Нонна Коростылёва вбила последний гвоздь в договор с китайскими поставщиками, захлопнула ноутбук и потянулась за бокалом виски. Заслужила. Сделка на восемь миллионов долларов не заключается каждый день. Телефон завибрировал, высвечивая имя «Мать». Нонна скривилась. Альбина Викторовна звонила редко, и каждый звонок означал новую порцию семейных обязательств.
— Слушаю.
— Нонна, — голос матери звучал одновременно деловито и с нотками той особой интонации, которая предвещала просьбу, — нам нужно встретиться. Ника выходит замуж.
— Поздравляю, — Нонна сделала глоток виски, ощущая, как благословенное тепло разливается по телу. — Передай ей мои наилучшие пожелания.
— Нам нужно обсудить твоё участие.
— Моё участие? — Нонна усмехнулась. — Я что, шафер?
— Финансовое участие, естественно, — в голосе матери звучало нетерпение. — Ты же понимаешь, что такое свадьба. Мы хотим всё организовать на должном уровне. Ресторан «Метрополь», двести пятьдесят гостей, лимузины, церемония…
Друзья, прежде чем вы погрузитесь в эту историю, хочу сказать: самые важные и откровенные разговоры я теперь веду в своем уютном уголке. Мои «Негромкие истории» обрели новый дом в Телеграме и ВК, где мы становимся ближе. Не теряйтесь, заходите в гости:
Телеграм-канал: https://t.me/+A25oiSNlp_oxMGFi
Группа ВК: https://vk.com/quietstories
Нонна молчала, разглядывая оставшийся в бокале янтарный напиток. Разговор принимал до боли знакомый оборот.
— Мама, я не буду платить за свадьбу Ники.
— Что значит — не будешь? — в голосе Альбины Викторовны прорезались металлические нотки. — Ты сестра или кто? У тебя бизнес, деньги…
— Вот именно, — Нонна чувствовала, как внутри закипает раздражение. — Мой бизнес, мои деньги. Я шесть лет назад оплатила Нике институт. Четыре года назад дала ей деньги на первый взнос за квартиру. В прошлом году купила ей машину. Хватит.
— Ты вконец обнаглела! — мать перешла на крик. — Мы тебя растили, учили, всё для тебя…
— Приеду завтра в шесть, — перебила Нонна и отключилась.
Она подошла к окну своей квартиры на двадцать втором этаже. Внизу мерцала огнями ночная Москва — безразличная, поглощённая собственными заботами. Тридцать семь лет. Собственный бизнес по производству и поставке медицинского оборудования. Квартира в ипотеку, которую она выплатила на три года раньше срока. Два развода за плечами. И никого рядом, кому можно было бы сейчас сказать: «Представляешь, моя семья опять хочет меня доить».
Заречье встретило Нонну моросящим дождём и запахом палой листвы. Родительский дом, двухэтажный, с колоннами и лепниной, выглядел всё таким же помпезным, как и двадцать лет назад, когда она сбежала отсюда в Москву, имея при себе только аттестат с золотой медалью и твёрдое намерение никогда не возвращаться.
Ворота открылись, пропуская её «Мерседес» на вычищенную подъездную дорожку. Нонна припарковалась, не заглушая двигатель. Семейные встречи редко затягивались надолго.
В гостиной её ждало всё семейство в полном составе. Отец, Леонид Степанович, грузный мужчина с седыми висками и брюшком, развалился в кресле с коньяком. Мать сидела на диване, выпрямив спину и сложив руки на коленях — поза, которую она отточила за годы руководства отделением в больнице. Рядом с ней — Ника, тридцатишестилетняя копия матери в молодости: тонкая фигура, каштановые волосы, холодные голубые глаза. И незнакомый мужчина — высокий, с залысинами, в дорогом костюме.
— Наконец-то, — Альбина Викторовна поднялась навстречу. — Мы уже заждались.
— Здравствуй, Нонна, — отец кивнул, не вставая. — Знакомься, это Олег Новицкий, жених нашей Никочки.
Нонна окинула взглядом будущего зятя. Лет сорок пять, не меньше. Холёный, с аккуратной бородкой и глазами, которые чуть щурятся, когда он улыбается. Дорогие часы, запонки с бриллиантами, туфли ручной работы. Всё безупречно, как в рекламном буклете.
— Очень приятно, — Нонна протянула руку.
— Наслышан о вас, — Олег изобразил лёгкий поклон. — Успешная бизнесвумен, акула делового мира. Впечатляет.
