— Подписывайте здесь, и здесь тоже, — нотариус указал ручкой на пустые строки в документе, но Марина замерла, не донеся ручку до бумаги.
Что-то было не так. Очень не так. Она перечитала текст ещё раз, медленно, вдумчиво, игнорируя нетерпеливое постукивание ногтей свекрови по столу.
— Марина, ну что ты тянешь? Люди ждут! — прошипела Валентина Ивановна, сидевшая справа от неё.
Кабинет нотариуса был тесным и душным. Запах старой бумаги смешивался с резким ароматом духов свекрови. Муж Павел сидел слева, уткнувшись в телефон, делая вид, что его здесь нет. А напротив, с другой стороны стола, восседала нотариус — полная женщина в строгом костюме, которая смотрела на Марину с плохо скрываемым раздражением.
— Простите, но здесь написано, что я отказываюсь от своей доли в квартире в пользу Валентины Ивановны, — медленно произнесла Марина, поднимая глаза на нотариуса. — Это какая-то ошибка. Мы с мужем покупали эту квартиру вместе. Я вложила свои накопления, взяла кредит на свое имя.
Валентина Ивановна громко вздохнула, закатывая глаза к потолку.
— Господи, ну вот опять началось! Паша, объясни ты ей!
Павел нехотя оторвался от телефона. На его лице было выражение человека, которого заставили делать неприятную работу.
— Марин, мы же договаривались. Квартира временно переписывается на маму, чтобы избежать проблем с банком. У неё кредитная история чистая, а у нас с тобой уже есть ипотека. Это просто формальность.
— Формальность? — Марина почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. — Паша, это не формальность, это передача права собственности! Мы никогда об этом не договаривались!
Она отложила ручку и откинулась на спинку стула. В кабинете повисла напряжённая тишина. Нотариус покашляла и посмотрела на часы.
— Так будем подписывать или нет? У меня ещё три приёма сегодня.
— Нет, — твёрдо сказала Марина. — Я ничего подписывать не буду.
Валентина Ивановна резко повернулась к ней. Её лицо покраснело, глаза сузились.
— Ах ты неблагодарная! Мы тебя в семью приняли, помогали вам с Пашей встать на ноги, а ты нам не доверяешь!
— При чём здесь доверие? — Марина встала из-за стола. — Это моя квартира, купленная на мои деньги!
— На твои? — свекровь тоже поднялась, опираясь руками о стол. — Да ты без нас вообще ничего бы не имела! Кто вам первоначальный взнос давал?
— Вы дали в долг сто тысяч, которые мы вернули через полгода с процентами! — Марина чувствовала, как дрожат руки от возмущения. — А я вложила полмиллиона от продажи бабушкиной квартиры!
— Паша, ты это слышишь? — Валентина Ивановна театрально всплеснула руками. — Твоя жена считает копейки! В нормальной семье так не делают!
Павел встал, но не для того, чтобы поддержать жену. Он подошёл к матери и обнял её за плечи.
— Мам, успокойся. Марина, прекрати устраивать сцены. Это временная мера, через год всё переоформим обратно.
Марина посмотрела на мужа. На его избегающий взгляд, на то, как он стоит рядом с матерью, защищая её, а не жену. И вдруг всё встало на свои места. Все странности последних месяцев, все непонятные звонки, все тайные разговоры на кухне.
— Вы это спланировали заранее, — медленно произнесла она. — Вы оба. Это не спонтанное решение. Вы готовились к этому.
— Не неси чушь! — огрызнулся Павел, но его голос дрогнул.
— Чушь? — Марина достала телефон и открыла галерею. — А это что? Фотографии документов из твоего стола, которые я случайно увидела на прошлой неделе. Договор дарения, датированный тремя месяцами назад. Консультация юриста о том, как правильно оформить передачу собственности. Паша, ты три месяца готовил эту подставу!
В кабинете стало очень тихо. Даже нотариус перестала постукивать ручкой по столу и с интересом наблюдала за развитием событий.
Валентина Ивановна первой пришла в себя.
— Ну и что? Имеем право! Это наш сын, и мы хотим защитить его интересы! Мало ли что, вдруг вы разведётесь, и ты заберёшь половину!
