, что сын за ее спиной провернул такую аферу:
— Конечно, невестка пальцем о палец не ударила, а теперь будет жить в шикарной квартире! Чувствую, там будет нужна хозяйская рука.
Вероника промолчала. Она уже научилась не реагировать на выходки свекрови. Тем более скоро они заживут отдельно и постоянных советов и критики больше не будет.
Первые месяцы в новой квартире казались раем. Вероника впервые за долгое время вздохнула свободно: никто не стоял над душой, не комментировал ее действия, не врывался в комнату без стука. Даже Богдан стал спокойнее — без постоянных окриков бабушки.
Но покой длился недолго.
Однажды вечером, когда Максим задержался на работе, в дверь позвонили. Вероника, полагая, что это курьер, открыла — и увидела Алевтину Павловну. Та стояла на пороге с сумкой продуктов и строгим выражением лица.
— Что, даже сумку не возьмешь? Совсем распоясалась! — первым делом бросила она, проходя внутрь. — Я принесла деревенскую курицу, сваришь Максиму бульон. Он совсем худой стал, наверное, опять твои полуфабрикаты ест.
— Почему же полуфабрикаты? Мы хорошо питаемся, — парировала Вероника.
Однако уже через час свекровь сделала то, чего молодая жена никак не ожидала.
— Где у вас ключи лежат? — вдруг спросила Алевтина Павловна, осматривая прихожую.
— Ключи? Зачем? — насторожилась Вероника.
— Ну как зачем? Мне нужен свой комплект ключей!
Вероника почувствовала, как по спине пробежал холодок. Все встало на свои места: свекровь не собиралась отпускать их так легко.
— Я не знаю… — замялась Вероника. — Надо сначала обсудить с Максимом.
— Что ты собралась обсуждать?! — рявкнула Алевтина Павловна, как вдруг в квартиру вошел Максим.
— Мама? Неожиданно! — произнес он первым делом.
«А, по-моему, очень ожидаемо» — подумала Вероника.
— Да, сынок, пришла проведать вас. Смотрю, еще ремонта никакого! Надо бы вам помочь! А то сами не справитесь.
— Незачем себя утруждать, — ответил сын. — Мы уже наняли людей. Скоро выложат нам новую плитку и в ванной комнате, и в туалете. Давай-ка я тебе лучше покажу что мы выбрали.
Пока Максим отвлек мать, Вероника быстро накрыл стол и пошла играть с сыном. А когда Алевтина Павловна за ужином начала вспоминать про ключи, Максим ей спокойно объяснил:
— Мы очень благодарны, что ты заботишься о нас. Мы обязательно сделаем тебе комплект ключей, если в этом будет необходимость. Пока что мы справляемся.
— Как это так? — воскликнула женщина. — Я должна иметь свободный доступ к месту, где живет мой сын.
— Мама, в этой квартире живет не только твой сын, но еще и твой внук и твоя невестка.
— Я не понимаю, — свекровь надвинула очки на край носа. — Ну неужели ты так не любишь мать?
— В том то и дело, что очень люблю. До тридцати лет я жил каждый день с тобой. Мы проводили вместе очень много времени. Но пришло время мне быть самостоятельным мужчиной и взять ответственность за свою семью.
— А Вероника тогда что будет делать? — возмутилась Алевтина Павловна.
— Богдан скоро пойдет в садик, а Вероника — выйдет на работу. Или ты что-то другое имеешь в виду?
— Я имела в виду ответственность. Зачем мужику ответственность. Жена должна обо всем заботится. Иначе для чего она нужна.
Максим и его мама еще долго спорили. Вероника не в силах слушать эту перепалку, аккуратно ушла из кухни, чтобы уложить Богдана спать. Когда она услышала щелчок входной двери, Вероника аккуратно вышла из детской и направилась к мужу.
— Ну что? — спросила она.
— Я отдал ей запасной комплект, который мы приготовили для Богдана.
— Зачем? — Вероника злилась.
— Я не мог по-другому, иначе был бы настоящий скандал. Сама знаешь характер матери.
— Знаю. Поэтому и не хотела, чтобы у нее были ключи. Она тебе в любой момент может зайти, как к себе домой, — супруга покачала головой и расстроенная, пошла в ванную.
На следующее утро Вероника проснулась с тревожным предчувствием. Максим ушел на работу, оставив на тумбочке записку:
«Не переживай, все будет хорошо. Люблю тебя и Богдана».
Она вздохнула, свернула листок и бросила его в мусорное ведро. Эти слова звучали как пустое утешение после вчерашнего разговора.
После завтрака Вероника собрала Богдана на прогулку. Мальчик радостно топал ножками, держа маму за руку, а она старалась отвлечься от дурных мыслей. Парк, яркое солнце и смех сына — казалось, все это должно было вернуть ей спокойствие. Но чем ближе они подходили к дому, тем сильнее сжималось сердце. Богдан начал канючить, когда они уже подходили к дому.