— Не преувеличивайте, — Нонна села в кресло напротив сестры. — Я всего лишь поставщик медоборудования, а не Илон Маск.
— Ты всегда себя недооцениваешь, — Ника улыбнулась той особой улыбкой, которую Нонна ненавидела с детства — смесь снисходительности и затаённого превосходства. — В отличие от тебя, я всегда в тебя верила.
— Перейдём к делу, — Альбина Викторовна достала из сумочки планшет. — У нас готов предварительный бюджет свадьбы. Четыре миллиона шестьсот тысяч. Мы с отцом берём на себя ресторан и церемонию — это два миллиона. Олег оплачивает медовый месяц на Мальдивах и кольца — ещё миллион. От тебя требуется полтора миллиона на лимузины, платье для Ники, костюм для Олега, ведущего, фотографа и видеосъёмку.
Нонна моргнула. Посмотрела на сестру. На её жениха. На родителей. И расхохоталась.
— Вы серьёзно? — она утёрла выступившие от смеха слёзы. — Вы действительно думаете, что я выложу полтора миллиона на свадьбу сестры, которая в тридцать шесть лет выходит замуж в третий раз?
— Что ты себе позволяешь? — вскинулась мать.
— Правду, — Нонна поднялась. — Я приехала, чтобы сказать лично: хватит. Я не банкомат. Не дойная корова. Не спонсор ваших причуд. Ника, тебе тридцать шесть. У тебя есть работа, квартира, машина — всё благодаря мне. Твой жених при деньгах. Устраивайте свадьбу по своим возможностям или оплачивайте сами.
— Нонна, ты не понимаешь, — мать понизила голос до драматического шёпота. — Олег — очень важный человек. У него связи в правительстве, бизнес в нефтяной отрасли. Эта свадьба — не просто праздник, это… событие.
— И именно поэтому он не может оплатить торжество сам? — Нонна приподняла бровь. — Странная логика.
— Дело не в деньгах, — вмешался Олег, и его глаза на мгновение потеряли приветливое выражение. — Дело в семейных традициях. В России старшая сестра всегда участвует в свадьбе младшей.
— Правда? — Нонна скептически посмотрела на будущего зятя. — А вы, я смотрю, знаток русских традиций. Может, вспомните ещё какую-нибудь? Например, что зять традиционно должен был одаривать семью невесты, а не наоборот?
— Нонна, постой! — Ника догнала её у машины. — Не уезжай так.
Моросящий дождь превратился в ливень. Капли барабанили по крыше «Мерседеса», стекали по волосам Ники, размазывали её идеальный макияж.
— Чего ты хочешь? — Нонна открыла дверцу. — Мы всё обсудили.
— Ты не понимаешь, — в голосе сестры прозвучали нотки отчаяния. — Олег… он не простой человек. Эта свадьба должна быть идеальной. От этого зависит его репутация. Моё будущее.
— А при чём тут я?
— Мы… у нас нет таких денег, — Ника опустила глаза. — Папа вложил все сбережения в новое дело и прогорел. У мамы только зарплата. У меня…
— У тебя есть квартира, машина и работа в глянцевом журнале, — Нонна села за руль. — И жених-миллионер.
— У Олега сейчас временные трудности. Ты же знаешь, как бывает в бизнесе, — Ника нервно заправила мокрую прядь за ухо. — Пожалуйста, Нонна. Я никогда тебя ни о чём не просила.
— Ты шутишь? — Нонна не верила своим ушам. — Ты просила меня оплатить твой институт, хотя сама не проучилась и года. Ты просила деньги на квартиру. На машину. На отпуск в Таиланде. На лечение зубов. Список продолжать?
— Ты всегда была такой чёрствой, — глаза Ники наполнились слезами. — Такой… расчётливой. Всё о деньгах и деньгах. А я просто хочу быть счастливой. Неужели я не заслуживаю счастья?
Нонна смотрела на сестру и видела всё ту же избалованную девочку, которой родители прощали любые капризы, пока от старшей требовали отличных оценок, помощи по дому и послушания.
— Заслуживаешь, — она завела мотор. — Но строить своё счастье за чужой счёт — это не путь к настоящему счастью. Прощай, Ника.
— Ты бесчувственная тварь, — голос матери в телефонной трубке звенел от ярости. — Ника плачет сутки. Олег говорит, что свадьбу придётся отменить. Ты этого добивалась? Хотела унизить сестру?