— Мы женаты четыре года, и я ни разу не давала повода сомневаться в наших отношениях! — Марина повернулась к Павлу. — Или давала? Скажи мне в глаза — ты собираешься со мной разводиться?
Павел молчал, глядя в пол. Его молчание было красноречивее любых слов.
— Понятно, — Марина взяла сумку. — Значит, план был такой: переписать квартиру на свекровь, потом развестись, и я остаюсь ни с чем. Гениально. Только вы забыли одну деталь.
— Какую ещё деталь? — насторожилась Валентина Ивановна.
— У меня есть все чеки, все банковские выписки, все документы о моих вложениях в эту квартиру. И ещё у меня есть запись вашего разговора с Пашей на кухне две недели назад, где вы обсуждали, как лучше меня обмануть.
Она достала телефон и включила диктофон. Из динамика раздался голос свекрови:
— Паша, главное, чтобы она не догадалась раньше времени. Скажи, что это для банка, она поверит. А потом, когда квартира будет на мне, можешь спокойно подавать на развод. Алиментов с неё не получишь, но зато квартира останется в семье.
Голос Павла отвечал:
— Мам, мне неудобно её так обманывать…
— Неудобно ему! А мне было удобно, когда ты эту деревенскую простушку в дом привёл? Я терпела четыре года! Хватит! Или ты делаешь, как я говорю, или забудь о наследстве!
Марина выключила запись. Лицо Павла стало серым. Валентина Ивановна открыла и закрыла рот, как рыба, выброшенная на берег.
— Это… это подделка! — наконец выдавила она. — Это монтаж!
— Любая экспертиза подтвердит подлинность, — спокойно ответила Марина. — И знаете что? Я могла бы пойти в суд. Могла бы устроить вам обоим весёлую жизнь. Но я просто уйду. Только сначала заберу то, что принадлежит мне по праву.
— Можно оформить документы на раздел имущества?
Нотариус кивнула, глядя на Валентину Ивановну и Павла с плохо скрываемым презрением.
— Конечно. При наличии доказательств ваших вложений, суд признает за вами право на соответствующую долю.
— Ты не посмеешь! — взвизгнула свекровь. — Паша, сделай что-нибудь!
Но Павел молчал. Он понимал, что проиграл. Его план, тщательно выстроенный матерью, рухнул.
Следующие два часа прошли как в тумане. Марина методично предъявляла документы, подтверждающие её вложения. Банковские выписки, договоры, чеки. Валентина Ивановна пыталась спорить, кричать, даже плакать, но нотариус была непреклонна — документы говорили сами за себя.
В итоге было составлено соглашение о разделе имущества. Марине полагалось шестьдесят процентов квартиры — пропорционально её вложениям.
Когда они вышли из кабинета нотариуса, на улице уже темнело. Валентина Ивановна шла впереди, громко причитая о неблагодарности и предательстве. Павел плёлся сзади, ссутулившись.
Марина остановилась у своей машины.
— Паша, — позвала она.
Он обернулся. В его глазах была смесь злости и стыда.
— Что?
— Ты знаешь, что самое грустное? Я любила тебя. По-настоящему любила. И твою маму старалась понять и принять. Но вы оба видели во мне только дойную корову. Только источник денег и бесплатную прислугу.
— Марина, я…
— Не надо, — она подняла руку, останавливая его. — Всё уже сказано. Я заберу свои вещи завтра, когда вас не будет дома. И ещё, Паша. Передай своей маме — я не деревенская простушка. Я человек, который заработал всё своим трудом. И я не позволю никому красть то, что принадлежит мне по праву.
Она села в машину и уехала, не оглядываясь. В зеркале заднего вида она видела, как Павел стоит посреди тротуара, а его мать что-то кричит ему, размахивая руками.
Марина включила радио. Играла весёлая песня. Она улыбнулась. Впервые за долгое время она чувствовала себя свободной.
На следующий день она пришла в квартиру рано утром, зная, что Павел на работе, а свекровь уехала к подруге жаловаться на несправедливость жизни. Марина методично собрала свои вещи. Одежду, книги, посуду, которую покупала сама. Даже любимый фикус забрала — подарок от коллег на новоселье.