— Сейчас донесу тебя, солнышко, — улыбнулась Вероника и взяла сына на руки.
Она открыла дверь ключом, и сразу же в нос ударил знакомый, тошнотворный запах — пережаренного лука и жира. Вероника замерла на пороге. Из кухни доносился шум и довольное бормотание.
— Максимка всегда любил мой супчик, — раздался голос Алевтины Павловны. — Думает, что сможет отобрать у меня сына. Как бы не так!
Богдан, почуяв неладное, крепче обнял маму за шею. Вероника медленно прошла в кухню и увидела свекровь, которая, как ни в чем не бывало, помешивала в кастрюле тот самый бульон из деревенской курицы. На столе лежали грязные ложки, луковая шелуха, а на полу — следы жирных брызг.
— О, наконец-то пришли! — Алевтина Павловна обернулась, вытирая руки о фартук. — Я тут вам обед приготовила. А то, что ты вчера сварила, даже собака бы есть не стала.
Вероника поставила Богдана на пол и прикрыла ему уши, прежде чем ответить:
— Давайте договоримся, что вы будете предупреждать, когда захотите прийти к нам в гости.
— Какие глупости! — Алевтина Павловна махнула рукой. — Это же квартира моего сына. Какие еще предупреждения?
— И моя тоже! — Вероника почувствовала, как кровь ударила в виски. — Мы с Максимом выплачиваем ипотеку. Вы здесь никто, чтобы устанавливать свои правила. Я вдоволь наслушалась ваших приказов и критики. И на это были причины — мы жили на вашей территории. Но здесь я вам этого не позволю.
— Сынок, иди пока в комнату. Я сейчас подойду.
— Не вижу ничего смешного, — отрезала невестка, как только Богдан исчез за дверью.
— Ты до сих пор была серой мышью. Вот и не отсвечивай! — впервые за пять лет Алевтина Павловна показала свое истинное лицо. — Сын всегда будет на моей стороне. Если не хочешь развода, то помалкивай.
— Хорошо. Я вас поняла. Позвоню Максиму.
Вероника вышла из кухни и пошла в детскую, где ее ждал сын. Она закрыла за собой дверь детской, прижала к груди испуганного Богдана и набрала номер мужа дрожащими пальцами. Тот ответил после второго гудка.
— Я сейчас немного занят. Что-то срочное? — спросил он.
— Твоя мать сейчас у нас в квартире, — холодно произнесла Вероника. — Варит свой «знаменитый» суп. Из той самой курицы, которую принесла вчера.
— Я… я не знал, что она придет так быстро, — замялся Максим.
— Это неважно. Ты дал ей ключи. Значит, это твоя проблема. Приезжай в обеденный перерыв и решай этот вопрос. Я больше не собираюсь терпеть ее выходки.
Она положила трубку, не дожидаясь возражений. Богдан смотрел на нее большими глазами. Вероника крепко обняла сына.
— Сейчас я тебе разогрею твой любимый супчик из индейки и пойдешь спать.
Она не делала что-то специально наперекор, а просто машинально выполняла простые действия. Свекровь же просто плевалась ядом от спокойствия Вероники.
— Конечно, подняла мне все нервы, а теперь ходишь тут довольная?! Опять своей преснятиной собралась кормить мальчика?
Вероника молчала. Она больше не собиралась вступать в бессмысленные споры. Когда суп был готов, она налила Богдану тарелку и села рядом, наблюдая, как он с аппетитом ест. Алевтина Павловна стояла в дверях, скрестив руки:
— И что это за бледная жижа? Какой мужик из него вырастит? В моем супе хотя бы жир есть!
Дверь резко распахнулась. В квартиру ворвался запыхавшийся Максим — видно было, что он примчался, не дожидаясь обеда. Его взгляд метнулся от матери к жене, застывшей у детского столика.
— Мама, — он тяжело дышал, — нам нужно поговорить.
— О чем говорить? — Алевтина Павловна презрительно сморщила нос. — Я занята, потому готовлю обед, который должна была приготовить твоя жена.
— Выйдем в гостиную, — Максим взял мать за локоть и увел из кухни.
Вероника подняла глаза и встретилась с взглядом мужа. Впервые за все годы в его глазах она увидела не привычную беспомощность, а твердую решимость.
Она подождала, пока Богдан доест, умыла его и отвела в комнату на тихий час. Из гостиной доносились приглушенные голоса — сначала спокойные, потом все громче и громче.
— Как ты смеешь так со мной разговаривать?! — вдруг взвизгнула Алевтина Павловна. — Я тебя родила! Вырастила! Столько сил в тебя вложила!
— И за это я тебе благодарен, — ответил Максим. — Но это наша квартира. Наша семья. Ты вернешь ключи, или мы поменяем замки.
— Ты… ты… — женщина захлебывалась от злости. — Это она тебя так настроила?