Нонна отодвинула телефон от уха и прикрыла глаза. Три дня прошло с тех пор, как она вернулась из Заречья, и каждый день превращался в поле боя. Сначала звонил отец — уговаривал, давил на совесть. Потом позвонила сама Ника — рыдала, упрекала, угрожала никогда больше не разговаривать. Теперь мать перешла в наступление.
— Мама, — Нонна старалась говорить спокойно, — я не собираюсь это обсуждать. Моё решение окончательное.
— Я всегда знала, что ты завидуешь сестре, — в голосе Альбины Викторовны звучало ледяное презрение. — Завидуешь её красоте, её умению нравиться людям. Но чтобы опуститься до такой мести…
— Мести? — Нонна не выдержала. — За что мне ей мстить? За то, что вы всю жизнь превозносили её и принижали меня? За то, что она получала всё просто так, а я должна была вкалывать? Или за то, что даже сейчас, когда я добилась всего сама, без вашей помощи, вы продолжаете считать меня банкоматом?
— Не смей так разговаривать с матерью! — голос Альбины Викторовны сорвался на визг. — Неблагодарная! Мы столько в тебя вложили! Столько…
— Что вы в меня вложили? — Нонна чувствовала, как внутри разливается холодное спокойствие. — Назови хоть что-то, мама. Хоть одну вещь, которую вы сделали для меня, а не для себя.
В трубке повисла тишина.
— Я перезвоню, — наконец выдавила мать и отключилась.
Нонна подошла к бару, налила виски и залпом выпила. За окном шумела московская жизнь, а в голове крутилась одна мысль: «Хватит. Пора с этим заканчивать».
— Есть три варианта, — Марк, директор по логистике, сидел напротив Нонны в её кабинете. — Первый: мы открываем филиал в Грузии, как планировали. Второй: мы расширяем ассортимент здесь, в России. Третий: мы идём в Китай напрямую.
— Грузия, — Нонна постукивала ручкой по столу. — Однозначно Грузия.
— Почему? — Марк нахмурился. — Рынок маленький, перспективы туманные, а вложения…
— Там море, горы и другой воздух, — перебила Нонна. — И нет моей семьи.
Марк откинулся на спинку кресла и окинул её внимательным взглядом.
— Опять достают?
— Как всегда, — Нонна невесело усмехнулась. — Сестра выходит замуж, мне предложили оплатить половину торжества. Полтора миллиона. Я отказалась, и теперь я — исчадие ада, разрушитель семейного счастья и вообще тварь бесчувственная.
— А муженёк-то при деньгах? — Марк прищурился.
— Похоже на то. Часы, костюм, апломб — всё как полагается.
— И не может сам оплатить свадьбу? — в голосе Марка зазвучали настороженные нотки.
— Якобы временные трудности, — Нонна пожала плечами. — Но меня в эти дела не посвящают. Я всего лишь спонсор.
Марк барабанил пальцами по подлокотнику, не сводя с неё глаз.
— Скажи, — наконец произнёс он, — а ты проверяла этого Олега?
— В каком смысле?
— В прямом. Пробивала по базам? Смотрела историю? Кредитный рейтинг?
Нонна замерла.
— Нет, — медленно произнесла она. — Не проверяла. А должна была?
— Знаешь, — Марк наклонился вперёд, — у моего брата была похожая история. Он владелец сети аптек в Екатеринбурге. Его дочь собралась замуж за какого-то столичного бизнесмена. Помпезная свадьба, кольца с бриллиантами, медовый месяц на Мальдивах. Брат оплатил половину расходов. А через месяц выяснилось, что зятёк — профессиональный брачный аферист. Развёл дочь на деньги и исчез.
Нонна смотрела на Марка широко раскрытыми глазами.
— Ты думаешь…?
— Я ничего не думаю, — он поднял руки. — Просто предлагаю проверить. На всякий случай.
— Нонна Леонидовна, — голос Веры, начальника службы безопасности, звучал напряжённо, — я отправила вам файл. Посмотрите, пожалуйста.
Нонна открыла почту и кликнула на вложение. На экране появилась фотография Олега Новицкого — но под другим именем: Игорь Башмаков. Рядом — скан уголовного дела: мошенничество, брачные аферы, подделка документов.
— Твою мать, — выдохнула Нонна.
— Это ещё не всё, — в голосе Веры звучало сочувствие. — Пролистайте дальше.