Напоследок она прошлась по квартире. Вспомнила, как они с Павлом выбирали обои, как спорили о цвете штор, как праздновали первый Новый год. Всё это казалось теперь чужим, далёким, словно происходило с другими людьми.
На кухонном столе она оставила записку:
«Паша, документы на раздел имущества я передам через адвоката. Можешь выкупить мою долю или продать квартиру — решай сам. Желаю тебе найти ту, которая будет соответствовать запросам твоей мамы. Хотя сомневаюсь, что такая существует.
P.S. Корм для кота я оставила. Барсика заберу позже, когда устроюсь на новом месте.»
Она вышла из квартиры и аккуратно закрыла дверь. Ключи оставила в почтовом ящике.
Вечером того же дня её телефон разрывался от звонков. Павел, Валентина Ивановна, даже золовка Света подключилась. Марина не отвечала. Она сидела в съёмной квартире, которую нашла за два дня, пила чай и читала книгу.
На следующее утро пришло сообщение от Павла:
«Марина, давай поговорим. Мама готова извиниться. Мы можем всё решить.»
Она удалила сообщение, не читая до конца.
Через неделю адвокат сообщил, что Павел согласен выкупить её долю. Сумма была справедливой, даже чуть выше рыночной — видимо, Валентина Ивановна очень хотела побыстрее избавиться от «позора».
Марина согласилась. Деньги пришли через три дня. Она внесла первоначальный взнос за небольшую, но уютную однокомнатную квартиру в новом районе. Своя. Только её.
В день сделки она получила ещё одно сообщение от Павла:
«Ты разрушила мою жизнь.»
Она усмехнулась и ответила:
«Нет, Паша. Я спасла свою.»
А потом заблокировала его номер. И номер свекрови тоже. И всех их родственников, которые вдруг вспомнили о её существовании и начали названивать с советами «помириться» и «не разрушать семью».
Прошёл месяц. Марина обустроилась на новом месте. Повесила шторы, расставила мебель, даже кота Барсика забрала — Павел не возражал, ему было не до кота.
Однажды вечером раздался звонок в дверь. Марина посмотрела в глазок. На площадке стояла Света, золовка.
— Чего тебе? — спросила Марина через дверь.
— Марин, открой, поговорить надо!
— Нам не о чем говорить.
— Марин, ну пожалуйста! Мне правда нужна помощь!
Марина вздохнула и открыла дверь, но цепочку не сняла.
— Говори.
Света выглядела растрёпанной и уставшей.
— Марин, тут такое дело… Мама с Пашкой поругались. Он теперь с какой-то новой девушкой живёт, а мама квартиру продавать хочет. Говорит, поедет к сестре в другой город. А Пашка против. Они через суд делить собираются.
— И что?
— Марин, ты же знаешь документы, разбираешься… Может, поможешь Пашке? Он же всё-таки твой бывший муж…
Марина смотрела на золовку и не могла поверить своим ушам.
— Света, ты серьёзно? Вы меня хотели обмануть, выкинуть на улицу, а теперь просите помощи?
— Ну, это мама придумала, я не при чём…
— Света, уходи.
— Марин, ну не будь такой злой! Семья же всё-таки были!
— Нет, — твёрдо сказала Марина. — Семья — это где тебя любят и уважают. А вы видели во мне только бесплатную рабочую силу и кошелёк. Так что разбирайтесь сами. И больше не приходи.
Она закрыла дверь, не дожидаясь ответа.
Вернувшись в комнату, Марина взяла на руки Барсика. Кот замурлыкал и потёрся головой о её подбородок.
— Вот видишь, Барсик, — сказала она коту. — Иногда нужно вовремя уйти, чтобы сохранить себя. И неважно, сколько лет ты потратила. Важно, сколько лет у тебя ещё впереди.
За окном светили фонари. Где-то там, в другой квартире, Павел и его мать выясняли отношения. А здесь, в своей маленькой квартире, Марина наконец-то была дома. По-настоящему дома. Там, где её никто не обманет, не предаст и не использует.
Она открыла ноутбук и зашла на сайт путешествий. Всегда мечтала съездить в Италию, но Валентина Ивановна считала это пустой тратой денег. Теперь никто не мог ей запретить.
«Рим, Флоренция, Венеция…» — читала она названия городов и улыбалась.
Новая жизнь только начиналась.