— Я сам принял это решение. Дать тебе ключи было глупостью. Я надеялся, что ты будешь вести себя более прилично, но ничего не изменилось… Ты так и продолжаешь лезть в мою жизнь.
Вероника прижала ладонь к груди — сердце бешено колотилось. Она не слышала за все пять лет брака, чтобы Максим хоть раз повышал голос на свою мать.
Раздался громкий стук — видимо, Алевтина Павловна швырнула ключи на стол.
— На! Наслаждайтесь! Только не зови меня, когда твоя женушка тебя кинет! — закричала она.
Шаги, хлопок двери — и в квартире воцарилась тишина.
Вероника вышла в коридор. Максим стоял посреди гостиной, сжимая в руке связку ключей.
— Прости, — он поднял на нее глаза. — Я должен был сказать это давно.
Она молча подошла и обняла его. В детской мирно посапывал Богдан.
Прошло три месяца с того дня, когда Алевтина Павловна хлопнула дверью их квартиры в последний раз. Вероника наконец-то вздохнула свободно – без ежедневных звонков, внезапных визитов и язвительных комментариев. Даже Богдан стал спокойнее, перестал вздрагивать при каждом звонке в дверь.
Однажды утром, когда Вероника собиралась кормить сына, раздался настойчивый звонок в дверь. В глазке она увидела двух женщин в строгих костюмах с бейджами.
— Мы из органов опеки, — сухо представилась одна из них, когда Вероника открыла дверь. — Поступил анонимный сигнал о ненадлежащем уходе за ребенком.
Вероника почувствовала, как у нее подкосились ноги.
— Вы что-то путаете, — она машинально прижала к себе Богдана, который испуганно спрятался за ее спину.
— Можем пройти? — женщины уже смотрели поверх ее плеча в квартиру.
Осмотр длился больше часа. Они проверяли холодильник (полный свежих продуктов), детскую (чистую и уютную), даже заглянули во все шкафы на кухне. Богдан тем временем сидел на диване, увлеченно раскрашивая картинку, и по просьбе женщин с радостью показал свои игрушки и любимого плюшевого медведя.
— Мальчик явно не выглядит запуганным, — заметила одна из проверяющих, наблюдая, как Богдан смеется и идет на контакт.
— И никаких следов избиений нет, — резюмировала вторая. — Вы же понимаете, что надо дело простое. Есть заявка — наше дело проверить.
— Да, конечно, — осипшим от волнения голосом, произнесла Вероника.
Когда женщины ушли, она опустилась на стул, трясущимися руками набирая номер Максима.
— Кто-то пожаловался на нас в опеку, — выдохнула она, едва он взял трубку. — Ты не представляешь, что тут было…
— Успокойся, я сейчас приеду, — голос мужа стал резким.
Он появился через двадцать минут. Обняв жену, Максим долго смотрел на спящего Богдана, который даже не заметил бурю, пронесшуюся над их домом.
— Я знаю, кто это сделал, — вдруг сказал Максим.
— Не может быть… — Вероника широко раскрыла глаза.
— Может.
На следующий день Максим поехал к матери. Алевтина Павловна встретила его с торжествующим видом.
— Ну что, сынок, понял теперь, какая у тебя жена? — она самодовольно улыбнулась.
Максим медленно поднял на нее глаза:
— Мама, ты звонила в опеку?
— Что? — брови Алевтины Павловны поползли вверх. — С чего ты взял?
— Ты вчера звонила Марье Ивановне и хвасталась, что поквитаешься с невесткой. Я встретил ее сегодня утром. Сначала не понял, что ты имела в виду, а сейчас все стало понятно.
Лицо свекрови стало багровым.
— Это… это она все первая начала! Я просто…
— Хватит, мама. — Максим встал, его голос дрожал. — Ты перешла все границы. Ты пыталась разрушить мою семью и забрать у меня сына.
— Я хотела, как лучше! — завопила Алевтина Павловна. — Он же страдает с такой безрукой матерью.
— Все. — Максим резко перебил ее. — Я не хочу больше тебя видеть.
— Как ты смеешь?! — она вскочила. — Я твоя мать!
— Была.
Дверь захлопнулась с таким грохотом, что соседи выглянули на лестничную площадку. Максим шел по улице, не чувствуя ног.
С тех пор прошло полгода. Вероника вышла на работу, Богдан с удовольствием ходил в садик, а Максим… Максим больше не отвечал на звонки с неизвестного номера, который раз в неделю появлялся на его телефоне.
Однажды вечером, когда они всей семьей лепили пельмени на кухне, Богдан вдруг спросил:
— Папа, а бабушка к нам больше не придет?
Максим замер с кусочком теста в руках. Вероника тихо положила ладонь ему на плечо.
— Нет, солнышко, — наконец ответил он. — Не придет.
И впервые за долгое время эти слова не вызвали в нем ни капли сомнения.