Нонна листала файл, чувствуя, как внутри всё холодеет. Игорь Башмаков, он же Олег Соколов, он же Вадим Птицын, он же Олег Новицкий — четыре брака, четыре развода, четыре обманутые женщины, оставшиеся без денег, квартир, машин. И самое страшное — во всех случаях он действовал по одной схеме: знакомился с женщиной из обеспеченной семьи, втирался в доверие, устраивал пышную свадьбу за счёт родственников невесты, а потом исчезал, прихватив всё ценное.
— Что мне делать? — Нонна потёрла виски. — Звонить сестре? В полицию?
— В полицию рано, — Вера вздохнула. — Пока преступления не совершено, они разводят руками. А сестре… решайте сами.
Нонна сидела в машине напротив дома сестры, собираясь с мыслями. Как сказать Нике, что она снова попалась на удочку афериста? Как объяснить родителям, что их обожаемый будущий зять — обычный мошенник?
Телефон зазвонил. На экране высветилось: «Отец».
— Папа?
— Нонна, — голос Леонида Степановича звучал странно глухо, — ты где?
— У Ники под домом. Хотела поговорить с ней.
— Не надо, — отец тяжело вздохнул. — Поздно.
— В каком смысле?
— Они расписались сегодня утром. Без нас, без гостей. И улетели. Куда — не знаем.
Нонна почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота.
— А вещи? Квартира?
— Ника продала квартиру неделю назад, — в голосе отца слышалась боль. — И машину тоже. Сказала, что им нужны деньги на бизнес. Какой-то срочный проект Олега.
— Господи, — Нонна закрыла глаза. — Папа, послушай. Этот Олег — мошенник. Профессиональный брачный аферист. Я навела справки.
В трубке повисла тишина.
— Ты поэтому не хотела давать деньги на свадьбу? — наконец спросил отец. — Ты знала?
— Нет, — Нонна покачала головой, хотя отец не мог её видеть. — Я просто устала быть банкоматом. А проверить его решила вчера, после разговора с коллегой.
— Значит, это моя вина, — голос Леонида Степановича дрогнул. — Если бы ты дала деньги на свадьбу, они бы не торопились. У нас было бы время…
— Не смей! — Нонна вцепилась в руль. — Не смей перекладывать это на меня! Я не виновата, что вы с мамой растили Нику как принцессу, которая верит каждому проходимцу в дорогом костюме! Не виновата, что вы никогда не интересовались реальной жизнью! Не виновата…
Она осеклась, чувствуя, как по щекам текут слёзы.
— Я позвоню позже, — тихо сказала она и отключилась.
Следующие три месяца превратились в кошмар. Сначала Нонна пыталась найти сестру — безрезультатно. Телефон Ники был отключён, в социальных сетях — тишина. Потом пришлось успокаивать родителей, которые метались между отрицанием и отчаянием. Мать слегла с сердечным приступом, когда поняла масштаб произошедшего. Отец начал пить.
А потом позвонила сама Ника — из какого-то крохотного городка в Турции.
— Я всё проиграла, — её голос звучал мёртво, без эмоций. — Он забрал всё. Деньги, документы, кредитные карты. Бросил меня в отеле с долгом за номер. Мне помогли в посольстве, но домой вернуться не на что.
Нонна молча перевела деньги на счёт, который продиктовала сестра, и заказала ей билет до Москвы.
— Спасибо, — в голосе Ники не было благодарности, только усталость. — Я верну. Когда-нибудь.
— Не нужно, — Нонна вздохнула. — Просто возвращайся.
Ника выглядела постаревшей на десять лет. Исчезла самоуверенная красавица с идеальным макияжем. Перед Нонной сидела измождённая женщина с потухшим взглядом и нервным тиком в уголке губ.
— Я дура, — Ника крутила в руках чашку кофе. — Всегда была дурой. Поверила, что такой успешный мужчина мог влюбиться в меня. В тридцать шесть лет, без особых талантов, без карьеры.
— Ты не дура, — Нонна подвинула к сестре пирожное. — Ты просто…
— Избалованная? — Ника горько усмехнулась. — Инфантильная? Пустая? Можешь не щадить мои чувства, я сама всё про себя знаю. Всегда знала, просто… было удобно притворяться.
Нонна молчала, не зная, что сказать. Вся жизнь промелькнула перед глазами — детство, юность, вечное соперничество, обиды, претензии.
— Что ты теперь будешь делать? — наконец спросила она.
— Не знаю, — Ника пожала плечами. — У меня ничего не осталось. Квартиры нет, машины нет, работы нет — я же уволилась перед свадьбой, Олег сказал, что мне не нужно будет работать. Возвращаться к родителям? Папа пьёт, мама на таблетках. Я буду только обузой.
Нонна смотрела на сестру и понимала, что у неё есть выбор. Можно сказать: «Я же тебя предупреждала». Можно напомнить о годах претензий и обид. Можно оставить её разбираться со своей жизнью самостоятельно.
А можно…
— У меня есть предложение, — Нонна отставила чашку. — Я открываю филиал компании в Грузии. Мне нужен человек, который будет отвечать за связи с общественностью, организацию мероприятий, представительские функции. Работа непростая, но интересная. И хорошо оплачиваемая.
Ника подняла на неё недоверчивый взгляд.
— Ты предлагаешь мне работу? Из жалости?
— Нет, — Нонна покачала головой. — Из практических соображений. Ты умеешь нравиться людям, находить общий язык, проявлять эмпатию. То, чего не хватает мне.
— Но я ничего не знаю о медицинском оборудовании!
— Научишься, — Нонна улыбнулась. — Если захочешь.
Тбилиси встретил их солнцем и запахом цветущих деревьев. Нонна сняла для них двухэтажный дом на окраине города — с видом на горы и садом, где росли инжир и гранаты.
— Это хороший дом, — хозяйка, пожилая грузинка с морщинистым лицом и ясными глазами, крепко держала Нонну за руку. — Здесь жили счастливые люди. И вы будете счастливыми.
Ника ходила по дому, касаясь старых стен, разглядывая пейзаж за окнами, и впервые за долгое время на её лице появилось что-то похожее на улыбку.
— Знаешь, — она остановилась рядом с сестрой, — я всю жизнь тебе завидовала.
— Чему? — Нонна искренне удивилась.
— Твоей независимости. Силе. Уверенности. Тому, что ты всегда знала, чего хочешь.
— А я завидовала тебе, — Нонна усмехнулась. — Тому, что тебя все любили просто так, без условий.
— Видимо, мы обе ошибались, — Ника отвернулась к окну. — Никто меня не любил. Просто использовали. Родители — чтобы гордиться мной как красивой игрушкой. Мужчины — чтобы получить доступ к деньгам. Все.
— Неправда, — Нонна покачала головой. — Я тебя любила. Всегда. Даже когда ненавидела.
Первый месяц в Грузии был похож на адаптацию после тяжёлой болезни. Нонна работала над открытием филиала, вела переговоры, встречалась с местными чиновниками. Ника восстанавливалась — физически и морально. Много спала, гуляла по городу, сидела в кафе, разговаривала с местными.
А потом начались проблемы.
— Я не могу этим заниматься, — Ника бросила на стол папку с документами. — Это какой-то кошмар. Спецификации, технические требования, переговоры. Я не понимаю ни слова!
— Ты не пытаешься понять, — Нонна оторвалась от ноутбука. — Три недели назад я дала тебе учебные материалы. Ты их открывала?
— Мне нужно время, — Ника закатила глаза. — Я ещё не отошла от всей этой истории с Олегом.
— А когда отойдёшь? — Нонна захлопнула ноутбук. — Через месяц? Год? Десять лет? Я плачу тебе зарплату, Ника. За работу. Не за восстановление.
— Ты бесчувственная, — Ника поджала губы. — Всегда была такой. Никакого сострадания.
Нонна смотрела на сестру и видела прежнюю Нику — избалованную, привыкшую, что мир крутится вокруг неё и её проблем.
— Знаешь что? — она медленно поднялась. — Я ошиблась. Это не сработает.
— Ты уверена? — Марк смотрел на неё через экран ноутбука. — Может, стоит дать ей ещё один шанс?
— Я дала ей шанс, — Нонна покачала головой. — Она его не использовала. Всё, как всегда: проблемы Ники важнее всего, мир должен ждать, пока она соизволит взяться за дело.
— И что теперь?
— Я купила ей билет до Москвы. Сняла квартиру — на полгода вперёд оплатила. Положила деньги на счёт — хватит ещё на полгода, если будет экономить. Дальше пусть сама.
— А родители?
— А что родители? — Нонна усмехнулась. — Я договорилась с клиникой для матери. Неврологи, кардиологи — всё, что нужно. Отца отправляю в частный наркологический центр. Оплачено на три месяца вперёд. Если захотят выкарабкаться — выкарабкаются.
— Ты не боишься, что снова окажешься крайней? — Марк нахмурился. — Что они опять обвинят тебя во всех бедах?
— Пусть, — Нонна пожала плечами. — Мне всё равно.
Через год филиал в Грузии заработал на полную мощность. Нонна переехала в купленный и отремонтированный особняк в старом Тбилиси. Наняла управляющего — пожилого грузина с безупречной репутацией и связями в правительстве. Вернулась в Москву.
Компания выросла втрое. Открылись представительства в Казахстане и Узбекистане. Нонна вошла в список Forbes как одна из самых успешных женщин-предпринимателей России.
О семье она не вспоминала. Почти.
— Нонна Леонидовна, — секретарша заглянула в кабинет, — к вам посетительница. Говорит, что она ваша сестра.
Нонна подняла глаза от документов.
— Пусть войдёт.
Ника изменилась. Короткая стрижка вместо роскошных локонов. Строгий костюм вместо дизайнерских платьев. Минимум макияжа. И совершенно другой взгляд — прямой, уверенный.
— Здравствуй, — она остановилась у порога. — Можно?
— Проходи, — Нонна указала на кресло. — Чем обязана?
— Я пришла сказать спасибо, — Ника села, положив на колени небольшой портфель. — И вернуть долг.
Она достала конверт и положила на стол.
— Здесь деньги за квартиру и те, что ты положила мне на счёт. С процентами.
Нонна подняла брови.
— Ты нашла работу?
— Да, — Ника кивнула. — В фармацевтической компании. Сначала помощником менеджера по продажам, потом — специалистом, теперь — руководителем отдела.
— Поздравляю, — Нонна откинулась на спинку кресла. — А родители?
— Мама вернулась в больницу. Работает, как прежде. Отец бросил пить, устроился консультантом на завод. Живут тихо.
— Они знают, что ты пришла?
— Нет, — Ника покачала головой. — Я им не сказала. Они… они так и не поняли, что произошло. Считают, что всё случилось из-за твоей чёрствости. Если бы ты дала деньги на свадьбу, если бы ты не бросила меня в Грузии…
— Ничего нового, — Нонна усмехнулась.
— Для них — нет, — Ника смотрела ей прямо в глаза. — А для меня — да. Я поняла многое за этот год. В том числе то, что была неправа. Всю жизнь была неправа. И хотела попросить прощения.
Нонна молчала, разглядывая сестру, пытаясь найти подвох, скрытый мотив, затаённую обиду. Но видела только усталую женщину, которая наконец-то повзрослела.
— Знаешь, что самое забавное? — Нонна взяла конверт и повертела в руках. — Я никогда не думала, что ты способна измениться. Считала, что ты навсегда останешься избалованной принцессой, которая живёт за чужой счёт.
— Я и была такой, — Ника пожала плечами. — Пока жизнь не заставила меня стать другой.
Они смотрели друг на друга через стол — две женщины, две сестры, два разных мира.
— У тебя есть планы на вечер? — наконец спросила Нонна.
— Нет, — Ника покачала головой.
— Тогда, может быть, поужинаем? — Нонна улыбнулась краем губ. — Не как сёстры. Как две взрослые женщины, которым, возможно, есть о чём поговорить.
Ника на мгновение замерла, а потом кивнула:
— С удовольствием.
Они сидели в ресторане на крыше одного из московских небоскрёбов. Внизу шумел город, равнодушный к их историям, драмам, прозрениям.
— За что? — Ника подняла бокал.
— За жизнь, — Нонна усмехнулась. — Она всех нас рано или поздно ставит на место.
— И за уроки, которые мы из неё извлекаем, — добавила Ника.
Они выпили, глядя друг на друга без прежней вражды, но и без особой теплоты. Просто две женщины, связанные прошлым и, возможно, имеющие шанс на какое-то общее будущее. Не близкое, не родственное — просто человеческое.
— Знаешь, — Нонна покрутила бокал в руках, — я всегда думала, что семья — это обуза. Обязательства, претензии, ожидания. А теперь понимаю: семья — это просто люди. Со своими недостатками, ошибками, слабостями. И сила не в том, чтобы прощать эти слабости, а в том, чтобы видеть их — и всё равно выбирать этих людей. Или не выбирать.
— И что ты выбираешь? — Ника смотрела на неё внимательно.
— Я не знаю, — честно ответила Нонна. — Но, кажется, готова узнать.
